ГЛАВА 12
Кузница, кузнец, братство из кустов и Гретанвудский лес
День не задался с самого утра. Сначала он обжег о каленое железо руку, причем правую, а значит, работать какое-то время не сможет. Скверно. Молотом он не только кует железо, но и зарабатывает свой хлеб. Рассчитывать на этих двух бездельников, братьев Тайлеров, что работают у него подмастерьями, не приходится, малы слишком и неопытны. Одного пришлось подзатыльниками гнать к старухе Ларсон за мазью от ожогов. Второй недоумок разлил эль, за которым его послали: тоже все-таки лечебное средство. Проклятый младший Тайлер слишком неуклюж и глуп. Это из-за него ведь теперь незнакомец приставил к горлу кузнеца нож — его же собственной работы. Какая несправедливость!
Что и говорить… День не задался с самого утра.
Хутор стоял близ Лютеции, у дороги к озеру Гретания, где находились рыбацкие поселки. Рыбаки постоянно сновали на телегах в центр Триозерья, возили улов на продажу и обмен. На хуторе можно было подкормить лошадей, подкрепиться самим, обменять немного рыбы на орехи и соль, что добывали неподалеку в копях. И конечно, обратиться к кузнецу: мало ли, конь подкову потерял, или прикупить добрую острогу, наточить нож для разделки рыбы. Чайлдз, местный кузнец, рыбаков не очень любил: от них мерзко воняло. Хотя он и сам жасминами не пах: несло железом, потом и дымом, но это лучше, чем жуткий смрад рыбьих потрохов. Иногда в придорожную кузницу наведывались и иные путники. Вот как сегодня, к примеру. Простой человек в накидке, прячущий под капюшоном голову от солнца. Чайлдзу плевать было на него. Уж больно ныла обожженная рука, а проклятый юнец все не возвращался от старухи Ларсон с ее чудодейственной мазью. Хорошо хоть успел наточить оружие латников, что поселились вчера на хуторе, и заработать на этом немного. Латников было с полдюжины. Всё ищут кого-то. Дороги перекрывают. Вчера колокола долго били в Лютеции, здесь даже было слышно. Впрочем, и главная твердыня вестников, громада замка на холме, где орденский престол, с хутора видна…
Что там стряслось, Чайлдза не волновало. Он делал то, что умел, и интересовался только своей работой и еще старым добрым элем… который этот недоносок разлил… Все из-за него, проклятого! Когда незнакомец в накидке пожелал купить охотничий нож и боевой клинок, да еще предложил хорошую плату, Чайлдзу стоило обрадоваться: этого добра у него в достатке. Но он хорошо помнил строгий наказ вчерашних латников: никому не продавать оружие. Более того, они потребовали: если на хуторе появится незнакомец и захочет купить какое-либо оружие, немедля сообщить им. Был большой соблазн подзаработать, но оказаться в тюрьме не хотелось больше, чем упустить лишнюю пару монет. Вот он и предложил незнакомцу подождать, как можно более любезным тоном, и пошел из лавки в мастерскую. Там сидел заплаканный юнец, у которого сильно болело ухо после взбучки за пролитый эль, и Чайлдз велел ему бежать на хутор и звать латников. И этот неуклюжий и глупый поганец побежал так, что его слышно было не хуже треклятых колоколов Лютеции. И когда кузнец вернулся к незнакомцу, то получил удар по голове и к его глотке был приставлен нож. Один из тех ножей, что продавались в лавке. Уж лучше бы латники забрали вчера все оружие. Ума у них не хватило. А во всем виноват этот мелкий поганец Тайлер.
— Говори, — угрожающе прошипел незнакомец, прижимая к горлу нож.
— Что… что говорить?
Голова после удара болела жутко. Даже обожженная рука было притихла, но теперь боль терзала сразу в обоих местах, а еще чертов нож. День с утра не задался…
— Кто-то выбежал из того помещения через заднюю дверь. Судя по звуку шагов, ребенок лет десяти. Куда и зачем ты его отправил?
