Как бы Герт ни хотел погулять с Фейли вдвоём и только вдвоём, он понимал необходимость мер, принятых начальником: наличие двух братьев-фехтовальщиков в качестве провожатых. Воин Чести не из тех, кто станет напрасно стеснять семью дополнительной охраной. И то, что в городе действительно опасно, мальчик скоро убедился.

– На помощь, кто-нибудь, на по…

Герт сразу обнажил меч и побежал на крики. Фехтовальщики заколебались, ведь их задачей стояло, прежде всего, охранять племянницу Воина Чести, но потом всё-таки присоединились к Герту.

И Герт, и они опоздали.

– Не смотри, Фейли, не смотри туда!

Но девушку, в пятнадцати шагах от которой Олэ Меченосец срубил голову арбалетчику, уже было не испугать видом крови.

Целая семья. Мать, отец, девочка – ровесница Фейли. Заколоты среди бела дня. Отец пытался защитить семью с помощью своего гражданского меча и поэтому был убит первым.

Один фехтовальщик в надежде догнать и покарать убийцу метнулся в самый очевидный для поспешного бегства закоулок, второй обнажил меч и попросил Фейли не отходить ни на шаг.

– Какой кошмар! Люди, за что вы убиваете друг друга?

– В основном из-за денег, – ответил Герт со стыдом за свою расу.

Скорее всего, это было ограбление. Но Герт и фехтовальщики помешали осуществиться плану злоумышленника до конца – даже перстень с руки девочки он снять не успел.

– Герт, смотри, чьи-то следы!

Прежде чем фехтовальщик и Герт успели сказать, что это опасно, Фейли с криком «Сволочь! Ты не уйдёшь, сволочь!» бросилась по кровавым отпечаткам чьих-то башмаков. Следы вели в закоулок, из которого доносились детские крики и лай собак, быстро сменившийся визгом и поскуливанием.

Поклонник и телохранитель обогнали Фейли и обнаружили длинноволосого мальчика на вид лет десяти или одиннадцати с большими, широко открытыми глазами, в одежде, покрытой пятнами крови. А вокруг – несколько свежих собачьих трупов, в одном продолжал торчать меч.

Герт вспомнил, как фехтовальщики перешёптывались о неком маньяке, который убивает всё, что встретит живое. А возможно, это было и не ограбление.

Фейли растолкала провожатых и бросилась к ребёнку. Она прижимала его к груди, гладила по голове, шептала успокаивающие слова.

Картина преступления легко читалась. Семья (отец, мать и двое детей) спокойно шла по своим делам. Убийца заколол троих, а мальчик убежал. Собаки, живущие в подворотне, не тронули ребёнка, но почувствовали угрозу в безумце, и не зря: он в три секунды убил всех четырёх зверей и раздавил голову совсем маленькому псу, практически щенку. Хотел убить и мальчика, но тут услышал голоса, понял, что за ним гонятся, и убежал, бросив орудие преступления – короткий меч арбалетчика.

– В погоню, в погоню, сударь! Он не мог далеко уйти! Он буквально рядом! – кричал Герт. – Не бойтесь за Фейли, я сумею её защитить!

– Нет уж, братец! Он убивает так быстро, как может только мастер! – ответил телохранитель, тревожно оглядываясь по сторонам. – Ты с ним не справишься, поэтому я ни на шаг не отойду от племянницы Воина Чести.

Герт махнул рукой и побежал сам искать изверга. Фейли и телохранитель кричали ему, требовали вернуться, но Герт слышал только голос своего сердца. Догнать, зарубить, рассчитаться с подонком, который лишает жизни людей и зверей с такой лёгкостью.

Когда Герт вернулся, вспотевший, уставший, и, разумеется, никого не догнавший, спасённый мальчик так и не заговорил. Глаза его по-прежнему были широко раскрыты, а губы плотно сжаты. Он прижимался к Фейли так, как, наверное, прижимался только к родной сестре, той самой, которая сейчас лежала мертвая за углом. И уже мухи собирались в её ранах…

Будь ты проклят, убийца, кем бы ты ни был! Какие бы мотивы тебя ни вели.

