Кольчуга и вправду потянула на дно, не давая никаких шансов. Мальчик-тень был очень хорошим пловцом с раннего детства. Иначе, когда надо было бы проплыть полторы мили по реке, куда толкнул кузен Ти, не смог выжить сам и не помог обессилевшей сестре. Но сейчас Блич лишь беспомощно барахтался.

Слишком тяжело, слишком.

И когда вода уже хлынула в лёгкие, одежду пропорол крюк, и чей-то багор потянул Блича наверх. Через несколько секунд плешивый немолодой мужчина втащил мальчика в богато обделанную лодку.

– Вот так улов сегодня у Байки Рыбака! Ну, что, парень? Давай посмотрим, сильно ли тебе спину пропорол. Ого! Да ты в кольчуге! Совсем не поранился. Вот и славненько!

Байки Рыбак стянул с Блича берет, вытер его волосы полотенцем, посадил, набросив одеяло на плечи (мальчик тут же в него завернулся) возле пышущей жаром железной печки и, дождавшись, когда он откашляет всю воду, налил из чайника горячего напитка. Выжал берет, водрузил мальчику обратно на голову, зачем-то подмигнул и взялся за весло.

Пока Блич пил маленькими глотками что-то очень бодрящее, но без пьяного эффекта, Байки правил лодкой. Блич хотел сказать спасибо и спросить, куда они плывут. Но для этого надо было дождаться, когда Байки замолкнет хоть на пару секунд. А мужчина явно предпочитал монолог диалогу:

– Давай, парень, согревайся. А то, знаешь, обидно спастись от водяного, чтобы потом разбила лихоманка. Из-за чего хоть в реку прыгал? Родители? Девка? Сверстники? Вот когда взросляка рыбачишь, там интереснее: у кого в семье страсти всякие, кто в себе запутался, самое же интересное, когда философы всякие тонут. Порой такое рассказывают – заслушаешься…

Блич пожалел, что он не философ. Похоже, это были единственные люди, кто могли заставить плешивого рыбака не говорить, а слушать.

– …а у вас, молодых, банально всё. Или родители не понимают, или девка бросила, или сверстники травят. А чего, если рассудить, по-нашему, по-простому, страшного? Будь ты мужиком, дай одному задире в зубы, да так, чтоб на всю жизнь запомнил, – остальные тотчас отстанут. Родители? Да они тебя и не обязаны понимать. Родительское дело, чтоб сытый и обутый, а ты, эдакая цаца, понимания захотел. А из-за девки вообще самое последнее дело. Девок красивых ныне пруд пруди, не то что в моей юности. Бросила одна? – ищи другую. Тем более тебе-то чего жалиться? Рожа красивая, хоть на картинку, не то что у меня, харя кирпича просит. Волос редкий. В смысле, не редкий, как у меня – на башке три волоска аки сиротки, – а редкая масть. Как блондин, только ещё светлее. Откуда ты такой чудной взялся! Какого роду-племени? А впрочем, неважно. Байки Рыбак всех достанет из воды, утащит у смерти с пира. Такая у Байки стезя: спасать вас, оступившихся. Грех это, мальчик, жизни себя лишать. Не слышал? Ты себе эту жизнь дарил? Нет. Так не тебе и решать, когда она оборвётся. Знаешь, как в народе говорят: на тот свет опозданий-то нет. Сейчас вот в сторожке у Байки Рыбака одежду просушишь, поешь по-человечески, отоспишься, а потом к мамке и папке. И больше чтоб никаких самоубийств. О себе не думаешь, так близких пожалей. Думаешь, легко это – сыночка потерять или братика?

Он был очень некрасив, этот Байки Рыбак. Грубоват и прост. Надоедлив и высокомерен. Болтлив до тошноты. Но он говорил добрые и правильные вещи. И, похоже, сделал спасение самоубийц из реки своим постоянным занятием. И Бличу было теплее от мысли, что такие странные люди есть, чем от горячей печки за спиной – проклятая всё ещё ныла от удара о перила моста.

– Не может быть! Теневое оружие!

– Да, и следы говорят, что здесь было не меньше шести человек.

Найрус пожалел, что не прихватил из таверны флягу со спиртным. Немного успокоить нервы не помешало бы. Столько событий в один день. Да ещё таких неприятных. Хотя нет. Неприятных – не то слово. Кошмарных. Проникновение в город аж шести охотников за тенями, когда только-только, с таким трудом упекли за решётку одного. Не самоучек, а прошедших лагерь, серьёзную подготовку. Не с рыцарским клинком, а с саблями, от которых не спасёт ни один доспех.

