Поздно ночью, когда руководство ФСБ узнало, что Фантом созрел для передачи артефакта, Субботин дал указание на подготовку к вылету группы Томилина. На следующее утро всё необходимое оборудование, снаряжение и запас продовольствия уже находилось на борту воздушного судна и дожидалось прибытия личного состава. Кузьмин, Добрынин и Соболев прибыли на лётное поле в 9:10, а в 9:45 появились Томилин с Фантомом, которых привезли под усиленной охраной. Как только все участники экспедиции поднялись на борт, «Гольфстрим» начал выруливать на взлёт.

В самолёте Томилин тепло поздоровался со своими подчинёнными, с которыми не виделся более двух месяцев, при этом он сразу почувствовал, что офицеры держатся скованно и напряжённо. Поняв, что причиной тому является Фантом, он постарался снять возникшую напряжённость путём представления Алексея как своего хорошего друга:

– Товарищи офицеры, разрешите представить вам Бурмистрова Алексея Павловича, которого вы все прекрасно знаете. Сейчас, когда операция «Артефакт» перешла в заключительную фазу, мы с вами летим в Карпиху, где Алексей Павлович передаст нам Копьё Судьбы. Командировка должна занять у нас не больше десяти дней, и всё это время мы будем находиться в отрыве от «большой земли». Поэтому для меня важно, чтобы в коллективе сохранялась здоровая психологическая обстановка. За время моего общения с Алексеем Павловичем он проявил себя преданным другом, к тому же, он спас меня от неминуемой гибели. Так что предлагаю вам всем подойти к нему и поздороваться за руку.

Отвечая на немой вопрос Кузьмина «А это не опасно?», Томилин с иронией в голосе произнёс:

– Не беспокойтесь, Алексей Павлович никому не расскажет о ваших любовных похождениях, у него голова сейчас забита совсем другими проблемами.

После слов генерала все офицеры поочерёдно подошли к Бурмистрову и, представившись, пожали его старческую руку.

Когда с этикетом было покончено, и все уселись за овальным столом в центре салона, Николай Петрович попросил Кузьмина доложить о погодных условиях в районе десантирования:

– Всю предыдущую неделю, – начал Владимир, раскладывая на столе синоптические карты, – в «Зоне» стояли сильные холода, доходившие в ночные часы до 35° градусов мороза, а высота снежного покрова на сегодняшний день составляет порядка 30-40 сантиметров. Ближе к вечеру ожидается приближение юго-западного тёплого фронта, ветер прекратится, и температура воздуха повысится до трёх градусов мороза. Таким образом, на время нашей командировки погода словно специально создаёт для нас комфортные и благоприятные условия. Кроме этого, хочу доложить, что, согласно нашей заявке, всё необходимое для экспедиции снаряжение и оборудование находится у нас на борту, за исключением пяти комплектов лыж и двух охотничьих саней, которые нам передадут в Ухте, когда мы будем пересаживаться в вертолёт. Я также распорядился, чтобы нашу верхнюю одежду загрузили к нам в салон, чтобы мы смогли переодеться во время перелёта, поскольку в Ухте сейчас сильный ветер порывами до 14 метров в секунду и 15 градусный мороз. После посадки самолёт остановится на дальней рулёжной дорожке, где мы без лишних глаз пересядем в приготовленный для нас вертолёт. Во время перелёта из Ухты в Карпиху нас будет сопровождать второй борт со спецназом на борту.

Кузьмин поймал вопросительный взгляд генерала и тут же пояснил:

– Товарищ генерал, это не моя прихоть, а распоряжение генерала Субботина. Да, чуть было не забыл сказать вам ещё об одной важной детали. Мы с вами летим к самому полярному кругу, где продолжительность светового дня в это время года составляет не более полутора часов, поэтому будьте готовы к тому, что мы прибудем на место уже в сумерках. Для ориентации в темноте нас снабдили какими-то ультрасовременными осветительными приборами, которые я раньше никогда не видел, так что тебе, Степан, надо будет разобраться с их устройством, пока мы будем добираться до места. Питание стандартное, армейские пайки, так что никто голодным не останется. И ещё. По вашему указанию, товарищ генерал, никакого оружия мы в этот раз с собой не брали. У меня всё, доклад окончен.

– Спасибо, Володя, за подробную информацию, а сейчас всем переодеваться, чтобы в Ухте никто не замёрз. Кстати, что вы приготовили для Алексея Павловича?

– Для Алексея Павловича мы приготовили специальный комбинезон с электроподогревом, думаю, что ему в нём будет тепло и комфортно.

– Да, это очень хорошо, – согласился Томилин, но его тут же перебил резкий, скрипучий голос Бурмистрова:

– Очень плохо! На мне должен быть обычный зимний костюм, такой же, как будет на вас, чтобы меня ничто не экранировало. Поэтому мне надо с кем-нибудь из вас поменяться.

Он обвёл присутствующих пристальным взглядом и остановил свой выбор на Добрынине.

– Если вы, молодой человек, не возражаете, то я бы хотел поменяться с вами, мне кажется, что мы с вами одного роста. Что скажете?

– Я не возражаю, лишь бы от этого прок был, – простодушно ответил Виктор, и в этот момент его глаза на какое-то мгновение «приклеились» к зрачкам старика…

Через полтора часа с небольшим интервалом из Ухты вылетели два Ми-8, которые взяли курс на северо-запад. Маяк, установленный в «Зоне», чётко указывал пеленг, облегчая пилотам ориентирование в сложных метеоусловиях, а пассажиры тем временем занялись своими делами. Кузьмин, сидя в кабине пилотов, сверял с ними какие-то свои топографические карты, Соболев, распотрошив один из ящиков, изучал замысловатые фонари, Добрынин знакомился с устройством своего нового костюма, Томилин просматривал перечень снаряжения и продовольствия, а Бурмистров, прильнув к иллюминатору, смотрел на проплывающий снизу пейзаж, думая о чём-то своём. Через час полёта всех немного укачало, участники экспедиции задремали, и только Алексей продолжал смотреть вниз, вспоминая о том, как он девять месяцев назад пробирался по этим бескрайним лесам. В 15:20 раздался звуковой сигнал, оповещающий пассажиров о том, что они достигли точки назначения, и многотонная винтокрылая машина, зависнув над небольшой поляной, начала плавно опускаться вниз, поднимая под собой облака снежной пыли.

После посадки экипаж помог выгрузить груз, и через двадцать минут борт взял курс на базу, где ему было приказано дожидаться особого сигнала из «Зоны».

Когда вертолёты улетели, наступила звенящая тишина, которая угнетающе подействовала на людей. У всех без исключения появилось странное ощущение, что «Зона», как некий живой организм, знает об их прибытии и насторожено наблюдает за ними, готовая в любую минуту проявить свой суровый нрав. Памятуя о прошлых неприятностях, связанных с оружием и электроникой, Томилин приказал всем сложить свои телефоны и планшеты в специально оборудованный контейнер возле маяка, чтобы эти устройства оставались вне «Зоны». Когда распаковали чехлы с лыжами, выяснилось, что кто-то по незнанию или по халатности снарядил группу не охотничьими лыжами, а беговыми, которые под тяжестью людей и груза проваливались в снег по колено и в этих условиях становились абсолютно бесполезными. В возникшей от замешательства паузе послышался голос Бурмистрова:

– А на что нам эти лыжи? Тут-то идти до места совсем ничего. А ну, Владимир, – он подозвал к себе Кузьмина – покажи мне на карте, где мы находимся.

