После ухода Субботина никто из группы не спешил покидать кают-компанию, ожидая комментариев Томилина. Однако генерал молчал, погружённый в свои думы, не обращая внимания на своих подчинённых. Первым не выдержал Соболев:

– Они там что, за дураков нас держат? Мы тут из кожи вон лезем, а оказывается, что параллельно с нами этим расследованием занимается СВР. Хорошенькое дельце! А сейчас, когда у них ничего не вышло, они снова захотели привлечь нас. А не пошли бы они все подальше?!

– Степан, заткнись, и без тебя тошно! Что ты здесь митингуешь? Надо было об этом говорить, когда Субботин стоял здесь, а не сейчас, – оборвал его Кузьмин. – Раз руководство приняло такое решение, значит надо лететь. Меня только интересует вопрос, почему они решили послать в Швейцарию всею нашу команду? Ведь достаточно было отправить туда вас одного, Николай Петрович. Ведь это с вами, а не с нами, будет общаться Бурмистров, правда, если он этого захочет. А нас-то зачем посылать? Что вы скажете, товарищ генерал?

Томилин посмотрел на своих «гвардейцев» задумчивым взглядом, после чего мягко, по-отцовски, проговорил:

– Стёпа, а завари-ка нам, дружище, кофейку, да покрепче. Всё равно уже сегодня никто из нас спать не ляжет. Так что ты там, Володя, у меня спрашивал? Почему мы летим туда всей командой? Я думаю, что наше руководство учло то обстоятельство, что Бурмистров может почувствовать на расстоянии, кто и с какой целью придёт к нему на встречу. С вами двумя он знаком лично, со мной и Степаном заочно. Однако он знает, что мы одна команда, и мы не собираемся причинять ему вреда. Другое дело СВР. Наши и их задачи крайне противоположны. Для них завербовать Бурмистрова в качестве своего агента равносильно тому, что выиграть в лотерею миллион. Со своими способностями он бы залез не только в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, но и, наверное, в Белый дом.

– А может, он стал настолько опасен, что они решили не рисковать своими людьми, а использовать нас в качестве живого щита?

– Теоретически возможен и такой вариант, но я думаю, что ты преувеличиваешь его опасность. По-видимому, дело здесь в чём-то другом, что ускользнуло из поля нашего зрения, или нам чего-то не договаривают. Наверное, какие-то внешние обстоятельства загнали нашего парня в угол, что он ощетинился там, как ёж в норе, и теперь никого к себе не подпускает. В свою очередь, при проведении операций подобного рода, как правило, участвуют сотрудники только одного подразделения, которые понимают друг друга с полуслова и интуитивно чувствуют, что надо предпринять в ту или иную минуту, а это в свою очередь повышает результативность выполнения поставленной задачи. Так что, господа контрразведчики, не удастся вам отсидеться на задворках истории, а предстоит эту историю творить своими руками!

По легенде организаторов операции, группа Томилина должна была работать в Швейцарии под прикрытием российского торгпредства, имея на руках дипломатические паспорта. В общем, ничего противозаконного в этом не было, так поступают многие разведки мира, используя для своего прикрытия всевозможные коммерческие и торговые представительства, тем более что целью операции было не получение разведданных, а возвращение на родину одного из своих сограждан, волей случая, оказавшегося за её пределами. Однако, по настоянию Томилина, в первоначальный план операции внесли некоторые изменения, и ему были выданы документы гражданина Швейцарии.

Сотрудники внешней разведки, разрабатывавшие Фантома, располагали всей необходимой информацией о его местонахождении, однако все попытки вступить с ним в контакт каждый раз заканчивались неудачей. То же самое происходило и с телефонной связью. Все попытки связаться с ним по телефону заканчивались тем, что телефонные аппараты выходили из строя. При этом не было никакой разницы, какой это был аппарат, городской или сотовый, результат всегда был один и тот же, телефон ломался.

Когда поняли, что к Бурмистрову просто так не подойти, решили действовать напрямую и послали к нему своего «переговорщика», который вскоре оказался в психиатрической клинике. Таким образом, потратив на проведение его разработки больше недели, СВР-овцы поняли, что этот орешек им не по зубам, и срочно запросили помощь Москвы, которая ввела в игру группу Томилина. Вот таким образом наши герои оказались в гуще событий, которые удивительным образом соединили далёкое прошлое и сегодняшнее настоящее.

В полдень 2 октября 2013 года термометр на железнодорожном вокзале Женевы показывал 20 градусов тепла. Томилин вытер платком лоб, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и неторопливой походкой проследовал к шестому перрону, с которого через пятнадцать минут отправлялся поезд на Ньон. Пока обстоятельства складывались более чем удачно. Два дня у него ушло на «легализацию» в стране, и теперь в его кармане лежал паспорт на имя Фабио Шмида, страхового агента компании Swiss Life, который по рабочим делам направлялся в Ньон на встречу с клиентами. Николай Петрович знал, что оперативная группа к этому времени уже заняла исходные позиции и приготовилась к началу операции. Кузьмин под видом художника рисует сейчас на набережной Альп пейзаж платановой аллеи, Соболев с сотрудниками СВР находятся в машине радиоэлектронной разведки в двухстах метрах от кофе «Меконг», в котором должна произойти его встреча с Бурмистровым, а Добрынин с группой оперативных сотрудников контролирует все выезды из города. Всего в сегодняшней операции задействованы двадцать два человека, что по расчётам оперативного центра является более чем достаточным.