Профессор с тоской осмотрел коридор, прорубленный в крепостной стене.

– А это не мог быть наш вампир? У него тоже теневое оружие.

– А зачем ему? Он может обернуться летучей мышью и просто перелететь. Или, получив свежую кровь, пройти сквозь стену.

– А шутки ради! Чтоб кто-то голову ломал. Ты просто не знаешь Кая. С него вполне станется.

– Нет, Найрус. Не тешь себя напрасными надеждами. Там отпечатки шести пар сапог. И особый крой подошвы. Уж подошву охотников я определю на раз.

– Стой! А охотники… могли привести беса?

– Нет. Ты же знаешь, бесов они убивают.

– Есть слухи, что нет. Хотя… кто доподлинно знает, что происходит в лагерях охотников? В странах Угрозы даже короли не имеют права преступать их границы.

– Хм… так-так-так… кстати, они могли проникнуть в город не в поисках Теней, а в погоне за кем-то иным. Тогда появление беса не будет совпадением. Бесов-убийц и взбесившихся стражей теней охотники, как мне говаривали, истребляют так же рьяно, как мой народ, вот только не делают из этого культа. Все легенды сходятся на том, что охотники желают вообще скрыть информацию о бесах. О Чуме теней готовы орать на каждом перекрестке, а бесов убивают по-тихому. Если это действительно так, то в этом наша надежда. Они избавят нас от беса, а потом так же тихо уйдут из города. Если будут уверены, что здесь нет Теней. Кузен Ти знает, как заставить молчать ножны с зарубками. А твои подопечные?

– Фейли – в совершенстве, Блич иногда забывает о ритуале. Подозреваю, что Блича-то и почувствовал Олэ, когда решил задержаться в Восточном Барте.

– Скверно. И некому напомнить, где бы ни был сейчас Блич, об осторожности.

Найрус и Гулле покинули провал, потому что уже прибыли чинить стену каменщики и камнетёсы. Продолжить обсуждение текущих дел друзья решили в карете стражи. Здесь Найрус напомнил Гулле об одном разговоре не для таверны.

– Я много не понимаю, политика – самая мерзкая выдумка людей, Теням очень сложно в ней разбираться. Если коротко, расклад такой. У герцога не было детей, не было жены и не было братьев. Следовательно, кто занимает место правителя?

– Мать-герцогиня! Вдова Блейри Старшего. Бедный малый. Что он чувствовал, когда родной отец скидывал его в реку. Ты же слышал легенду о призраке разрушенного моста?

– Не доказано. Официально Блейри Старший Сердце Рыцаря, отец Блейри Младшего Друга Купцов, погиб в лесах Востока на волчьей охоте. Дед Друга Купцов, Краскур Длиннобородый, отец Блейри Сердце Рыцаря… Считается, что слух, будто он убил собственного сына, пустили враги страны. Кстати, господин Друг Купцов тоже ещё тот фрукт в плане подлости. Одно подавление рыцарского мятежа чего стоит.

– И почему ты ему тогда служишь? Ты, честный мужчина-тень.

– Не ему, а народу. Герцогово Око создано только для борьбы с ночной армией. Иначе я бы его не возглавил. Прославленный Воин Чести поступил на службу к герцогу Блейрону с условием, что герцог не пытается привлечь элитный отряд для устранения неугодных, а я не суюсь в его интриги.

– Хорошо, при чём здесь чья-то свадьба?

– Самое интересное. У герцога нет брата, но есть сестра. Мать-герцогиня ей не родная, это от первой жены Блейри Сердце Рыцаря. Падчерицу мать-герцогиня спровадила в монастырь. Сейчас бедняжка очень немолода, сильно тронулась умом и тем не менее удачлива в браке – на ней собирается жениться Ловило Золотой Бочонок. Не слышал об этом человеке?

– Как не слышал! Всё-таки не первый день в этом твоём Блейроне. Он самый богатый мужчина в герцогстве. И большой товарищ герцога Друга Купцов.

– Ага. Армия, которая пришла на смену наёмникам и рыцарям, вся вооружена на займы его покойной жены. Если герцог действительно погиб, Ловило будет его громче всех оплакивать. И, скажем так, сказочно богат не он, а его дочь. Ловило не родился купцом. Он был уборщиком монастырского двора. Не знаю, какие достоинства в нём разглядела самая богатая купчиха страны, женщина вдвое старше, но они поженились. Ловило возвысился, отрастил пузо и спесь. Но когда купчиха скончалась, выяснилось её истинное отношение к мужу. Она составила завещание в пользу их дочки, малышки Лу. А Ловило распоряжается деньгами только до её совершеннолетия или свадьбы.

