Глава 10

За хлопотами с расселением Энглер удалось ненадолго забыть о Натт и новом знакомом. Неприятная дотошная завхоз изучала сестру прожигающим насквозь взглядом, и пришлось по-тихому сунуть денег, чтобы не стала задавать вопросов. Она уже оправилась от недавнего потрясения, что бывший некромант-отступник жив, и теперь госпожу Тинг нисколько не смущало его новое положение. В отличие от многих жителей академии женщина не боялась инквизитора Форсворда и относилась к нему так же отвратительно, как и к остальным людям, или даже хуже. Синд был даже благодарен ей за это, ведь так ему удавалось почувствовать себя обычным парнем, а не носителем священного оружия с проклятым именем.

В целом Форсворд был доволен. Он выбил для сестры отдельную комнату, отделавшись малой кровью, – еще остались деньги на несколько месяцев безбедной или полгода умеренной жизни. В Скьерзилдене в его услугах временно не нуждались, и он решил взять себе скромную комнатку в академии поближе к бывшей астрономической башне и предложить деканам свою помощь с тренировкой службы безопасности. В Тэнгляйхе с ней были проблемы, в этом Синд убедился еще будучи студентом, когда без труда покидал академию и возвращался незамеченным.

Увы, с жильем для него Вертинна помочь не смогла. Пробормотав что-то про двух демонов с Востока, попросила зайти вечером.

– Глядишь, найду тебе каморку, адепт Форсворд, – проскрипела завхоз, и Синд снова почувствовал себя студентом.

Мужчина радостно кивнул, решив в случае чего напроситься к Йедену Стаату. Чудаковатый смотритель за нежитью и его подопечные совершенно не смущали инквизитора. Напротив, он ждал встречи с ними, как маленький мальчик ждет чуда под елью. Не предложат работу с безопасниками, почистит стойла за так.

В прошлый визит в Тэнгляйх у него не было возможности порадоваться возвращению в академию. Слишком много трагических и пугающих событий окутывало учебное заведение. Но в этот раз он разделял чувства сестры, которая вертела головой по сторонам и пританцовывала на ходу вместе с тяжелыми сумками.

– Будь сдержаннее, – мягко попросил брат, уже смирившись, что Лер ведет себя слишком странно, да и Вертинна раскусила ее с первого взгляда.

Девушка понурила голову, но уже через пару минут снова раскрыла рот от удивления.

А в корпусе инженеров было чему удивляться: стены и потолки увешаны изобретениями студентов разных лет. Синд быстро нашел двух птиц наверху. Одна некогда темная, но уже основательно выцветшая, а вторая, наоборот, почерневшая от копоти, красовалась обгоревшими черными крыльями. Мужчина отвел взгляд, вспоминая турнир на первом курсе, где Натт и Фирс изобрели двух почти одинаковых големов. На сердце снова стало тяжело. С соревнований оба выбыли. Мёрке уехала домой, убитая горем из-за гибели брата, а Хассел на пару недель загремел в лазарет с очередным магическим истощением после схватки с келпи.

– Прости, Фирс, – одними губами прошептал Синд.

В общежитии техномагов им наконец-то встретились студенты. Академия основательно поредела на время зимнего фестиваля. Кто-то уехал домой на каникулы, старшекурсники пропадали в Рискланде, где тратили подчистую стипендию и карманные деньги. Те, кто жил далеко или не преуспел за время учебы, гуляли в окрестностях замка и штудировали книги, чтобы наверстать в следующем семестре.

Несколько ребят и девушек оторвались от занятий и устремили взгляды на гостей. Синд выругался про себя. Почти все коротко стриглись, чтобы волосы не мешали во время работы. Энглер даже с новой прической была куда женственнее многих студенток. Кто-то резко зашуршал бумагами, попрятал по карманам мелкие детали, а еще парочка решила покинуть комнату отдыха.

Один из инженеров поднялся с места и хмуро посмотрел на гостей. Он как-то странно оглядел Лер, затем повернулся к Синду:

– Здравствуйте, инквизитор Форсворд. У нас какие-то проблемы?

На вид ему было лет шестнадцать. Темные круги под голубыми глазами, не то от бессонных ночей, не то от истощения. Техномаги часто приторговывали кристаллами, заряженными собственной энергией. Может, этот студент не был исключением.

– Я здесь не как инквизитор, скажи своим ребятам, чтобы не прятались, – улыбнулся Синд. – Староста?

– Да. Рик Кригг, четвертый курс. А ваш спутник? – парень небрежно мотнул белобрысой головой в сторону Энглер.

– Идден Эйсвард, – Лер протянула руку техномагу, и тот нехотя пожал ее.

– Документы о переводе уже подписали? – Рик опять обращался только к Синду, словно Энглер в комнате больше не существовало.

– Нет пока. Вещи занесем и пойдем к декану. – Форсворда начала напрягать манера общения этого недомерка, и плевать, что Кригг почти не уступал ему в росте.

Внутри заклокотало давно забытое чувство статусного превосходства над простыми людьми. Тем более инженерами. Но потом Синд быстро вспомнил, что сестра теперь тоже техномаг, а он далеко не аристократ. Статус инквизитора не повод испытывать уважение, скорее страх.