По плану операции Томилину предстоит войти в кафе через пять минут после того, как Бурмистрову подадут обед. Ему надо подсесть к нему за стол и убедить того вернуться на Родину добровольно, безо всякого принуждения. В случае, если что-то пойдёт не так, предусмотрен запасной вариант. При его реализации Томилину надо будет выстрелить в него из «шпионской» шариковой ручки, в результате чего лекарство вызовет у Фантома имитацию сердечного приступа, а подоспевшая карета скорой помощи с сотрудниками СВР осуществит его доставку в аэропорт, откуда его немедленно вывезут в Москву. Если операция пройдёт успешно, то группа должна вернуться домой уже сегодня вечером.

В 14:15 Николай Петрович ступил на перрон железнодорожной платформы в Ньоне, осмотрелся по сторонам и пошёл по улице с громким названием авеню Вьолье. Проходя мимо информационного центра, он ненадолго остановился у стойки с буклетами, купил карту курортного городка с его достопримечательностями и продолжил свой путь по улице Коломбьер, которая вывела его прямо на набережную Альп, идущую вдоль кромки Женевского озера. В это время года туристический сезон уже закончился, поэтому на набережной было немноголюдно, летние кафе закрыты, зонтики сложены, а стулья составлены в горку.

Оглянувшись по сторонам, Томилин увидел справа от себя Кузьмина, рисующего на холсте пейзаж набережной. Возле него стояла пожилая пара швейцарцев, с интересом наблюдавшая за работой молодого художника, и, судя по выражению их лиц, им очень импонировало манера его письма. С левой стороны, за припаркованной фурой, он разглядел машину радиоэлектронной разведки, в которой должен был находиться Соболев, выполняющий сегодня роль офицера связи. И как бы в подтверждение этих мыслей в его ушном приёмопередатчике, раздался голос Степана:

– Первый, я третий, как вы меня слышите?

– Я первый, слышу вас хорошо.

– Я третий, вас понял, включаю вашу камеру. Отлично, картинка пошла. Объект сейчас идёт по Гран-Рю в сторону музея фарфора. Ориентировочное время прибытия на набережную через двадцать минут.

– Когда объект будет на подходе, сообщите. Я пока пройдусь до пристани, чтобы не мозолить тут всем глаза. Передайте второму, пусть наденет очки. С такого расстояния его могут опознать.

С этими словами Томилин пошёл в сторону причала, к которому в этот час причаливал катер из Нернье. Через несколько минут с катера сошла группа школьников в сопровождении учительницы, направляющихся на экскурсию в замок, да парочка влюблённых, не обращающая внимания ни на кого, кроме предмета своего обожания.

«Счастливые люди, – подумал Николай Петрович, провожая взглядом влюблённых. – Живут в своё удовольствие, наслаждаются жизнью, и их абсолютно ничто не волнует. Может быть, я уже старею? Раньше, по-моему, я не был таким сентиментальным. Ладно. Сейчас надо думать не об этом, а о деле. С минуты на минуту здесь, в этом сонном курортном царстве, должно произойти задержание самого таинственного человека в мире, и от того, как пройдёт эта операция, будет зависеть очень многое. Никто пока не может сказать, как отреагирует Бурмистров на моё появление. Будет ли он применять против меня свои чудодейственные способы защиты или всё-таки позволит сначала объясниться? Не хотелось бы мне сегодня стрелять в него из ручки, в дальнейшем это может отрицательно сказаться на наших взаимоотношениях, а мне так хочется этого избежать. Впрочем, скоро всё прояснится. Правда, я до сих пор так и не понял, почему перед отлётом Субботин мне сказал на прощание: «Мой вам совет Николай Петрович. Если почувствуете, что, что-то пошло не так, и операция на грани провала, лучше ликвидируйте Фантома, чтобы он не достался никому. В противном случае вас могут обвинить в пособничестве американцам со всеми вытекающими отсюда последствиями».

Что это, негласная установка руководства, которое хочет таким образом обезопасить себя от возможного провала, или дружеский совет самого Субботина?..»

Его размышления прервал голос Степана:

– Первый, я третий. Через минуту объект будет в поле вашего зрения.

– Я первый, вас понял. Где американцы?

– Я третий. Водитель такси, который паркует свою машину напротив кафе.

– Примите меры, чтобы через пять минут этого хвоста здесь не было. Как поняли?

– Я третий. Вас понял, выполняю.

На мониторе, встроенном в солнечные очки, Николай Петрович увидел изображение того, что происходит у него за спиной. Он увидел высокую фигуру Бурмистрова с длинными, спадающими до плеч кудрявыми волосами. Его загорелое худое лицо обрамляла узкая испанская бородка с небольшими тонкими усами, которая придавала ему черты респектабельности и аристократизма. Сейчас в его внешности трудно было узнать того замызганного туриста, каким он предстал перед их глазами в первый раз, когда камеры отследили его появление на станции метро «Комсомольская». Он был одет в чёрный костюм с удлинённым пиджаком, голубую рубашку с розовым галстуком. На его ногах просматривались элегантные мягкие замшевые туфли, а в руках он держал небольшой свёрток, завёрнутый в подарочную бумагу. Он приветливо поздоровался с мужчинами, сидящими у входа в кафе, и прошёл внутрь.