Кузьмин мгновенно без лишних слов достал из нагрудного кармана топографическую карту, присел на корточки и, глядя на свой компас, закреплённый у него на руке, сориентировал карту по сторонам света.

– Мы находимся вот здесь, в этой точке, с южной стороны озера. На противоположенной стороне, напротив нас, находится могила Берии…

– Всё, достаточно, я понял, где мы, – перебил его Бурмистров. – Николай Петрович! – обратился он к генералу. – С вашего позволения, я расскажу ребятам о цели нашего приезда сюда. Товарищи офицеры, для того, чтобы передать Копьё Судьбы в ваши руки, я должен сначала забрать его там, где я его оставил в прошлый мой приход сюда, в каменном доме у водопада. Когда Копьё будет у нас в руках, я покажу вам дом Архипа, в котором проведу обряд посвящения в Смотрители вашего командира. К сожалению, без этого ритуала передать артефакт невозможно, а тем более вывезти его за пределы этой территории. Если вам всё понятно, то тогда давайте выдвигаться в путь, а то скоро совсем стемнеет. Чтобы сократить маршрут, я предлагаю идти к водопаду напрямую, по льду озера. Там снега меньше, чем в лесу, поэтому идти будет значительно быстрее и проще. Сейчас выйдем вот на этот выступ, – он указал на карте точку, расположенную в двухстах метрах от них, – спустимся на лёд и пойдём гуськом друг за другом. У меня всё, Николай Петрович, теперь принимай командование на себя.

Томилин вышел вперёд:

– Пойдём колонной. Впереди Кузьмин, за ним Соболев, затем мы с Алексеем Павловичем, и замыкает колону Добрынин. Сани с грузом повезут Добрынин и я. Освещение в темноте обеспечивает Степан. Если вопросов нет, выстраиваемся и выходим на маршрут…

Как только группа ступила на лёд, с неба начали падать первые снежинки. Это были не просто снежинки, которые мы привыкли с вами наблюдать в средней полосе России. Это были гигантские снежинки, диаметр которых доходил до пяти сантиметров. В свете фонарей они казались каким-то неземными птицами, медленно парящими в сумерках надвигающейся ночи, создавая иллюзию чего-то нереального и внеземного. Каждую минуту снежинок становилось всё больше и больше, и вскоре с неба посыпался сплошной водопад снега. При отсутствии какой-либо видимости Томилин остановил колону.

– Что это за чертовщина? – поинтересовался он у Бурмистрова, у которого из-под капюшона виднелись только глаза. – Это «Зона» так нас встречает или что-то ещё, чего я не знаю? Я в своей жизни никогда ничего подобного не видел. Может, нам следует уйти со льда и на время снегопада укрыться в лесу?

– Я думаю, что мы стали свидетелями явления, которое называется «ливневый снег», – подал голос Соболев, подсвечивая своё лицо фонарем. – Это довольно редкое атмосферное явление, но оно иногда в этих краях бывает. Такой снег может идти от нескольких минут до нескольких дней. Если мы сейчас остановимся, то нас при такой интенсивности осадков засыплет по самую голову через час. Поэтому я предлагаю не останавливаться, а идти дальше. А для того, чтобы мы двигались быстрее, нам надо посадить Алексея Павловича в сани, чтобы он не тормозил нас. Запряжёмся в сани вдвоём и будем толкать их, а Виктор будет показывать нам дорогу.

– А почему нам не отсидеться в лесу возле противоположенного берега? Это можно сделать намного быстрее, – предложил Добрынин.

– А действительно, почему? – заинтересовался предложением Томилин. – Володя, покажи на карте, где мы сейчас?

– Мы сейчас вот здесь, – он показал пальцем на середину озера.

– Вот и хорошо, давайте пойдём вот к этому мысу, – обрадовался Виктор.

– Туда идти нельзя, – проскрипел Алексей. – Вокруг этого мыса бьют родники, и есть большая вероятность провалиться там под лёд. Поэтому я предлагаю послушаться Степана и идти вперёд. Так что, Николай Петрович, заканчивай дебаты и командуй.

После того, как Бурмистрова посадили в первые сани, колона продолжила путь. Шли медленно, то и дело проверяя, чтобы никто не отстал и не потерялся в снежной пелене. Через полчаса, когда среди мрака ночи и снега послышался шум водопада, все поняли, что добрались до места. К тому же интенсивность снегопада понемногу начала ослабевать, что указывало на то, что снег вот-вот прекратится. И как бы в подтверждение этих слов из-за облаков появился диск полной Луны, осветивший окрестности нежным серебристым светом.

Когда колона остановилась, Алексей спросил:

– Кто из вас знает, где находится каменный дом?

– Мы все знаем, – ответил Степан. – Мы были здесь в апреле и облазили тут всё вдоль и поперёк. Дом стоит с левой стороны ручья, рядом с высокой елью. Если память мне не изменяет, то лучше всего спускаться к нему не здесь, а метрах в двухстах левее от водопада. В прошлый раз я вырубил там все кусты и сделал удобный спуск.

– Хорошо, – одобрил его предложение генерал. – Сходите с Кузьминым в разведку, обследуйте там всё и выберите место для лагеря, а мы пока подготовим сани к спуску.

После их ухода Алексей попросил спустить его на лёд, мотивируя это тем, что дальше он пойдёт самостоятельно. Никакие уговоры на него не действовали, и Томилин, махнув рукой, произнёс в сердцах:

– Делай, как знаешь, не маленький. Только я бы на твоём месте всё-таки сначала подумал, прежде чем принимать такое решение.

Бурмистров пропустил возмущения генерала мимо ушей и даже не посмотрел в его сторону. Он ходил по кромке льда взад и вперёд, часто поглядывая в ту сторону, откуда они только что пришли. Его нервозность не осталась не замеченной генералом, который связал такое возбуждённое состояние старика с его страхами перед встречей с призраком.

Наконец послышались голоса ребят, и из-за снежного сугроба показалась голова Степана.

– Товарищ генерал! – крикнул он. – Спуск находится в идеальном состоянии, можно по нему съезжать хоть на санях, хоть на лыжах, а вот дом занесло под самую крышу, так что придётся серьёзно поработать лопатами, прежде чем мы его откопаем. Поэтому, если вы готовы, давайте крепить к саням страховочные канаты…

Спуск прошёл быстро и без замечаний. Место для лагеря выбрали более чем удачное. Рядом с домом располагалась большая поляна, на которой без особого труда можно было поставить не только две, а целую дюжину палаток да в придачу ко всему развести большой костёр. Когда через несколько минут Степан подсветил поляну фонарями, Кузьмин восхищённо воскликнул:

– Ух ты! Красот-то какая!

Но его восторг прервал раздражённый голос Фантома:

– После будете любоваться красотами, у вас для этого будет ещё предостаточно времени, а сейчас мне необходимо, чтобы вы как можно быстрее очистили дом от снега.

– Слушаюсь, ваше Высочество, – с издёвкой в голосе ответил Степан, которого стали раздражать претензии старика, и он из последних сил сдерживал себя, чтобы не нахамить Бурмистрову.

Он взял одну из лопат и первым пошёл к сугробу.

