Ёдзи Обара обожал суши, а также любил необычные и очень дорогие блюда. Дзуси-Марина – жилой комплекс среди пальм, где он владел квартирой, – располагался за городом. Соседи редко знали друг друга, и обитатели апартаментов рядом с номером 4314 никак не могли вспомнить Обару. Но одна семья была хорошо с ним знакома: они управляли местным суши-баром.

Ёдзи никогда не ходил туда сам, но часто заказывал по телефону доставку. Он мог исчезнуть на несколько недель, а потом звонил три дня подряд. Обара всегда заказывал токуё, особый набор: девять кусочков свежайшего и сочнейшего филе тунца с икрой трески и морским ежом на шариках клейкого риса с соусом, а также аваби – морское ушко, или «ухо Венеры», моллюска, чье жесткое мясо считалось самым дорогим блюдом в меню. Больше всего Ёдзи любил кимо – печень морского ушка, закуску, экстравагантную даже для японца. Среди ценителей аваби считался афродизиаком; причем употребляли его вместе с внутренностями, чтобы усилить действие. Аваби был типичным деликатесом периода экономического бума, приманкой для гурманов и любителей экзотики: в ресторане в Дзуси одна порция стоила 6 тысяч иен (37,50 фунтов).

Парень, который доставлял еду, обратил внимание на Обару еще до того, как им заинтересовалась полиция, а затем и команды телевизионщиков. Ему десятки раз пришлось повторять свою историю:

– Некоторых людей вообще не замечаешь, но в этом человеке было что-то особенное. В его квартире царила странная атмосфера, слегка страшноватая. Помню, что, когда я звонил в дверь, он каждый раз, перед тем как открыть, дважды кашлял: «Кхе-кхе». Заказчик часто выходил в белом халате и темных очках, хотя находился в помещении. Освещение было таким тусклым, что разглядеть его лицо почти не удавалось. Но там стоял запах, похожий на аромат благовоний. Благовония и сигары. Может, одеколон… Я никогда не видел в квартире других людей. Не видел и женских туфель в коридоре. Но еды он всегда заказывал слишком много для одного. И всегда требовал чек – обычно сумма достигала 9 тысяч иен и больше. Говорил он мягко, был довольно вежлив. Только один раз, когда я забыл принести кимо, он позвонил в магазин с жалобой. Он очень любил кимо.

Ёдзи Обара подробно описывал все свои сексуальные приключения, начиная с апреля 1970 года, когда ему было семнадцать лет. В суде он назовет их фантазиями – но если хотя бы часть из них была правдой, то он отличался удивительным женолюбием. Его обвинили в девяти изнасилованиях, но дневники, фотографии и видеопленки, изъятые полицейскими из дома в Дэнъэнтёфу и из квартир в центральном Токио и Дзуси-Марине, фиксировали гораздо больше подобных случаев. Они не выглядели внезапными вспышками жестокости и злости; по свидетельству тех, кто разбирал улики, они даже не были похожи на проявления похоти. В обнаруженных полицией документах и собственных заявлениях в суде Обара подробно описал свои сексуальные приемы и пристрастия, которые обозначил как «игру в покорение».

Свою квартиру в Дзуси-Марине он называл киотен, что означает «плацдарм» и подразумевает что-то вроде стратегической базы. Там Ёдзи хранил видеооборудование, включая профессиональное освещение; к потолку над кроватью он прикрепил крюки, чтобы удобнее расположить жертву. Обара насиловал не всех приходивших к нему женщин. Будучи невысокого роста, он никогда не мерился силами с жертвами. Игра начиналась лишь в том случае, когда ему удавалось хитростью заставить гостью принять наркотик, после чего та теряла сознание. Если ничего не получалось, девушка уходила всего лишь с легким чувством неловкости. Однако, не считая женского туалета, где его поймали подглядывающим, других мест совершения преступлений обнаружено не было.