– Я третий. Готовность номер один. Седьмой и восьмой, ваш выход…

После этой команды парень с девушкой, которых Томилин принял за влюблённую пару, вышли из кафе и бесцеремонно, со смехом уселись на заднее сиденье такси. Таксист предпринял попытку воспротивиться такому бесцеремонному поведению молодых людей, но, увидев в руках у парня купюру в двести швейцарских франков, безоговорочно развернул машину и погнал её в сторону набережной Луи-Бонар. После того, как такси скрылось за поворотом, Николай Петрович не спеша встал и пошёл в сторону кафе, произнося на ходу контрольную фразу:

– Начали!

Алексей сидел в гордом одиночестве за отдельным столом в глубине зала. При появлении Томилина на его губах пробежала лёгкая усмешка, говорящая о том, что он узнал его. По мере приближения Николая Петровича к столику он встал со своего места, почтенно поклонился и протянул свою руку для рукопожатия, показывая всем своим видом, что он рад этой встрече.

Когда Томилина пожимал его холодную ладонь, Бурмистров заговорил по-французски:

– Здравствуйте, господин Шмид. Разрешите поздравить вас с присвоением генеральского звания, – после этих слов Томилин чуть не поперхнулся, а Бурмистров продолжил говорить, словно не замечая неловкости генерала. – Честно говоря, я знал, что вы придёте сюда сегодня. Впрочем, если быть уж совсем откровенным, то я тоже пришёл сюда только из-за того чтобы встретиться с вами. Видите, какая петрушка у нас получается! Вы гонялись за мной по всей России, а встретились мы далеко за её пределами.

С этими словами Бурмистров показал Томилину на противоположенный стул, приглашая того присесть.

– Прошу прощения господин Мовье, если вам будет не трудно, то зовите меня лучше по фамилии. Шмид, Фабио Шмид. А за поздравление спасибо.

– О! Какое великолепное произношение! Разрешите полюбопытствовать, где вы научились так правильно говорить?

– Это у меня от матери. Она была дочерью дипломата, знала несколько иностранных языков и с детских лет прививала их мне. Думала, что мне это когда-нибудь пригодится.

– И знаете, она не ошиблась. По крайней мере, здесь, в Швейцарии, знание языков вам пригодится ещё не раз. Разрешите спросить, что привело такого уважаемого человека в это скромное заведение?

Томилин уже был готов ответить, но Бурмистров выставил перед собой ладонь, как бы давая тому понять, что он ещё не закончил, посмотрел на свои часы, после чего продолжил:

– Простите, но я вынужден вас предупредить, что в нашем распоряжении осталось не более пяти минут. Поэтому будьте коротки и лаконичны.

– Я приехал сюда, чтобы сделать вам предложение вернуться на Родину. Эта просьба исходит как от меня лично, так и от моего руководства. У меня есть полномочия, согласно которым я могу гарантировать вам полную безопасность и неприкосновенность.

Бурмистров ничего не ответил, а сосредоточенно о чём-то задумался, смотря куда-то поверх головы Томилина. В какой-то момент Николаю Петровичу почудилось, что Бурмистров куда-то исчез, оставив сидеть на стуле только свою телесную оболочку. Его глаза не моргали, грудь не двигалась, а тело походило на восковую скульптуру из музея мадам Тюссо. Шли драгоценные минуты, а Фантом продолжал сидеть, как изваяние. Вот уже в наушниках послышался голос Соболева:

– Первый, я третий. Два ноля первый требует перейти к запасному варианту. Немедленно усыпите объект. Это приказ!!!

Томилин машинально достал золотую шариковую ручку, нащупал кнопку, но выстрела не сделал, будто предчувствуя, что это не лучший вариант. И когда градус напряжённости достиг своего апогея, Бурмистров пришёл в себя. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул полной грудью, его лицо приобрело розовый, живой оттенок плоти, и через каких-то там двадцать секунд он сидел с прежним видом, будто ничего не произошло.

– Спасибо, господин Шмид, что не воспользовались вашей ручкой, в противном случае через две минуты ни вас, ни меня уже не было бы в живых. Теперь слушайте меня внимательно и не перебивайте. Первое, выньте из вашей ушной раковины передатчик и положите его на стол. Второе, берите из моего свёртка ветровку с бейсболкой и идите за мной. Скорее!!!

Не зная, почему, Томилин беспрекословно выполнил его указания и через две минуты они стояли в дверном проёме запасного выхода из кафе, выходящего на улицу Рив. Здесь Бурмистров прислушался к тому, что происходит на улице, и через пять секунд, схватив Томилина за воротник, вытолкнул его за порог.

За три минуты до этого в машине радиоэлектронной разведки Соболев предпринимал отчаянные попытки связаться с генералом, который перестал выходить на связь. С одной стороны, на него давила Москва, которая безотрывно висела на спутниковой связи, требуя ежесекундного доклада о происходящем, с другой агенты СВР, готовые пристрелить его за непрофессионализм Томилина, который своим неповиновением подставил проведение операции под угрозу срыва. И пока их словесная перепалка набирала обороты, со стороны набережной Луи-Бонар на большой скорости под окна кафе подъехал видавший виды микроавтобус, у которого боковая дверь отъехала в сторону, и из его чрева показался ствол ручного гранатомёта. Ещё секунда, и ярко-огненная вспышка взорвала мирную тишину курорта. Не успел ещё рассеяться дым от взрыва, как из автобуса открыли шквальный огонь из автоматического оружия. Всё это произошло так стремительно и быстро, что нашим разведчикам пришлось констатировать постфактум, что их кто-то опередил. Через двадцать секунд всё было кончено. Автобус с нападавших исчез за поворотом, а набережная наполнилась едким запахом гари и стонами раненых.