– А вам что, отдельное приглашение надо? – в тон ему произнёс Томилин, обращаясь к остальным. – Если Алексей Павлович нас торопит, значит, у него для этого есть все основания. Пошли ребята, пошли, никто за нас эту работу не сделает. Мы сюда приехали не отдыхать, а работать.

Через час от сугроба не осталось и следа. Когда докопались до двери, и Добрынин попытался открыть её, немедленно раздался крик старика:

– Назад! Не прикасаться там ни к чему. Всем назад! Дальше я сам.

На предложение Томилина помочь ему он так же раздражённо ответил:

– Всё, вы мне больше не нужны. Ждите меня здесь столько, сколько потребуется, и никуда отсюда не уходите. Ни при каких обстоятельствах. Вы меня поняли?

Он обвёл участников группы ещё раз своим тяжёлым взглядом и повторил:

– Отсюда ни шагу!!!

Повернулся и исчез в темноте дверного проёма. И следом за ним дверь каким-то чудесным образом сама по себе закрылась…

После обустройства лагеря, когда члены группы собрались у костра в ожидании ужина, Соболев, которого прямо-таки распирало от возмущения, напрямую спросил у Томилина:

– Товарищ генерал! Я не знаю, какие у вас там сложились отношения с Фантомом, но он меня просто достал. И то ему не нравится, и это ему не так, как вы с ним там в Швейцарии уживались? У меня это просто в голове не укладывается. Ведь с ним просто невозможно находиться рядом.

– Напрасно ты, Степан, на него бочки катишь. Он никогда не был таким раздражительным, каким вы увидели его сегодня. Его словно подменили. Я даже сам его не узнаю. Вы лучше расскажите, чем вы занимались, пока я с Алексеем Павловичем швейцарский банк «грабил».

Все дружно засмеялись, и Соболев, обращаясь к Кузьмину, попросил:

– Володя, расскажи товарищу генералу, как нас Субботин в Москве мурыжил.

– После вашего исчезновения, – начал Кузьмин, – нас в тот же день вернули в Москву и посадили «под домашний арест», отключили телефоны, интернет и заставили писать объяснительные. Так продолжалось вплоть до того дня, пока вы каким-то образом не вышли на Виктора и не передали через него своё послание. Только после этого отношение руководства к нам поменялось. А после того, как Степан организовал для членов Совбеза прямую трансляцию из хранилища, нас чуть не на руках стали носить. Вон, присвоили всем внеочередные звания, – похвастался Владимир.

– Поздравляю, ребята. От всего сердца поздравляю. По мне, так вам давно уже надо было присвоить эти звания, ещё после того, как вы нашли могилу Берии.

– Правда, официальной церемонии ещё не было, – поправил Владимир. – Субботин сказал, что новые погоны вручит нам только после возвращения из этой командировки. Так что на этот раз вы, Николай Петрович, от нас не отвертитесь, и мы вас затащим на наш мальчишник.

– Хорошо, хорошо, уговорили. Отпразднуем это событие на высшем уровне.

– Ловим вас на слове, – подтрунил Соболев, и снова все дружно захохотали.

– Тише вы, черти, – одёрнул их Добрынин. – Там же в доме всё слышно. Некрасиво будет, если потом Фантом нас опять в чём-нибудь упрекнёт.

– Да пошёл он, – вырвалось у Степана. – В прошлый раз я лично облазил этот дом от пола до потолка, каждый камень там простучал, даже в трубу залезал, и что? Ничего там нет. А тут, видите ли, является его Величество Фантом, и там как будто для него кто-то специально положил Копьё. Чушь какая-то. Я думаю, что он просто водит нас за нос. В прошлый раз, когда вы, Николай Петрович, исчезли в Швейцарии, мы с Виктором были на стороне Фантома. На этой почве мы даже с Володей поругались и, наверное, с неделю не разговаривали друг с другом, но сейчас, пообщавшись с ним, я склонен поменять свою точку зрения. Я вообще не исключаю, что когда мы откроем дверь этого дома, там вообще никого не будет.

– Нет, нет, – категорически заявил Томилин. – Такого не может быть. Мы с ним побывали в таких переделках, что вам даже не снилось. Чего только стоила одна колдовская ловушка, в которую я угодил. А то, что произошло потом, когда на нас набросились колдуны, которых какая-то неведомая сила порубала на куски, как капусту, так это вообще не передать никакими словами. Кстати, забыл сказать. Бурмистров советовал не упоминать чертей вслух, а то, как он выразился, эти твари приходят на зов и начинают творить свои чёрные дела.

– Боже мой, товарищ генерал, что я слышу? Я просто вас не узнаю, – снова съязвил Соболев. – Слушаю вас и поражаюсь, как быстро Фантом перековал вас из атеиста в религиозного фанатика. Наверное, если бы вы с ним пообщались ещё пару месяцев, мы наверняка нашли бы вас в каком-нибудь заброшенном монастыре.

– Всё, Степан, заканчивай, мне твоя фамильярность начинает надоедать. Мы с вами значительно уклонились от первоначальной темы нашего разговора. Володя, продолжай.

– В общем, после того, как мы доложили о вашем телепатическом послании, кто-то наверху решил провести заседание Совета безопасности у нас в бункере. Естественно, Степан не был бы Степаном, если бы он там чего-нибудь да не подслушал. А подслушал он то, что о ваших швейцарских похождениях пророчествовал в своё время монах Авель, который сделал об этом запись в своей четвёртой тетради. В последующем эта тетрадь через Берию попала к Сталину и далее всем первым лицам государства. И теперь в Кремле считают, что Фантом является не просто Бурмистровым Алексеем Павловичем, а Посланником, которого Авель называет «небесным всадником»! Если мы его спасём, то Россия обретёт своего нового покровителя. Таким образом, об исключительности Фантома, у нас в стране знают на самом верху, и на него там делают большие ставки. И именно поэтому для вашего спасения были задействованы такие серьёзные силы и средства.

– Это всё? – поинтересовался Томилин, когда Владимир закончил.

– Нет. Когда вас с Фантомом привезли в Москву, из Питера пришли документы, касающиеся расследования убийства прапрадеда Бурмистрова в Архангельске. Ознакомившись с документом, мы упросили Субботина, чтобы он отправил нас в командировку покопаться там в местном архиве в надежде отыскать ещё какие-нибудь зацепки, способные пролить свет на прошлое семейства Бурмистровых. Правда, из этой затеи ничего не вышло за исключением того, что в одной из церковных книг мы нашли портрет предполагаемого убийцы прапрадеда Алексея Павловича. Его ксерокопию мы передали Субботину. Потом, когда выйдем из «Зоны», я покажу вам рисунок этого человека, у меня в телефоне сохранилась его фотография.

– А зачем ждать? – вмешался Соболев, доставая из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги. – Вот, пожалуйста, у меня ещё есть несколько экземпляров.

Посмотрев на рисунок, Томилин обомлел. На него смотрело лицо, как две капли похожее на физиономию Кенига.

– Так в каком году, ты говоришь, был нарисован этот портрет? – переспросил Томилин, не отрывая взгляда от рисунка.

– Там с обратной стороны всё написано, – подсказал Соболев. – 1749 год, и этого человека звали барон Флавиус Белби.

– Что с вами, товарищ генерал? – обеспокоенно спросил Кузьмин. – Что-то не так?

