Тони Блэр встретился с Тимом и Софи в токийском отеле «Нью-Отани» в июле 2000 года. В тот момент премьер-министр находился на пике карьеры и всеобщего уважения как на родине, так и за рубежом. В тот день на встрече с японским премьером Ёсиро Мори в рамках саммита Блэр поблагодарил токийскую полицию за старания и попросил сделать все возможное для поисков Люси. Господину Мори изложили последние новости по этому делу.

– Полиция Токио прикладывает все усилия, чтобы отыскать Люси-сан, – сообщил он. – Надеюсь, они продолжат в том же духе.

Интуиция не подвела Тима Блэкмана. Блэр с его имиджем порядочного, честного и заботливого семьянина не имел права проигнорировать такое дело; речь, которую он произнес перед телекамерами, могла быть написана Тимом.

– Невероятно шокирующая история и кошмар любого родителя. Ребенок работает за границей, а потом исчезает, – заявил британский премьер, стоя рядом с отцом и сестрой Люси. – Это трагедия, и несчастная семья вне себя от горя, но они здесь и готовы бороться за то, чтобы их дочь нашли и ее судьба прояснилась.

– Давить нужно сверху, – подчеркивал Тим. – Если я начну топать ногами, то лишь вызову раздражение, но если то же самое сделает японский премьер-министр, самый главный начальник, это подействует куда лучше.

Разговоры на высоком уровне, похоже, и правда принесли плоды, и токийская полиция развернула бурную деятельность. Утверждалось, что над делом работают сорок детективов. По всей стране распечатали и распространили 30 000 объявлений о пропавшей без вести. Полиция предоставляла точные цифры о количестве звонков от населения: в один день – двадцать три, через двое суток – девятнадцать. Однако о качестве информации или о продвижении расследования в целом детективы не распространялись.

– Пожалуйста, будьте уверены, – говорил инспектор Мицузанэ, вежливо улыбаясь Тиму, – мы принимаем все необходимые меры.

Но Блэкманы сделали свой выбор – привлекли к поискам средства массовой информации, навсегда утратив доверие полиции.

Однажды отец с дочерью зашли в полицейский участок за вещами Люси, которые детективы забрали в Сасаки-хаусе. К тому времени Софи уже пришлось носить одежду сестры, потому что она привезла с собой слишком мало вещей. По телосложению и чертам лица девушки были очень похожи, а когда Софи начала еще и одеваться, как Люси, то вовсе стала казаться призраком сестры.

Все вещи, изъятые из Сасаки-хауса, были тщательно отсортированы и отмечены; за каждый предмет требовалось расписаться. Косметика Люси и маникюрный набор, книги по самосовершенствованию, ожерелье от Тиффани, подаренное Джейми, сентиментальное прощальное письмо от Софи и открытка для Сэм Берман – все запечатали в отдельные пластиковые пакеты и учли в регистрационном журнале. Дневник девушки как улику и возможный ключ к разгадке полиция оставила у себя.

Перебирая вещи Люси при секретаре полиции, Тим и Софи плакали.

Мучительнее всего было видеть игрушку, с которой Люси не расставалась с самого раннего детства. Это был потрепанный плюшевый пес по имени Повер (детский вариант клички «Ровер», которую малышке не удавалось правильно произнести). Его длинные мягкие уши девочка частенько грызла и зарывалась в них носом. И даже повзрослев, Люси не бросила Повера; он всегда путешествовал с ней на рейсах «Бритиш эйруэйз» и с годами становился все более облезлым и помятым. Он улетел с Люси и в Токио – и теперь лежал перед отцом.

– Это был очень дурной знак, – признался Тим. – Кошмарный момент. Мы воочию увидели, с чем имеем дело. Если бы дочка сбежала по собственному желанию, игрушка оказалась бы у нее в сумочке. Но Повер был здесь. Что говорило только об одном: она собиралась вернуться. И не вернулась.

– Общение с прессой, – рассказывал мне позже Тим, – напоминало игру. И, честно говоря, мне она нравилась, даже очень. Я не говорю, что мне нравилась ситуация, в которой я оказался. Но я понимал: если мы будем сильными, люди откликнутся, поверят, что мы не сдадимся. От разговора с Тони Блэром я ждал не похлопывания по плечу и утешений: «Ох, бедняжка. Как ужасно. Держись». Я старался держаться уверенно, чтобы и ему пришлось вести себя решительнее. Вот чем важна сила духа. Однако никто не понимал, что в глубине души я просто в ужасе. Я плохо воспринимал происходящее, будто потерял память. Я не слышал, что мне говорят; не соображал, что я вообще здесь делаю. Вспоминая сейчас о тех днях, могу сказать, что пережил настоящий шок и действовал на «автопилоте». Главная задача состояла в том, чтобы заставить СМИ как можно больше говорить о Люси, и в этом направлении я мыслил вполне здраво, но за сценой абсолютно ничего не соображал.