– Не затягивайте. В следующий раз имейте в виду: сначала подпись декана, потом заселение.

– Учтем, – процедил Форсворд и бросил парню монетку. – Последите за сумками, адепт Кригг.

Мужчина схватил Энглер за запястье и потащил к выходу, спиной чувствуя полный недоумения взгляд старосты.

Вечером, уже лежа на постели в небольшой комнатушке, за которую Вертинна содрала с него как за целые апартаменты, он думал о прошедшем дне и странной записке от Натт.

Некромантка последовала совету своего начальника и уехала на время из академии. Декан Анд умолчал о причинах, а остальные не спешили делиться сплетнями, опасливо поглядывая на инквизитора. Но он был даже рад. Появилось время немного остыть и собраться с мыслями перед встречей с девушкой.

Поворочавшись еще полчаса, Синд сел на кровати: нужно написать ответ! Если иволга нашла его, то к хозяйке вернется обязательно.

Послание получилось слишком большим и сумбурным. Оно точно не влезло бы в капсулу. Форсворд смял его и отбросил, написав новое:

Он еще хотел добавить, что тоже любит ее, но решил не повторять прошлую ошибку и не давить на Мёрке своими чувствами.

Птицу утащила сестра, и мужчина, поборов сильную неприязнь к старосте инженеров, поспешил к общежитию техномагов. Он уже рисовал в воображении, как четверокурсник начнет твердить про комендантский час и пропуск. Кригг почти закипал, когда Форсворды вернулись в комнату отдыха, но, надо отдать ему должное, от вещей не отошел ни на шаг. Интересно, если отшвырнуть его в сторону, заработаешь выволочку от декана или инквизитору спустят с рук?

К счастью, встречи с Риком удалось избежать. Иволга появилась словно из ниоткуда. Спикировала с потолка Синду на голову. В какой-то момент он даже испугался, что это сорвался один из экспонатов, и вскинул руки.

– Тьфу ты. И где только Натт нашла тебя?

Птица ласково потерлась клювом о небритую щеку.

– Отнесешь ей ответ?

Иволга с готовностью отставила лапку.

С тех пор как Ореоле улетела с посланием для Синда, прошло две недели. Натт каждую свободную минутку мысленно повторяла маршрут иволги, представляла, как она покрывает огромные площади каменистого плато, пустыню Сорплата, заснеженные земли Запада, как бьет крохотными желтоватыми крыльями, борется с непогодой и проникает в скрытый ото всех Скьерзилден, пока не садится на плечо седому мужчине.

В воображении это нелегкое путешествие удавалось совершить за несколько мгновений и вернуться с запиской от друга. Он смеялся над строками письма со странным предостережением и заверял, что ничего ему не грозит. Мёрке обижалась на этот снисходительный тон, но все равно чувствовала облегчение, пока не открывала глаза. Она все так же сидела в своей келье без долгожданного послания в руках, но с растущей тревогой в груди. Девушка уже жалела, что отправила иволгу в путь. Сумбурные фразы могли озадачить Синда и заставить его сделать какую-нибудь глупость.

Хотя…

После той роковой ночи на кладбище при академии друг выверял каждый шаг. Не позволял эмоциям взять вверх. По крайней мере очень старался подавлять вспышки неконтролируемой ярости, а если не справлялся, на помощь приходили массивные браслеты из Скьерзилдена. Священное железо пронзало запястья инквизитора иглами и не убирало их до тех пор, пока носитель не приходил в себя.

Синд не сделает ничего необдуманного. Или сделает?

Почему-то ко всему прочему примешивалось еще и волнение за зеленоглазого келпи. Сердце отказывалось верить, что он мерзавец, коим пытается выглядеть.

Мёрке сдавила голову руками и громко простонала с досады. Все стало только хуже и запутаннее, а день обещанного испытания не приближался. Вместо этого Натт стала студенткой академии Сореллет, посещала пары наравне с другими учащимися и чувствовала себя еще ущербнее. Почти все поголовно были темными магами: призыватели, некроманты, шаманы. Они казались счастливыми и не испытывали разочарования из-за своей судьбы. Постигали вместе с сокурсниками таинства мертвых материй и стойко терпели соблазны тьмы. Демоны в академии шептали так громко, что даже Натт мерещились голоса, хотя она и утратила способность слышать их. Возможно, всему виной пронизывающие сквозняки в старом замке, заставляющие кутаться в мантию из плотной непродуваемой ткани и натягивать капюшон до самых глаз.

Вот и сейчас она слезла с жесткой постели, оделась и запахнула плащ. Первым делом хотелось проверить голубятню, хотя Натт была уверена: прилети Ореоле в Сореллет, она сначала нашла бы хозяйку и лишь потом отправилась на насест. По расписанию значилось бальзамирование – единственное, что давалось Натт без труда. Она помогала студентам, ходила по рядам, придирчиво оглядывала швы и делала замечания. В остальном же она уступала юным некромантам и никак не могла вернуть свои силы.