– Представляете, там, в Швейцарии, когда мы были в хранилище, мы видели человека, как две капли похожего на того, кто изображён на этом рисунке. Только он представился нам под фамилией Кениг. Да!!! Чудеса, да и только. Надо будет показать эту рожу Бурмистрову, когда он выйдет из дома, может, у него по этому поводу будут свои соображения.

Томилин обвёл притихших офицеров взглядом, после чего объявил:

– Всё! На сегодня с меня хватит. Для начала мне надо переварить эту информацию, иначе я с ума сойду от таких новостей. А пока мы не начали ужинать, давайте определимся с нашими вахтами у костра. Несмотря на то, что мы в этом районе одни, тем не менее, надо быть начеку. К тому же, неизвестно, когда из дома выйдет Фантом, и мы должны быть готовы к его появлению. Предлагаю ночные вахты разбить по два часа, а дневные по четыре. Сегодня начнём с меня. С десяти до полуночи будет моя вахта, затем Соболева, после него Кузьмина и с четырёх до шести утра Добрынина. Сверим часы, мои показывают 21:05…

Томилин проснулся по своим биологическим часам. Он расстегнул спальный мешок, поднёс к глазам левую руку с часами, нажал на световую индикацию циферблата и… Ничего не произошло. Подсветка циферблата не работала. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить Соболева, с которым он делил палатку, Николай Петрович начал потихоньку пробираться к выходу. Когда он расстегнул молнию и высунул голову наружу, он обомлел, увидев Степана напротив себя, сидящего у костра.

– Степан! Ты почему не спишь, а сидишь здесь? Который сейчас час? – тихо прошептал он, чтобы не разбудить остальных.

Степан повернулся на голос генерала и ответил:

– Николай Петрович, можете говорить громче, всё равно никто не спит. Тут какая-то чертовщина творится. У нас у всех перестали идти часы, и мы не знаем, который сейчас час. По идее, сейчас должно быть утро, но когда я вышел из палатки, было светло, как днём, а вот теперь опять смеркается, и невозможно определить, утро сейчас или вечер.

– А где остальные?

– Виктор вон стоит возле дома, слушает, что там происходит за дверью, а Кузьмин пошёл наверх посмотреть, что творится на озере. Товарищ генерал, идите сюда, я вам кофе налью, согреетесь немного. Сейчас, когда все соберутся, будем завтракать, – потом немного подумав, добавил, – а может, и обедать.

Идя к костру, Томилин огляделся по сторонам. Действительно, что-то в окружающем пространстве было не так, как обычно, но вот что, он никак не мог понять. Усевшись рядом со Степаном за раскладным столиком и взяв в руки чашку горячего кофе, Николай Петрович посмотрел на огонь, языки которого лизали толстенное бревно, которое они положили в костёр вчера вечером. Несмотря на то, что костёр горел всю ночь, бревно не прогорело даже наполовину. В это время к столу подошёл Кузьмин, и он переключил своё внимание на него. Поздоровавшись с ним за руку, он поинтересовался:

– Что там наверху?

– Ничего хорошего, товарищ генерал. Там стоит такой густой туман, что на вытянутой руке пальцев не видно, причём он стоит везде, за исключением нашей поляны. Не могу понять, как такое вообще может быть.

– Степан говорит, что у вас, как и у меня, остановились часы?

– Да, это так, я обнаружил это, когда была моя вахта. Кстати, обратите внимание, что остановились не только механические часы, как у нас троих, но и ваши, электронные, а это уже наводит на мысль, что это проделки «Зоны». Помните, в прошлый наш приезд сюда ничего подобного не было? Может быть, «Зона» так реагирует на прибытие Фантома?

– Не знаю, ребята. Не знаю… – задумался Томилин.

В этот момент к костру подошёл Добрынин:

– Доброе утро или добрый день… – поздоровался он.

– Ну, что, услышал там что-нибудь? – поинтересовался Соболев.

– Ничего. Глухо, как в танке. Такое впечатление, что нашего Фантома там просто-напросто нет. Что будем делать? Есть какие-нибудь дельные мысли?

– Есть, – громко ответил Степан, которому надоело разговаривать полушёпотом. – Сейчас будем завтракать, а все разговоры оставим на потом. Как говорится, война, войной, а обед по распорядку, – и он, обходя по кругу, вручил каждому по коробке с пайком. – И вообще, товарищи офицеры, немного приободритесь, мы ведь с вами не на поминках сидим…

Когда с едой было покончено, Томилин решил продолжить разговор.

– Владимир, выскажи нам своё мнение относительно того, что происходит вокруг нас, – попросил он Кузьмина.

– Я уже говорил, что, возможно, «Зона» так реагирует на появление Бурмистрова, но это ещё не всё. Смотрите.

С этими словами он положил перед всеми на стол компас.

– Степан, подсвети мне фонариком, чтобы было лучше видно.

После того, как Степан осветил столешницу, Владимир продолжил:

– Наблюдайте за стрелкой, – и с этими словами он начал поворачивать корпус компаса вокруг своей оси. – Что вы видите?

– Стрелка вращается вместе с корпусом, – подытожил за всех Добрынин.

– Правильно, но это противоречит всем законам природы. Только в условиях сильной магнитной аномалии компас может вести себя так, но ведь вчера вечером именно этот компас вывел нас прямо на водопад в условиях нулевой видимости. Значит, вчера он работал!

– А ты сам что думаешь? – поинтересовался Степан.

– У меня этому феномену нет объяснения. Просто я хочу сказать, что в условиях такого тумана и отсутствия компаса нам отсюда никогда не выбраться и до маяка не дойти.

– Ерунда, – отмахнулся Степан. – Можно пойти вдоль береговой линии и найти то место, где мы спускались вчера на лёд. Маяк находится на расстоянии не более двухсот метров от берега. У нас есть страховочная верёвка примерно такой же длины, так что шанс найти маяк у нас всё-таки есть. Единственное, что нас сдерживает от такого шага, это приказ Фантома сидеть здесь до его пришествия и никуда не уходить. Мне кажется, что он догадывался о чём-то подобном, но не стал нас в это посвящать. Так что моё мнение такое – сидеть и ждать, несмотря не на что.

– Хорошо, Степан, твоё мнение мы услышали. Теперь что скажет Виктор? – все повернулись к Добрынину.

– Я думаю, что нам надо для начала убедиться, находится ли Фантом в доме или нет, а потом принимать окончательное решение. Если моё предположение окажется верным, и его в доме нет, тогда надо идти к маяку, как предложил Степан, а оттуда подавать сигнал «SOS».

Над столом повисла напряжённая пауза. Томилин обдумывал каждое слово, сказанное его коллегами, стараясь ничего не упустить, но потом неожиданно обратился к Степану:

– Стёпа, пройдись перед нами.

– Не понял вас, Николай Петрович?

– Я говорю, пройдись перед нами по снегу туда-обратно.

Соболев непонимающе посмотрел на своих товарищей, но, ничего не сказав, вышел из-за стола.

– Где мне ходить?

– Да вот прямо здесь, перед нами.

И Степан пошёл. Сделав несколько шагов вправо, он затем повернулся и прошёл столько же шагов назад.

– Спасибо, Стёпа, достаточно. Постой ещё какое-то время там, – поблагодарил его Томилин, вопросительно глядя на Кузьмина и Добрынина.

– Ну?