Контуженый, Кузьмин инстинктивно бросился к развалинам, но его остановил мощный взрыв газовых баллонов, огонь от которых взметнулся выше крыш. Падая, он почувствовал, как чьи-то крепкие руки подхватили его сзади и бесцеремонно потащили прочь, подальше от огня и столпившихся зевак…

По шоссе Е-25 в направлении Лозанны на большой скорости мчался «Bentley Arnage – R» белого цвета. За рулём автомобиля сидел невозмутимый Бурмистров, а на соседнем пассажирском сиденье Томилин, про которого такого сказать было нельзя. Он ещё не пришёл в себя от случившегося и теперь мысленно пытался восстановить картину произошедшего. Несмотря на то, что он остался жив и невредим, его мучил один единственный вопрос: «Правильно ли я поступил, не выполнив приказ?». И как бы отвечая самому себе, его внутренний голос говорил: «Хорошо, выполни я приказ, мои мозги сейчас соскребали бы с потолка. С другой стороны, пяти минут, прошедших с момента моего появления в кафе до момента нападения, было явно недостаточно для того, чтобы усыпить и вывести Фантома в безопасное место. В таком случае, помимо меня, сегодня могли пострадать ещё несколько наших агентов, и местной полиции не составило бы большого труда раскрыть глубоко законспирированную сеть русских шпионов, не говоря уже о том политическом резонансе, который бы захлестнул всю Европу…».

– Вы правильно мыслите, Николай Петрович, – перешёл на русский Бурмистров. – В будущем вы ещё не раз скажете мне спасибо за сегодняшний день. И дело здесь совсем не в том, что вы пришли сегодня на встречу со мной, а в том, что этот выстрел прогремел по любому.

– Так вы знали заранее о сегодняшнем нападении, – удивлённо спросил Томилин, – и всё равно пришли обедать в кафе?

– Как вам сказать, товарищ генерал, по сути дела я пришёл сегодня в «Меконг» из-за вас. У меня здесь, в Швейцарии, есть одно очень важное дело, с которым я в одиночку не справлюсь, и мне нужна ваша помощь.

– Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь ограбить банк? – язвительно поинтересовался Томилин, внимательно рассматривая профиль Бурмистрова.

– А вы недалеки от истины. Действительно, мне надо попасть в один из самых охраняемых банков Швейцарии, но не с целью его ограбления, а с целью получения информации. Когда мы приедем на место, я обо всем вам подробно расскажу, а сейчас вам лучше всего поспать, чтобы восстановить свои силы.

– С чего это вы взяли, что я хочу спать? – удивлённо переспросил генерал.

– Просто я вижу по вашему лицу, что вам хочется спать.

После этой фразы глаза у Томилина закрылись сами собой, и он погрузился в глубокий сон.

Томилин открыл глаза и обнаружил, что лежит на широкой кровати в незнакомом месте. Сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивались лучи восходящего солнца, освещающие своим сумрачным светом внутреннее убранство комнаты. Оно было простым, можно сказать, даже спартанским, и состояло из стола с четырьмя стульями, шкафа и большого деревянного сундука.

Ощупав себя, генерал убедился, что он не ранен и не травмирован. Его голова не болела, сознание было ясным и чистым, что создавало иллюзию повторного перерождения. Он вытянул руки вверх, напрягая мышцы тела, ощущая себя по-прежнему молодым, бодрым, полным сил и энергии. В этот момент дверь в комнату отворилась, и он увидел входящего с улыбкой на лице Бурмистрова.

– Доброе утро, Николай Петрович. Как самочувствие? – дружески поинтересовался он.

– Даже не знаю, что вам ответить. Физически я чувствую себя превосходно, но в голове какая-то каша. Я никак не могу вспомнить, что с нами произошло вчера и как я оказался здесь. У меня полный провал в памяти!

– Не беспокойтесь, это я стёр у вас часть воспоминаний, чтобы ваш мозг не слетел с катушек. И поверьте мне, я сделал это из самых лучших побуждений. Если вы уже в состоянии подняться, то через полчаса жду вас внизу на завтрак. Душевая находится на этом же этаже, справа по коридору, а одежду я вашу повесил вот в этот шкаф, – сказал Алексей, указывая рукой в угол комнаты.

– Что это за место? – поинтересовался Томилин, когда Бурмистров был уже готов закрыть дверь.

– Это шале «Барбара», я купил его десять дней назад. Ваши коллеги пока о нём ничего не знают. Здесь, кроме нас с вами, никого больше нет, так что чувствуйте себя как дома…

Ещё какое-то время Томилин продолжал лежать в постели, думая о том, что творится сейчас в Москве. Он ясно представил себе картину происходящего сейчас на Лубянке и в штаб-квартире СВР, в Ясенево. Как руководство одного и другого ведомства распекает своих сотрудников за провал операции, в результате которой был утерян контакт с ценным объектом и похищен генерал ФСБ. Да, картина была не радужной, поэтому надо было срочно вставать, восстанавливать свой статус-кво и передавать в Москву весточку о том, что он жив и здоров. В противном случае его действительно могут посчитать перебежчиком со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Через полчаса Томилин спустился вниз и обнаружил Фантома, сидящего за массивным деревянным столом в уютной гостиной, обставленной в стиле охотничьего домика, с горящим камином по центру. Увидев его, Алексей поинтересовался:

– Ну как, голова не кружится?