Однако самым странным оказалось новое чувство. Вдали от огромного мира было так спокойно, что не пугала даже концентрация духов вокруг. В южной академии нечего бояться. Рядом озеро жизни, а плодородные сады обеспечат сытые месяцы даже зимой.

– Там пусто, я уже проверил. Но ты все равно побежишь искать Ореоле, да? – ухмыльнулся Эури – на него заклинательница наткнулась, едва открыла дверь.

Всех в академии веселила странная гостья и ее привычки, то, как она передвигается вдоль стен быстрыми перебежками, словно прячется от кого-то.

– Она могла прилететь, пока ты шел сюда, – заупрямилась Натт, пытаясь обойти барса.

– Давай позже. Меня отправили сказать, что время твоего испытания пришло.

– Уже? – В голосе бывшей некромантки не было страха, скорее легкое разочарование.

– Что я слышу! Разве не ты каждый день причитаешь, что хочешь обратно в Тэнгляйх?

– Я и хочу. Просто…

– …?

– Вы так и не ответили на вопросы. Про Хассела я не узнала, в книге тоже ничего нового. Про Штеркена Утвалга так всего два предложения.

– А тебе обещали ответы? Ты к нам сама пришла, заметь!

Натт только хмыкнула и покорно последовала за барсом. Вопреки ожиданиям он повел ее прочь из замка и даже не к Иннсо Ивет. Оставалось лишь гадать, в чем заключается испытание, подготовленное жителями Сореллета.

На улице царила утренняя прохлада, солнце еще не успело вынырнуть из-за гор и прогреть землю близ академии. Мёрке прятала покрасневший нос в воротник и высматривала на небе иволгу. Эури снисходительно качал головой и ничего не говорил. Поспевать за ним было все труднее, ногами ощущала слабый подъем, который с каждым шагом становился все круче, пока не уперлась в отвесную, устремляющуюся в небо скалу.

– Пришли. – Натт погладила камень без единого уступа и посмотрела вверх. Голова тут же закружилась. – Твое испытание – добраться до вершины.

– Что?

– Что слышала. Твои ответы там. – Эури указал пальцем на острый шпиль.

– Это шутка такая? Не представляю, кто вообще сможет туда залезть. Даже ты, обернувшись барсом, не сможешь. – Натт раздраженно хлопнула по скале.

– Я не смогу. Но Мёрке сможет, если ты, конечно, Мёрке.

Хотелось развернуться и стукнуть барса по голове. Все вокруг постоянно соотносили ее с легендарной птицей. Но так ли честна перед своим фениксом была демоница Сорплата? Стоило появиться седому демону с Запада, как она сбежала и забыла о возлюбленном. Нет! Определенно она не хочет быть ни Мёрке, ни Мьорке, ни даже Мурке. Последнее имя в ее воображении произнес зеленоглазый призыватель с лицом Фирса Хассела, и девушке стало еще хуже.

– Я не та Мёрке, о которой вы все твердите.

– А о какой речь? – Эури подмигнул. – Я знаю только одну. Бывшую некромантку Натт Мёрке из Тэнгляйха, которая приехала выпытать побольше о любимом человеке. А ты какую имела в виду?

Заклинательница так и стояла с открытым ртом, пока барс насмешливо не помахал рукой у нее перед лицом, а затем пожелал удачи и ушел.

Скала – словно высоченная башня. Туда можно забраться, если у тебя за спиной два крыла. Натт закрыла глаза, вспоминая о своем черном оперении из видений. Но не ощущала ничего, кроме зуда лопаток. Она тяжело вздохнула и села на траву, гадая, как поступить. Обошла гору со всех сторон, но так и не отыскала, где зацепиться.

В следующие несколько дней Мёрке заглянула во все окрестные мастерские, но помогать никто не собирался. Натт хотела выпросить магические кристаллы и соорудить подъемник – наподобие того, что в студенческие годы делал Фирс, чтобы забраться к ней в комнату через окно. Однако все вокруг лишь разводили руками и возвращались к своей работе. К вечеру девушка так изматывалась, что не находила в себе сил проверить голубятню. Она наскоро умывалась и тут же проваливалась в глубокий сон.

– Почему ты привел меня сюда?

Чернокрылая старалась держаться подальше от огненного. С наступлением сумерек он заметно слабел, но от него все еще шел жар.

– Хотел показать тебе место, где умирает день и ночь. Начало всего и конец всему. – Феникс остановился у высокой скалы и нежно погладил прохладные камни. Где-то на самом верху золотился пик, ловящий заходящее солнце.

Темная птица засмотрелась на яркую точку, становящуюся все меньше и меньше.

– Тебе надо уходить. – Мёрке испуганно перевела взгляд на стремительно бледнеющего феникса.

– Успеется… Всего лишь раз… мы будем осторожны. Пока светится пик, можно. – Он сделал несколько неуверенных шагов навстречу.

– Что ты задумал?..

Ноги словно приросли к земле. Хотелось позволить ему все, что бы он ни предпринял. Не сопротивляться, просто взять и разрешить.

– Давай попробуем, милая.

От него дохнуло теплом. Мягким, нежным, умирающим.

– Уходи. Ты слабеешь. Пожалуйста.

