Глава 17
— Ты действительно поправился?
— Почти, — ответил Нэчжа. — Меня отправили с ближайшим конвоем, как только я начал ходить.
Седьмая дивизия привела три тысячи солдат и обоз с такими необходимыми припасами из глубины страны — бинтами, лекарствами, мешками с рисом и специями. Это лучшее, что произошло в Хурдалейне за несколько недель.
— Три месяца… — поразилась Рин. — А Катай говорил, что ты никогда не сможешь ходить.
— Он преувеличивал, — сказал Нэчжа. — Мне повезло. Клинок прошел точно между желудком и почкой. И ничего не проткнул на пути. Боль дикая, но все зажило. Хотя шрам уродливый. Хочешь посмотреть?
— Нет, не снимай рубаху, — поспешила ответить Рин. — И все-таки, три месяца? Потрясающе.
Нэчжа отвернулся, рассматривая тихую полоску города под крепостной стеной — зону их патрулирования. Он колебался, словно решал, стоит ли что-то сказать, но потом резко сменил тему:
— Такие вопли в скалах — это тут считается нормальным?
— Это всего лишь Суни. — Рин отломила половину пшеничной лепешки и предложила ее Нэчже. Хлеб теперь выдавали аж дважды в неделю, стоило побаловать себя, пока есть возможность. — Не обращай на него внимания.
Нэчжа взял хлеб, пожевал и скривился. Даже в военное время Нэчжа вел себя так, будто ждал чего-то более роскошного.
— Довольно трудно не обращать внимания, когда он орет прямо за твоим шатром.
— Я попрошу Суни держаться от него подальше.
— Правда?
Рин искренне обрадовалась приезду Нэчжи. Пусть они и ненавидели друг друга в академии, Рин приятно было видеть однокурсника на другом краю страны, так далеко от Синегарда. Приятно, когда рядом человек, способный хоть как-то понять, через что она прошла.
Хорошо, что Нэчжа перестал вести себя так высокомерно. В некоторых война пробуждает худшие качества, но Нэчжу она изменила в лучшую сторону, избавив его от снобизма. Теперь казалось мелочным помнить старые обиды. Трудно ненавидеть человека, который спас ей жизнь.
Рин не хотелось этого признавать, но Нэчжа выглядел даже милым по сравнению с Алтаном, который в последнее время взял в привычку швырять все, что попадется под руку, при малейшем признаке неповиновения. Рин удивлялась, почему они с Нэчжой не подружились раньше.
— Ты ведь в курсе, что вас считают сборищем чудиков? — сказал Нэчжа.
Ну конечно, он должен был это сказать. Рин ощетинилась. Да, они чудики, но это ее чудики. Только цыке имеют право говорить так о других цыке.
— Они лучшие воины во всей армии.
Нэчжа поднял брови.
— А разве кто-то из вас не взорвал иностранное посольство?
— Это случайность.
— А разве этот волосатый здоровяк не душил вашего командира в столовой?
— Ладно, Суни довольно странный, но остальные — совершенно…
— Совершенно нормальные? — громко засмеялся Нэчжа. — Серьезно? Ваши люди просто случайно принимают наркотики, разговаривают с животными и вопят по ночам?
— Побочные эффекты боевых способностей, — ответила Рин как можно легкомысленней.
Нэчжу это не убедило.
— А выглядит так, будто боевые способности — это побочный эффект безумия.
Рин не хотелось об этом думать. Это было кошмаром возможного будущего, и она понимала, что это не просто слухи. Но чем больший ужас ее охватывал, тем хуже получалось вызывать Феникса и тем более раздраженным становился Алтан.
— Почему у тебя не красные глаза? — вдруг спросил Нэчжа.
— Что?!
Он протянул руку и дотронулся до ее щеки под левым глазом.
— У Алтана красные глаза. Я думал, у всех спирцев такие.
— Не знаю, — смущенно ответила она. Рин никогда об этом не задумывалась, а Алтан никогда об этом не говорил. — У меня всегда были карие глаза.
— Может быть, ты не спирка.
— Возможно.
— Но они были красными, — озадаченно произнес Нэчжа. — В Синегарде. Когда ты убила генерала.
— Ты же был без сознания. У тебя из живота торчал клинок.
Нэчжа поднял брови.
— Я помню, что видел.
За их спинами послышались шаги. Рин подскочила, хотя у нее не было причин чувствовать себя виноватой. Она всего лишь несла караул, болтовня в карауле не запрещалась.
— Вот ты где, — сказал Энки.
Нэчжа поспешил встать.
— Я пойду.
Рин смущенно посмотрела на него.
— Нет, в этом нет необходимости…
— Он должен уйти, — сказал Энки.
Нэчжа резко кивнул Энки и быстро скрылся за углом стены.
Энки подождал, пока шаги Нэчжи вниз по лестнице затихнут, и посмотрел на Рин, стиснув губы в строгую ниточку.
— Ты не сказала, что сын наместника провинции Дракон — шаман.
Рин нахмурилась.
— О чем это ты?
— Об эмблеме. — Энки показал на свою спину, в том месте у Нэчжи на рубахе был вышит семейный символ — гребень дракона. — Это отметина дракона.
— Это всего лишь гребень.
— А разве в Синегарде его не ранили? — поинтересовался Энки.
— Да.
Интересно, откуда Энки узнал? Но Нэчжа все-таки был сыном наместника, в ополчении прекрасно знали подробности его личной жизни.
— И ранение было серьезным?