– Нет, всё нормально. Я в полном порядке, – и оглянувшись по сторонам, добавил: – А у вас здесь ничего, тепло и уютно.

Затем прошёлся по комнате, потрогал оленьи рога над камином, подошёл к книжным полкам, заставленными старыми книгами, взял одну из них и стал её перелистывать.

– Заканчивайте ваше чтение, генерал, присаживайтесь к столу, будем завтракать. Извините, кухарки у меня нет, так что всё будет по-простому, – признался Алексей, снимая со стола полотенце, которым был накрыт приготовленный завтрак.

Еда была простой и незамысловатой: холодная отварная говядина, помидоры, огурцы, овечий сыр, сметана, свежее молоко и большой каравай свежего белого хлеба. Когда с едой было покончено, Бурмистров откинулся на спинку стула, произнося:

– А вот теперь вы можете задавать мне любые вопросы. Правда, я так понимаю, вас сейчас больше интересуют не они, а возможность связаться со своим начальством?

Томилин был поражён, именно об этом он собирался спросить сейчас у Фантома.

– Да, – ответил он сдержанно. – Вы правильно прочитали мои мысли. Мне надо срочно связаться с Москвой.

– Это исключено. Как только ваши коллеги узнают, где вы, то об этом моментально узнают и те, кто стрелял в нас вчера на набережной. Дело в том, что среди ваших московских коллег есть предатель, который передаёт всю информацию по этому делу на Запад. Если память мне не изменяет, то таких агентов вы, кажется, зовёте крысами?

– Кротами, – машинально поправил Томилин. – Кто он, я знаю этого человека?

– Не обижайтесь, но сейчас я не могу ответить на ваш вопрос. Слишком далеко мы находимся от него. Для того, чтобы не быть разоблачённым, он и предпринимает попытки по моей ликвидации. Поэтому выкиньте эту мысль из головы и давайте сосредоточимся на других, более важных, делах. А я, в свою очередь, обещаю вам, что как только мы вернёмся в Москву, я обязательно вам его найду. Договорились?

– Договорились, – буркнул Николай Петрович, продолжая обдумывать предложение Бурмистрова.

– В таком случае я предлагаю провести обмен информацией, которая будет полезной нам обоим. Или у вас есть другие предложения?

– Нет, я полностью согласен с такой постановкой вопроса, только давайте договоримся сначала, что мы будем обращаться друг к другу по имени, а то у нас так ничего не получится.

– Я не возражаю, наверное, в нашей ситуации это будет даже логично, поскольку мы с вами не просто одного возраста, а мы теперь находимся даже в одной лодке, – сказал Алексей, после чего они скрепили свою договорённость крепким рукопожатием.

В процессе дальнейшего разговора Николай Петрович рассказал Бурмистрову суть своей истории с того момента, когда его пригласили занять должность погибшего Старика. Он рассказал, какими путями Старик вышел на отца Алексея, об их встрече в Крымске, о том, как фамилия Алексея всплыла в сводках МЧС, и о последующей операции ФСБ в Карпихе, в результате которой была обнаружена могила Берии. Рассказал он также и о том, каким образом его группа вычислила Алексея по камерам видеонаблюдения в Москве, и об их безуспешной попытке поймать его в столице. Далее следовала питерская эпопея, которая подтвердила версию, что они столкнулись с человеком, обладающим феноменальными способностями, и следственном тупике, в котором они оказались из-за невозможности найти объяснение всему случившемуся. И наконец о его поездке в Швейцарию для того, чтобы убедить Алексея вернуться в Россию…

– Вот в принципе и всё, что я хотел тебе рассказать, – подытожил свой рассказ Николай. – Теперь дело за тобой. Ты сам видишь, какие силы и средства затратило государство на твои поиски и какие серьёзные люди стоят за всем этим. Поэтому я жду от тебя такого же откровенного рассказа.

Алексей сидел в соседнем кресле, не отрывая глаз от огня в камине. По его лицу было видно, что где-то в глубине его сознания происходит сейчас титаническая работа мозга, который решает, как ему поступить. Пауза затягивалась, но Томилин не спешил нарушить молчание, понимая, что его собеседнику надо какое-то время, чтобы осмыслить полученную информацию. И как бы в подтверждение его мыслей Алексей глубоко вздохнул, словно сбрасывая со своих плеч тяжёлую ношу, повернулся к нему и сказал:

– И как это вы, чекисты, умеете взять человека за живое? Вас что, этому специально учат? Вот и мой отец был точно таким же. Никогда не повышал голос, но если о чём-то попросит, никто не мог ему отказать… Хорошо, ты меня убедил. Наверное, я действительно неправильно понимал вашу мотивацию и поэтому вёл себя не совсем подобающим образом, но на то у меня были свои основания. Во-первых, то с чем я столкнулся в Карпихе, выходит за рамки понимания современной науки и вообще здравого смысла. Вот, к примеру, смотри…

После этих слов Томилин почувствовал, как кресло под ним качнулось и стало медленно подниматься вверх. Краем глаза он увидел, что и другие предметы, находящиеся в комнате в незакреплённом состоянии, поднялись со своего места и зависли в подвешенном состоянии между полом и потолком. Одновременно с этим огонь в камине вспыхнул с такой силой, что опалил стоящие на каминной полке поделки из дерева, после чего языки пламени застыли, словно это был не живой огонь, а его фотография. Повернув голову направо, он увидел в зеркале не своё лицо, а своё отражение со стороны спины. Картина происходящего была настолько нереальной и сумасбродной, что его начало подташнивать, и он еле сдержался, чтобы не вывернуть содержимое желудка на ковёр. Увидев, что Томилину нехорошо, Алексей прекратил демонстрацию и вернул вещи на свои места.