За много недель до признаний Обары детективы твердо убедились, что Люси была в Дзуси-Марине. В квартире обнаружились сотни волосинок. Сравнительный анализ их ДНК с обрезками ногтей, которые предоставили Джейн и Тим Блэкманы, подтвердил, что некоторые принадлежали их дочери. После обработки одной из множества конфискованных пленок нашлись два кадра с Люси – ее последние фотографии. Девушка стояла у перил на фоне моря, а за заливом виднелись город и холмы. На ней было черное платье, на шее блестела подвеска в форме сердца; солнечные очки она подняла на макушку. В правой руке Люси держала банку пива, и если в ее улыбке и сквозило напряжение, то почти незаметное. Только по левой руке, расположенной под странным углом относительно тела, можно сделать предположение, что девушка находится в неловкой и неприятной ситуации – изображает удовольствие ради незнакомца, который раздаривает мобильные телефоны.

Специалисты тщательно проанализировали фотографии, и полиция выявила конкретное место на причале, где стояла Люси. Погода, угол, под которым падал свет, город вдалеке, даже положение буйков за правым плечом жертвы – все указывало, что фото сделано вечером 1 июля 2000 года.

Были найдены и телефоны с предоплатой, на отслеживание звонков с которых ушло столько сил. Среди улик также оказалась небольшая сумка-барсетка, какие обычно носят японские бизнесмены, с интересным содержимым. Во-первых, там был счет за газ с указанием номера одного из предоплаченных телефонов – того самого, с которого Люси звонила Луизе и Скотту. Во-вторых, в сумке лежал пакетик с порошком. Его содержимое исследовали, и выяснилось, что это сильное снотворное под названием флунитразепам. В Японии препарат встречается редко, его прописывают лишь как лекарство от самой жестокой бессонницы. Но в Британии то же средство под торговым названием рогипнол известно как «наркотик для изнасилования». Полиция нашла образцы еще одного редкого препарата, используемого, как правило, с той же целью: гамма-гидроксибутирата, или ГГБ, а также тринадцать бутылок хлороформа, из которых только две были запечатаны.

Объем документов, изъятых из квартиры, – от толстых записных книжек и дневников до пожелтевших рецептов десятилетней давности – был огромным; и полиция вместе с прокурорами продолжала их изучать, открывая все новые улики. Впрочем, если верить одной японской газете, еще раньше они нашли список из порядка шестидесяти женских имен, японских и иностранных. Возле каждого стояли прозвища, в основном разные, которые Обара использовал на протяжении долгих лет: Юдзи, Кодзи, Казу, Кова, Хонда, Сайто, Ивата, Ивасаки, Акира. Список составлялся несколько лет; некоторые женщины обозначались только именем, напротив других стояли телефонные номера или адреса.

Детективы также нашли чеки от множественных покупок, которые Обара совершил в начале июля. В воскресенье 2 июля, на следующий день после исчезновения Люси, он купил 10 килограммов сухого льда у торговца неподалеку от Блю-Си-Абурацубо, а также большой упаковочный ящик; на следующий день подозреваемый вернулся и приобрел еще 10 килограммов льда.

– У вас умерла большая собака? – спросил продавец, и Обара кивнул.

Во вторник 4 июля он побывал в магазине товаров для активного отдыха «Л. Л. Бин» в Токио и приобрел снаряжение для кемпинга, включая три двухместные палатки, три коврика, складной стол, переносной холодильник объемом 26 литров, электрические фонари и один спальный мешок. В тот же день в строительном магазине Ёдзи купил полотенце, три мешка цемента, пять банок отвердителя для цемента, бетономешалку, пластиковый ящик, кисточку для краски, ведро и метлу. В третьем магазине он взял стамеску, молоток, провод, нож, ножницы, перчатки, полиэтиленовые пакеты, топор, ножовку и бензопилу. Некоторые продавцы вспомнили, что Обара звонил накануне, интересуясь конкретными товарами, чтобы убедиться в их наличии.