– Стой! Дальше я сам!

Найрус потёр руки и достал из сумки деревянный планшет, чернильницу, пустой листок и перо. Он начал рисовать какие-то схемы, сопровождая всё рассуждениями:

– Итак. Ловило женится на падчерице герцогини. Кстати, как это возможно, если она приняла постриг?

– Нашлись какие-то лазейки в церковных правилах. Я плохо понимаю вариант Веры Света, который распространён в Блейроне. Но я уже научился понимать мир людей. Скорее всего, вопрос решился за кругленькую сумму. Единственное условие, чтобы жених имел репутацию достойную, не был замечен в блуде. Но здесь, я думаю, хвосты уже подчищают.

– Ага. И тогда женщина, перестав быть монахиней, становится обратно светским человеком. Самое время мужу, который будет управлять слабоумной как хочет, вспомнить, что она дочь мужчины из династии Блейрон, а не жена, то есть несёт в жилах кровь Блейронов.

– Не понимаю.

– Это же просто. Она, получается, имеет больше прав на престол, чем мать-герцогиня. Для матери-герцогини это крушение всех надежд. С каким пафосом она требовала: нет-нет, свадьба не должна быть сорвана; а ей-то выгоднее всего, чтобы у Золотого Бочонка ничего не выгорело. Хотя срывать собственную свадьбу может и Ловило.

– Что?!

– Интрига здесь такая. Ловило приобретает герцогский престол в случае свадьбы, но теряет все деньги первой жены. Если он женится, как я успел изучить местное право…

– Да когда ж ты успел!

– Я быстро читаю. Так вот. Согласно местному праву, опекуном может быть только неженатый мужчина. Мол, чтоб новая жена не испортила жизнь падчерице. Думаешь, Ловило хочет остаться без денег, которые передадут до совершеннолетия малышки Лу какому-нибудь дальнему родственнику её покойной матери?

– Зачем ему затевать собственную свадьбу, чтобы её же и срывать?

– Он даёт понять противникам, что пойдёт на всё. Что матери-герцогине стоит тоже остаться Другом Купцов. А возможно… возможно, мужик надеется на возвращение своего покровителя. А бесконечными сборами к свадьбе и откладыванием её из-за всяких маньяков, которые ввергают столицу в страх, тянет время, пока не станет окончательно ясно: жив герцог или мёртв. Матери-герцогине придётся проявить неженский характер, чтобы в одиночку играть против такого мощного противника.

– Она не одна. Солбар Франт её то ли любовник, то ли поклонник, хотя герцогиня уже красит седые волосы. Очень известный рыцарь, хоть и не заслуживает звания рыцаря. Ещё мальчишкой имел какое-то касательство к смерти Блейри Сердце Рыцаря. Потом очень долго странствовал, возвращался. Вернувшись окончательно, стал активным участником политических игр. Он тайный организатор мятежа, после которого срыли стену в Речном квартале. И мой личный враг.

– Какими судьбами?

– Я его дважды пытался посадить. Первый раз адвокату удалось доказать, что Солбар случайно задавил переходившую дорогу старую нищенку, мол, конь взбесился. Вторично негодяй попался, когда лично до смерти засёк мальчика лет десяти, из трактирной прислуги – малец по неловкости опрокинул на него пунш. Но в суде свидетели поменяли показания, мол, сёк не рыцарь, а его слуга, и по собственной инициативе, сам Солбар велел только подзатыльников надавать. И тогда я воспользовался своей привилегией вызывать на поединок рыцарей. Я думал, что убил его, но подонок оказался живучим. На память о нашей встрече у Франта остались шрамы на груди, на бедре и на левой щеке.

– Что ж ты молчал! Франт в своих странствиях мог узнать про народ Теней. Предположить, что воин, который никогда не лжёт, один из них. И связаться с охотниками, когда ты стал его врагом. Тогда понятно, чего здесь ищет эта шестёрка с теневыми саблями. В любом случае надо не только тебе быть бдительней, но и усилить охрану детей.

– Разумеется. Постараюсь договориться с вольными фехтовальщиками – я о братствах, не замаравшихся о заказы ночной армии. Сообщество Ястреба ещё привлеку. А ты молодец, старый пройдоха! Я думал, буду тебе объяснять, а это ты мне всё грамотно разложил.