Как и отец, Софи Блэкман заставляла себя быть сильной, но, в отличие от Тима, «сила» чаще проявлялась у нее в виде злости или раздражения. Софи выглядела не грустной и отчаявшейся, а вечно сердитой на полицию и особенно на журналистов, к которым она демонстрировала открытую неприязнь. Ни вежливость, ни чувство юмора, ни обаяние не помогали скрыть ярость Софи. Она держалась так резко, что жалеть ее совсем не хотелось. А Софи – гордая молодая женщина, занявшая оборонительную позицию, – вероятно, того и добивалась. Начался самый ужасный период в ее жизни, который отравит ей долгие годы и даже едва не убьет.

В Японии Софи постоянно преследовала легкая дурнота. Из-за разницы во времени у девушки никак не проходило ощущение нереальности происходящего, и с момента приземления она ни разу не сумела нормально выспаться.

– Спишь около часа, потом звонит телефон, – рассказывала она. – И я целую минуту соображала, где я и зачем, и что поставлено на карту. И еще тошнота. Помню долгие месяцы тошноты. Я просыпалась на свежем гостиничном белье, в прохладном кондиционированном воздухе, в темной зашторенной комнате. И на долю секунду задумывалась: «А здесь мило – где это я?» Мгновение я радовалась, а потом приходила в себя, телефон продолжал звонить, и появлялись мысли: «Плохие новости? Сестра мертва?» Это продолжалось почти весь год: волны тошноты, тревоги и страха. Когда выяснилось, что случилось с Люси, известие о ее судьбе стало самым трагическим и ужасным испытанием в моей жизни. И все же оно воспринималось облегчением по сравнению с предыдущими девятью месяцами.

К середине июля сотрудничество со СМИ начало приносить результат: появились добровольцы, незнакомые люди, которые хотели помочь в поисках Люси.

Через неделю после приезда Тима в Японию прилетела его подруга Джозефина Берр. В тот вечер они вместе с Софи ужинали в ресторане «Беллини» в Роппонги, на той самой улице, где мужчины из Ганы зазывали прохожих в стрип-клубы. За соседним столиком сидела иностранная пара – красивая молодая женщина и высокий грузный мужчина под сорок с растрепанной шевелюрой, которые узнали Тима и Софи по теленовостям. Мужчина представился как Хью Шейкшафт, финансовый консультант из Британии; у него был небольшой собственный бизнес в Токио. Хью переехал в Японию четыре года назад и до сих пор не удалялся от перекрестка Роппонги больше чем на километр. Его офис размещался напротив Министерства обороны, жил он по другую сторону от автострады. Рестораны и бары Роппонги служили англичанину столовой, иностранные банкиры и биржевые брокеры, которые здесь околачивались, – клиентами, а хостес в клубах – подружками. Шейкшафта называли сэр Хью из Роппонги, и он гордился тем, что знал буквально всех. Он отлично прижился в этом районе, чувствовал себя здесь как рыба в воде.

Хью не был знаком с Люси, но слышал о случившемся и очень хотел помочь.

– Если хочешь найти дочь, забудь обо всех этих дипломатах, от них никакой пользы, – заверил он Тима. – Тебе нужен офис и выделенные телефонные линии. Все это я могу для тебя устроить.

Хью сопроводил Тима из ресторана к банкомату за углом, снял 200 000 иен (около 1250 фунтов) и вручил их Блэкману. Потом отвел его в бар через дорогу, где другой британец, приятель Хью, дал Тиму еще 100 000 иен.

Тим был потрясен. Работы в строительной компании приостановились на две недели, за ночь за номера в отеле «Даймонд» брали более 200 фунтов, плюс расходы на еду, такси и телефонные звонки.

– Я взял ссуду в банке, занимал деньги у шурина, по этому такой подарок пришелся как нельзя кстати, – признался Тим. – Просто фантастика, до чего щедрые люди.

На прощание Хью дал Тиму свою визитку и пригласил к себе в офис на следующее утро.

