Музей в пустыне
Прямо с порога я была поражена всеми этими красками и тем впечатлением, которые они на меня произвели. Искусная бижутерия, браслеты и серьги, свадебные платья из Каракалпакстана, обернутые в толстую синюю холщовую ткань, сделанную за сотню лет до того, как Леви Страус превратил ее, привезенную из средиземноморских стран, в материю для повседневной одежды. Горшки, которым ни много ни мало по две тысячи лет, скульптуры из старого Хорезма, найденные при раскопках в период наиболее значительных и в то же время наименее известных археологических экспедиций XX в. Однако самое сильное впечатление производили все же картины, под которыми стояли подписи лучших русских и узбекских художников. Буйство света и контрастов, вдохновленное такими европейскими мастерами, как Пикассо и Гоген, но зачастую со своим уникальным выражением, пропитанным экзотической средой Центральной Азии, с ее переменчивым небом пустыни и древними традициями племенной культуры. Часть мотивов была посвящена необычайно смелой критике советского режима и распада в тот период, когда такая форма откровенности, будучи обнаружена, неминуемо повлекла бы за собой ссылку или смертную казнь. Некоторым из художников все же пришлось дорого заплатить за свои мазки.
Кроме меня вдоль картин прогуливалось еще двое туристов. Они находились под таким же впечатлением от увиденного, как и я. Время от времени до меня доносились приглушенные возгласы восхищения: протяжные «ох!» или «ах!», а иногда и тихие, полные удовлетворения вздохи. Можно сказать, что кроме них во всем музее я находилась одна. Пока я передвигалась из зала в зал, от шедевра к шедевру, смотрители незаметно то зажигали, то тушили свет.
Помимо собрания произведений искусства, которое считается самой значительной в мире коллекцией русского авангарда, примечательно также и местоположение музея. Нукус находится в 2000 км к юго-востоку от Москвы, в Каракалпакстане, самом западном и наиболее изолированном регионе Узбекистана, со всех сторон окруженном песком. Перелет из Ташкента в Нукус занимает полтора часа, 90 монотонных минут над плоским ландшафтом бесплодной пустыни.
Хотя на долю Каракалпакстана приходится треть всей территории Узбекистана, здесь проживает менее шести процентов населения, всего около 1,7 млн человек. Около четверти из них составляют каракалпаки, в то время как остальные жители – казахи, узбеки и туркмены. Каракалпак означает «черная шляпа», но никто не может вспомнить, откуда каракалпаки получили это имя. Если они когда-то и ходили в черных шляпах, то наверняка давно перестали. Почти все самобытные традиции и культурные особенности каракалпаков исчезли в советскую эпоху, за исключением языка, который по звучанию больше напоминает казахский, чем узбекский. Именно он, а также традиция с похищением невест, которая во всем Узбекистане больше нигде не практикуется, но здесь фактически неискоренима, пустили в народе глубокие корни.
Нукус, столица Каракалпакии, представляет собой серый провинциальный городок со множеством советских многоэтажек и широких, бездушных улиц. Несколько сотен тысяч жителей все еще держатся за это место, но с каждым годом их число снижается. Остальные, лишь только предоставляется возможность, спасаются бегством от этой бедности, пыли бескрайних пустынь и негостеприимного климата. Летом температура может достигать 50 градусов, а вот зимы здесь холодные и ветреные. Ветер приносит с собой соль и токсины с узбекской стороны высохшего Аральского моря. Остатки пестицидов, удобрений и даже биологического оружия проделывают свой путь через песчаные дюны прямиком в городской центр.
После Второй мировой войны правительство СССР предприняло исследования в области биологического оружия, а в 1960-х годах, когда эта деятельность достигла своего пика, почти 50 000 человек приняли участие в сверхсекретной программе, распространявшейся на 52 зоны испытаний. Одним из мест, где исследовались смертельные микробы, был остров Возрождения, вторым – Комсомольский остров в Аральском море. Помимо прочего, ученые проводили здесь эксперименты с сибирской язвой, оспой и чумой. Однажды в 1971 г. что-то пошло не так: лодка подошла слишком близко к острову Возрождения, и экипаж заразился инфекцией, подхваченной им в порту Аральск в Казахстане. В общей сложности десять человек заразились оспой, выжить удалось только семерым. В наши дни нет больше ни Комсомольского острова, ни острова Возрождения – когда исчезло Аральское море, они стали частью материка. В земле обоих бывших островов до сих пор покоятся споры инфекции; при дуновении ветра они разносятся во все стороны.
Из-за военных объектов Каракалпакия была закрытым регионом, куда не пускали ни иностранцев, ни других пришлых. Официальная причина – то, что в Каракалпакии не было никакой инфраструктуры для туристов. Это не так уж далеко от правды.