– Всё в порядке малыш, всё хорошо. Тебе нечего бояться. У тебя есть ещё родные? Ты покажешь, где твой дом?

Мальчик издал какое-то нечленораздельное мычание.

– Бедный ребёнок, – всплакнула Фейли. – Слишком большое потрясение – он лишился дара речи. Мы возьмём его в дом! Станем ему надеждой и опорой! Будем заботиться о бедняжке, пока не узнаем, есть ли у него ещё родные.

Всю дорогу мальчик не выпускал руку Фейли из своей ладони. Когда Герт, думая, что он устал, захотел его понести, мальчик окрысился и что-то замычал. Во всём мире он словно доверял одной только девочке, крики которой спугнули убийцу.

– Как же убийца ушёл? – подумал вслух Герт. – Разве что по крышам…

Вспомнились рассказы об оборотнях и прочих жутких чудовищах. А человек ли совершил такое зверское преступление?

– Фейли, ты слышала хоть раз, чтобы люди могли взлетать на крышу и уходить от погони, перепрыгивая с одной на другую?

– Кузен Ти говорил, что тениры могут этому научиться. Но он, скорее всего, врёт. А вот для пятидесятников это обычный трюк. Но не уходить от погони, а преследовать.

– Это охотники, убившие пятьдесят ваших?

– Да. Но не будем о них. Мне и так плохо.

Дома с помощью тёти Инге они отмыли ребёнка, подстригли (что ж родители так запустили? – хотя есть дети, которых подстричь – это как войну выиграть), переодели в старые вещи кузена Ти. За всё время мальчик не произнёс ни слова. И только мычал, как недовольный телёнок, когда мыло попадало в глаза.

Но от еды мальчик отказался, сколько Фейли ни уговаривала. Тётя Инге сказала, что это нормально. Ему нужен хотя бы день, чтобы прийти в себя.

Фейли могла отходить только в туалет. Мальчик оставался спокоен не больше трёх минут без неё, а затем начинал стонать, как от боли, и грызть одеяло. Но стоило Фейли сесть рядом, парнишка тотчас успокаивался.

На рубахе мальчика было вышито Единым алфавитом его имя (заботливая мама). Так они узнали, что их приёмыша зовут Морэ.

Будь мальчик года на два постарше, Герт бы приревновал, а тут не стал возражать, чтобы Фейли оставила его спать в своей кровати. Когда он засопел, трогательно раскинув руки и ноги – маленький ангел, каким же монстром надо было быть, чтобы лишить его семьи! – она нашла минутку зайти в комнату к Герту и обсудить всё.

Они оба сошлись во мнении, что если у Морэ остались какие-то родственники, то они быстро найдутся.

– Его лицо кажется мне очень знакомым, Герт. Пока он был заросший и в крови, этого ощущения не было, а вот потом…

– Да, я тоже узнаю эти черты лица. Может, кто-то из стражников? Они чаще всего бывают дома, мы видели их каждого мельком, но в голове что-то отложилось.

– Возможно, Герт. Пойдёшь со мной завтра отнести яблоки кузену Ти? Ты представляешь, его сегодня отпустили на учёбу, кстати, как раз в то время, когда мы нашли этого мальчика, а он, вместо занятий, опять был у своей таинственной незнакомки. Хорошо, хоть вовремя вернулся в камеру. Но больше ему поблажек не будет.

Герт не горел желанием нести корзину с любимыми фруктами юноше, с которым так повздорил, но не хотел упускать возможность ещё побыть с Фейли. Поэтому сказал, что подумает. Фейли улыбнулась и пошла спать. А Герту пришло в голову, что и сегодня хотел её попробовать поцеловать, но вот опять как-то запоздало вспомнилось.

