Печальная официантка
Хотя Кургантеп – четвертый по величине город Таджикистана, его даже нет в путеводителе. Обязательный для всех советских городов историко-этнографический областной музей, а заодно и красовавшийся на кольцевом повороте памятник первому таджикскому трактору – основные городские достопримечательности. Кроме них, полюбоваться здесь больше нечем.
Пару раз пройдя вверх-вниз по главной улице, я обнаружила кафе «Карина». Я была в нем единственной посетительницей, оказавшись в помещении с безвкусным интерьером с плюшевыми диванами и огромным дискотечным шаром, направлявшим свет в лицо любому, пожелавшему здесь отобедать.
– Не часто у нас тут иностранцы! – бодро взглянула на меня официантка. Ее длинные до плеч волосы были окрашены в рыжий цвет, вся она была тоненькая и ухоженная, с лакированными ногтями и на высоких каблуках.
Через какое-то время она появилась, держа в руке чайник, а заодно и фотографию с тремя детьми. Старшая выглядела лет на 18; младшему было около четырех или пяти.
– Вы могли бы мне дать автограф? – спросила она, с надеждой взглянув на меня. – Взяв протянутую ручку, я написала на обороте свое имя. Она неистово поблагодарила.
Вместе с греческим салатом официантка подала мне свою трагическую историю жизни. Звали ее Света, ей было 37 лет. От первого брака у нее остались 18-летняя дочь и 12-летний сын. От второго брака был младший сынишка пяти лет. Когда Света была им беременна, ее муж поступил так же, как поступили бы на его месте многие таджикские мужчины: отправился в Россию на заработки. Из восьми миллионов населения Таджикистана приблизительно восемь миллионов какой-то период жизни проводят в России на заработках. Высылаемые ими домой деньги составляют половину валового внутреннего продукта Таджикистана. Ни одна другая страна в мире не зависит в такой степени от зарплаты рабочих-мигрантов, как Таджикистан.
– Первые несколько месяцев он звонил и посылал деньги, – рассказывала подсевшая ко мне за столик Света. – Примерно через шесть месяцев он сообщил, что работодатель его обманул. Сказал, что попытается найти другую работу. С тех пор от него не было никаких вестей.
Она печально улыбнулась, и я увидела, что во рту у нее не хватает двух передних зубов.
– Поначалу я действительно волновалась и делала все, что могла, чтобы его разыскать. Я связывалась с друзьями и знакомыми, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы. Я ведь даже не знаю, жив ли он вообще! Теперь я успокаиваю себя мыслью о том, что если захочет, то сам найдется. Он ведь знает, где я живу. После его исчезновения я не меняла SIM-карты, поэтому номер мобильного остался прежним. Сын знает своего отца только по фотографиям. Каждый раз, встречая незнакомого мужчину, он думает, что это его отец.
Света прекрасно говорила по-русски, без малейшего акцента. Оказалось, что и этому было свое объяснение: ее мать была русской. По молодости мать влюбилась в таджика и приняла ислам. Прожив несколько лет в России, молодожены переехали в Кургантеп, место рождения мужа, и построили здесь новую жизнь.
– Свои первые пять лет я провела в России, – поделилась со мной Света, зажигая тонкую сигарету. Голубое облачко дыма появилось в узкой полоске дневного света, проникавшего сквозь занавески. – Меня крестили, но я даже не знаю, являюсь ли на самом деле христианкой или мусульманкой. Я знаю всего понемножку, может, по половинке из каждой веры. За исключением первых пяти лет, я прожила в этих местах всю свою жизнь. Конечно, если не считать войны. Когда стало совсем плохо, я сбежала в Россию. Какое-то время жила в Москве. Там у них есть все! Газ, электричество… все необходимое.
– Почему же ты вернулась? – поинтересовалась я.
– Но ведь здесь остались мои дети! Я хотела быть с ними. Но мне также хотелось и путешествовать. – Она вздохнула. – Проблема в том, что у меня нет российского гражданства. Конечно, я могла бы его получить, но для этого нужно было бы поехать в Душанбе, а это занимает целых два часа и стоит денег. Все стоит денег. Мне зарплату не платят, дают только проценты от чаевых, на них долго не протянешь. У нас даже не каждый день посетители. Один раз сходить на рынок, одна сумка с продуктами, глядишь – вот и ушли денежки. – Она снова вздохнула. – Здесь нет жизни, Эрика. Я надеюсь, что мой старший сын уедет в Россию.