– Птица пламени сдалась, не отдав себе отчета, и впервые обожглась, угодив во тьму с разлета… Обожги меня, Мёрке. Я так хочу этого. Всю тебя. Коснуться, поцеловать, быть с тобой…

– Мы не можем.

– Всего раз. Поцелуй меня. Больно не будет, клянусь.

– Тебе будет больно!

– Плевать. Я хочу… Я готов. – Рывок, и он схватил девушку за плечи, морщась от прикосновения. Тьма тут же впилась в пальцы и поползла выше. – Я готов… Пожалуйста!

С ресниц Мёрке срывались слезы. Она не могла. Он бы умер. Золотое острие почти погасло, знаменуя ее время. Ночь.

Чернокрылая увернулась и оторвалась от земли. Феникс упал на колени и обхватил себя руками.

– Вот как?.. Не любишь меня?

– Люблю. Ты знаешь правила, если умрешь, все забудешь. А что, если после перерождения уже не вспомнишь меня?

– Хорошо… – Он медленно поднялся на ноги и с вызовом посмотрел на Мёрке. Желтые глаза пугали затаившейся в них решительностью. – Я найду способ сделать тебя своей. Всю тебя!

От его обещания, похожего не то на угрозу, не то на признание, по телу разливались жар и желание. Предательские крылья хотели сложиться за спиной, чтобы хозяйка угодила в объятия огненного.

– Я буду ждать. До утра?

– До утра, Мёрке. Сейчас твое время. День слеп, ночь зряча…

Натт вскочила с кровати. Ночь!

Засунула ноги в ботинки, сорвала со стула мантию и бросилась обратно к скале. Эури намекал. Говорил, только Мёрке сможет! И дело вовсе не в легендарной птице и крыльях. Просто ночью можно увидеть то, что не получается разглядеть при свете яркого солнца…

Ступени! Скала была обвязана винтовой лестницей, такой длинной, что подъем по ней займет не один час. Но это уже было неважно. Натт не терпелось поскорее расправиться с испытанием, получить ответы и вернуться в Тэнгляйх. Припереть Дэла к стене и выпытать у него все, что знает. Она уже близка к разгадке, к правде. Всего лишь два шага. Последняя ступень, и первые лучи солнца, полосующие горизонт.

– Что за?..

Натт распрямилась и окинула взглядом Сореллет. Академия и озеро стояли на своих местах. Теплицы так же блестели стеклянными крышами, только вот… Покуда хватало глаз, все оказалось усеяно крестами и надгробными плитами. Этого не было раньше! А ведь она хотела спросить, где местное кладбище, но постеснялась, памятуя о традиции южного региона сжигать тела усопших. А теперь видно воочию. Но как?

– День слеп. Ночь зряча, Мёрке, – раздалось за спиной. Натт резко повернулась к призрачному силуэту, с непередаваемой печалью оглядывающему гостью. Эту немолодую женщину заклинательница знала, хоть никогда раньше не видела. То есть видела, но в другом обличье.

Не двигаясь с места, девушка впилась взглядом в свой кнут, зажатый в полупрозрачных ладонях духа, а затем вслух произнесла имя, выгравированное на рукояти:

– Вилмма…

– Здравствуй.

Волнистые, местами седые волосы достигали женщине почти до талии. Добрые усталые глаза с золотистым блеском, нежная улыбка на полных губах. Если у Фирса Хассела и была мама, она непременно должна выглядеть именно так.

– Эури сказал, что ты… то есть вы были человеком, но в это все равно…

– …невозможно поверить? – пришла на помощь Вилмма.

– Да.

– Эури всегда слишком много болтал.

– Болтал? – Натт снова обернулась на расстилающееся внизу кладбище.

– Именно. Это место… Понимаешь, за все нужно платить. Хочешь остаться – делай выбор. Вечная жизнь стоит смерти. Какая ирония, – горько усмехнулась женщина.

– Не понимаю.

– Прости. Путаю тебя, а ты, должно быть, очень устала. Мне позволили поговорить с тобой, потому что только здесь все тайное становится явным. Пик, где умирает день и погибает ночь. Начало начал и конец всего.

– Я уже слышала это…

– Конечно, слышала, Мёрке, и сейчас послушай. Фирс Хассел мертв, и его не вернуть. Он был фениксом, и жители Сореллета поняли это сразу же. Он дал им надежду на снятие проклятия, которое до определенного момента все считали благословением. Очень давно мы заключили с Иннсо Ивет сделку. В тот роковой год эпидемия унесла жизни наших любимых. Тогда умер Эури…

– Озеро воскресило мертвых? – Натт задержала дыхание. Мысли лихорадочно вращались в воспаленном сознании. Прах… Прах Фирса Хассела, он нужен ей…

– Воскресило. Но они все равно мертвы. Живые быстро осознали это и постепенно начали покидать Сореллет, оставляя здесь неупокоенные души, так похожие на людей. Хранить секрет было нелегко, и кто-то случайно да выбалтывал тайну озера жизни. Начались паломничества. Многие гибли, не доходя до плато, и тогда Эури с остальными начали охранять периметр и прогонять чужаков. Позднее немертвым пришла мысль заманивать темных магов в надежде, что те помогут им покинуть этот мир. Но в итоге гости оставались здесь, так же заключая сделку с озером. Страх смерти сильнее голоса разума.