— Не знаю, — ответила Рин. — Я сама была в полубессознательном состоянии, когда это случилось. Генерал дважды его проткнул — вероятно, в живот. А какая разница? — Ее и саму удивило быстрое выздоровление Нэчжи, но Рин не понимала, почему Энки ее расспрашивает. — Жизненно важные органы не были задеты, — добавила она, хотя звучало малоправдоподобно.
— Две раны в живот, — повторил Энки. — Две раны от опытного генерала Федерации, который вряд ли промахнулся бы. И через пару месяцев он уже ходит?
— Знаешь, учитывая, что один из наших живет в бочке, везение Нэчжи не кажется таким уж странным.
Энки это не убедило.
— Твой друг что-то скрывает.
— Так спроси его сам, — раздраженно бросила Рин. — Тебе что-то нужно?
Энки задумчиво нахмурился, но кивнул.
— Тебя хочет видеть Алтан. В своем кабинете. Прямо сейчас.
В кабинете Алтана был страшный беспорядок.
На полу валялись книги и кисти. По столу разбросаны карты, все стены утыканы картами города. И повсюду на них неровные и неразборчивые пометки Алтана, наброски стратегических планов, непонятных никому, кроме Алтана. Он настолько густо обвел некоторые важные зоны, что выглядели они так, будто Алтан процарапал их ножом на стене.
Когда вошла Рин, Алтан сидел за столом в одиночестве. Под его глазами были темные синяки.
— Вызывал? — спросила Рин.
Алтан отложил карандаш.
— Ты проводишь слишком много времени с сыном наместника провинции Дракон.
— И что с того? — ощетинилась Рин.
— А то, что я это запрещаю, — ответил Алтан. — Нэчжа — человек Цзюня. Сама знаешь, не стоит ему доверять.
Рин открыла рот и тут же закрыла, пытаясь понять, всерьез ли он. И наконец сказала:
— Нэчжа не в Пятой дивизии. Не Цзюнь отдает ему приказы.
— Цзюнь был его наставником, — возразил Алтан. — Я видел его нарукавную повязку. Он выбрал Боевые искусства. Он предан Цзюню и все ему рассказывает…
Рин уставилась на него, не веря своим ушам.
— Нэчжа просто мой друг.
— У тебя нет друзей, если ты цыке. Он шпионит.
— Шпионит?! — повторила Рин. — Алтан, мы в одной армии.
Алтан встал и хлопнул ладонями по столу.
Рин отпрянула.
— Мы не в одной армии. Мы цыке. Мы Странные дети. Сила, которой не должно существовать, и Цзюнь жаждет нашего провала. Жаждет моего провала. Как и все остальные.
— Другие дивизии нам не враги, — тихо сказала Рин.
Алтан мерил шагами кабинет, глядя на карты, словно пытаясь выстроить в боевой порядок несуществующие армии. Его руки непроизвольно подергивались. Выглядел он безумным.
— Все кругом — наши враги, — продолжил Алтан. Он, скорее, говорил сам с собой, чем с ней. — Все хотят нашей смерти, хотят, чтобы мы исчезли… Но я этого не допущу…
Рин сглотнула.
— Алтан…
Он резко обернулся.
— Ты так и не научилась вызывать огонь?
Рин ощутила укол вины. Как бы она ни старалась, она не могла вызвать бога, как в Синегарде.
Но прежде чем она успела ответить, Алтан с отвращением фыркнул.
— Ну да. Конечно не научилась. Ты по-прежнему считаешь это игрой. Думаешь, что до сих пор в школе.
— Это не так.
Алтан подошел к ней, схватил за плечи и с такой силой тряхнул, что Рин охнула. Но Алтан лишь притянул ее ближе, лицо к лицу, глаза к глазам. Его радужка была яростно-алого цвета.
— Неужели это так сложно? — спросил он и крепче стиснул пальцы, вонзив их Рин в ключицу. — Скажи, почему это так трудно для тебя? Тебе это не в новинку, ты уже это делала, так почему же не можешь сейчас?
— Алтан, мне больно.
Но он только крепче ее стиснул.
— Ты могла бы хоть попытаться…
— Я пыталась! — взорвалась Рин. — Но это нелегко, понятно? Я просто… Я не такая, как ты.
— Ты что, малыш-несмышленыш? — спросил Алтан, как будто с любопытством. Он не кричал, но голос был странно монотонным, тщательно сдерживаемым и замогильно тихим. Именно так проявляется его ярость, Рин уже это знала. — Или ты просто дурочка, играющая в солдатиков? Ты сказала, что тебе нужно время. На Спире тебя бы уже разжаловали. За такой позор семья бы вышвырнула тебя в море.
— Прости, — прошептала Рин и тут же пожалела об этом.
Алтану не нужны были ее извинения. Он хотел ее унизить. Хотел, чтобы она сгорела со стыда, почувствовала себя такой жалкой, что не могла бы этого вынести.
Так оно и было. Как ему удавалось заставить Рин почувствовать себя такой ничтожной? Она казалась себе более бесполезной, чем даже в Синегарде, когда Цзюнь унизил ее перед всем курсом. Сейчас было еще хуже. В тысячу раз хуже, потому что, в отличие от Цзюня, Алтан был ее командиром. Его одобрение нужно было Рин как воздух.
Алтан резко оттолкнул ее.
Рин поборола желание прикоснуться к ключице — она знала, что там останутся два синяка от пальцев Алтана, два пятна в форме слезы. Она сглотнула, отвела взгляд и промолчала.