– Не всё. Я ещё не помянул коннетабля. Ему самое выгодное, чтобы все участники свары просто перебили друг друга. Тогда нового герцога назначит король. По традиции им станет главнокомандующий. Но коннетабль вынужден выполнять последний приказ герцога: торчать на границе со всей армией. Напрямую принимать участие в столичных событиях не может, только через посредников. Кстати, рыцарство оно…

– Отцы семейств возлагают на Солбара надежды на возвращение привилегий. Готовы закрыть глаза и на его не рыцарское поведение, и на участие в убийстве Блейри Сердце Рыцаря, пусть и недоказанное, и на предательство мятежников. А вот златошпорная молодёжь любимца герцогини ненавидит. За последние пять лет кроме моего подлец получал шесть вызовов на поединок. Но каждый раз поле боя оставалось за Солбаром.

Карета остановилась возле головного здания ночной стражи (второе название городской стражи). Воин Чести вышел из неё в гораздо худшем настроении, чем когда садился. Тяжкое впечатление произвёл на мужчину, не умеющего врать и предавать, разговор о политических интригах.

Отдав несколько распоряжений и подписав пару бумаг, Воин Чести повёл куда-то по коридорам профессора, на ходу сокрушаясь о подлости мира, в котором приходится жить.

– Какие сложные схемы. Иногда люди такие сложные… Не могу понять. Пытаюсь, но не могу. Никого: ни Солбара, ни мать-герцогиню, ни Ловило. Читал одну книгу – бросил. Называется «Интриги престолов». Сюжет закручен лихо, но содержание – сплошная мерзость. Бесчисленные, просто бесчисленные убийства, насилие, пытки, подлые поступки… из персонажей единственный не моральный калека – калека физический. Так ты знаешь, что популярней этой книги тяжело сыскать? Или давали спектакль. Фантазии на тему, если бы привычный порядок рухнул. Главный герой не рыцарь, не купец, а всего лишь доставляет почту, но его душа – душа истинного героя. Отличный спектакль. Добрый и с правильным посылом. Публика забросала актёров гнилой малиной. Авторов заклеймили, назвали тупыми, их творение фальшивым, сентиментальным, приторным, неудачной притчей. Но, даю слово, я не видел более талантливого спектакля. Раса людей сама выбирает истории про циничных героев, а потом сетует, что жизнь стала какой-то неправильной. Не понимаю, никогда не смогу понять.

Гулле довёл Найруса до каких-то дверей и сказал, что они пришли. За дверями скрывались оружейная и гардеробная.

– Что? Ты действительно хочешь меня…

– Уже. Среди бумаг, которые подписывал, был приказ о твоём назначении. Ты теперь не просто в Оке Герцога. Ты его, представь себе, вторая по значимости ресничка после меня. Осталось подобрать тебе форму и хоть какое-то оружие. Положена ещё и броня, но, думаю, ты не сможешь в ней свободно передвигаться, без обид.

– Это большая честь… но… я же учёный, а не расследователь.

– У нас расследователей сейчас модно называть сыщиками.

– Да хоть ищейками! Я… я не смогу.

– Да ты уже смог! Профессор, говорю, голова у тебя очень даже варит. И потом, выхода нет. Мне будет сложно одновременно заниматься поисками Блича и таинственного убийцы.

Как же это сложно – врать любимой девушке. Знать, что потом, когда правда вскроется, она, уязвленная недоверием – на день, два, три дня, а может, и больший срок, – перестанет с тобой разговаривать. А может, наоборот. Будет беспрерывно говорить, как ты подло и некрасиво поступил.

Но, к счастью, Герту получилось убедить, что с Бличем всё в порядке, просто он некоторое время будет вне дома, и Фейли, и, во всяком случае, на время, тётю Инге. Но не тенира, искушённого в обмане.

– Так, слушай сюда, новый папенькин щеночек, – сказал кузен Ти, отведя Герта в сторонку. – Не ври вруну. Говори правду, что с моим братом.

Герт не ответил. Тогда тенир взял его за предплечье и на что-то надавил. Стало так больно, что Герт чуть не закричал. Он попытался вырвать руку, но хваткой кузен Ти пошёл в отца.

– Повторяю. Что. С моим. Братом? Думаешь, надел ливрею ночной стражи и выпиваешь с её начальником, так выше всех стал? Да нет, дружочек. Я, например, выше. И в прямом смысле слова – на полголовы как минимум, – и в переносном. Если не ответишь, я тебя просто изобью, и ничего мне не будет.