– Извините, товарищ генерал, – смущённо произнёс Кузьмин, – мы, по правде говоря, не поняли, что вы хотите от нас услышать.

– Степан, пройдись ещё раз.

Соболев совершил своё дефиле ещё раз.

– А теперь?

Над столом снова повисло неловкое молчание.

– Сдаёмся, товарищ генерал, – выдавил из себя Владимир.

Томилин внимательно посмотрел на ребят и с сожалением в голосе произнёс:

– Звук! При движении Степана по снегу мы не слышим его шагов! А теперь посмотрите на огонь. Мы не слышим, как трещат в костре дрова, у костра нет искр и нет дыма. А теперь посмотрите в сторону водопада. На таком расстоянии мы должны слышать звук падающей воды, а мы его тоже не слышим. Здесь нет никаких звуков, кроме наших голосов, да и те звучат как-то приглушённо. Вот что я хотел услышать от вас.

– Действительно, – удивился Соболев, – как это я раньше не обратил на это внимание? Это что же получается? Что мы находимся в каком-то искривлённом пространстве?

– Не знаю, в каком пространстве мы находимся, – подытожил Николай Петрович, – ясно только одно, что нам надо ждать появления Бурмистрова. Раз он нам приказал дожидаться его здесь, значит, мы его дождёмся. Я ему верю…

На том и порешили. Пока ещё окончательно не стемнело, прошлись по берегу ручья и насобирали валежника для костра, хотя все уже прекрасно понимали, что того бревна, которое горит и не сгорает, им хватит до конца зимы. На фоне непонятных изменений со временем суток все без исключения отметили, что никому не хочется спать, а для того, чтобы скоротать часы вынужденного бездействия, Соболеву пришла идея обсудить между собой «Секретные материалы». Когда все расселись вокруг костра, Степан обратился к генералу:

– Николай Петрович, поделитесь с нами своими соображениями о прочитанных «Делах». Не кажется ли вам, что в материалах присутствует много нестыковок, которые Старик-Курасов умело завуалировал в своих «Секретных материалах»?

Томилин на какое-то мгновение глубоко задумался, после чего посмотрел на ребят добрым взглядом и сказал:

– Я хочу, Степан, поблагодарить тебя за то, что ты затронул эту тему. Я, кстати, сам намеревался поднять этот вопрос по приезду в Москву, но коль у нас появилась возможность поговорить об этом сейчас, почему бы и нет?

Ты прав. Когда знакомишься с каждым «Делом» по отдельности, возникает такое ощущение, что ты читаешь какой-то фундаментальный научный труд. Глубокая проработка материала просто поражает воображение. При этом заметьте, что Курасов не был историком по образованию, он начинал свою карьеру как адвокат, а потом всю жизнь проработал в политике. Можно предположить, что он занимался этим вопросом во внеурочное время, однако, знакомясь с его личным делом, я не нашёл в нём ни одной строчки, в которой бы он упоминал иллюминатов.

И только после того, как он оказался в России, он начал активно муссировать эту тему. И тут возникает первая нестыковка. Не знаю, как у вас, а у меня сложилось такое впечатление, что материалы были написаны не им, а каким-то другим человеком. Мне кажется, что Курасов только присвоил себе авторство.

В подобных ситуациях я всегда задаюсь вопросом: «Кому это выгодно?» Вот представьте. Если бы Курасов не убедил руководство страны заняться поисками Копья, что бы тогда изменилось? Если хотите знать моё мнение, то ровным счётом ничего! Данный артефакт как лежал в этом диком лесу триста лет, так пролежал бы, наверное, ещё столько же, и никто про него не вспомнил. Поэтому я думаю, что в первую очередь «вытаскивание» Копья на свет Божий было выгодно самому Курасову или тем, кто стоит за ним.

Хорошо, отбросим в сторону все наши предположения и допустим, что Курасов все свои изыскания по Копью делал, исходя из чисто патриотических соображений. Может, он, как некий добрый гений, понял, что предстоящая мировая война неизбежна, и таким образом, при помощи силы Копья, хотел минимизировать последствия будущей бойни для России. Да, в таком случае это благородный поступок, заслуживающий всеобщего одобрения, но тогда хочется задать ещё один вопрос, почему активность иллюминатов по поиску Копья и его работа над «Секретными материалами» совпали по времени? Более того, с самого начала его работы над этим «проектом» рядом с ним всё время находился Славин, который «сливал» информацию о нашей работе в режиме реального времени.

Теперь давайте представим, я повторяю, представим (!), что Курасов был двойным агентом, и вся эта операция по розыску Копья разработана и инициирована иллюминатами. В пользу этой версии говорят следующие факты.

Во-первых, для выполнения такого ответственного задания иллюминаты могли отправить в Россию только заслуженного и проверенного во всех делах человека, которого не только примут на самом высоком уровне, но и прислушаются к его словам. Правильно? При этом обратите внимание, что качество представленного им материала по Копью Судьбы просто зашкаливает все мыслимые пределы. Складывается такое впечатление, что он занимался этим вопросом всю свою жизнь. А если это так, то почему за время своей работы в разведке он ни разу не поднял этот вопрос перед своим куратором?

Во-вторых, вы сами мне говорили, что с Курасовым вы виделись только один раз, во время вашего собеседования, а после него все ваши контакты проходили в режиме видеоконференции. При таких взаимоотношениях со своими подчинёнными у него практически не было шансов быть разоблачённым с вашей стороны. Он ведь отлично понимал, беря вас на работу в проект, что вы не безусые юнцы, а опытные оперативники, прошедшие сквозь огонь и воду. Я более чем уверен, что если бы ваше общение было ежедневным и частым, то вы раскололи бы его, как орех.

В-третьих, мы так и не выяснили, кто звонил Курасову на мобильник, после чего он поехал догонять Бурмистрова-старшего. Сейчас мы можем только предположить, что это был Славин, но это не факт. Потому что в таком случае мы должны задаться вопросом: «Откуда Славин мог знать об отце Алексея Павловича и его связях с Карпихой?». Ведь на тот момент даже вы об этом не знали, следовательно, звонить ему мог кто-то другой, а это наводит меня на мысль, что помимо Славина есть ещё как минимум один человек, который всё это время находился в тени. Впрочем, я думаю, что Бурмистров нам скоро сам назовёт его имя, осталось ждать совсем немного.

Томилин откашлялся и продолжил:

– Теперь я скажу пару слов о самих «Секретных материалах». Если первые дела я прочитал как научно-познавательную литературу, то последнее дело произвело на меня двоякое впечатление. Если вы помните, Курасов подводит нас к мысли, что мир стоит на пороге новой мировой войны, и что якобы с целью противостояния негативным внешним факторам нам необходимо во что бы то ни стало найти Копьё Судьбы. Я думаю, что для человека, всю жизнь проработавшего в высших эшелонах власти, нашего вероятного противника, и знавшего не понаслышке, что от воздействия смертоносного ядерного оружия каким-то там средневековым копьём защититься нельзя, данный вывод просто неприемлем, так как от него попахивает дешёвым популизмом. С другой стороны, каким образом Курасов мог узнать, что Копьё Судьбы на самом деле обладает такими замечательными свойствами, ведь триста лет его никто не видел и в руках не держал, а то, что пишут о нём в исторических хрониках, известно каждому школьнику? Вывод напрашивается один, ему об этом могли рассказать только те, кто знает о Копье больше, чем об этом написано в книгах. Я больше не хочу развивать эту тему, поскольку она снова приведёт нас к тому, что Курасов двойной агент. Кстати, Степан, уже стемнело, и ты можешь включить свою иллюминацию.