— И ты называешь себя воином, прошедшим тренировки в Синегарде? — Голос Алтана упал почти до шепота, а это было куда хуже, чем если бы он кричал. Рин предпочла бы крик. Что угодно, только не эта ледяная экзекуция. — Ты не воин. Ты мертвый груз. Пока ты не научишься вызывать огонь, ты для меня бесполезна. Ты здесь, потому что считаешься спиркой. Но пока я не вижу этому доказательств. Исправь это. Докажи, что ты чего-то стоишь. Делай то, что от тебя требуется, или убирайся.
Рин удержала слезы, пока не выбежала из кабинета. Когда она вошла в столовую, глаза еще были красными.
— Ты плакала? — спросил Нэчжа, сев напротив.
— Уходи, — пробормотала она.
Он не ушел.
— Расскажи, что случилось.
Рин прикусила губу. Она не должна разговаривать с Нэчжой. А пожаловаться ему на Алтана было бы двойным предательством.
— Это Алтан? Он что-то сказал?
Рин нарочито отвернулась.
— Погоди-ка. А это что?
Нэчжа потянулся к ее ключице.
Рин хлопнула его по руке и одернула рубаху.
— И ты просто так это снесешь? — пораженно спросил Нэчжа. — Я помню девчонку, которая ударила меня за то, что я сказал что-то нехорошее про ее учителя.
— Алтан — другое дело, — ответила Рин.
— Не такое уж другое, если разговаривает с тобой вот так, — сказал Нэчжа и посмотрел на ее ключицу. — Это был Алтан. Тигриные сиськи! В Пятой поговаривают, что он свихнулся, но я никогда не думал, что он может дойти до такого.
— Хватит, — огрызнулась Рин. Почему Нэчжа думает, будто может выступать в роли ее исповедника? — Ты несколько лет высмеивал меня в Синегарде. Ни одного доброго слова мне не сказал до того, как на пороге появился Муген.
К чести Нэчжи, он выглядел виноватым.
— Рин, я…
Рин прервала его, прежде чем он успел вставить еще хоть слово:
— Я была сиротой войны и южанкой, а ты — богатеньким сынком из Синегарда и издевался надо мной. Ты превратил для меня Синегард в сущий ад, Нэчжа.
Приятно было произнести это вслух. Приятно посмотреть на несчастное лицо Нэчжи. После его приезда они избегали этой темы, вели себя так, точно всегда дружили в академии, потому что прошлое было лишь детскими распрями по сравнению с настоящими сражениями. Но если он собирается опорочить ее командира, Рин напомнит ему, с кем он говорит.
Нэчжа хлопнул ладонью по столу, в точности как Алтан, но в этот раз Рин не отпрянула.
— Ты не единственная жертва! — сказал он. — Ты первая меня ударила в тот день, когда мы познакомились. И врезала по яйцам. И насмехалась перед всем курсом. Перед Цзюнем. Перед всеми. Как, по-твоему, я себя чувствовал? Насколько мне было стыдно? Я сожалею, понятно? В самом деле сожалею. — Угрызения совести в голосе Нэчжи звучали искренне. — Но я спас тебе жизнь. Разве это не загладит наши разногласия?
Разногласия? Разногласия?! Она засмеялась.
— Из-за тебя меня чуть не выгнали!
— А ты чуть меня не убила.
Это вынудило ее притихнуть.
— Я тебя боялся, — продолжил Нэчжа. — Потому и накинулся на тебя. Я был идиотом. Избалованным ребенком. Настоящей занозой в заднице. Я считал себя лучше тебя, а это не так. Прости.
Рин была слишком ошеломлена, чтобы ответить, и просто отвернулась.
— Я не должна с тобой разговаривать, — сказала она, обращаясь к стене.
— Ладно, — огрызнулся Нэчжа. — Прости, но я устал. Оставлю тебя в одиночестве.
Он схватил тарелку, встал и быстро отошел. Рин не стала его удерживать.
Без Нэчжи ночной караул был одиноким и тоскливым. Все цыке по очереди несли караул, но сейчас Рин была убеждена, что Алтан послал ее в наказание. Какой смысл пялиться на берег, если ничего не происходит? Если появится новый флот, птицы Кары заметят его загодя.
Прислонившись к стене, Рин раздраженно терла ладони, чтобы согреться. «Как глупо», — думала она, уставившись на свои пальцы. Если бы она вызвала хоть каплю огня, ей не было бы так холодно.
Она чувствовала себя ужасно. При одной мысли и об Алтане, и о Нэчже по телу бежали мурашки. Рин смутно осознавала, что сделала что-то не то, но не могла найти выход из этой дилеммы. Она даже точно не была уверена, в чем дело, знала лишь, что оба на нее разозлились.
И тут она услышала какое-то жужжание. Такое слабое, что поначалу решила, что ей послышалось. Но гул стал громче, как будто надвигался рой пчел. Потом он стал оглушительным и превратился в людские крики. Она посмотрела в ту сторону, откуда доносился шум — на побережье у городских кварталов за ее спиной. Рин вскочила со скамейки и побежала узнать, в чем дело. В переулки устремился человеческий поток, люди бежали в панике. Рин увидела, как из казарм выбегают Кара и Юнеген. Она поспешила со стены вниз, продираясь через толпу к своим.
Рин схватила Юнегена за руку.
— В чем дело? Почему они бегут?
— Без понятия, — сказал Юнеген. — Найди остальных.