– Уверен? – процедил Герт, всё-таки освободившись от захвата.

Глаза тенира сверкали. Что-то в этом сверкании напомнило Герту взгляд-бритву Блича, когда его обижали или когда ему казалось, что обижают сестру. С двоюродным братом Фейли отношения у Герта складывались ещё хуже, чем с родным в начале знакомства.

– Что сжимаешь кулачки? Думаешь, я только книги читать умею? Я сын великого воина. Я столько приёмов знаю. Ты будешь весь в синяках, если не ответишь.

– Да попробуй.

Герт не собирался сходиться с кузеном Ти в честном камехте. Зачем, когда рядом такой прекрасный стул, который так громко треснет о дурную голову. Обида, что его, уже не ребёнка, живущего за чужой счёт, а мужчину с формой и жалованьем, пытается унизить паренёк всего на пару-тройку лет старше, заглушала и понимание, что это сын начальника, и мысли, что Фейли очень не понравится кровь на лице двоюродного брата.

Но драки не случилось. Вошёл боец Герцогова Ока, попросил Ти вывернуть карманы и… арестовал.

– Окстись, дядя! Я эти снадобья от видений пил! Чтоб с ума не сойти, когда думал, что братика и сестрёнку не уберёг.

– Они запрещены законом. Мне жаль.

Узнав, что Гулле распорядился арестовать собственного отпрыска, его жена пришла в настоящее неистовство. Она кричала, что Гулле окончательно спятил, что она костьми ляжет, но не отпустит сына в тюрьму. И всё это под сетование сына, мол, когда ж мама заведёт любовника и уйдёт от отца. Поучаствовала в шумихе и Фейли, пытаясь страстными речами успокоить и тётю, и кузена. Боец Ока дождался, когда гвалт стихнет, и пояснил:

– Госпожа Инге, я думаю, вам стоит верить мужу, что так будет лучше. Это не наказание за дерзость. Я не знаю подробностей, но вроде как всем вам начинает угрожать серьёзная опасность. Каждый, сказал Гулле, должен выходить из дома только днём и только под хорошей охраной. Скоро сюда прибудет шестеро вольных фехтовальщиков в качестве ваших телохранителей и восемь арбалетчиков-ястребов усилить оцепление дома.

Инге побледнела.

– А мой муж произносил слово «охотники»?

– Не помню. Но помню, Гулле говорил, что, только арестовав мальчика, можно его уберечь. Вы же знаете вашего сына. Как ещё удержать его от прогулок в одиночку по ночам? Не беспокойтесь, камера будет вдали от Башни Смертников. Со столом, светильником, книгами и настоящей кроватью.

– Ну, вот и всё. Профессор, да вам идёт форма! Знаете, что это значит? Что вы настоящий мужчина.

– Глупый воин, не льсти.

– Теперь осталось распределить, старый пройдоха, кто чем займётся.

– Нечего и распределять. Ты берёшь поиски Блича, я – таинственного убийцы.

Воин закусил губу. Ему не очень нравилось предложение. Профессор с жаром начал доказывать, почему так будет лучше. Главный аргумент: если это окажется отряд убийц, маскирующийся под одного маньяка, нанятый Ловило или матерью-герцогиней, то чтобы вывести заказчиков на чистую воду, надо понимать все тонкости и подлости политических игр. Воин Чести с такой задачей по определению не справится.

Но и у Гулле были свои доводы. Если это магическое чудовище, или демон, или вампир, который покончил с собой и восстал безумным чудовищем, – если верна любая из перечисленных версий, то удача в бою будет для сыщика важнее знания политики.

– А если это бес… Ты же знаешь, беса могу укротить только я или ещё кто-то из моего народа.

– Я сделаю бесову ловушку. Переписывал текст одного предания, там была схема.

– Ты не самый ловкий человек, старый пройдоха, чтобы её на беса набросить.

– Выкручусь, глупый воин. Просто… если это окажутся игры политиков, я знаю, как действовать. А куда делся Блич… даже не знаю, с чего начать.

Гулле обнял друга и похлопал по спине. Затем вышел и вернулся с рыцарем в полном белом доспехе. Рыцарь был вооружён секирой, квилоном и луком, какой используют конные кочевники. На щите красовался герб с геральдическими фигурами, характерными для родины Найруса, королевства Фаэтон.

Рыцарь снял шлем-армэ. Под шлемом скрывалось неправильное, но не лишённое привлекательности лицо мужчины лет тридцати.