– То, что я тебе сейчас показал, является не каким-то там высокотехнологическим трюком в стиле Копперфильда, а частицей того таинственного дара, которым одарила меня Карпиха за время моего пребывания в ней в течение года. Да! Ты не ослышался. Я находился в Карпихе не сутки, как вы все считаете, а целый год. Как произошло моё перемещение во времени, я не знаю. Может быть, об этом знал мой двоюродный прадед, Архип Захарович Кулагин, он же родной брат моего прадеда, Василия Захаровича Бурмистрова, но он меня в известность об этом не поставил. Источником этой загадочной силы является один старинный артефакт, Смотрителем которого я стал после смерти Архипа. Эта, так сказать, должность передаётся у нас в роду по наследству, и на сегодняшний день я являюсь единственным и последним потомком нашего рода, которому суждено оберегать эту святыню…

– Ты говоришь про Копьё Судьбы?! – вырвалось из уст Томилина.

– А ты откуда знаешь про него? – удивился Алексей.

– Извини. Я просто предположил, что это может быть именно оно. Дело в том, что по нашей информации, вся эта история берёт своё начало с 1956 года, когда американцы предположили, что Копьё может находиться на территории СССР, и намеревались организовать его широкомасштабные поиски у нас в стране. Поэтому я просто сделал предположение, что артефакт, про который ты только что сказал, может быть тем самым знаменитым копьём, которому предписывают самые невероятные слухи. Неужели это правда?

– Ты, Николай, даже представить себе не можешь, насколько ты близок к истине. Однако давай не будем забегать вперёд и начнём с того, что я расскажу тебе всю эту историю с того момента, когда в 1732 году мой прапрадед, Кузьма Бурмистров, похитил Священное Копьё из спальни короля Священной Римской империи Карла VI. С этого момента всё и началось…

С небольшими перерывами на еду и отдых Алексей на протяжении нескольких дней посвящал Томилина в тонкости хитросплетения судьбы рода Бурмистровых. Из всего того, что сейчас услышал Томилин, и того, что он почерпнул ранее из «Секретных материалов», получалась следующая картина. Существует некий старинный артефакт, выполненный в форме металлического наконечника, в котором сконцентрирована неизвестная для науки энергия. Помимо того, что данный предмет наделён неизвестными науке физическими свойствами, его энергия обладает зачатками определённого интеллекта, который выбирает среди окружающих его людей своего «слугу», отвечающего за его физическую сохранность. Взамен этого копьё дарует своему Смотрителю в награду некий набор экстрасенсорных знаний и способностей, которые для нашего восприятия кажутся волшебными в прямом и переносном смысле этого слова.

И вот последний представитель этой удивительной касты сидел сейчас перед Николаем Петровичем и как ни в чём не бывало рассказывал ему о себе и своих близких…

В этот момент Алексей начал рассказывать о том периоде, когда он вернулся в Москву из Питера:

– Я оказался в очень непростой жизненной ситуации. Помимо того, что у меня не осталось никого из родных и близких, так в силу сложившихся обстоятельств я даже не мог встретиться ни с кем из своих старых друзей и знакомых. Причина была банальной, они все находились у вас под колпаком. Стоило мне только связаться с кем-нибудь из них по телефону, как в тот же миг, ваша контора открыла бы на меня новый сезон охоты. А так всё пока находилось в равновесном состоянии, которое вполне устраивало меня и давало возможность собраться с мыслями для принятия главного решения: «Что делать дальше?».

За те два месяца, которые прошли с момента моего возвращения из Питера, я обзавёлся новыми документами, купил скромную однокомнатную квартиру в Химках и безвылазно сидел дома, совершая редкие ночные выходы в небольшой продовольственный магазин. Я не пользовался мобильником и интернетом, понимая, что это самый короткий способ отследить меня. По сути дела, я находился под домашним арестом, который сам себе и устроил. В глубине души я, конечно же, понимал, что такое существование не может продолжаться бесконечно долго, и рано или поздно выход из этой ситуации будет найден, но когда и какой ценой это произойдёт, для меня оставалось загадкой.

16 сентября целый день шёл проливной дождь, превращая дороги и улицы в реки и озёра. С наступлением вечера непогода разыгралась ещё сильнее, замелькали молнии и прокатились громовые раскаты. В тот момент, когда дождь с неистовой силой забарабанил по окнам, в моей квартире выключился свет. В возникшей темноте в районе балконной двери зашевелилась занавеска, воздух наполнился запахом озона, и со стороны внешней стены в комнату начал просачиваться большой шар голубоватого цвета, подсвеченный изнутри слабыми электрическими разрядами. «Шаровая молния», – подумал я, пытаясь не шевелиться. А между тем шар подлетел к люстре, сделал вокруг неё несколько оборотов, остановился, немного повисел в воздухе, после чего стремительно спикировал мне на голову. Находясь в промежуточном состоянии между жизнью и смертью, я наблюдал картину того, как ко мне пожаловали те самые сущности, после общения с которыми Архип превратился в старика. Мне тяжело говорить о метафизическом мире, в котором я тогда побывал, поскольку для описания всего произошедшего у меня просто нет слов. Единственное, с чем это можно сравнить, так это с процессом перепрограммирования моего сознания. Только здесь в роли объекта выступал не компьютер, а мой мозг и мой разум.