Мимо Рин промчалась старуха, но споткнулась. Рин опустилась на колени, чтобы ее поднять, но женщина уже вскочила и понеслась с такой скоростью, на какую редко способны старики. Люди вокруг кричали, некоторые бежали босиком, некоторые полуодетыми, на всех лицах был написан ужас. Все выбегали из городских ворот.
— Да что за хрень происходит? — К ним протолкнулся Бацзы, без рубахи и с затуманенным взглядом. — Великая черепаха! Это что, эвакуация?
Что-то ударило Рин по колену. Она опустила голову и увидела ребенка, совсем кроху, в два раза моложе Кесеги. Он был без штанов. Малыш вцепился в ее ногу, громко завывая. Наверное, потерял в суматохе родителей. Рин подняла его — так она утешала Кесеги, когда он плакал.
Она пошарила взглядом по толпе в поисках того, кто мог потерять ребенка, и увидела в воздухе три столба пламени в форме трех драконов. Они поднимались вверх. Сигнал Алтана.
Сквозь шум Рин услышала хриплый крик:
— Цыке, ко мне!
Она сунула ребенка в руки первому попавшемуся на глаза горожанину и протиснулась к Алтану. Там был и Цзюнь в окружении десяти своих солдат. А с ними и Нэчжа. Он не посмотрел на нее.
Алтан был заметно взбешен.
— Я же просил не эвакуировать город без предупреждения!
— Это не я, — ответил Цзюнь. — Они от чего-то бегут.
— От чего?
— Хотел бы я знать, — огрызнулся Цзюнь.
Алтан раздраженно повернулся к толпе и вытянул того, кто попался под руку. Это была девушка чуть старше Рин и в одной ночной рубашке. Она возмущенно завопила, а потом разинула рот, увидев форму ополчения.
— Что происходит? — спросил Алтан. — От чего вы бежите?
— От чимея, — в ужасе выдохнула она. — В городе чимей, рядом с площадью…
Чимей? Слово было смутно знакомо. Рин пыталась вспомнить, где его видела — вероятно, в библиотеке, в одном из дурацких фолиантов, которые заставлял читать Цзян, когда она исследовала все виды тайных знаний человечества. Наверное, это какой-то зверь, мифологическое существо с необычными способностями.
— Серьезно? — скептически спросил Цзюнь. — И откуда вы узнали, что это чимей?
Девушка посмотрела ему прямо в глаза.
— Потому что он срывает с трупов лица, — дрожащим голосом ответила она. — Я видела тела, видела… — Она запнулась.
— И как он выглядит? — спросил Алтан.
Девушка поежилась.
— Я его не рассматривала, но кажется… Он выглядит как огромный зверь на четырех лапах. Размером с лошадь, а лапы как у обезьяны.
— Зверь, — повторил Алтан. — А дальше?
— У него черная шерсть, а глаза… — Она сглотнула.
— И что с глазами? — поторопил ее Цзюнь.
Девушка вздрогнула.
— Вот такие, — ответила она и показала на Алтана. — Красные, как кровь. Яркие, как пламя.
Алтан выпустил ее, и девушка тут же скрылась в бегущей толпе.
Два командира переглянулись.
— Нужно кого-нибудь туда послать, — сказал Алтан. — Того, кто убьет эту тварь.
— Да, — тут же согласился Цзюнь. — Моим людям приходится сдерживать толпу, но я могу собрать эскадрон.
— Нам не нужен эскадрон. Хватит и одного из моих бойцов. Нельзя отправить туда всех, Муген может воспользоваться шансом для атаки. Возможно, это диверсия.
— Я пойду, — немедленно вызвалась Рин.
Алтан нахмурился.
— Ты знаешь, как обращаться с чимеем?
Она не знала. Она лишь вспомнила, кто такой чимей, причем вспомнила по наполовину забытой книге. Но она была уверена — это больше, чем знает кто-либо в дивизиях или среди цыке, потому что никого в Синегарде не заставляли читать про мифологических животных. А ей не хотелось выставлять Алтана некомпетентным перед Цзюнем. Она справится с заданием. Ей придется.
— В той же степени, как и все остальные. Я читала про мифологических животных.
Алтан немного поразмыслил, а потом кивнул.
— Иди навстречу толпе. По переулкам.
— Я тоже пойду, — вызвался Нэчжа.
— В этом нет необходимости, — немедленно откликнулся Алтан.
Но тут вмешался Цзюнь:
— Нужно взять кого-то из ополчения. На всякий случай.
Алтан посмотрел на Цзюня, и Рин поняла, в чем дело. Цзюнь хотел, чтобы ее кто-то сопровождал, лишь на тот случай, если Рин что-то увидит, а Алтан не сообщит об этом Цзюню.
Рин не могла поверить, что даже сейчас они занимаются подковерными играми.
Алтан явно хотел возразить. Но уже не было времени. Он толкнул Нэчжу в толпу и выхватил у пробегающего горожанина факел.
— Эй! Мне он нужен!
— Заткнись, — рявкнул Алтан и оттолкнул беженца. — Он вручил факел Рин и направил ее в переулок, чтобы ей не мешала толпа. — Иди.
Рин и Нэчжа не смогли бы добраться до центра города, борясь с напором толпы. Но у домов в этом квартале были низкие, плоские крыши, на которые легко взобраться. Рин и Нэчжа побежали по ним, свет от их факелов скакал вверх-вниз. Добравшись до конца квартала, они спрыгнули в переулок и молча пересекли еще один квартал.