Внезапно дно лодки с той же стремительностью, с которой удалялось, стало приближаться. В висках застучало от слишком резкого подъёма. Голова вынырнула, но произвести спасительный вдох не получилось. Шею Блича сжимала петля. Невидимая, но очень осязаемая. Только просунув под неё пальцы, Блич смог хоть немного дышать.

Лодка горела, покачиваясь на волнах, а Байки, с руганью на Едином и блейронском, спасался вплавь. Но Бличу было не до него. Петля натянулась сильнее и стала вытягивать мальчика из воды. Он взвыл, когда оказался целиком в воздухе – казалось, камень сейчас оторвёт ему ноги. Но длилась мука недолго. Через несколько секунд мальчик оказался на мостовой рядом с мужчиной в чёрной накидке. Несмотря на молодость, мужчина ходил с посохом. Его подбородок украшала короткая, аккуратно подстриженная борода.

Любитель чёрной гаммы опустил руку, и невидимая петля тут же исчезла. Затем разрезал серповидным ножом путы на ногах Блича. Мальчик медленно встал.

– А вам… вам я сколько должен… должен за то, что вы меня спасли?

– Что? – мужчина чуть не выронил посох от удивления. – У вас теперь за своё благородство требуют плату? Люди, вы самая чудная раса в мире.

– Я – не человек.

– Поздравления. Искренние. Я тоже.

– Точно-точно денег не надо?

– Ты меня обидеть хочешь? Да и магам редко от людей нужны деньги, обычно всякие привилегии и прочие нематериальные блага. Нет, с тебя какой-то больной деньги за спасение требовал или тебе лично такая ерунда в голову втемяшилась?

Блич ткнул пальцем в почти доплывшего до противоположного берега Байки и парой предложений описал их конфликт.

– Ах, вот оно что! А я-то думал, за что он тебя топить собрался. Может, и за дело, вдруг ты вор, но с мальчиком-подростком нельзя столь жестоко – решил я. Ну, а сволочизм такого масштаба заслуживает не только сожжённой лодки.

Мужчина сделал пасс, и между пальцев засверкало пламя. Пламя обернулось огненным шаром, огненный шар полетел в Байки, но врезался в берег и взорвался снопом искр.

– М-да. Промах. Огненные шары – самый примитив боевой магии, обязательный всем к обучению. Но я даже их делаю плохо. Все силы ушли на демонологию и некромантию. Да ещё Виселица, коронное заклинание. И примыкающие к нему заклятия удушений и атак на сердце.

Блич потёр шею. Спаситель виновато развёл руками.

– Ну, уж извини. Иначе не знал, как тебя вытащить из воды. Плаваю я никак.

Блич вдруг вспомнил всё, что слышал о магах. Некромантия, демонология, серповидный нож, чёрная накидка… О, нет!

– Вы, – Блич отшатнулся, – вы чернокнижник! Вы спасли меня не ради денег, а чтобы принести в жертву!

– Да вы все достали! – маг обиженно, немного по-детски, топнул ногой. – Не чернокнижник, а простой чёрный маг! Сколько можно верить в эти басни белых! Я не служу Тьме, не служу Злу! Я просто специализируюсь в магии, которой брезгуют белые чистюли. И ни разу не применил свои знания во зло.

– А такое разве возможно? – с недоверием спросил Блич.

– А почему нет? Необязательно поднимать армию мертвецов, чтобы завоевывать мир. Можно, например, узнать у погибшего, полезные сведения. А призванные демоны разрушают города только у чернокнижников, проклятых тёмных магов. У магов чёрных эти демоны максимум защищают караваны от разбойников. Тёмный маг – зло. Чёрный – просто маг в чёрной накидке.

Маг говорил очень искренне. Бличу стало стыдно, что он его обидел. Мальчик попросил прощения. Маг улыбнулся, достал из сумки несколько груш и предложил вместе погрызть. Они сели на берегу и, свесив ноги, стали есть фрукты и общаться. Чёрный маг давно хотел с кем-то поговорить по душам.