– А как насчет дочери? Она тоже хочет уехать в Россию?
– Она закончила школу, а теперь дома сидит с младшим, познакомилась с парнем, скоро поженятся.
Света понизила голос и заговорщицки перегнулась через стол.
– Наш президент думает только о себе. Он никогда ничего не делает для людей. Зимой нам включают электричество всего на несколько часов, и мы сидим при тусклом свете свечей и мерзнем. Газа тоже нет, горячая вода почти все время отсутствует. Моя квартира находится так высоко, что иногда даже воды в кране нет! Поэтому приходится спускаться в подвал, чтобы принести наверх полные ведра с холодной водой. Каждую зиму большое количество малышей и стариков замерзают до смерти. Это не назовешь достойной жизнью. Мы не живем, а выживаем. Когда у меня появляется свободное время, мы с подружками приходим сюда потанцевать – это помогает быстро позабыть все печали.
Извинившись, она закурила еще одну тоненькую сигаретку.
– Я закурила, когда пропал муж. Еще, бывает, немного выпиваю, но только совсем чуть-чуть. Все оставшиеся здесь русские уже превратились в алкоголиков. И женщины в том числе.
Большинство русских покинули страну во время гражданской войны в 1990-е годы. На сегодняшний день русские составляют менее одного процента населения, из-за чего Таджикистан превратился в страну с наименьшим количеством русских на всей территории бывшего Советского Союза. В то же время не сыскать другой такой страны, которая была бы более зависима от России, чем Таджикистан. Если российские власти введут визовый режим для таджикских трудовых мигрантов – а они угрожают это сделать каждый раз, когда президент Рахмон не пляшет под дудку России, – экономика страны постепенно разрушится.
Многие таджикские рабочие-мигранты находят себе жен в России. Это не мешает им исполнять супружеский долг и раз в год возвращаться в свою деревню, чтобы зачинать детей со своими таджикскими женами, а в придачу, перед возвращением обратно в Россию, награждать их венерическими заболеваниями. Однако, как правило, перерывы между визитами становятся все длиннее, равно как и перерывы между денежными переводами, пока наконец они не получают российское гражданство и не остаются там навсегда. Согласно закону суннизма, для расторжения брака мужчине достаточно трижды повторить слово «талак», что означает «развод», поэтому в последние годы немало таджикских женщин получили от своих находящихся в России мужей эсэмэски с таким содержанием: «Талак, талак, талак».
В 2011 г. Совет мусульман Таджикистана ввел запрет на объявление о разводе по мобильному телефону.
Вечером я вернулась в кафе «Карина». Его словно подменили. Сбившись в маленькие группки и большие группы за столиками на втором этаже, сейчас сидели мужчины в костюмах. Во всем помещении я была единственной посетительницей женского пола, а также единственной, сидевшей в одиночестве. Диско-шар посылал в пространство крошечные квадратики, стерео гремело на полную катушку, а на гигантских экранах крутились музыкальные видеоклипы сексуального содержания. Свет был тусклыми, поэтому от чтения взятой с собой книги пришлось отказаться.
Света тоже изменилась. От нее шел запах тяжелых духов. Веки были покрыты толстым слоем темных, с блестками теней, на губах помада металлического оттенка. Подходя к дальним столикам, где сидели принаряженные мужчины, прикасаясь к их бедрам, она внимательно слушала все, что они шептали ей на ухо.
Когда во время вечерней Светиной программы пришла ее очередь обслуживать мой столик, она, приблизившись ко мне с греческим салатом и хлебом, оживленно поведала о том, что ко мне проявляет интерес куривший в углу молодой джентльмен в белой рубашке. Он хотел бы знать, можно ли присоединиться к моему столику.
– Но будьте осторожны, – предупреждающе прошептала она. – Не верьте его историям. Не позволяйте ему себя обмануть.
– Я скоро ухожу, – успокоила ее я. – Я заскочила только на минутку повидаться с вами.
Она печально улыбнулась.
– Представьте себе, я до сих пор все еще надеюсь найти себе мужчину, – сказала она. – Женщина не должна терять надежду, иначе все кончено.