— Кто такой чимей? — наконец спросил Нэчжа.
— Ты слышал ту девушку, — отрезала Рин. — Большой зверь с красными глазами.
— Никогда о таком не слышал.
— Тогда, возможно, тебе не стоило идти.
Рин повернула за угол.
— Я тоже читал бестиарий, — сказал Нэчжа, поравнявшись с ней. — Но там не было ни слова про чимея.
— Ты не читал древние тексты. Из подвала архива. Времен Красного императора. Там всего несколько упоминаний, но они есть. Иногда его описывают как ребенка с красными глазами. Иногда как черную тень. Он отрывает у жертв лица, но остальное оставляет нетронутым.
— Жуть какая, — сказал Нэчжа. — И зачем ему лица?
— Точно не знаю, — ответила Рин. Она попыталась вспомнить о чимее что-нибудь еще. — В бестиарии об этом не говорится. Там сказано, что чимей способен притвориться кем угодно — кем-то из твоих близких, теми, кого ты никогда не обидишь.
— Даже теми людьми, которых он не убил?
— Возможно, — предположила она. — Он уже тысячи лет собирает лица. Имея столько разных вариантов, можно скопировать кого угодно.
— И что? Чем это опасно?
Рин бросила на него взгляд через плечо.
— А ты сможешь заколоть собственную мать?
— Я же буду знать, что это не по-настоящему.
— В глубине души ты будешь это знать. Но как ты поступишь в тот момент? Глядя в лицо собственной матери, слыша ее мольбы, ты перережешь ей горло?
— Если точно буду уверен, что это не моя мать, — сказал Нэчжа. — Чимея можно испугаться, только если он застанет тебя врасплох. Но если ты все знаешь — нет.
— Не думаю, что все так просто. Эта тварь напугала не пару человек, а половину города. А самое главное — в бестиарии не указано, как его убить. До сих пор его никто еще не убил. Мы деремся вслепую.
Улицы в центре города притихли — двери закрыты, повозки стояли без движения. Когда-то оживленный базар стал пыльным и молчаливым.
Но не пустым.
На улицах в разных позах валялись тела.
Рин опустилась у ближайшего и перевернула его. Труп был нетронут, не считая головы. Лицо было оторвано, и выглядело это жутко. Пустые глазницы, ни носа, ни губ.
— Так это была не шутка, — сказал Нэчжа, прикрыв рот рукой. — Тигриные сиськи! И что будет, когда мы обнаружим эту тварь?
— Наверное, я ее убью, — отозвалась Рин. — А ты мне поможешь.
— Ты слишком уверена в своих боевых способностях.
— В школе я тебя отделала. Я трезво оцениваю свои боевые способности, — сказала она. Болтовня успокаивала, прогоняла страх.
Через несколько метров Нэчжа перевернул другой труп. Он был в темно-синей форме армии Федерации. Пятиконечная желтая звезда на правой груди обозначала офицера высокого ранга.
— Вот бедолага, — сказал Нэчжа. — Кое-кто так ничего и не понял.
Рин прошла мимо Нэчжи и осветила факелом забрызганный кровью проход. На булыжниках полег целый эскадрон Федерации.
— Не думаю, что чимея послала Федерация, — медленно выговорила Рин.
— Может, они держали его взаперти, — предположил Нэчжа. — И не знали, на что он способен.
— Федерация не действует наобум, — возразила она. — Сам видел, насколько осмотрительны они были с катапультами в Синегарде. Они бы не выпустили тварь, которую не могут контролировать.
— Так, значит, чимей появился сам по себе? Чудовище, которое никто не видел много веков, вдруг появилось в осажденном городе?
У Рин возникло жуткое подозрение о том, откуда взялся чимей. Она уже его видела. Видела на изображениях зверинца Красного императора.
«Я вызову тех, кому не место в этом мире».
Когда Цзян открыл в Синегарде бездну, он проделал дыру в тонкой ткани между двумя мирами. И теперь, в отсутствие Стража, демоны спокойно проникают через нее.
«Такова цена. Всегда есть цена».
Теперь она поняла, о чем говорил Цзян.
Рин вытолкнула эти мысли из головы и опустилась на колени, чтобы тщательнее осмотреть трупы. Солдаты не вытащили оружие. Какая-то бессмыслица. Не могли же всех застать врасплох. Если они дрались с чудовищной тварью, то погибли бы с мечами в руках. Но никаких признаков борьбы не было.
— А где, по-твоему… — начала она, но Нэчжа закрыл ей рот холодной ладонью.
— Слышишь? — прошептал он.
Рин ничего не слышала. Но потом с другой стороны рыночной площади из перевернутой повозки донесся слабый звук, как будто там что-то шевелится. Затем послышались всхлипы.
Рин шагнула туда с факелом в руке, чтобы разузнать, в чем дело.
— С ума сошла? — Нэчжа схватил ее за руку. — Там может сидеть эта тварь.
— И что же нам делать, бежать от нее?
Рин стряхнула его руку и быстро пошла к повозке.
Нэчжа поколебался, но Рин услышала, что он идет за ней. У повозки Нэчжа встретился с ней взглядом, и Рин кивнула. Она вытащила меч, и они вдвоем стянули с повозки тент.
— Уходите!
Там пряталась не тварь, а девочка. Совсем крохотная, Нэчже по пояс, она забилась в дальний угол повозки. Ее тонкое платье было заляпано кровью. Увидев их, она вскрикнула и зарылась головой в колени. Все ее тело сотрясалось от рыданий.