Сколько я находился в таком состоянии, не знаю, только очнулся я от боли во всём теле, словно после удара электротока. Когда открыл глаза, в комнате горел свет, дождь прекратился, а остановившиеся часы показывали 23:59. Меня подташнивало и трясло. В общем, состояние было хреновое. Подойдя к холодильнику и не найдя там ничего горячительного, я понял, что мне надо сходить в магазин, в противном случае простуды было не избежать. Накинув куртку и схватив в руку пакет, я уже через пять минут входил в маленький круглосуточный магазин, в котором около прилавка стоял ещё один покупатель с трясущимися руками и отметиной высшего образования на спивающемся лице. Мужчина пытался сосчитать мелочь на очередную бутылку, но каждый раз сбивался, когда сумма доходила до тридцати рублей. Продавщица, посмотрев на меня презрительным взглядом, в котором читалось «Ну, вот ещё один алкаш припёрся», демонстративно повернулась ко мне спиной, давая понять, что она стоит на социальной лестнице развития намного выше меня. Когда же я положил на прилавок пятитысячную купюру и попросил продать мне самый дорогой из имеющихся в магазине виски, она от удивления открыла рот, в котором половина зубов была в золотых коронках. В тот момент, когда я прятал бутылку в пакет, «интеллигент» поднял на меня свои затуманенные глаза, в которых читалась немая просьба «позолотить ручку» несколькими рублями, как бы намекая на то, что человек человеку друг, товарищ и брат. Решив подтвердить этот общечеловеческий лозунг конкретным поступком, я, не раздумывая, вложил в его руку всю свою сдачу, и в тот же момент сквозь меня прошёл мощнейший электрический разряд. Не дослушав до конца слова благодарности, я поспешил выйти на улицу, боясь свалиться у них на глазах в обморок. На свежем воздухе мне стало легче, спазм прошёл, и до моего сознания дошло, что я теперь знаю об этом человеке всё, начиная с его первых детских воспоминаний до событий сегодняшнего дня. Мне тогда сразу вспомнилась история Архипа, у которого такое преображение сопровождалось изменением внешнего вида, и я в страхе ощупал своё лицо. Но нет, Бог миловал, и до превращения меня в старика дело пока не дошло, но полученный стресс сделал своё дело. Там же, на улице, я выпил из горла купленную бутылку, а после возвращения домой прямо в одежде упал на диван и заснул мертвецким сном…

Наутро у меня было такое состояние, будто одной половинкой был я, а второй вчерашний алкоголик из магазина. Копаясь в «грязном белье» этого опустившегося человека, я поймал себя на мысли, что теперь я владею не только информацией о его личной жизни, но и всеми его знаниями. Оказалось, что когда-то этот алкаш был ведущим научным сотрудником московского института иностранных языков. За его плечами были кандидатская диссертация и несколько научных работ, опубликованных в солидных российских изданиях. Однако, как это часто бывает с талантливыми людьми, которые не смогли противостоять пагубному влиянию алкоголя, он спился и опустился на самое дно человеческой жизни. Приняв во внимание то обстоятельство, что полученные на халяву знания иностранных языков значительно расширили границы моих возможностей, я через сутки улетел в Швейцарию, чтобы попасть в банк Pictet.

– Тогда объясни, почему ты там ещё не побывал? Ведь у тебя для этого было достаточно времени, почти две недели.

– А вот тут ты не прав. Первое, что я сделал по прилёту в Женеву – отправился в центральный офис этого банка, и это стало моей главной ошибкой. Как я позже выяснил, все вложения, сделанные в период второй мировой войны или сразу после её окончания, находятся под постоянным контролем специальной банковской инспекции, вернее, её службы безопасности. Информация о таких клиентах, как я, сразу начинают перепроверяться. И не просто проверяться, а их биографии начинают выворачивать наизнанку. Так произошло и в моём случае. Меня попросили подождать сутки, потом вторые, и в конце концов я понял, что мне не видать этой банковской ячейки, как своих ушей. В тоже время за мной установили негласное наблюдение. Сначала это были люди из службы безопасности банка, а несколько дней спустя меня уже пасли американцы. Тем не менее, все эти преграды не убили во мне желания узнать, что же там такого спрятал товарищ Берия.

– Почему ты считаешь, что это ячейка Лаврентия Берии? Он ведь здесь никогда не был.

– Я тоже так поначалу думал, однако если ты помнишь историю его задержания, то его арестовали сразу после возвращения из ГДР, куда он летал с дружеским визитом. Так вот! Я думаю, что пока его двойник выполнял за него его церемониальные функции, наш Лаврентий Павлович посетил Женеву, встретился здесь с каким-то своим агентом, получил от него посылку и положил её в банк Pictet, который располагался тогда на бульваре Жорж Фавон. И представь, он не говорил об этом никому всю свою оставшуюся жизнь и только на смертном одре передал ключ Архипу. Таким образом, он сознательно хотел, чтобы эта информация не канула в лету, а каким-то образом попала к нужным людям. Я думаю, что если бы там была какая-то ерунда, он бы не стал хранить у себя этот ключ. Значит, я так думаю, там находится нечто такое, чего он не мог доверить никому, и эта информация очень ценна. Хотя, может быть, я ошибаюсь, и там просто находится компромат на главу какого-нибудь европейского государства, и он таким образом просто пополнял свой секретный архив. Впрочем, я считаю, что при любом раскладе нам надо посмотреть на то, что там хранится.