– Эури сказал, ты его тетя… Как же это вышло?

– Скорее внучатая племянница. Я гораздо моложе Эури и была среди тех, кто покинул гору. Но я вернулась и принесла Фирса в Сореллет. На несколько лет, переждать смутные времена. Я не стала заключать сделку с Иннсо Ивет, но… Человеческому сердцу было больно видеть страдания любимых. Я обернулась барсом, чтобы не слышать плача немертвых и шепота Иннсо Ивет.

– Фирс тоже превращался в зверя?

– Фирс… – голос женщины дрожал, – да, он оборачивался птицей, и его собирались принести в жертву, чтобы очиститься в пламени феникса и переродиться. А ведь это я привела его сюда на смерть! Откуда мне было знать?! Все думали, я не слышу, не понимаю человеческую речь. Думали, мне нет до него дела. Но я любила его, Мёрке. По-настоящему. Как собственное дитя.

– Вы сбежали из Сореллета?

– Выкрала еду, немного вещей, состряпала документы, и вот он стал студентом Тэнгляйх.

– Где он сейчас?

– В наших воспоминаниях, Мёрке. – Вилмма раскрыла объятия, и Натт шагнула в них, чувствуя, как вновь душат слезы. Снова не то, не то она хотела услышать.

В этот раз она видела все глазами барса. Маленький мальчик, слишком доверчивый, слишком сильно мечтающий о друзьях. Вот знакомство Фирса и Натт. Таких далеких, словно из прошлой жизни. Его протянутая ладонь дрожит, когда он ждет ответного рукопожатия от новенькой. Вот они верхом на Вилмме. Объятия, нежность, ревность, предательство, ложь, ложь, ложь…

– Сферы! Он в сферах, я смогу вернуть его!

– У тебя нет самой последней, Мёрке. Где она?

– Она…

Перед взором охваченное яростью и болью лицо Синда Форсворда. Он выбрасывает в озеро мертвых вещи Хассела: протез, искусственные ребра. Инквизитор развеивает прах стихийника… А потом и шарик с золотым пояском на месте трещинки исчезает под толщей воды.

– Иннсо Тод! Я знаю того, кто поможет мне. Он достанет. Он сможет! Я верну нашего Фирса, Вилмма!

Женщина лишь покачала головой:

– Упрямая. Совсем как Фирс… Попробуй, буду верить в тебя. Но сначала тебе самой нужно выбраться из Сореллета. Каждый прожитый здесь день вытягивает силы, Мёрке, заставляется мечтать о покое…

– Я смогу! Вилмма, скажи… – Барс вопросительно посмотрела на заклинательницу. – Кто такой седой демон? Мьорке правда полюбила его и бросила феникса?

– Не все так просто в той истории, и каждый заслужил право голоса. Спроси у него сама при личной встрече.

– Так он и Синд?..

Женщина улыбнулась уголками губ и обернулась к восходу.

Солнце уже добралось до вершины скалы, и Вилмма начала растворяться в его лучах.

– Погоди, Вилмма, что дальше? Постой!

– Жди заката. День слеп. Не слушай Иннсо Ивет, оно хуже любого демона! Прощай…

Натт лишь раздосадованно схватила пустой воздух. Магический кнут с тихим стуком упал к ее ногам. На нем больше не было имени. Вилмма ушла. Теперь уже навсегда.

Несколько долгих мгновений девушка старалась совладать с чувствами. Отчаяние и надежда терзали душу, тянули ее в разные стороны и убеждали в своей правоте.

Мёрке знала. Но для начала нужно было слезть со скалы. С наступлением утра лестница исчезла вместе с крестами и надгробьями внизу. Жизнь с прежней силой закипела в землях Сореллета, но заклинательница понимала, что это лишь ширма. Все плато – одно огромное кладбище. Город мертвецов. Теперь ясно, откуда Иннсо Ивет черпает свою силу. Оно стало озером жизни, потому что наивные люди сами дарили ему свою жизнь.

С высоты водная гладь выглядела золотистым полотном, манящим прохладой и мерным колыханием волн. Озеро-клетка. Озеро-тюрьма. Теперь Иннсо Тод уже не казалось таким ужасным и пугающим. Оно не отнимало жизни, а сулило покой мертвым. Давало приют мятежным и заблудшим душам. Как обманчиво все в этом мире. Ласковая тьма и сжигающий до костей свет. Феникс и Мёрке. Жизнь и смерть.

Натт легла на спину и прикрыла глаза. Скала медленно нагревалась, южное солнце припекало лицо. Спустя несколько часов находиться наверху стало невыносимо. Ни тени, ни укрытия. Спрятавшись под мантией, Мёрке считала минуты пересохшими губами.

– Ореоле, где ты?.. Говорят, иволга к дождю…

Несколько раз она хотела плюнуть на все и скатиться по склону, но лишь в последний момент здравый смысл одерживал верх. Если бы сейчас Иннсо Ивет предложило сделку, Натт не была уверена в своем отказе.

– Тебе плохо? – Чья-то прохладная рука убрала взмокшую прядь со лба.