Офис находился в идеальном месте: на третьем этаже здания в пятидесяти метрах от «Касабланки». Там нашелся свободный телефон с автоответчиком, который новые друзья сразу решили использовать в качестве «горячей линии» для сбора информации от тех, кто не горит желанием общаться с полицией, – например, хостес-нелегалок, приехавших по туристической визе. За ночь Хью успел разослать электронные письма друзьям и коллегам с просьбой помочь Блэкманам. Один инвестиционный банкир предложил свои услуги в качестве водителя по вечерам и выходным. Другой эмигрант, который сотрудничал с производителем бытовой химии, предложил разместить фотографию Люси на бутылках с жидким моющим средством. Крошечный штат Хью поможет с переводом, а его подруга Таня, модель и хостес из России, с которой он ужинал прошлой ночью и которая говорила на нескольких языках, будет гидом.

В тот вечер они все снова собрались в «Беллини» и подняли бокалы за новый план. Хью предупредил менеджера ресторана, что Тим и его семья могут всегда ужинать там за его счет.

Офис и «горячая линия» помогли Блэкману снова поверить в свои силы. Помощь предлагали и из Британии, и скоро в Роппонги собралась целая команда волонтеров.

– Люди звонили постоянно, – рассказывал Тим. – У большинства были добрые намерения, но встречались и аферисты. А мы не умели их отличать.

Один самозванец, «частный детектив», приехал на неделю из Британии, опросил кучу хостес, а потом выставил счет на 12 000 фунтов (его, как и многие другие статьи расходов, оплатил Брайан Малькольм, успешный бизнесмен, муж сестры Тима). Весьма полезным оказался Адам Уиттингтон, молодой австралиец, бармен и бывший военный, который учился на телохранителя и дружил с Самантой Берман. Невысокий, рыжеволосый, скромный парень несколько недель провел в Токио, устроив собственное тайное расследование. Он скооперировался с двумя японскими репортерами, которые хорошо говорили по-английски и тоже посвятили немало личного времени поискам Люси, – Тоши Маэдой из «Джапан тайме» и Кентаро Катаямой из частной телекомпании Ти-би-эс.

Тим провел еще одну пресс-конференцию в посольстве и рассказал о «горячей линии» по делу Люси Блэкман. Британская авиакомпания «Вирджин Атлантик» оплатила печать листовок и объявлений, на которых был указан нужный телефонный номер. Теперь, когда у Блэкманов появилась штаб-квартира и набралась команда, можно было наконец перевести дух и подумать над самым главным вопросом: что же все-таки случилось с Люси?

– В те дни я даже не допускал мысли, что Люси уже нет в живых, – вспоминал Тим. – Не имел права. Иначе у всех просто опустились бы руки.

Однако, невзирая на упорную надежду на лучшее, факты не радовали. Люси уехала на встречу с мужчиной; в тот день она говорила с Луизой и была счастлива и спокойна. Телефонный звонок от Акиры Такаги, по всей вероятности, был «уткой», фальшивкой, которую подбросил тот, кто хотел запутать следы. Но это доказывало, что кто-то знает, где Люси, и подкрепляло версию об удержании девушки против ее воли. Но кем? И где?

Первым человеком, с которого имело смысл начать, был бойфренд Люси, морпех США Скотт Фрейзер. Все, кто с ним встречался, сочли его открытым и честным. К тому же у парня имелось безупречное алиби: в день исчезновения Люси он нес службу на борту авианосца «Китти Хок». Следующими в списке шли еще двое: лучшая подруга Люси Луиза Филлипс и Кендзи Сузуки, ее самый страстный клиент и дохан номер один.

Софи знала пароль к электронной почте сестры. Она оперативно распечатала все письма и передала их полиции. Общение с Кеном привлекало особое внимание служителей закона. Было ясно, что клиент испытывал к Люси сильные чувства, не укрылись от полицейских его скрытая ревность и раздражение в последних нескольких посланиях. Но детективы заверили Тима, что допросили Кена и исключили его из списка подозреваемых. Тогда как Луиза продолжала появляться в полицейском участке и вела себя с Блэкманами холодно, чем вызывала у них враждебность и подозрения.

В ключевые моменты этой истории Луиза оставалась единственной свидетельницей. Причин считать ее лгуньей не было, однако некоторые подробности ее рассказа были подозрительно туманными. Телефонный звонок Акиры Такаги выглядел слишком странным, такое нарочно не придумаешь, а то, что Луиза не сразу сообщила в полицию и не сразу позвонила семье, объяснялось обычной паникой и растерянностью. Но почему она ничего не знала о человеке, с которым в тот день уехала девушка?

Десять лет Луиза и Люси были лучшими подругами, она вместе работали, вместе ели и пили, делили одну комнату размером со шкаф. И все знали, что Люси болтушка.