– Райнес Секира собственной персоной, – с нескрываемой гордостью представил рыцаря Воин Чести. – Мой боевой товарищ. Единственный рыцарь, кто отказался служить королю Фаэтона после облавы, где погибла большая часть нашей семьи. Ушёл в странствия. Где он только не был: например, в жарких странах выучился стрелять из лука. Явился в Блейрон, чтобы вторично сразиться с нарушающим рыцарские традиции Солбаром Франтом. Первый их поединок произошёл, когда они пересеклись на дороге странствий; Райнес только начинал её, а Солбар завершал. Поле боя осталось за подонком, но с тех пор Райнес много тренировался и уверен, что теперь уж точно убьёт Солбара. Но пусть Франт подождёт. Пока Райнес согласился любезно побыть телохранителем нового ночного стражника. Учти, Райнес, – теперь Воин Чести обратился к Секире, – будет опаснее, чем на любой войне. Если подтвердится худшее, то твой враг не человек, но и не зверь. С демоном, вампиром-самоубийцей или магическим чудовищем не вступай в схватку, а только узнай его логово. Дальше придётся искать колдовской помощи. Если же это окажется тот, кого мы зовём с профессором бес… Не скрою, в рукопашной у тебя никаких шансов, если бес завладел оружием, пробивающим доспехи. Но если с ним по-прежнему короткий меч арбалетчика, ты можешь принимать на себя удары, пока профессор не набросит ловушку. Но лучше подстрелить его из лука, целься в голову – уклоняться от стрел они не умеют. Хотя если и у него будет лук или арбалет… Он выстрелит раньше, поверь. Теперь ты знаешь всё, откажешься ли от роли телохранителя господина Найруса, друг?

Райнес улыбнулся и спросил, с какого момента он должен ходить за Найрусом тенью.

Разомлев, Блич заснул и теперь совершенно не понимал, в каком районе находится. А Байки Рыбак всё болтал и болтал.

– Ну, почти приехали. Не смотри в ту сторону. Там игорный дом, гуляют полуголые девки – неприлично такому приличному мальчику смотреть. Кстати, не пора ли и тебе сказать что-то, а то чего я один трещу языком?

Блич едва не воздел руки к небу. Наконец-то!

– Прежде всего, я хочу сказать огромное спасибо.

– Да клал я на твоё спасибо. Ты нормально говори, кто ты, к какому купеческому дому принадлежишь. Куда тебя отвести, денежку от радостного папашки за спасение дитятки получить.

– Моё имя Блич. У меня нет отца, и я не купец.

Байки прекратил грести и так зловеще поглядел на Блича, что у мальчика засосало под ложечкой.

– Вот тебе раз, приехали. То есть как не купец? Чего ж ты, гад эдакий, с Купеческого моста сиганул? Ты что, не знаешь, что голытьба топится на Мосту Плача?

Переход от участия к агрессии случился столь неожиданно, что Блич растерялся и пропустил момент, когда Байки замахнулся веслом. К счастью, лодка сильно раскачивалась, поэтому удар пришёл вскользь и только оглушил подростка.

Ругаясь на двух языках, Байки деловито привязывал к ногам мальчика камень.

– Для балласта, гнидёныш. Чтоб наверняка! Где куртку приличную и кольчугу достал? Украл, что ли? Ну, понятно, что украл. Падла юная, столько времени выдрал! Там, может, сын или дочь уважаемых и богатых родителей тонет, а я тут с тобой вожусь. С нищёнком, чья жизнь бесплатная. Нашёл, понимаешь, дурачка, с ним задарма возиться.

Душа Блича словно разделилась. Одна половина опять не хотела жить, потому что люди такие дряни, а вторая пыталась сказать корыстному спасателю, что за него заплатит дядя, сам Воин Чести, но получались одни стоны.

Оказавшись в воде, Блич успел вцепиться в края лодки и, наконец, обрёл дар речи.

– Не надо! Есть кому заплатить! Пожалейте меня, прошу!

Пальцы резало от боли, камень растягивал позвоночник. Блич держался из последних сил. Но ему не получилось разжалобить Байки.

– Второй раз не проведёшь! Катись к водяному, нищёнок!

Байки оттолкнул Блича багром, и Блич мгновенно скрылся под водой.

Почти сразу же мальчик увидел дно лодки, которое стало стремительно удаляться вверх. Иллюзия: просто камень так быстро тянет его вниз.

Всё. В этот раз уже точно смерть.