У него получилось? Он нашел способ прикоснуться к ней. Любимый?

Мьорке резко села. В темной пещере, где птица пережидала дневную жару, она была не одна. Больше никогда не будет одна.

– Это ты? – неуверенно спросила девушка, осторожно касаясь руки у себя на лбу. Открыть глаза она боялась. Но кто, если не он?

– А кого ты ждешь? – поинтересовался ласковый обволакивающий голос.

– Моего феникса.

– Любишь его?

– Да, – не задумываясь ответила темная.

– Уверена, что это любовь? Ведь он единственный, кого ты встречала и с кем разговаривала. Вдруг твое чувство родилось от безысходности?

– Нет!

Мьорке хотела оттолкнуть незнакомца. Теперь сомнений не оставалось, это был не феникс. Кто-то другой прокрался в укрытие. И он видит ее! Обнимает, слишком сильно прижимает к своей груди. Или это она слаба? Во всем виноват долгий летний день и жестокое солнце Сорплата.

– Отпусти меня…

– Отпущу, если скажешь, что тебе неприятно. – Ладонь легла на основания крыльев и коснулась нежной чувствительной кожи.

Волна удовольствия прокатилась по спине и разлилась теплом на затылке. Этот жар не ранил. Он будоражил и заставлял крепче прижиматься к незнакомцу.

– Это неправильно.

– Но приятно. Будь честна с собой. – Кончики пальцев коснулись щеки.

– Приятно…

– Тогда все в порядке. Тебе же хорошо. Посмотри на меня, не бойся.

Мьорке послушалась. Веки неуверенно задрожали, а затем она взглянула на него. Пугающая прохладная красота. Волосы, напоминающие снег, который она никогда не видела, а лишь мечтала. Серые глаза. Ни день, ни ночь, а неуловимое пограничье.

– Седой демон…

– Так меня еще никто не называл. Но мне нравится. – Он слегка облизал губы. – Скажи мне, Мьорке…

– Что? – Сердце перестукивало с бешеной силой, а разум боролся со стыдом и любопытством. Впервые она не хотела, чтобы наступила ночь.

– Твой феникс, он целовал тебя когда-нибудь?

– Пытался. Но у нас не получилось. Он обещал что-нибудь придумать.

– Хочешь узнать, каково это? Настоящий поцелуй без боли. – Демон дотронулся подушечкой большого пальца до ее губ, внезапно ставших предательски мягкими.

– Нет. Я обещала фениксу.

– И ты поцелуешь его. Вы будете вместе, я верю в вас. Но ты ведь не хочешь предстать перед любимым неумелой девчонкой? Вдруг ему не понравится?

– А разве это сложно?

– Немного. Хочешь, я научу тебя? Никто не узнает. – Основания крыльев снова взорвались от едва сдерживаемого удовольствия. – Скажи «да».

– Не надо. Пожалуйста.

– Я не чудовище, милая. Представь, что я феникс, если тебе будет проще. Ты ведь хочешь его поцеловать.

– Да…

– Вот и ответ!

Седой коснулся ее губ сначала осторожно, ловя дыхание неискушенной птицы. Она замерла и задрожала от предвкушения, а демон не торопился, пока досада полностью не завладела девушкой и она не подалась вперед сама, неумело пытаясь заставить незнакомца продолжить поцелуй, но он отстранился.

– Прости. Я передумал.

– Что? – С губ сорвался полный разочарования вздох.

– Не хочу быть заменой феникса. Посмотри на меня и назови по имени.

– А как тебя зовут? – Разум темной подернулся похотью и желанием, и демон не без удовольствия вглядывался в широко распахнутые синие глаза, гладил щеки, охваченные румянцем.

– Штеркен.

– Штеркен, – послушно повторила девушка, и седой улыбнулся шире.

– Моя Мёрке.

Это был слишком горький поцелуй. Смешанный с предательством и грядущей ложью. Разве сможет она сказать фениксу о содеянном? Он не простит и не поймет. Передумает. Бросит ее. Слезы потекли по щекам, а руки начали отталкивать демона.

В груди стало невыносимо больно, словно сердце напоролось на острые осколки, а рот вдруг наполнился чем-то густым и соленым. Мьорке захрипела и закашлялась.

– Тише, тише, моя птичка. – На губах демона алела кровь. Ее кровь!

– Это не конец. Лишь новое начало.

Рука с огромными стальными когтями сжимала трепыхающееся сердце.

– Чистое, непорочное. Ну разве самую малость теперь. Мне так жаль, что твой первый поцелуй вышел немного не таким. Но не бойся, у нас будет время для сотен первых поцелуев. Теперь ты моя, и только мое имя будут шептать эти губки.

– Нет!

– Не сопротивляйся. Это не смерть. Ты просто забудешь лишнее. Но ты сама отказалась от феникса, назвав меня по имени. Это был твой ответ.

– Нет…

– Закрывай глаза, милая. Пора. Не мучай себя больше.

И Мьорке послушалась…

Крик умирающей, потерявшей крылья птицы сотряс земли Сорплата.

Только сейчас феникс осознал свою ошибку, но было уже поздно.