– …Вот так они помыкают мной. Особенно белый. Во всех бедах виноват я.

– Это потому, что вы чёрный?

– Да, потому что я чёрный. Ну, ещё молодость. Мне всего двадцать девять.

– Веков?

– Лет. Если эльфы вечно молодые, то маги большую часть времени старые. Вот поэтому у них так и сильна антипатия к эльфам и к молодости вообще. Это зависть, мальчик. Когда твоя собственная молодость была так скоротечна, ты к молодым коллегам… в общем, быть двадцатидевятилетним магом – тяжкая участь.

Он хотел дать собеседнику ещё грушу, но они уже кончились. Так как желание сделать что-то приятное спасённому мальчику не пропадало, маг решил ему подарить пояс-змейку. Первое применение предмета сильно испугало Блича – не каждый день простой поясок, брошенный с силой о землю, оборачивается огромной змеёй. Но стоило схватить змею за хвост, она опять становилась пояском.

– Это ведьмин артефакт? – вешая подарок поверх куртки, спросил Блич.

– Он самый, – с хитрецой в голосе подтвердил даритель.

– Но… вот это точно не миф! Маги же ненавидят ведьм. И им строго-настрого запрещено пользоваться артефактом ведьмы.

– Ну, это всё правильно. Да вот только чем больше старики кричат «нельзя!», тем сильнее хочется сделать назло.

И молодой маг расхохотался. Блич поддержал его веселье.

Ему было комфортно рядом с ним. Мужчина был и внешне, и по факту почти вдвое старше, но они прекрасно понимали друг друга. Относительно возраста своих спутников молодой маг был совсем ребёнком. Соответственно, и проблемы взаимоотношений со старшими товарищами имели точки пересечения с проблемами любого подростка.

Мальчику-тени тоже захотелось чем-то одарить мага. И пусть говорят, что дарёное не дарят, но как можно поступить иначе в отношении того, кто мало того, тебя спас, накормил вкусными грушами, да ещё и так доверительно делится своими бедами и горестями.

Блич снял берет трёх цветов и попросил принять мага. Маг немедленно водрузил его на свою голову и улыбнулся.

– Неужели они настолько сильно к вам придираются?

– А то! Простой пример. У нас кое-кто сбежал из клетки. Один мужичок за нами шёл, чтобы освободить узника, очень уж пожалел его. А я у них виноват, не поставил заклятие защитное. А мне кто напомнил?

– Если вы добрый, как у вас появился узник?

– Это для его же блага. Вообще, раз наша клетка пуста, мой тебе совет, малой, бежал бы ты из города. Не спрашивай почему.

– Почему?

– Я же просил не спрашивать.

– Ну, интересно же.

– Интересно… а неинтересно, почему и с вампиром я оказался виноват?

– Каким вампиром?

– Самым мерзким. Придурочным шутом, из-за которого мы сходим понемножку с ума от недосыпа. История такая. Я поднял мертвеца, чтобы он привёл нас к своему убийце. Убийцей оказался вампир.

– Вам нужен был вампир?

– Не он. Его спутники.

Сердце Блича забилось сильнее, а дыхание сбилось. Больше он не задавал вопросов, боясь пропустить хоть слово из того, что хочет открыть маг.

– Да, его спутники… Ай, чего мне таиться, всё равно ты ребёнок ещё, тебе никто не поверит! Хочешь знать правду? Вот тебе правда. Мы ищем одного профессора, изучающего страшную болезнь, Чуму теней. А с ним два ребёнка, твоих примерно лет. Дети из народа Теней. Их тень может двигаться, а если в ней подержать определённые предметы, то они приобретают волшебные свойства. Но. Это. Не волшебство. Ещё с ними был один мужик. Профессиональный убийца. Не людей, а всех обладателей странной тени. Тень эта, мальчик, и становится причиной болезни, которую исследует профессор. Всё понятно? Ну, тогда дальше. Мы надеялись, что вампир выведет нас к своей компании. Но вот уже какой день мы носимся по всем игровым домам города – спим по два часа, не поверишь, – по притонам, по всяким борделям. Везде нашего вампира видели: ну, вот пять минут как ушёл. Но никаких детей, никакого убийцы и уж тем более никакого профессора. И вот тогдааа… Интересно же, что было дальше?