– Она не умела уложиться даже в восемьдесят тысяч слов, такое было ей не под силу, – уверяла Софи. – Просто ужас, сколько подробностей она выкладывала.

На следующий день Люси ждал дохан; новый богатый клиент обещал подарить ей мобильный телефон. И в предвкушении девушка неизбежно болтала бы о человеке, с которым собирается встретиться. И все же Луиза утверждала, что понятия не имеет, кто он.

Тим и Софи умоляли ее напрячься и вспомнить человека, которого Люси развлекала до исчезновения. Кен Сузуки? Нет; по словам Луизы, Кен «милашка» и никогда не причинит зла. А как насчет пожилого «фотографа» Ватанабэ? Еще более немыслимо. Может, мистер Кова, который приглашал Люси на дохан за неделю до ее исчезновения?

– Не Кова, – отвечала Луиза. – Точно не он.

На «горячую линию» дела Люси начали поступать десятки звонков. Многие были от журналистов, которые просили дать интервью; остальные не несли никакой полезной информации, однако сотрудники Хью Шейкшафта аккуратно переводили и записывали каждый разговор: «В аэропорту Кагосима видели девушку, похожую на Люси. У нее была маленькая сумка, девушка села в серебристый „мерседес“»; «Невнятное бормотание и смех», «Некий японец видел несколько девушек европейской внешности в машине. Одна из них, похожая на Люси, показала на пальцах номер, вероятно, с просьбой позвонить. Номер оказался несуществующим»; «Люси видели 1 июля в 12:30 на горе Фудзи. На ней было белое платье»; «Никакой информации, звонивший просто тронут стараниями семьи спасти Люси»; «Невнятное бормотание и смех»; «Молодой мужчина, судя по голосу, смущен. Хочет пригласить Софи на свидание. Сказал, что она крутая».

Звонки шли со всех уголков страны. На каждый отвечали и проверяли любую информацию, не считаясь с трудностями. Один источник дал адрес квартиры на северном острове Хоккайдо, где якобы видели Люси. Адам с Таней пролетели 800 км, чтобы проверить сведения, но место оказалось заброшенным и совершенно пустым. Даже если было много подробностей, это мало чем помогало. Снова и снова на всех японских островах люди из лучших побуждений, стремясь помочь, обращали внимание на высоких иностранок со светлыми волосами и сравнивали их с той девушкой из объявления о пропавшей без вести. Учитывая, что больше никаких зацепок не было, поисковая команда проверяла каждое сообщение.

Через некоторое время Тим и его помощники стали подозревать, что для большинства японцев все светловолосые иностранки на одно лицо. Однажды Софи и Адам показывали фотографии Люси прохожим на главной улице Роппонги. Все относились к расспросам вежливо и с сочувствием, некоторые владельцы магазинов соглашались наклеить объявления на свои витрины. И вдруг две молодые японки очень оживились. Да, сказали они, они видели девушку на фотографии – всего несколько мгновений назад в магазине через дорогу. С колотящимся сердцем Софи и Адам побежали через улицу с одной из девушек, которая указала на нужную витрину. У холодильника с напитками стояла высокая светловолосая женщина европейской внешности.

– Это она! Это она! – кричала японка.

Женщина обернулась – это была Джозефина Берр, подруга Тима, на двадцать лет старше Люси; ни о чем не подозревая, она спокойно покупала еду.

Джейн Блэкман в Японию не рвалась. С одной стороны, надо было присматривать за шестнадцатилетним сыном Рупертом; с другой – мысль о камерах, пресс-конференциях и расспросах ее ужасала. Когда к ней пробивались репортеры, она бросала трубку телефона или закрывала дверь у них перед носом.

– Родители, которые очень близки со своим ребенком, могут представить чувства, которые я испытываю, – сказала она в одном из своих публичных заявлений. – У меня нет ни малейшего желания раскрывать душу перед прессой.

Джейн не спала и почти не ела, хотя и продолжала принимать пациентов на сеансах рефлексологии. Бренди она начинала пить еще за завтраком, чтобы пережить утро. Мать поддерживала связь с Софи по телефону и электронной почте, но с Тимом со дня последней неудачной беседы они больше не пытались общаться напрямую. В Севеноуксе Джейн мало чем могла помочь с практической точки зрения, но бездействие казалось невыносимым.

Возможно, из-за собственного интереса к духовным практикам Джейн больше других верила, что дочь действительно могла принять «Новое воскрешение», и тратила массу времени на изучение японских сект. Кое-кто из пациентов предложил ей обратиться к медиуму, и вскоре ясновидцы, целители и телепаты начали названивать ей сами.