Пока Соболев включал освещение, никто не проронил ни слова. После того, как он вернулся к столу, первым заговорил Кузьмин.

– Товарищ генерал, а почему мы с собой не взяли спецназ? Ведь если иллюминаты вычислили вас с Бурмистровым в Швейцарии, есть ли гарантия, что они не вычислят его здесь?

– У меня тоже были такие мысли, только такое решение принял сам Алексей Павлович. Я думаю, что причиной тому его желание показать нам дом Архипа, и, судя по всему, это зрелище не для всех. Кроме того, мы здесь совершенно одни, вокруг нас за сотни километров нет ни одной живой души. Да к тому же этот район контролируется из космоса, и любое постороннее движение в этом районе будет мгновенно пресечено.

– Да, особенно сейчас, когда вокруг нас стоит сплошной туман, – вставил реплику Степан. – Эй! Виктор, ты, случаем, не заболел? Выглядишь как-то болезненно.

– Нет, всё нормально. Только я замёрз. Костюм мой ни черта не греет. Наверное, электроника, как и ваши часы, вышла из строя, и теперь он превратился в обыкновенный демисезонный комбинезон.

– Что же ты раньше нам об этом не сказал? У нас же есть универсальное устройство, которое совмещает в себе несколько электронных изделий: фонарь с обычным источником света, инфракрасный обогреватель, и наконец данное устройство может светить ультрафиолетовым светом.

Чтобы продемонстрировать сказанное, Степан нажал на пульте управления какую-то кнопку, и всё вокруг осветилось нежно-голубым светом. Вместе с этим все участники экспедиции увидели, что поляна вокруг них заполнена полупрозрачными призраками, которые неподвижно стоят, устремив свой взор на каменный дом, в котором сейчас находился Бурмистров.

– Володя, ущипни меня, – прошептал Степан, обращаясь к Кузьмину. – Ты тоже видишь это? Мать честная, что же это такое творится? – и он провёл рукой по фигуре ближайшего к нему фантома, которая при этом стала медленно качаться из стороны в сторону, как сгусток уплотнённого воздуха.

– Интересно, а они видят нас или нет?

– Степан, выключи скорее этот свет, – прошипел Добрынин.

В поддержку его слов Кузьмин положил свою ладонь на плечо Степана, давая тем самым понять, что необходимо заканчивать это ультрафиолетовое представление. И как только фонари засветили обычным светом, всё вернулось на место.

– В-а-ау!!! Это было круто! – радостно закричал Степан. – Оказывается, что помимо нас, Фантома поджидают и его «любимые» приведения. Кто они? Виктор, ты наверняка должен знать, это по твоей части.

Для того, чтобы Степан от него отстал, Добрынин обронил фразу:

– Нельзя, Стёпа, вторгаться в мир мёртвых, это очень опасно, можно навлечь на себя серьёзные неприятности. Ты лучше включи обогреватель, чтобы я мог согреться, а то у меня зуб на зуб не попадает.

– Хорошо, пойдём в палатку, там ты у меня быстро согреешься, а может, заодно и поспишь.

После того, как они ушли, Кузьмин спросил у Томилина:

– Что это было, Николай Петрович: массовая галлюцинация или мы реально видели представителей потустороннего мира?

– Я думаю, Володя, что мы действительно видели призраков. Кто они, затрудняюсь ответить, может, это бывшие поселенцы, а может, предки Бурмистрова, пришедшие посмотреть на него. Но в одном Виктор прав. Нам не стоит тревожить и вторгаться в их мир. Кстати, проследи за Степаном, чтобы он больше не включал эту иллюминацию, а то я его знаю. Как только мы отвернёмся, он моментально нарушит все предписания.

– Долго это ещё продлится?

– Что? – не понял Томилин.

– Я спрашиваю, долго нам ещё ждать Фантома?

– Он мне сказал, что может отсутствовать до семи дней. Правда, не совсем понятно, какое время он имел в виду, стандартное или то, которое мы наблюдаем сейчас. Если я правильно подсчитал, то уже пошли четвёртые сутки нашего пребывания здесь, следовательно, осталось ждать ещё три дня. Не знаю, что ожидает нас потом, но пока всё складывается более чем удачно, и это меня настораживает. Если хочешь поспать, иди, я посижу и присмотрю тут за всем. Мне хочется побыть одному и немного подумать. Если что-нибудь случится, я дам тебе знать.

Миновали ещё одни условные сутки, и наступил очередной короткий день. После завтрака Томилин попросил Кузьмина отвести его на берег озера, чтобы самому посмотреть на то, что там происходит. Он понимал, что пройдёт ещё совсем немного времени, и надо будет каким-то образом выбираться из «Зоны». Поэтому ему лично хотелось увидеть то, о чём рассказал накануне Владимир.

Поднимаясь по склону, они всё больше и больше погружались в непроглядную молочную мглу таинственного тумана, в котором даже в светлое время суток было трудно увидеть рядом идущего человека. В целях страховки от непредвиденных обстоятельств Кузьмин заранее привязал себя и Томилина к верёвке, закреплённой на поляне, которую он медленно разматывал по мере удаления от лагеря. Наконец, почувствовав, что подъём закончился, они остановились и осмотрелись по сторонам.

– Видите, товарищ генерал, что здесь творится? По идее, в это время года здесь вообще не должно быть никакого тумана, а он стоит себе, родимый, и никуда не девается. Обратите внимание, ветра тоже никакого нет, стоит полный штиль. Если ничего не изменится, то нам действительно придётся воспользоваться предложением Степана, чтобы найти дорогу к маяку. Кстати, я тут на досуге провёл кое-какие измерения и могу с приблизительной точностью сказать, что светлое время суток здесь длится около полутора стандартных часов, а сутки составляют всего шесть часов. Поэтому вы были правы, говоря мне вчера, что прошло уже четыре дня. Следовательно, нам осталось ждать ещё примерно двенадцать стандартных часов. Если к этому времени Фантом не объявится, надо будет обследовать дом.

– Что ж, Володя, я увидел здесь всё, что хотел, и услышал тебя, но думаю, нам пора возвращаться назад. К тому же, уже начало смеркаться, иди вперёд, а я следом за тобой…

При подходе к лагерю у Томилина защемило в груди и появилось чувство необъяснимой тревоги. И предчувствие его не обмануло. Как только они с Кузьминым вышли на поляну, их взору предстала картина чудовищного погрома. Всё имущество экспедиции было уничтожено: спальные мешки и палатки порезаны в клочья, фонари разбиты, складные стулья и стол валялись в ручье, а весь берег был усеян пустыми разорванными коробками из-под продовольствия. В придачу ко всему, дверь в дом была открыта настежь…

– Степа-а-ан!!! Ви-и-и-к-тор!!! – отчаянно закричал Кузьмин в надежде услышать голоса товарищей, но его голос потонул в звенящей тишине.

Он посмотрел на Томилина и растерянно произнёс:

– Товарищ генерал, они пропали! Они исчезли!

– Не паникуй, возьми себя в руки, – жёстко осадил его Томилин, видя, что Владимир излишне эмоционален.