Блич так бешено закивал, что, казалось, голова оторвётся. Маг приосанился, решив, что интерес мальчика вызван мастерством рассказчика.

– Дальше начался спор, что происходит. Я говорю: вампир бросил друзей, может, даже обокрав, и просаживает деньги. Серый козёл сказал, что, возможно, вампир знается с колдовством и напустил Невидимость на спутников – с детьми же в игровые дома не пускают. И тут белый козёл выдвигает самую идиотскую версию. Но именно этот идиотизм и поддержал серый, отказавшись от своих предположений. Ты не поверишь, белый сказал, что вампир… почувствовал слежку! И теперь просто уводит нас подальше от своей компании. Если думает, что мы по их душу, то ради спасения друзей. Если считает, что гонимся за ним лично, то друзьям, получается, тоже опасно возле него находиться. В любом случае, этот вампир над нами натурально издевается. А виноват, представь себе, я! Чего это я поднял того мертвеца, которого убила нежить, а не тех, кого порубил мечник. А, бесполезно, логика совсем не работает. Как бы мы общались с мертвецами, которым языки собаки съели? Как бы в город вошли с ходячими обглоданными трупами, а?

Блич понял главное: Кай не предатель. Но вампир зря подумал, что маги идут по его следу из плохих намерений. Ибо один из них точно очень хороший, добрый парень.

Маги ищут профессора и его приемышей, чтобы… помочь, наверное. Протянуть руку дружбы от одного народа другому.

Им нечего делить. Маги – не люди, они не болеют Чумой теней.

– Господин маг! Сегодня вы посрамите ваших въедливых старших товарищей! Тот, кого вы ищете, перед вами! Помните, я вам признался, что тоже не человек? Так вот, меня зовут Блич, я мальчик-тень, спутник профессора Найруса.

– Да нет, парень, ты именно человек… только человек способен… Эх! А я думал, что мы станем друзьями!

Блич понял, что маг ему не поверил, но не успел показать доказательства: трюки, на которые способна его тень. Невидимая петля опять сдавила горло, но не сильно – Блич сумел протиснуть пальцы. В этот раз чёрный маг воспользовался Виселицей, чтобы перенести мальчика на другой берег, приговаривая:

– Ну, что вы, люди, за народ! Я тебя спас, неблагодарный телёнок! А ты послушал, как надо мной все смеются, и решил тоже поржать? Ага. Вот так вышел на минутку по нужде и встретил в огромном городе того, кого так ищу. Верю-верю! Вот уже от радости пляшу.

Оказавшись на другом берегу, Блич начал махать руками, кричать, что не обманывал, что просто не умеет обманывать; пытался послать к магу доказательства, но река в игорном районе недостаточно темна, чтобы переправить свою тень с одного берега на другой.

Чёрный маг не слышал, что кричит Блич, но решил, что мальчик продолжает насмехаться, и стал творить ещё один огненный шар. Несильный: не убивать, а так, зад подпалить. Но запустить не успел. К нему подошли серый и белый маги.

– Хватит баловаться, дитё в чёрной накидке.

– Хватит его задирать, ворчун в белом! Клинвер, я тут напал на более чёткий след вампира.

– Именно! И безо всякой некромантии. Учись, сопляк.

– Что за страсть унизить младшего товарища! Он не сопляк. Он взрослый и совершеннолетний.

– Ага. Особенно шапочка об этом кричит. Прям совершеннолетие королевского уровня. Чудо, сними берет, не позорься и нас не позорь. Ты в курсе, что это вообще-то подростковый фасон?