Кроме того, полиция завладела записными книжками и дневниками, заполненными рукой Обары и датируемыми еще его школьными годами, а также аудиокассетами с записями телефонных разговоров и напоминаниями о текущих делах. Особенно полезным источником оказалась папка с неподшитыми листами бумаги, которую подробно описала в отдельном документе прокуратура: «Обвиняемый перечисляет имена женщин, с которыми имел сексуальные отношения с 1970 года, и описывает процесс совокупления. Записи ведутся с апреля 1970 года, и первая из них начинается словами: „Я использовал снотворное“. Далее описаны сексуальные акты с многочисленными женщинами после применения снотворного и хлороформа…

В начале есть страница с количеством женщин, с которыми у Обары были сексуальные отношения в каждом году. Например: „1990 год – девять, 1991 год – девять“. Также приведены список сексуальных партнерш по национальности и описания сексуальных отношений с 209 женщинами, начиная с 1970 года, когда обвиняемому было 17 лет, и заканчивая 1995 годом, в 33 года.

…Существует запись (1970 год, 4-я жертва) следующего содержания: „Я напоил женщину и дал ей снотворное, но не смог совершить совокупление, так как она была девственницей“, датируемая 1969 годом. Упоминается использование гиминала (1970 год, 3-я жертва), хлороформа и снотворного (1973 года, жертва № 26), СМИК (снотворное) (1981 год, жертва № 63), разновидность СМИ (снотворного) (1983, жертва № 95), хлороформ и СМИ (1983 год, жертвы № 97, 98), мороженое со СМИ. Это подтверждает, что еще в молодости задержанный постоянно совершал действия насильственного характера, применяя лекарства и хлороформ. Более того, он считает секс с женщинами, одурманенными снотворным и хлороформом, своей визитной карточкой. К примеру: „Я совершаю это у себя в квартире по обычной схеме“. „СМИ (снотворное) действовало хорошо, но ХРОРО (хлороформ) был лишним, и (ее) сильно тошнило“ (жертва № 150). „Усыпил ее в квартире с помощью СМИ-мороженого + шоколад, затем ПВ (порновидео)“.

Он вел записи примерно с 1983 года, делал фотографии и снимал на видеокамеру сцены изнасилования, к примеру: „Полноформатное ВТР (видео) № 1“ (жертва № 139), „ПВ и ПФ (порнофото)“ (жертва № 152), „видео с иностранкой № 1“ (жертва № 160), „поехал в Дзуси, как обычно, ТР (трах), ПВ“ (жертва № 162)».

Полиция, конечно же, сразу набросилась на видеоматериалы. Они обнаружились во всех квартирах, не подписанные или с женским именем и датой на этикетке. Самые ранние датировались еще 1980-ми; некоторые снимались на вышедший из употребления формат «Бетамакс». Детективам удалось найти аппарат, способный воспроизводить записи. Работали по очереди: загружали очередную пленку и просматривали мелькающее видео, тщательно регистрируя содержание и продолжительность. Вскоре стало ясно, что все ролики сняты по определенному сценарию.

Видео было цветное и качественное. Некоторые фильмы предваряло небольшое вступление: молодая женщина смеялась, поднимала бокал и пила. Потом резкий переход к основной сцене: та же молодая женщина лежит обнаженная на кровати. Глаза закрыты, жертва не двигается, но заметно слабое дыхание. Иногда девушка лежала на животе, иногда на спине; часто ноги были разведены и привязаны к крюкам в стене. По обеим сторонам кровати размещались мощные прожекторы, чтобы освещать происходящее.

Камера не двигалась и не дрожала, то есть стояла на штативе. В какой-то момент на видео появлялся мужчина, тоже полностью раздетый.

– У него самое обычное тело, – сказал мне один из тех, кто смотрел эти видео. – Не похоже, чтобы он много занимался спортом, – обычный мужчина средних лет.