Русский художник Игорь Савицкий появился в этом забытом Богом регионе в 1950-е годы.
Игорь Савицкий родился на Украине летом 1915 г. и вырос в привилегированном доме в Киеве в окружении французской гувернантки и родственников, которые были хорошо образованными людьми и много путешествовали. Его отец, Виталий Савицкий, был преуспевающим и уважаемым адвокатом. Прадед – профессором Духовной школы в Санкт-Петербурге и священником Петропавловского собора. Его дед по материнской линии, Тимофей Флоринский, был доцентом Киевского университета, где возглавлял кафедру славистики. Он был также широко известен благодаря своей насчитывавшей более 12 тысяч томов частной коллекции книг, которыми щедро делился со своими студентами. Его внук Игорь должен был в итоге унаследовать семейную коллекцию. Несмотря на войну, бушевавшую в Европе, в Киеве все было спокойно. Первые годы жизни Игоря были счастливыми.
А затем начались революция и Гражданская война. Привилегированное воспитание превратилось в проклятие. В 1919 г., в возрасте 65 лет, Тимофей Флоринский был арестован и расстрелян большевиками, а коллекция его книг получила широкое признание. В течение 1920-х годов большинство родственников Игоря по материнской линии эмигрировали во Францию, где они могли жить свободной жизнью. Родители Игоря отказались покинуть Россию, переехав вместо этого в Москву, где им было позволено остаться с братом матери Дмитрием, который работал начальником протокольного отдела Народного комиссариата по внешним связям. Можно было бы подумать, что занимаемая им должность была надежной и безопасной, однако в 1930-е годы не было ни одного человека, кто мог бы чувствовать себя в Советском Союзе в полной безопасности. В 1934 г., во время первой волны чисток и террора, Дмитрий был задержан. Мы не знаем, что с ним случилось, также неизвестна судьба его родителей, потому что Игорь Савицкий ни с кем никогда не делился рассказами о своей семье или о детстве, даже со своими близкими друзьями.
Чтобы хоть как-то поддержать пролетарский образ, в возрасте 16 лет Игорь стал электриком, но по вечерам брал частные уроки рисования и живописи, что было его настоящей мечтой и призванием в жизни. Он был усердным учеником, посвящая все свое время рисованию и постоянно совершенствуя технику. В 1941 г. его приняли на учебу в Художественный институт им. Сурикова в Москве. Из-за плохого состояния здоровья он был освобожден от военной службы и получил разрешение продолжить изучение искусства. А в 1943 г. институт им. Сурикова был эвакуирован в Самарканд. Знакомство с Центральной Азией произвело огромное впечатление на молодого Савицкого, навсегда изменив его жизненный путь.
В 1950 г. его пригласили делать зарисовки для группы археологов, осуществлявших раскопки руин древней Хорезмской цивилизации в Каракалпакстане. В наши дни любой археолог приравнял бы открытие Хорезма в 1930-х годах к обнаружению могилы Тутанхамона. В далеком VI в. до н. э. к югу от Аральского моря, на территории, часть которой занимает современный Каракалпакстан, процветала крупная, развитая цивилизация. Ее жители исповедовали зороастризм и поддерживали иерархию высокоразвитого общества, в котором высоко ценились естественные науки и математика. Влюбленный в народности и географию Центральной Азии, Савицкий без колебаний согласился на эту работу и на протяжении восьми лет оставался главным художником экспедиции. Пока археологи отдыхали в тени в полуденную жару, Савицкий, сидя за мольбертом, пытался увековечить пустыню. Он никогда не уставал от постоянно меняющихся цветов и красок этого бескрайнего ландшафта.
Сегодня Савицкий считается основателем каракалпакской пейзажной живописи. Он нашел свой Таити. Подобно Гогену, Савицкий также был пленен самобытной культурой, однако в его искусстве эта зачарованность вылилась в нечто иное, чем у французского художника: в свободные часы Савицкий отправлялся в деревенскую глушь отыскивать там изделия ручной работы, ювелирные украшения, ковры, вышивку и другие предметы каракалпакской культуры. И хотя местное население не имело письменности, оно славилось необычайным богатством ремесленных традиций. Савицкий был усердным собирателем, сумев в итоге создать коллекцию, содержавшую более 8000 уникальных предметов, которые он хранил в собственном доме. Мало кому приходило в голову, что он намеревался делать со всем этим хламом. Наступала новая эра, и даже сами каракалпаки не понимали ценности старинных предметов ручной работы.
Когда по окончании восьмилетнего труда археологи наконец закончили раскопки, Савицкий подал прошение о переводе в Нукус. Продолжая собирать каракалпакские изделия, одновременно с этим он стал обучать местных художников. Чтобы делать это как следует, он стал подумывать о создании художественного музея, и после многолетних переговоров ему наконец удалось убедить местные власти раскошелиться. В день 1 мая 1966 г., когда впервые открылись двери художественного музея в Нукусе, Савицкий оставил собственное искусство. Он не верил в то, что можно совмещать ремесло серьезного художника и директора музея.