— Уходите! Оставьте меня в покое!
— Опусти меч, ты ее пугаешь! — Нэчжа вышел вперед и загородил девочку от Рин. Он переложил факел в другую руку и мягко похлопал девочку по плечу. — Ну, будет, будет. Все хорошо. Мы тебе поможем.
Девочка зашевелилась.
— Жуткое чудовище…
— Я знаю. Чудовища здесь нет. Мы… мы его спугнули. Мы тебя не обидим, обещаю. Можешь на меня посмотреть?
Девочка медленно подняла голову и встретилась взглядом с Нэчжой. Огромные глаза на заплаканном лице были широко открыты, в них читался страх.
И когда Рин заглянула в эти глаза через плечо Нэчжи, ее охватило странное чувство, пылкое желание любой ценой уберечь девочку. Буквально физический порыв, незнакомое прежде материнское чувство. Она скорее умрет, чем причинит боль этому невинному ребенку.
— Ты не чудовище? — пролепетала девочка.
Нэчжа протянул к ней руки.
— Мы люди до мозга костей, — мягко сказал он.
Девочка приникла к нему и прекратила плакать.
Рин пораженно наблюдала за Нэчжой. Похоже, он точно знал, как обходиться с ребенком, успокаивая ее и тоном, и жестами.
Нэчжа отдал Рин свой факел, а другой рукой погладил девочку по голове.
— Позволишь мне вытащить тебя отсюда?
Она неуверенно кивнула и поднялась. Нэчжа схватил ее за пояс, поднял из сломанной повозки и осторожно поставил на землю.
— Ну вот. Все в порядке. Ты можешь идти?
Она снова кивнула и взяла его за руку трясущейся ладонью. Нэчжа твердо сжал ее крохотную руку тонкими пальцами.
— Не бойся, я никуда не уйду. Как тебя зовут?
— Худали, — прошептала девочка.
— Худали. Теперь ты в безопасности, — пообещал Нэчжа. — Ты с нами. А мы убиваем чудовищ. Но нам нужна твоя помощь. Ты будешь смелой?
Худали неуверенно кивнула.
— Молодец. А теперь расскажи, что случилось. Все, что ты помнишь.
Худали глубоко вздохнула и заговорила запинающимся, дрожащим голосом.
— Я была с родителями и сестрой. Мы ехали домой в повозке. Ополчение велело не возвращаться слишком поздно, и поэтому мы спешили, и тут…
Худали опять разрыдалась.
— Ничего, ничего, — быстро сказал Нэчжа. — Мы знаем, что появилось чудовище. Просто попытайся вспомнить все подробности. Все, что приходит в голову.
Худали кивнула.
— Все вокруг кричали, но солдаты и пальцем не пошевелили. А когда эта тварь оказалась рядом с нами, солдаты Федерации просто смотрели. Я спряталась в повозке. Я не видела чудовище.
— А ты видела, куда оно делось? — резко спросила Рин.
Худали вздрогнула и съежилась за спиной Нэчжи.
— Ты ее пугаешь, — шепнул Нэчжа и жестом велел Рин отойти. Он снова повернулся к Худали. — Можешь показать, в каком направлении оно двигалось? — мягко спросил он. — Куда оно ушло?
— Я… я не могу объяснить, как туда попасть. Но могу вас отвести. Я помню, что видела.
Она сделала несколько шагов к углу переулка, а потом остановилась.
— Вот здесь тварь сожрала моего брата, — сказала она. — А потом исчезла.
— Погоди-ка, — сказал Нэчжа. — Ты же говорила, что была с сестрой.
Худали снова посмотрела на Нэчжу широко открытыми, наполненными мольбой глазами.
— Точно, — сказала она.
И улыбнулась.
Секунду назад она была малышкой, а в следующий миг превратилась в чудовище на длинных ногах. Не считая лица, оно было покрыто грубой черной шерстью. Длинные обезьяньи руки доставали до земли, прямо как у Суни. Голова осталась маленькой, с лицом Худали, тем кошмарнее выглядела тварь. Она протянула к Нэчже толстые пальцы и подняла его за воротник.
Рин вытащила меч и тыкала им в руки и ноги твари. Но короткая шерсть чимея была похожа на шубу из стальных игл и отражала меч лучше любого щита.
— Лицо! — крикнула она. — Целься в лицо!
Но Нэчжа не шевелился. Его руки болтались по бокам. Он зачарованно смотрел в крохотное личико чимея, лицо Худали.
— Что ты делаешь? — закричала Рин.
Чимей медленно повернул голову и посмотрел на нее. Их взгляды встретились.
Рин, задыхаясь, отпрянула.
Когда она заглянула в эти чарующие глаза, чудовище растаяло. Рин больше не видела черную шерсть, грубое тело, заляпанное кровью. Только лицо.
Это не было лицо зверя. Лицо было прекрасно. На мгновение оно расплылось перед глазами Рин, как будто не могло решить, кем перед ней предстать, а потом превратилось в лицо, которое она не видела уже несколько лет.
Нежные щеки цвета глины. Всклокоченные черные волосы. Один передний зуб чуть больше других, а второй отсутствует.
— Кесеги? — пробормотала она.
Рин выронила факел. Кесеги неуверенно улыбнулся.
— Ты меня узнала? — спросил он нежным голоском. — Хотя прошло столько времени?
У нее заныло сердце.
— Конечно узнала.