Снег. Снег покуда хватало глаз. Снег, приятный, холодящий растерзанную спину. Кровавые крылья пропитали белое покрывало вокруг бледной, едва дышащей девушки. Она была прекрасна. Слишком хороша, чтобы уступить ее огненному. Штеркен бы вечно любовался ее красотой, но нужно было уходить домой.

Ноги сами повели Мёрке на запад, туда, где спрятано ее темное оперение. Туда, где ждал седой демон, а феникс, скованный клятвой, насыщал земли, принадлежащие убийце его возлюбленной.

Сотни смертей, сотни первых поцелуев, наполненных горечью и отчаянием. Штеркен соврал, они так и не стали сладкими.

Вечер принес с собой спасительную прохладу. Натт откинула мантию и оглядела руки. Ей мерещилось, что за день, проведенный на солнцепеке, кожа покрылась волдырями от ожогов. Но, к счастью, этого не произошло. Зато во рту было ужасно сухо, язык едва ворочался, а губы потрескались от жажды. Теперь озерная гладь была еще более манящей.

Мёрке долго рассматривала Иннсо Ивет, пока тень медленно наползала на Сореллет. Заклинательница раздумывала над словами Эури о том, что все три озера связаны. Захотелось вопреки предостережениям Вилммы прогуляться напоследок вдоль берега и проверить пару догадок. Тем более Натт запоздало вспомнила просьбу Эндэлиге принести лист платана. Среди многочисленных силуэтов деревьев она узнала нужные. Как она сразу не заметила их? И почему ее вообще волнует этот мерзкий шантажист?

Когда на небе зажглись первые звезды, вокруг скалы вновь появилась лестница, и Натт, подхватив кнут, осторожно шагнула на каменные ступени. Кладбище было видно только с самого верха, и, когда девушка начала спускаться, взору предстали лишь аккуратные домики, огороды и движущиеся фигурки еще не отошедших ко сну. При мысли, что Сореллет – город мертвых, становилось жутко, ведь среди жителей скрытого от глаз чужаков места были дети, студенты, счастливые влюбленные, умудренные летами старики. Трудно поверить, что все это иллюзия, но Натт своими глазами видела кресты и могилы.

– Как же происходил этот жуткий ритуал? – спросила себя бывшая некромантка, едва ноги коснулись земли.

– Лучше не знать, – мрачно отозвался Эури, появившийся словно из ниоткуда. – Вилмма разве не рассказала?

– Расплывчато. Про некую сделку с озером, но как именно все происходит, нет.

Ей показалось, или барс вздохнул с облегчением?

– Это не совсем добровольная сделка. Но лучше увидеть все самой. Ты извини нас, Мьорке. Потребовалось время, чтобы убедиться, что ты – наша единственная и последняя надежда. Феникс любил тебя. Вдруг он услышит твой зов и вернется?

Натт не успела даже удивиться, как две пары рук подхватили ее и потащили прочь от скалы.

– Экономь воздух и постарайся не умереть, пока он не придет.

– Он не придет, Эури! Что вы задумали? Отвечай!

– Поверь, страшно только вначале. Потом наступает смирение. Стены перестают давить, ты свыкаешься.

– Эури!

Барс уже не смотрел в ее сторону. Отвел глаза к озеру и напевал знакомый мотивчик. Натт хотелось разодрать ему глотку, но юноша игнорировал крики попавшей в ловушку жертвы.

– Эури! Феникс не вернется! Он мертв!

– Глупости говоришь, Мьорке. Сама же в это не веришь, раз пришла сюда. Твое появление – знак свыше!

Натт запихнули в тесный ящик. Грубо убрали сопротивляющиеся руки и придавили сверху деревянной крышкой. Хриплые крики заклинательницы заглушил сначала стук молотка, а после падающие комья земли.

– Он не придет… – повторили дрожащие губы, когда темнота полностью ослепила девушку и сквозь тонкие щелочки в гробу больше не проникал лунный свет.

Что готов отдать человек за прекращение мучений и чудесное спасение?

Мёрке была в ужасе. Она либо умрет, либо заманит феникса в ловушку. Вопреки установкам Эури она дышала часто и отрывисто. В голове не было ни одной здравой мысли, лишь первобытное желание выжить любой ценой. В какой-то миг ей даже показалось, что земля и мелкая пыль просочились в гроб, проникли в легкие, заполнили их до краев. Новая волна ужаса охватила девушку, она закашлялась и замолотила кулаками по дереву.

Сколько продолжалась эта бесполезная борьба, Натт не знала. Успокоилась, лишь выбившись из сил. Теперь выходка Хассела и шайки стихийников выглядела безобидным розыгрышем. Подумаешь, скинули в яму. Тогда над головой было темное небо, а не метры земли, тогда одежда пропиталась грязью и дождевой водой, а не липким потом.

Как же хотелось пить… Она бы выжала ту промокшую робу и напилась вдоволь. Подставила бы язык тяжелым каплям.

Заклинательница ощупала себя. На руках остались болезненные синяки, ногти сломались, на костяшках пальцев содрана кожа. Плохо. Интересно, что наступит раньше: задохнется, умрет от жажды или заражения крови? Хотя скорее всего сойдет с ума.