Музей стал самой жизнью Савицкого. Ночами он спал всего по нескольку часов, мало ел и не имел почти никакого имущества. У него не было времени на создание семьи, ведь всю свою энергию он направлял на руководство музеем и коллекционирование искусства. На протяжении многих лет пребывания в Центральной Азии Савицкий сделал одно важное открытие: вокруг него в своих студиях и квартирах проживали вдовы многочисленных полузабытых художников, оставивших после себя огромные сокровища, которые, как оказалось, ни у кого не вызывали ни малейшего интереса. После ужесточения сталинской власти в 1930-х годах цензуры удалось избежать только назидательному виду искусства, отражавшему идеализированную советскую реальность, – так называемому социалистическому реализму. Однако советские художники не были столь ограниченными, как сама советская власть, среди них было и огромное количество одаренных, чьи картины вдохновлялись европейским авангардом, кубизмом, дадаизмом, сюрреализмом и другими современными направлениями. Их работы не выставлялись, они были подальше упрятаны в сундуках и на чердаках.
В 1960-е годы цензура была менее жесткой, чем при Сталине, и Савицкому это служило только на руку. Он принялся отыскивать студии и родственников умерших художников и охотиться за их секретными работами, созданными в 1920-х и 1930-х годах. Поначалу он сосредоточился на Узбекистане, где в тот момент нашло прибежище немало русских художников, однако постепенно расширил поиск, включив в него Москву. Савицкий то и дело натыкался на истинные сокровища: как работы кисти известных художников, например, Урала Таншикбаева, так и совершенно неизвестных, как Константин Суржаев. Савицкий приобретал огромное количество, целые тысячи картин, которые правительству казались слишком пестрыми, слишком экспрессионистскими, слишком критичными или чересчур экспериментаторскими. Некоторые из произведений были в плохом состоянии и требовали серьезной реставрации, которую Савицкий часто сам же и проводил. Так, например, ему удалось спасти одну из картин, вызволив ее у вдовы художника, когда та заделала ею дыру на крыше. Во время войны семья художника Александра Волкова, чтобы насмерть не замерзнуть, была вынуждена топить картинными рамами печь. Когда Савицкий пришел к ним, он увидел в каком критическом состоянии находятся работы. Семейство очень обрадовалось, узнав, что кто-то все еще интересуется искусством Волкова, и Савицкому подарили всю коллекцию. Перевезя ее в свой музей в пустыне, он привел все в порядок.
Музей в Нукусе быстро завоевал хорошую репутацию по всему Советскому Союзу, а о великолепном вкусе Савицкого скоро стало известно всем. Кроме вкуса он еще обладал особым талантом убеждать людей, ему удалось уговорить даже самых скептически настроенных старых вдов передать ему работы их мужей. Его друзья и коллеги дали ему прозвище «приятель вдов». Савицкий назначал оплату художникам и их родственникам согласно имеющимся у первых талантам, в особенности его заботило оказание материальной помощи бедным вдовам. При отсутствии наличных, что случалось довольно часто, он передавал написанную им от руки расписку в том, что он, директор Художественного музея в Нукусе, обещает выплатить причитающееся. На удивление, часто они соглашались, и, как только у Савицкого снова появлялись деньги, он тут же выплачивал все, что задолжал.
Из-за большого количества собираемых Савицким работ у местных каракалпакских властей никогда не было достаточно средств, потому что он постоянно превышал выделенный бюджет. Ему неоднократно рекомендовали прекратить покупку новых произведений искусства, но остановиться он уже не мог. Как ни странно, ему всегда удавалось выходить сухим из воды. Но еще более странно, что он умел использовать государственные деньги на покупку тысячи произведений искусства, выходивших за рамки требований машины назидательной пропаганды, не говоря уже о полотнах художников, которые к тому времени еще не были реабилитированы. Подобный музей никогда бы не выжил в Москве или Ленинграде, но в Нукусе проверка была нестрогой. Когда время от времени к Савицкому все же являлись инспекторы, он убирал подальше с глаз наиболее спорные картины. Облачаясь в свой единственный костюм, он проводил для гостей дружественную экскурсию. По тактическим соображениям отдельные произведения были помечены графой «Неизвестный художник». Когда в 1982 г. музей экспонировал рисунки Надежды Боровой из ГУЛАГа, куда она попала в 1930 г. и провела там семь лет, в тексте каталога указывалось, что на рисунках изображены вымышленные сцены из повседневной жизни нацистских концлагерей. В 1983 г. Савицкий серьезно заболел. Он продолжал работать, как раньше, хотя уже едва мог дышать. В конце концов его лечащий врач Сергей Эфуни против воли госпитализировал его в одну из московских больниц. После серьезного обследования врачи пришли к выводу, что пациент не страдает ни раком, ни туберкулезом, а причина его заболевания кроется в запущенном склерозе, вызванном многолетним неосторожным обращением с опасными химическими веществами. Савицкий поклялся, что он использовал только традиционные методы очистки древних бронзовых предметов и не использовал никакой формы защиты во время изготовления формалина в своей мастерской. Теперь его легкие совершенно никуда не годились.