– Они говорили: «Если вы заплатите, я поеду в Японию и найду Люси», – рассказывала Джейн. – И помню, я думала: «Разве ясновидцу так уж необходимо туда ехать?»

Но больше она ничем не могла помочь, и в итоге без толку тратила время на тех, кто якобы обладал сверхъестественными способностями: мужчину по имени Кит, который «тесно сотрудничал» с городской полицией по нескольким делам об исчезновении людей; Бетти – медиума, целительницу, поэтессу и «витаминно-минерального терапевта», и прочих подобных персонажей. Джейн ездила даже в Озерный край, чтобы встретиться с еще одной женщиной-спиритом. Позже она получила аудиозаписи ее сеансов со стонами, плачем и звуками труб, которые издавали невидимые духи. Один ясновидец связывался с потусторонним миром через кольцо Люси; другой искал пропавшую, водя ивовым прутиком по карте Японии. Джейн писала Софи длинные письма, делясь с ней информацией, полученной от «контактеров». Ее было много, она изобиловала удивительными подробностями и совершенно не имела смысла: «Люси удерживают в старом заброшенном доме близ сточных вод»; «Она на маленьком острове, принадлежащем якудза»; «Она в георгианском доме со слугами и игорными столами»; «Ее отвезли туда в ржавом зеленом фургоне»; «Ее похититель – мужчина с плохой кожей и шрамом на правой щеке», «Ее украла японка с длинной косой»; «Луиза знает больше, чем говорит. Не верь ей!»; «Один из японских полицейских лжет. Не верь ему!»; «Виновата японская мафия»; «Виноваты арабские экстремисты»; «Люси обрезали волосы»; «Люси окрасили волосы»; «Ее пичкают наркотиками»; «Ей не причиняют никакого физического вреда»; «Я вижу имя Кириаши»; «Где находится Окенхова?»; «Вам знакомо название Тисумо, Тосимо или Тусима?»; «Ищи перекресток с фонтаном и храмом»; «Проверь телефонный счет»; «Найми второго частного детектива»; «Похититель держит змей»; «Вижу татуировку в виде розы на плече».

Тим тоже не устоял перед привлечением подобных людей. Из Квинсленда прилетел пожилой австралийский «лозоходец» Махогэни Боб, услуги которого оплатил один британский таблоид. Австралиец держал в руках две ивовые ветки, которые должны были крутиться и скрещиваться, если он нападет на след. Несколько дней Тим, Софи, Адам и Таня ездили с Бобом по городу и стучались во все двери, возле которых раскачивались прутики. Группа штурмовала частные дома, офисы и даже борт сухогруза в Токийском заливе, но безрезультатно. Махогани Боб постепенно уставал и через несколько дней объявил, что Люси, видимо, мертва и он больше ничего не может сделать, после чего улетел домой.

У Джейн появилась идея отправить в Токио гипнотизера. Предполагалось, что тот введет Луизу Филлипс в транс и выяснит спрятанную в ее подсознании информацию, но в итоге ничего не вышло. «Похоже, я совершенно теряю ощущение реальности происходящего, – писала мать Софи по электронной почте. – Пожалуйста, держите меня в курсе, мне очень одиноко». Но даже к концу июля рассказывать было не о чем.

В Британии внимание таблоидов переключилось на еще более ужасную историю – смерть Сары Пейн, восьмилетней девочки из Сассекса, которая пропала в один день с Люси и через две недели была найдена изнасилованной и убитой. Журналисты один за другим начали покидать отель «Даймонд». Первыми улетели домой съемочные группы, пребывание которых в Японии обходилось работодателям дороже всего, за ними потянулись репортеры газет и фотографы. Интерес японских СМИ тоже угасал. Еженедельные пресс-конференции Тима и Софи привлекали все меньше народу. Даже намеренная демонстрация Блэкманом отцовских чувств не вызвала большого интереса.

Тим просил полицию Токио принять участие в совместной пресс-конференции, но детективы отказались. Он написал Тони Блэру с просьбой прислать сотрудников секретной разведывательной службы МИ-6 или Скотленд-Ярда для розыска Люси, и тоже без толку.

– Вам случалось видеть во сне кошмар, где с вами происходит что-то ужасное? – спросил у меня Тим. – Проснувшись, с облегчением вытираешь пот со лба и думаешь: «Как хорошо, что это лишь сон!» В моем случае все было наоборот.

Прошел почти месяц с момента исчезновения Люси. Девушка будто сквозь землю провалилась. А потом наступил август, самый жаркий и апатичный месяц в Японии, и вдруг все изменилось.