Необычной была только одна пугающая деталь: в большинстве фильмов насильник надевал маску.

Я говорил с тремя сотрудниками, видевшими записи или фотографии, конфискованные прокуратурой, и каждый запомнил маску по-своему. Один утверждал, что она серая и закрывает все лицо, как у грабителя банка; по словам другого, она была черной и закрывала только глаза, как маска Зорро; третий считал, что она была в желтую и черную полоску, как шкура тигра.

У человека в маске была эрекция. Перед неподвижной камерой он совершал долгое и яростное насилие над женщиной, лежащей без сознания.

– Он делал много всякого, – сообщил мне полицейский, который видел досье. – Секс в обычной позиции. Иногда анальный. Иногда он использовал… инструменты и разные предметы вроде тех, которые используют врачи. Заглядывал внутрь, если вы понимаете, о чем я. Еще огурец вставлял. Пенис у него вполне нормальный. По обеим сторонам кровати стояло освещение, и иногда, в момент… энергичных телодвижений, он не замечал, как лампы касались обнаженной кожи женщины.

Сбоку от камеры размещались два телевизионных монитора; по словам самого Обары, на одном крутился иностранный порнофильм, а другой передавал изображение его самого в процессе «игры» в реальном времени. Ёдзи посматривал на экраны, чтобы повышать возбуждение.

– У него было очень сильное либидо, – признался мне один из просматривавших видео. – Он все время был активен и вообще не отдыхал.

После одного полового акта насильник сразу приступал к следующему. Иногда попадались две или даже три видеопленки с одной и той же жертвой, снятые за один сеанс, который мог длиться часами.

– Он обращался с женщинами, как с вещами, не как с людьми, – рассказывали полицейские. – Девушки почти никак не реагировали, лишь изредка издавали какие-то звуки.

Когда партнерша начинала проявлять признаки скорого прихода в сознание, Обара всегда делал одно и то же: доставал кусок полотенца или марли и держал его у самого носа жертвы, но не касаясь лица, после чего сопротивление прекращалось.

В разных источниках количество видеокассет сильно различалось. В одном отчете говорилось, что полиция конфисковала тысячу пленок, в другом – 4800. Инспектор Удо сообщил, что их было 170 и там содержались записи с более чем 150 разными женщинами. Однако суд объявил, что жертв было сорок, а Обара настаивал, что их всего девять. По подсчетам Удо, более половины партнерш насильника были иностранками, хотя встречались и японки. Однако, помимо национальности, женщины различались и по внешним качествам.

Большинство иностранок явно работали хостес: высокого роста, стройные, ухоженные, с макияжем и по большей части блондинки. А вот японки относились совсем к другому типу: полные или откровенно жирные, никакой традиционной красоты, как у девушек из гайдзинов.

– Я предпочитаю уродливых японок с бесформенной фигурой, – скажет позже Обара. – Когда я говорил с ними по телефону, то сразу понимал, какого они телосложения. Те, у кого сухой голос, худые, а те, у кого голос влажный, – толстые… Мне нравятся уродки. Такой выбор – одно из правил игры. Гадкие игры с гадкими женщинами.

Иностранных партнерш Ёдзи выбирал по тому же критерию.

– Хостес-иностранки все уродки, – объяснял он. – Не внешне, но в душе.

Через много лет об «игре в покорение» с точки зрения Обары будет опубликован отчет на английском языке. Искаженный в интересах обвиняемого и двусмысленный, он все же выражает сакраментальную суть действий Обары: «Перед началом „игры“ обвиняемый наливает в маленькую рюмку неприятную на вкус жидкость с запахом паленого, известную как „филиппинский ликер“. Потом он с партнершей пьют из рюмки по очереди. Обвиняемый выпивает две рюмки.