– Но я ведь не могу вот так взять и умереть, доктор, я все еще должен художникам и вдовам полтора миллиона рублей! – протестовал Савицкий, когда врач зачитал ему смертный приговор.
Будучи мудрым человеком, доктор Эфуни время от времени давал Савицкому возможность выйти из больницы, которую тот использовал для посещения московских студий и пополнения своей коллекции. Его больничная комната была оборудована под офис; даже здесь директор музея продолжал до последних дней вести переписку, отправлять властям просительные письма, принимать у себя дарителей картин и рисунков.
В июле 1984 г., за восемь дней до своего 68-летия, Игорь Савицкий скончался. За восемь месяцев пребывания в больнице ему удалось собрать для своего музея в Нукусе два контейнера, заполненных произведениями искусства, редкими книгами и антикварной мебелью.
29-летняя Мариника Бабанасарова, внучка первого президента Каракалпакстана, дружила с Игорем Савицким. По завещанию Савицкого она приняла на себя роль директора музея и остается им по сей день. После распада Советского Союза музей приобретает все большую известность среди любителей искусства во всем мире. Он ежегодно принимает 4-5 тыс. посетителей, что, разумеется, не идет ни в какое сравнение с Лувром, который в среднем посещает около 15 000 человек в день, однако, учитывая, мягко говоря, периферийное месторасположение музея, это – крупное достижение. Савицкий мечтал о том, чтобы любители искусства могли бы прилетать из Парижа, чтобы увидеть его музей. Тогда друзья над ним смеялись, но сегодня его мечта сбылась.
Тем не менее быть директором музея в Нукусе – дело нешуточное. После смерти Савицкого музею понадобилось несколько лет, чтобы выплатить долги вдовам и художникам. Много лет они не могли позволить себе кондиционер, поэтому в выставочных залах приходилось ставить ведра с водой. Несмотря на то что в желающих приобрести картины недостатка нет, Бабанасарова ни разу не поддалась искушению что-нибудь продать для поддержания бюджета. Савицкий считал, что их моральная ответственность заключается как раз в том, чтобы следить за работами, вверенными им художниками и их родственниками, пребывавшими в тяжелом положении, поэтому не соглашался продавать ни одного произведения. Он предупреждал, что, начав продавать, будет уже трудно остановиться. Бабанасарова добросовестно следует этой философии, даже если это означает нехватку денег на достойную заработную плату для музейных работников. Работницы музея (а там работают практически одни женщины), к счастью, поддерживают своего директора, считая моральным долгом продолжать жизнь музея в Нукусе.
Работа при новом политическом режиме также не представляла особой сложности. Хотя открытие музея, строительство которого началось в 1976 г., происходило при поддержке президента Каримова и завершилось в 2003 г., отношение властей к музею двойственное. С одной стороны, они рады, что он привлекает в регион туристов, однако в то же время любой контакт с иностранцами происходит с изрядной долей подозрительности. После того как в Нью-Йорке в 2011 г. состоялась премьера фильма «Запретное искусство пустыни», Бабанасаровой было отказано в разрешении на выезд, и пришлось провести день премьеры, отвечая на вопросы полиции.
В прошлом году руководству музея дали всего два дня на то, чтобы очистить два выставочных здания в связи с полной реконструкцией улицы, на которой они находились. В большой спешке заплаканным сотрудникам пришлось паковать несколько сотен картин и складировать их в и без того переполненном магазине. На том углу, где раньше находился музей, теперь стоит кричащее здание нового банка. По другую сторону дороги возвышается огромное белое здание парламента. Следует понимать, что в общий правительственный план по обеспечению косметического ремонта всех населенных пунктов, имеющих для страны важное значение, входит постройка новых роскошных зданий.
На 2016 г. запланировано строительство двух музейных филиалов, приуроченное к церемонии празднования 50-летнего юбилея музея. Ожидается, что истинные любители, проделавшие длинный путь в Каракалпакстан, чтобы увидеть русский авангард, в скором времени смогут увидеть более 80 000 предметов и произведений искусства, которых Игорю Савицкому удалось собрать за 18 лет пребывания в должности директора музея в Нукусе.