Чёрный маг хотел ответить едкой остротой, но просто махнул рукой. А берет не выбросил, а натянул ещё плотнее, спрятав под него волосы. Отчасти назло Заревингеру, отчасти потому, что хотел сохранить какую-то память о спасённом мальчике, с которым был так откровенен. Да, мальчик посмеялся над ним, да, оказался неблагодарным телёнком, но всё равно Клинвер Кливе расстроился бы, сотрись из памяти подробности этой встречи.

– Ну, сейчас ты мне ещё и за лодку заплатишь, нищёнок!

Блич обернулся. Байки Рыбак, мокрый и злой, стоял с занесённым веслом и, наверное, ждал, что мальчик или запросит опять о пощаде, или попытается убежать. Но не тут-то было.

Мальчик твёрдо стоял на ногах и чётко понимал, что он сильнее. Намного сильнее, хотя меньше ростом и неширок в плечах.

Его рука потянулась к пояску, но подумалось: зачем? И так справится.

Байки ударил веслом. Блич отскочил так, как учил фехтовальный трактат, и, не дав возможности второй раз замахнуться, сократил дистанцию с ударом. Мальчик метил кулаком в подбородок, но попал в нос – тоже неплохо.

– Ты мне нос расквасил, нищёнок! Да я тебя…

Что ты меня? Что ты меня, вредный и мерзкий человек? Такой грозный, а даже простых подножек, которые я помню ещё с детской возни с кузеном, не знаешь.

Сидя верхом на плешивом вымогателе, Блич занёс кулак, чтобы добить, но не смог. Байки и не думал сопротивляться.

Злость, азарт боя, всё мгновенно, как это бывает у народа Теней, когда конфликт исчерпан, отпустило. Блич встал и дал возможность Байки, поскуливая, уползти.

Уверенный, что нападения сзади не последует, подросток, посвистывая, пошёл вприпрыжку вдоль берега. В том направлении, где, по его расчетам, должен был находиться Купеческий мост.

Сердце Блича пело от радости, а ноги словно нёс ветер. Ветер надежды. Надежды, что он сумеет выжить в этом непонятном мире людей.

Да, очень неприятное чувство, когда кто-то на тебя несправедливо обиделся. Когда ты говорил правду, а её посчитали за насмешливую ложь. Но светлые эмоции – торжество победы в справедливой драке и вернувшаяся вера в дружбу – были сильнее.

Кай не предавал. Кай не лицемерил. Он просто уводил угрозу от друзей. Ты опять обманулся, Олэ Меченосец, в своей наивной вере во всеобщий цинизм. Настоящая дружба существует. Такой же попирающий твоё мировоззрение факт, как и наличие настоящей любви.

Вдруг захотелось искупаться. Он только что дважды чуть не утонул, поэтому полчаса назад думал, что теперь вовек его не заманишь в воду. Но тот Блич, который хотел прыгнуть в реку с моста, как и тот, что позволил себя чуть не убить какому-то болтливому сморчку, казались совсем чужими мальчиками. Словно оба дурных приключения произошли не с ним, а с каким-то другим Бличем.

Раздевшись донага, мальчик прыгнул в реку. Нырнул, вынырнул и, засмеявшись, начал бить ладонями по воде. Давно купание не доставляло ему, отличному пловцу, такого счастья.

Наплескавшись, Блич вылез на берег, вытерся сорочкой и протянул руку к штанам… штанов не было. Как и гамбезона. Как и кольчуги. Как и куртки. Башмаки – аналогично.

Только поясок – ведьмин артефакт, подарок чёрного мага.

– Последнее слово на этой реке, запомни, нищёнок, всегда остаётся за Байки Рыбаком. Сорочку можешь оставить себе – она девчачьего цвета и в чернилах. И поясок тоже – такой верёвкой даже бродягам стыдно подвязываться. А кольчуга-то неплохая. Золотых на восемьдесят потянет. С худой овцы хоть шерсти клок.