Кнут и кинжал все еще были закреплены на поясе – не потерялись во время недолгой схватки с жителями Сореллета. С артефактами стало немного спокойнее, хотя Натт прекрасно понимала, что выбраться они не помогут. Не лезвием же ковырять доски и копать землю. Ее просто засыплет, этим все и закончится.

Выходит, каждый из фантомов прошел через такое захоронение при жизни. Все ли добровольно хотели обрести вечное существование, или кого-то так же засунули в ящик?

За рассуждениями Мёрке стало немного легче, но ровно до того момента, как началась следующая стадия кошмара: теперь спине и ногам стало холодно. Натт не сразу поняла, что ящик заполняется водой. Дернулась кверху и прижалась лицом к доскам, пытаясь не нахлебаться грязной жижи. Тщетно. Миг, и стены исчезли, а вокруг разлилось Иннсо Ивет. Натт до последнего задерживала дыхание, пока грудь не начало раздирать изнутри.

Выдох. Пузырьки устремились к поверхности. Вдох. Холодная вода заполнила легкие.

– Жизнь за жизнь? – предложило озеро.

Натт несколько раз удивленно моргнула. Глоток. Облегчение. Под водой можно было дышать.

– Я уже заложила свою демонам. У меня не осталось времени, чтобы подарить тебе.

– Это не так. Лишившись тьмы, ты обнулила все контракты. Духи не доберутся до тебя, пока сама их не призовешь. Да и хватит ли сил у тебя? Обмен!

– Что будет, если я откажусь стать твоей пленницей?

– Верну в могилу. Тогда у тебя на самом деле будет мало времени.

– Ты всем предлагаешь это?

– Не я закапываю людей заживо, Мьорке. Я лишь дарую облегчение боли и страха. Быстрая смерть и вечная жизнь в Сореллете.

– Ты имеешь в виду вечная несмерть? – ухмыльнулась Натт.

– Как тебе будет угодно. Несмерть… Обмен?

Заклинательница колебалась. Смотрела, как змеями извиваются в воде рыжие пряди. Конец? Проиграла? Зачем вообще понадобилось идти сюда? Зачем она начала копаться в прошлом? Чтобы увидеть, что тот, кого она любила, заключил сделку с жестоким демоном, а она этому демону доверилась, поцеловала. Или это была не она?

– Время, – поторапливало озеро.

Натт старательно игнорировала его, загребала руками, пытаясь доплыть до поверхности, где плавала крохотная точка, медленно превращающаяся в похожий на ладошку лист.

– Бесполезно. Я не выпущу тебя.

«Если ты хотел, чтобы я сбежала из Тэнгляйха, почему сказал о платане? Очередная игра? Почему просил принести его? Почему поставил метку и сделал своей невестой?»

Пальцы жадно схватили лист, будто он мог спасти ее из ловушки. Одновременно с этим невидимая сила резко рванула пленницу за лодыжку. Волосы ударили в лицо. В этот раз выбилась черная прядь и резанула по глазам.

Тьма! Контракты! А готовы ли демоны уступить ее Иннсо Ивет? Они очень не любят должников. Кому как не бывшей некромантке знать об этом?

Натт накрутила на палец единственную шаткую связь с потусторонним миром.

– Что ты делаешь? – Безэмоциональный голос озера подернулся тревогой.

Она не знала, каких демонов звать. Не знала, кому продала годы своей жизни. Натт просто пыталась докричаться до кого угодно. Клялась в верности, обещала еще больше за спасение.

– Мы услышали тебя. – Духи множились в голове, были повсюду. Злые, любопытные, скучающие, жадные, сочувствующие.

– Она наша!

Мёрке не видела говорящих, но чувствовала, как бурлит вокруг вода, как озеро становится фиолетовым, словно тысячи каракатиц выпустили в него чернила. Сотни рук обнимали, вырывали из лап Иннсо Ивет, пока не утащили в холод, от которого тут же заломило каждую клеточку тела.

– Жители Сореллета… Их можно спасти? – спросила своих защитников Натт.

– Ты столько не заплатишь, да мы и не возьмем из уважения к Мьорке изначальной. Они сами выбрали такое существование. Смирись.

– Но Эури…

– Ничего не меняется, – устало вздохнули голоса. – Наивная и доверчивая птица. Хватит жалеть других. Думай о себе! Тебя только что заживо похоронили!

У Натт не нашлось ответа. Ее закрутило в бешеном водовороте, а затем резко выбросило на заснеженный берег. Волосы и одежда были полностью сухими. Плотная мантия хорошо держала холод, но нос тут же покраснел на морозе.

– Счет выставим позже, Натт Мёрке, темная птица, невеста речного духа, возлюбленная феникса, человечность седого демона и просто глупая девчонка.

Ей показалось, или все это перечисляли с издевкой? Заклинательница прижимала к груди лист платана, который каким-то чудом не потеряла в этом хаосе. Натт с любовью посмотрела на черные непроглядные воды Иннсо Тод. Это озеро не предаст. Она дома…

Когда там истекает выделенный Гостклифом Андом отпуск? Сегодня?