– Ты лучше подкинь дрова в огонь, чтобы можно было хоть что-то разглядеть в этой темноте. Такое впечатление, что мы находимся у чёрта в заднице.

Томилин матерно выругался, после чего с горечью произнёс:

– Блин, ненавижу, когда жизнь подбрасывает вот такие неожиданные сюрпризы.

– Может, это проделки Фантома? – не унимался Владимир.

– Не знаю, может быть, и его, но для начала нам надо всё внимательно осмотреть, а уж потом делать какие-либо выводы.

По мере того, как костёр разгорался, и его световое пятно увеличивалось в размерах, Томилин шаг за шагом обследовал лагерь, фиксируя всё новые и новые следы разбоя. Он заметил, что палатки и спальные мешки были разрезаны острым режущим предметом, похожим на нож. Лампы на фонарях были разбиты, вырваны с «мясом» кожаные ремни крепления на санях, а весь запас продовольствия выброшен в ручей. Во всех этих поступках преступника просматривалась какая-то неадекватность и непоследовательность.

– Так что же здесь всё-таки произошло, товарищ генерал? – переспросил в очередной раз Кузьмин.

– Странно, Володя, очень странно. Не могу найти этому никакого логического объяснения. На ум приходит только случай, произошедший с нами в прошлый наш приезд сюда. Помнишь, как только мы тогда сунулись в «Зону», обвешанные оружием и оборудованием, вся аппаратура немедленно вышла из строя, а несколько бойцов спецназа от воздействия инфразвука убежали в тайгу? Может, с нашими ребятами в этот раз произошло нечто подобное? Возможно, под воздействием некого излучения они «слетели с катушек» и, разгромив здесь всё в хлам, убежали, куда глаза глядят.

– В таком случае почему мы ничего не почувствовали? – резонно заметил Кузьмин.

– Может быть, потому, что нас в тот момент не было в лагере, и мы не попали под воздействие излучения?

– А может, они спрятались в доме?

– Ты правильно мыслишь, подполковник. Возьми из костра пару горящих палок, которые будут служить нам факелами, и пойдём, посмотрим, что творится внутри этой хибары.

Через несколько минут они с опаской подошли к «мельнице». Просунув факелы в дверной проём и не почувствовав оттуда никакой угрозы, Томилин первым перешагнул порог дома, а за ним последовал Кузьмин. Первое, на что они обратили внимание, переступив порог дома, что там было очень тепло. Дом изнутри казался намного больше, чем он выглядел снаружи. Продвигаясь вдоль стены, они слышали, как гулким эхом отзывается под потолком каждый их шаг, отчего создавалось впечатление, что они идут под сводами огромного зала. Когда наконец они добрались до камина, Кузьмин, шедший впереди, нечаянно оступился и упал. При этом выпавший из его руки факел откатился в сторону, и они увидели лежащего в луже крови Соболева, который не подавал признаков жизни. Бросившись к нему, Владимир закричал:

– Степан, что с тобой? Очнись!

Услышав его голос, Соболев застонал и попытался открыть глаза.

– Надо вынести его наружу, – рассудительно предложил Томилин. – Бери его спереди, а я за ноги, – и они вдвоём бережно вынесли Степана на свежий воздух.

И как только они отошли от «мельницы» на несколько шагов, дверь с невероятной силой захлопнулась…

Дотащив Соболева до поляны, в свете пламени костра они увидели, что у него на затылке зияет глубокая рваная рана, из которой ручьём льётся кровь.

– Володя, беги скорее к моей палатке, там была аптечка, может быть, она ещё цела. Если не найдёшь, тащи сюда всё, что попадётся под руки, нам надо срочно остановить кровотечение.

Пока Кузьмин в потёмках искал заветный сундучок с красным крестом на крышке, Томилин, склонившись над Степаном, шептал:

– Держись, парень, держись… Мы обязательно вытащим тебя отсюда… Ты слушай меня и не отключайся… Сейчас Володя принесёт бинт, и мы тебя перебинтуем, будешь у нас, как новенький… Крепись, крепись, дорогой… Мы ведь, Стёпа, ещё на твоей свадьбе не гуляли… Владимир, скорее!

– Сейчас, Николай Петрович, сейчас. Кажется, нашёл…

Через пять минут Томилин профессионально наложил Степану повязку на голову, а Кузьмин вколол ему обезболивающее лекарство. После этого они собрали по поляне останки спальных мешков и уложили Степана на это импровизированное ложе.

– Неужели это дело рук Добрынина? – сокрушался Кузьмин, не сводя глаз с обескровленного лица товарища. – Поверить в это не могу. А вы что думаете, товарищ генерал? Мог это сделать Виктор?

– Не знаю, Володя, не знаю, – отозвался Николай Петрович, внимательно осматриваясь по сторонам, словно высматривая кого-то в темноте. – А тебе не кажется, что у нас здесь немного похолодало?

– Да, вы правы. Посмотрите, – и Кузьмин выдохнул из лёгких воздух в противоположенную от костра сторону. – Смотрите, раньше никакого пара изо рта не было, а сейчас есть, значит, температура упала. И ещё, слышите, снег начал скрипеть, и дым из костра пошёл?

И в подтверждение его слов с неба посыпались первые снежинки, а над верхушками деревьев пробежал мощный порыв ветра. И вместе с этими звуками они услышали шум водопада.

– Я думаю, Володя, что время нашего ожидания подходит к концу. Если Бурмистров ещё в доме, то он скоро из него выйдет.

– Но ведь мы с вами там никого, кроме Степана, не видели?

– Ты не прав. В этом месте всё шиворот-навыворот, и то, что мы никого там не встретили, ещё не означает, что в доме никого нет. Как-нибудь потом, на досуге, я тебе расскажу, что мне поведал Алексей Павлович об этом месте. А сейчас нам надо сделать всё, чтобы не дать Степану замёрзнуть.

– Сколько мы будем ещё оставаться здесь?

– Если ветер не стихнет, то, скорее всего, туман над озером скоро рассеется, и тогда у нас с рассветом появится шанс дойти до маяка. С него пошлём вызов и дальше будем действовать по обстановке. Если нет, то будем дожидаться помощи здесь, в любом случае за нами должны прилететь. У меня была договорённость с Субботиным, что при любом раскладе он должен прилететь за нами на десятый день. Поэтому я даже не переживаю, что мы остались без продовольствия. Главное, чтобы Степан не замёрз. Его травма меня очень беспокоит. По-хорошему, ему надо наложить швы на рану…

А ветер всё крепчал и крепчал, и Томилин подумал, что не иначе как надвигается метель. Температура стремительно падала, и даже ему, одетому в самый современный костюм полярника, показалось, что ветер проникает к нему под подкладку. Похлопав по спине Кузьмина, который своим телом прикрывал от ветра Соболева, он крикнул:

– Пойду, принесу дров, пока их снегом не замело, – и отправился в сторону ручья.

Там, в темноте, он на ощупь нашёл несколько увесистых коряг и потащил их волоком к костру. Когда до костра осталось пройти не более двадцати шагов, он увидел за деревьями мелькание огоньков. Думая, что это прилетел спецназ, он закричал:

– Мы здесь!!! Здесь!!! Володя, смотри, нас уже ищут, – и, бросив коряги, побежал к костру.