– Но каким образом? Ты ведь сам мне недавно сказал, что нас обложили красными флажками, как волков на охоте.

– А, испугался? Что, Николай, не привык быть в роли жертвы, привык быть всегда в роли охотника? Ничего, это будет для тебя полезным. Почувствуешь, что такое страх и адреналин в крови, а это, в свою очередь, очень стимулирует умственные способности.

– Не паясничай, это тебе не к лицу. Мы теперь с тобой в одной упряжке. Я так понимаю, ты рассказал мне ещё не всё, да? Тогда заканчивай с лирикой и рассказывай остальное.

– Хорошо, – Бурмистров на секунду задумался, после чего продолжил. – Когда я заходил в первый раз в банк, я прочитал на стенде информацию о его руководстве. Не могу сказать, чем был мотивирован мой выбор, но он пал на заместителя управляющего банка, некого Клауса фон Бека. В связи с тем, что этот человек проживал в Ньоне, то и я решил поселиться поближе к нему. Путём нехитрых манипуляций мне удалось втереться в компанию элиты этого небольшого городка, состоящей из мэра, комиссара полиции, прокурора, ну и, конечно же, самого фон Бека. Каждую пятницу эта четвёрка собирается в доме фон Бека для приготовления ужина своими руками. Да, ты не ослышался. На протяжении последних десяти лет эти четверо геев каждую пятницу собираются вместе, чтобы приготовить себе на ужин что-нибудь необычное и экзотическое. Поскольку это закрытая вечеринка, мне пришлось им сделать такое предложение, от которого они не смогли отказаться. Заключалось оно в том, что я пообещал принести им рецепт приготовления мяса дикого кабана с трюфелями, которое входило в меню праздничного обеда по случаю женитьбы французского короля Людовика XIV на испанской инфанте Марии-Терезии Австрийской в 1660 году. Представляешь, оказывается, существуют коллекционеры старинных рецептов, которые покупают и продают их за огромные деньги. Мне этот рецепт обошёлся в 60 тысяч швейцарских франков. Естественно, фон Бек клюнул на эту приманку и представил меня своим друзьям. И вот там-то я и выведал у банкира все тонкости хранения старых вложений в его банке.

Оказалось, что ключ, который Берия передал Архипу, был не от простой депозитной банковской ячейки, а от специального депозитного сейфа на предъявителя. В связи с тем, что сейфом никто не пользовался последних пятьдесят лет, его переправили на хранение в специальное горное хранилище, расположенное в кантоне Грюнденвальд. Это хранилище находится внутри горы и оборудовано по последнему слову техники, напичкано под завязку электроникой, современными системами охраны и видеонаблюдения.

– И ты собираешься его ограбить?

– Зачем так грубо? Я собираюсь забрать только то, что по праву принадлежит нам. Или я не прав?

– Но ведь это равносильно самоубийству. Я в своё время тоже насмотрелся голливудских блокбастеров про ограбление банков, но то в кино, а в жизни такие трюки не проходят, опустись на землю.

– Николай! Ты опять за своё. Ты всё время видишь во мне простого человека…

– Послушай, Алексей, ты хороший парень, но есть вещи, куда тебе лезть не следует. Если положить на одну чашу весов всё то, что ты сейчас мне рассказал о Священном Копье, а на другую авантюру с ограблением, то, поверь мне, оно того не стоит. Ты нужен нам живым и невредимым, так что я предлагаю выкинуть эту затею из головы и немедленно вернуться в Москву.

– Нет! Пока я не узнаю, что там лежит, я никуда отсюда не уеду, – проговорил с горечью Алексей, видя, что Томилин не поддерживает его.

– Ну что ты заладил, как маленький ребёнок, одно и то же: давай ограбим, давай ограбим?.. У нас с тобой даже ржавого пистолета нет! А то, что ты поднял меня в кресле и продемонстрировал, как можешь раздувать в камине огонь, ещё ни о чём не говорит.

– А я тебе ещё раз говорю, – повысил голос Алексей, – ты не слышишь меня!!! Не слышишь!!!

В это мгновение пространство вокруг Томилина опять изменилось. Голос Алексея зазвучал в его ушах, как набатный колокол. «Не слышишь, не слышишь!!!» – многократным эхом отзывалось у него в голове. И в ту же секунду он отключился.

Томилин очнулся в своей кровати. Вокруг него опять хлопотал Бурмистров, укутывая его в тёплое одеяло. Увидев, что Николай пришёл в себя, Алексей присел на край кровати и извиняющимся голосом произнёс:

– Прости, Николай, не сдержался. Опять начал останавливать время и забыл про то, что это процедура болезненно сказывается на окружающих. Поэтому на сегодня все наши разговоры окончены, отдыхай и набирайся сил…

Следующее утро началось с того, что Алексей решил посвятить Николая в тонкости своего плана. Сначала Томилин ответил на эту авантюру категорическим отказом, но через несколько часов напряжённого диалога его мнение изменилось, и он понял, что предложенный Алексеем план имеет право на жизнь. К тому же у него уже всё было приготовлено, и он ждал только согласия своего компаньона. Несмотря на то, что положение и должность Томилина не позволяли ему пускаться в авантюры подобного рода, он, тем не менее, дал своё согласие, поскольку ему, как и Алексею, захотелось узнать, что же такое ценное спрятал Лаврентий Павлович в закромах швейцарского банка…