Кесеги посмотрел на нее с надеждой. Потом открыл рот и взвыл нечеловеческим голосом. Чимей набросился на нее, Рин лишь успела прикрыть лицо руками, но тут его что-то остановило.
Нэчжа высвободился из лап твари и запрыгнул ей на спину, откуда не видел лица. Он попытался вонзить ей нож в загривок, но клинок отскакивал. Нэчжа нацелился на лицо. Лицо Кесеги.
— Нет! — закричала Рин. — Кесеги, нет…
Нэчжа промахнулся, нож отскочил от железной шерсти. Нэчжа занес оружие для второго удара, но Рин бросилась вперед и сунула меч между ножом и чимеем.
Она должна защитить Кесеги, она не позволит Нэчже его убить, только не Кесеги… Он же всего лишь малыш, такой беззащитный, такой маленький…
Она покинула его уже три года назад. Уехав в Синегард, Рин оставила его с двумя опиумными контрабандистами и за три года даже письма не послала. Три невыносимо долгих года.
Это было так давно. Целая вечность прошла.
Но почему Кесеги до сих пор так мал?
Она отпрянула, в голове стоял туман. Ответить на вопрос сейчас — все равно что продираться сквозь густую дымку. Рин понимала — что-то не сходится, но не могла сложить одно с другим… Вот только с Кесеги было что-то не так.
Это был не ее Кесеги.
Это был совсем не Кесеги.
Рин быстро моргала, пытаясь разогнать туман перед глазами. Это чимей, идиотка, твердила она себе. Он играет с твоими чувствами. Он всегда так делает. Так он убивает.
И теперь она поняла — что-то не так с лицом Кесеги… Его глаза были не карими, а ярко-красными, два горящих фонаря, требующих ее внимания…
Чимей с воем скинул Нэчжу с загривка. Нэчжа стукнулся головой о стену здания. Он осел на землю и больше не шевелился.
Чимей метнулся в тень и исчез.
Рин побежала к бездвижному Нэчже.
— Нет, нет… — Она приложила руку к его затылку. На ладони осталось что-то липкое. Рин ощупала рану, пытаясь понять ее размеры, и с облегчением обнаружила, что порез неглубокий, хотя раны в голове всегда сильно кровоточат. Нэчжа поправится.
Но куда делся чимей?
Она услышала над головой шуршание. Рин повернулась, но слишком медленно.
Чимей прыгнул прямо ей на спину и схватил за плечи с неимоверной силой. Рин яростно вырывалась, тыча в него мечом. Но это были тщетные попытки — чимея как будто покрывал непробиваемый щит, и клинок лишь царапал по нему, не причиняя вреда.
Чимей взялся за меч своей ручищей и сломал его. С мерзким треском меч разлетелся в темноте на куски. Потом тварь обхватила Рин за шею, прижавшись к ее спине как ребенок — гигантский ребенок-чудовище. Руки сжимали ее горло. Глаза у Рин вылезали из орбит. Она не могла дышать. Она упала на колени и отчаянно ползла по грязи к выпавшему факелу.
Она чувствовала горячее дыхание чимея на шее. Он царапал ее лицо, тянул за губы и нос, будто ребенок.
— Поиграй со мной, — канючил он голосом Кесеги. — Почему ты со мной не играешь?
Она задыхалась…
Пальцы нащупали факел. Рин схватила его и вслепую ткнула им вверх.
Факел с громким шипением подпалил беззащитное лицо чимея. Тварь завизжала и спрыгнула с Рин. Чимей валялся в грязи, заламывая руки и ноги под странными углами, и завывал от боли.
Рин тоже закричала — у нее загорелись волосы. Она натянула капюшон и прижала ткань к голове, чтобы сбить пламя.
— Сестренка, помоги мне, — охнул чимей. Несмотря на боль, он сумел произнести это совсем как Кесеги.
Рин подползла к нему, стараясь не смотреть в глаза. В правой руке она крепко зажала факел. Нужно снова подпалить чимея. Похоже, только огонь причиняет ему боль.
— Рин.
Теперь он заговорил голосом Алтана.
И она не смогла отвернуться.
Поначалу у твари было только лицо Алтана, но потом чимей превратился в Алтана. Он распластался по земле, из виска струилась кровь. У него были глаза Алтана. И шрам Алтана.
И дымящийся, раненый Алтан зарычал.
Отбиваясь от попыток чимея оторвать ей лицо, Рин пригвоздила его к земле, придавив руки коленями.
Нужно сжечь его лицо. Лица — источник его силы. Чимей собирал лица всех, кого убил, черты всех оторванных лиц. Он состоял из человеческих образов, а теперь хотел получить и ее лицо.
Рин ткнула факелом ему в лицо.
Чимей снова закричал. Алтан снова закричал.
Рин никогда не слышала, чтобы Алтан кричал, не в реальном мире, но была уверена, что звучит это именно так.
— Прошу тебя, — рыдал Алтан. — Прошу, не надо.
Рин стиснула зубы и крепче сжала факел, тыча им в голову чимея. Ее ноздри заполнились запахом горелой плоти. Рин задыхалась, от дыма она отпрянула, но не остановилась. Она пыталась отвести взгляд, но глаза чимея притягивали. Он заставил ее смотреть.
— Ты не можешь меня убить, — прошептал Алтан. — Ты же меня любишь.
— Я тебя не люблю, — ответила Рин. — И я могу убить кого угодно.