А огней за деревьями становилось всё больше, и вот со стороны пригорка, по которому они с Владимиром недавно ходили к озеру, появились трое одетых, как и они, в белые армейские полярные комбинезоны. Остановившись на краю поляны, они направили лучи своих мощных фонарей прямо в лицо Томилина и Кузьмина.

– Немедленно прекратите, – крикнул раздражённо генерал, которого просто взбесила такая бесцеремонность. – Почему вас только трое, где остальные? Старший группы, подойдите ко мне, – но никто ему не ответил и не сдвинулся с места. – Эй, вы что там, не слышали моей команды? Я сказал, старший группы, ко мне! – но и на этот раз никто не среагировал на его слова.

Кузьмин тихо прошептал:

– Сдаётся мне, товарищ генерал, что это не спецназ.

И в подтверждение его слов они услышали:

– Где старик? Нам нужен только старик.

В ответ на это бесцеремонное хамство Томилин крикнул:

– Я не собираюсь с вами ничего обсуждать и говорить, пока вы не представитесь. Вы находитесь на территории закрытого объекта, на котором нахождение посторонних лиц запрещено.

После этого в стане незнакомцев возникла небольшая заминка, за которой угадывалось, что они не были готовы к такому повороту событий и сейчас решали, что им следует предпринять. Через какое-то время от их группы отделилась фигура, которая, не доходя до костра несколько метров, крикнула сквозь ветер:

– Господин Томилин, можно пригласить вас на пару слов?

Услышав своё имя, Николай Петрович вздрогнул от неожиданности. Не думал он, что кто-то посторонний может знать о его нахождении здесь.

– Что вы хотите? – задал он встречный вопрос.

– Подойдите сюда, не бойтесь. Никто вас не съест.

Томилин посмотрел на Кузьмина, который изменился в лице.

– Владимир, что случилось?

– Ничего, товарищ генерал, просто так, показалось.

– Тогда стой здесь и не отходи от Степана ни на шаг. Нам их бояться нечего. Ты прекрасно знаешь, что огнестрельное оружие в «Зоне» не стреляет, а уж в рукопашной схватке мы их с тобой одолеем. Если подниму руку вверх, будь начеку, – и Томилин пошёл к незнакомцу.

В этот момент Степан застонал и открыл глаза. Кузьмин склонился над ним и, не сводя глаз с генерала, спросил:

– Степан, кто это тебя так?

– Виктор… – вырвалось у него на выдохе…

– Это сделал Виктор?

В ответ тот промычал что-то нечленораздельное и снова лишился чувств.

– Значит, всё-таки Виктор, – процедил сквозь зубы Кузьмин, прикрывая лицо товарища капюшоном. – Вот мерзавец. Только попадись мне, я тебе башку вмиг откручу, говнюк хренов.

А между тем разговор Томилина с незнакомцем затягивался. Было видно, что тот что-то бурно объясняет генералу, тыча пальцем на лежащего Степана, по всей видимости, принимая его за Бурмистрова, но когда Николай Петрович предпринял попытку отойти назад, он в тот же миг, как подкошенный, упал на колени, а потом завалился лицом в снег.

– Не-е-е-т!!! – закричал Кузьмин, рванув на помощь командиру.

Однако, почувствовав, острую боль в левом плече, он неестественно дёрнулся и упал без чувств рядом с генералом…

Алексей очнулся, лёжа на полу рядом с открытой настежь дверью. Призрака Кузьмы Бурмистрова, с которым у него состоялся длинный и непростой разговор, уже не было, и только свёрток грубой самотканой ткани в его руке напоминал о том, что всё произошедшее с ним не было сном или галлюцинацией. Свежий морозный ветер привёл его в чувство, и вслед за этим волна божественного тепла, исходящая от Копья, в одночасье вернула ему силы. Он поднялся на ноги и сквозь завывание вьюги услышал доносившиеся с поляны голоса людей. В тот момент, когда он собрался выйти наружу, в свете мелькнувших фонарей он увидел, как падает лицом в снег Томилин, а следом за ним Кузьмин, после чего ветер донёс до него обрывки английской речи:

– Кажется, я их прикончил.

– Кажется или точно? Проверь. Для надёжности перережь им горло. Нам не нужны лишние свидетели.

И тут какая-то неведомая сила толкнула Алексея в спину, и он с обезумевшими глазами и поднятым вверх клинком Копья, словно с саблей наголо, бросился на незнакомцев в штыковую атаку, низвергая в их адрес слова брани и ругательства:

– Гады!!! Сволочи!!! Да я вас за Николая на куски порежу. За Родину!!! Ура!!!

Такого поворота событий незнакомцы не ожидали и на какое-то мгновение впали в оцепенение, что позволило Бурмистрову перехватить инициативу в свои руки. Первого Алексей отправил в нокдаун мощнейшим хуком справа, второго толкнул рукой в грудь, и тот, поскользнувшись, упал навзничь в костёр, а третьего со всего размаха лишил чувств сильным и точным ударом ноги в пах. Пока незнакомец выбирался из костра и гасил на себе огонь, Алексей пытался нащупать на шее Томилина и Кузьмина пульс. Когда до него дошло, что его товарищи мертвы, он в бессильной злобе повернулся к катающемуся по снегу человеку и со всей силы ударил его ногой в висок, отчего тот мгновенно потерял сознание.

– Гады, – сплюнул в его сторону Алексей. – Вы ещё будете в моей деревне свои порядки устанавливать и моих товарищей убивать, мрази! Подонки!!!

И тут он услышал еле слышный голос Соболева:

– Товарищ генерал… Товарищ генерал, – шептал он в бреду. – Виктор не виноват, не виноват…

– Сейчас, Степан, сейчас, потерпи, родной, я тебе помогу…

Алексей помнил, что Смотрители не могут использовать свой божественный дар на территории Карпихи. В этом месте действовали совершенно другие физические законы, где правила жизни диктовал не человек, а Копьё Судьбы. Именно оно определяло, кто, как и сколько будет жить и будет ли жить вообще. И поэтому, встав на колени с поднятым к небу Копьём, он вознёс молитву к Богу во спасение своих товарищей:

– Боже, – со слезами на глазах прокричал он в небеса, – Отец всемогущий! Взываю к тебе, создатель всего живого на Земле. Молю тебя во спасение товарищей, кои своим подвигом защитили меня от врагов моих. Даруй им милость свою во спасение их жизней, дабы свершилось пророчество рода Бурмистровых во славу земли русской. Не дай им, отче, сложить голову свою под куполом твоим защитным, коим ты охраняешь этот край. А взамен их жизней возьми мою и соедини меня с моими предками, что служили тебе верой и правдой во славу и величие твоё!

И словно в знак того, что молитва дошла до адресата, низвергалась с небес молния, которая, попав в остриё Копья, озарила своим светом близлежащие окрестности. И в этом ярком свете Алексей увидел призрак Архипа, который пальцем указывал ему на генерала. Повинуясь этому знаку, он бросился к Николаю, упал перед ним на колени и приложил сияющий клинок к его голове. И в тот же миг произошло Чудо. Тело Томилина затряслось, изогнулось в ужасных судорогах, а из открытого рта вышло зловонное чёрное облако, которое набежавшим порывом ветра рассеялось по поляне. Томилин открыл глаза.

Затуманенным взором он посмотрел по сторонам, а потом, задержав свой взгляд на лице Бурмистрова, с удивлением произнёс:

– К тебе опять вернулась молодость?!