Как выяснилось в суде, Обара окончательно теряет чувство стыда как раз после двух доз снадобья. Потом обвиняемый принимает огромное количество допинга, а партнерша продолжает пить „филиппинский ликер“ и теряет сознание. Затем обвиняемый надевает маску и начинает „игру“. Маска превращает его в другую личность за гранью обыденности. Затем Обара приступает к своей отвратительной „игре“.

Обвиняемый предпочитал „играть“ с хостес-иностранками, наркоманками, женщинами с самого дна, которых называют потаскухами… Он также выбирал партнерш из числа японок, ищущих мужчин по телефону. В этом случае обвиняемый предпочитал женщин без талии, полных и уродливых…»

После ареста Обары Клару Мендес снова пригласили в штаб-квартиру расследования. Там полиция показала ей отдельные кадры из видео, снятого ночью 1996 года, когда она находилась в квартире Ёдзи Обары в Дзуси, где ее опоили.

– Детективы постарались пощадить мои чувства, – рассказывала она. – Показали только изображения, стоп-кадры из видео, на которых я могла себя узнать. Да, это была я, лежала без сознания на кровати еще одетая. Выглядело… очень страшно. Я напоминала куклу, куклу в виде девушки.

В списке имен и на видеокассетах полиция обнаружила и других знакомых женщин: Кэти Викерс и Кристину Маккензи. Проверив телефонные номера и адреса в списке, детективы отыскали еще дюжину девушек. Зачастую данные были слишком неточными, чтобы разыскать жертв; к тому же многие девушки-иностранки уехали из Японии в неизвестном направлении несколько лет назад. Некоторые девушки не захотели сотрудничать – они стыдились, боялись или просто хотели забыть мерзкую историю. Другие дела не удалось довести до суда по иным причинам – например, случай Изабель Паркер, которая сама отомстила Обаре, успешно его шантажируя. Однако детективы разыскали целый ряд жертв, по показаниям которых вкупе с видео можно было легко доказать вину подозреваемого.

Семнадцатого ноября прокуратура официально обвинила Обару в том, что он подмешал наркотик Кэти Викерс и изнасиловал ее. И тут же его повторно арестовали по подозрению в совершении аналогичных действий по отношению к тридцатиоднолетней японке по имени Фусако Ёсимото. Восьмого декабря его обвинили в этом преступлении и арестовали по очередному подозрению в изнасиловании двадцатилетней Ицуко Осихары. Далее последовало обвинение в подобных действиях по отношению к двадцатипятилетней Мегуми Мори в новогоднюю ночь 2001 года. Здесь к обвинению в изнасиловании и подмешивании наркотиков добавился еще один пункт: причинение ожога от горячей лампы, которая прислонилась к ноге Мегуми, когда она была без сознания.

Полиции стало известно, что на следующий день после исчезновения Люси Обара позвонил на пожарную станцию Дзуси и попросил соединить с главным управлением. Согласно версии одной из газет, он сказал: «Произошло кое-что серьезное. Пожалуйста, подскажите, где находится больница скорой помощи».

Ему дали номер телефона больницы. Он позвонил туда и уточнил часы работы; разговор был записан. Однако Ёдзи так и не приехал. Через несколько дней он попал в одну из больниц Токио по поводу сыпи, вызванной укусами паразитов.

Полиция не сомневалась, что знает ход событий: Обара напоил Люси, убил ее и каким-то образом избавился от тела. Но где доказательства? В списке имен Блэкман не значилась; видео с ней тоже отсутствовало. Судя по тем двум кадрам, вечер она провела с Обарой, а после ее исчезновения он вел себя подозрительно. Но что именно он с ней сделал? И где Люси теперь?

Детективы обследовали сад особняка в Дэнъэнтёфу и пустыри рядом с другой недвижимостью подозреваемого, протыкая почву полыми стеблями бамбука. Шестеро полицейских с ищейками прочесывали пляж и скалы у Блю-Си-Абурацубо. Работу осложняли заросли густой травы, кучи водорослей и мусора; к тому же детективы опасались растревожить ядовитых змей.