Способности чимея ужасали — чем сильнее он горел, тем больше становился похожим на Алтана. Сердце Рин колотилось о грудную клетку. Нужно очистить разум. Отбросить все мысли. Не думать. Не думать. Не думать. Не…
Но она не могла отделить Алтана от чимея. Они были идентичны. Она любила его, а он хотел ее убить. Если только Рин не убьет его первой.
Но это не имеет никакого смысла…
Она снова сосредоточилась, утихомирила ужас и собралась, но теперь не стала пытаться отделить Алтана от чимея, она просто убьет его, кем бы он ни был.
Она убивала чимея. Убивала Алтана. И того, и другого. Но это необходимо.
У Рин не было маковых зерен, но сейчас ей и не был нужен Феникс. Хватит факела и боли.
Она ткнула рукояткой факела Алтану в лицо. Снова и снова, изо всех сил. Дерево проломило кость. Щека чимея запала, вместо плоти и кости образовалась дыра.
— Мне больно, — пораженно сказал Алтан.
Тебе не просто больно, я тебя убиваю.
Рин тыкала факелом снова и снова. Теперь она уже не могла остановиться. Лицо Алтана превратилось в месиво из осколков костей и лоскутьев плоти. Смуглая кожа стала ярко-красной. Лицо полностью утратило форму. Рин выбила ему глаза, чтобы больше никогда их не видеть. Алтан пытался увернуться, и она перевернула факел и подожгла раны. И Алтан закричал.
И в конце концов чимей перестал бороться. Его мышцы расслабились, ноги больше не брыкались. Рин переступила через его голову, тяжело дыша. Она прожгла его лицо до кости. Под обугленной, дымящейся кожей виднелся тонкий белый череп.
Рин слезла с трупа и сделала большой, тяжелый вдох. А потом ее вырвало.
— Прости, — сказал Нэчжа, когда очнулся.
— Не извиняйся, — ответила Рин.
Она лежала рядом с ним, прислонившись к стене. В переулке выплеснулось все содержимое ее желудка.
— Ты не виноват.
— Виноват. Когда ты его увидела, то не застыла.
— Застыла. Как и весь эскадрон. — Рин ткнула пальцем в сторону мугенских трупов на рыночной площади. — И ты помог мне взять себя в руки. Не вини себя.
— Я был идиотом. Мне следовало знать, что та девочка…
— Никто не знал, — отрезала Рин.
Нэчжа промолчал.
— У тебя есть сестра? — спросила она через какое-то время.
— Раньше был брат. Младший. Он умер в детстве.
— Ох. — Рин не знала, что на это сказать. — Сочувствую.
Нэчжа сел.
— Когда чимей кричал на меня, мне казалось, что… что это моя вина.
Рин сглотнула комок в горле.
— А когда я его убивала, мне казалось, что я убиваю близкого человека.
Нэчжа окинул ее долгим взглядом.
— И кем он был для тебя?
Рин не ответила.
Они молча похромали обратно, периодически ныряя в темные углы, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Скорее привычка, чем необходимость. Рин решила, что в этой части города еще долго не появятся солдаты Федерации.
Когда они дошли до перекрестка дорог в штаб цыке и на базу Седьмой дивизии, Нэчжа остановился и повернулся к Рин.
Ее сердце пропустило удар.
Он был так красив, стоя на перекрестке под лунным светом, заливающим лицо и отбрасывающим с другой стороны длинную тень.
Его кожа выглядела фарфоровой. Не человек, а скульптура. «Он не может быть настоящим, — подумала Рин. — Человек из плоти и крови не может быть так болезненно прекрасен, без единого изъяна».
— Так вот. О прошлом, — сказал он.
Рин скрестила руки на груди.
— Не самое подходящее время.
Нэчжа безрадостно рассмеялся.
— Идет война. Подходящее время никогда не наступит.
— Нэчжа…
Он положил ладонь на ее руку.
— Я просто хотел извиниться.
— Не нужно…
— Нет, нужно. Я вел себя с тобой как полный говнюк. И не имел права говорить так о твоем командире. Прости.
— Я тебя прощаю, — осторожно произнесла она и поняла, что так и есть.
Когда Рин вернулась, Алтан ждал ее в кабинете. Он открыл дверь, прежде чем она успела постучать.
— Его больше нет?
— Его больше нет, — подтвердила Рин.
Ее сердце все еще бешено колотилось.
Алтан коротко кивнул.
— Хорошо.
Они молча посмотрели друг на друга. Алтан стоял в тени от двери. Рин не видела выражения его лица. И была этому рада. Сейчас она не смогла бы посмотреть ему в глаза. Не могла бы посмотреть на него, не представив его лицо в огне, разламывающимся в ее руках, превращающимся в вязкое месиво плоти, крови и сухожилий.
Из головы вылетели все мысли о Нэчже. Какое это сейчас имеет значение?
Она только что убила Алтана.
И что это значит? Означает ли это, что чимей думал, будто она не способна убить Алтана, но она все равно его убила?
А если она способна на такое, то способна на все.
Кого она не смогла бы убить?
Может, это и есть тот гнев, который может вызвать Феникса с той же легкостью, как это делает Алтан. Не просто гнев, не просто страх, а глубинная ярость, раздуваемая жестокой обидой.
Может, в конце концов Рин кое-чему научилась.
— Что-то еще? — спросил Алтан.
Он шагнул к ней. Рин вздрогнула. Видимо, он это заметил и не стал приближаться.
— Ты хочешь сказать мне что-то еще?
— Нет, — прошептала она. — Больше ничего.