— За мазью… Рука… Рука обожжена. Я руку обжег…
— Я вижу — ты обжег ее не менее часа назад. А юнца отправил, как только я появился. Говори. Близ хутора я видел разъезд латников с гербом городской стражи Лютеции. Что все это значит? На хуторе солдаты?
— Д-да… Да… Вчера приехали.
— Зачем?
— Ищут кого-то…
— И тебе велели доносить, если кто-то придет покупать оружие?
— Да… — простонал Чайлдз.
— Глупец. Ты мог заработать денег, а теперь вынуждаешь меня тебя грабить.
— Бери что хочешь, только не убивай…
— Я уже взял, что мне надо.
Рука с клинком отодвинулась, и последовал новый удар по голове. Чайлдз потерял сознание.
Олвин Тоот быстро собрал все выбранное оружие и осторожно выглянул из двери, что выходила на дорогу. Убедившись, что поблизости никого нет, боевой вестник бросился в перелесок, где припрятал своего уже третьего коня — того, на котором ускакал из цитадели ордена.
Когда, некоторое время спустя, старший Тайлер вернулся с мазью от старухи Ларсон, он обнаружил в кузнице мастера, сидящего на полу с окровавленной головой. Чайлдз выкрикивал отборные ругательства и обещал прикончить обоих братьев, ибо они, по его словам, во всем виноваты…
* * *
В густом лесу щебетали птицы; сияла зелень теплого лета, не сдающего рубежи близкой осени. Вот послышался неторопливый топот конских копыт.
Крошка Четт, рыжий и лопоухий, сидел на высокой толстой ветке и поедал листья щавеля с таким аппетитом, что сейчас как никогда напоминал олененка. Четту было примерно двадцать три года, и на каждый шорох он реагировал так же, как молодое травоядное: словно рядом чудовище, ведущее охоту именно за ним. Услышав топот, он замер, вытянул шею, вытаращил глаза и поднял густые рыжие брови. Лист щавеля торчал из сжатых губ.
По неширокой, но утоптанной лесной дороге неторопливо двигался всадник на гнедом коне, в доспехах и при оружии, в стальном шишаке и зеленом плаще. На щите был изображен лист клевера — символ Триозерья, где клевер в изобилии произрастал на широких прибрежных лугах. Этот знак носили городские стражники Лютеции. Но откуда он тут взялся? Озеро Гретания милях в десяти на запад отсюда, а до Лютеции гораздо больше…
Крошка Четт поспешно убрал недоеденный щавель, приложил ко рту ладони и трижды прокуковал. При этом он опасливо поглядывал на дорогу, хотя всадник был еще далеко. Неподалеку послышалась трель пересмешника — ответ на сигнал о появлении вооруженного одиночки верхом.
Протянув руку к соседней ветке, Крошка Четт стал тормошить своего сводного брата, Джона Мясника. Четт всегда удивлялся, как такому толстяку удается спать на высокой ветке и не падать. Джон проспал уже часа два и не шелохнулся. Только иногда, не просыпаясь, чесал глубокий шрам на правой стороне лица, оставленный плеткой кастеляна лорда Тандервойса, еще до того как они бежали в лес шесть лет назад. Поговаривали, что Джон Мясник чертами лица и высокими скулами очень походил на скифария. А скифариев лорд Тандервойс ненавидел, особенно после того как побывал в плену. Может, оттого Джону всегда доставалось? Хотя плеткой его отделали за кражу сыра и утайку изрядного куска телятины, что он сам и заготавливал на хуторе, обслуживающем родовой замок лорда.
Джон пробормотал что-то сквозь сон и открыл глаза.
— Что такое? — хрипло прошептал он.
— Добыча, — так же шепотом ответил Крошка Четт, указывая в сторону всадника.
Мясник повернул голову, поерзал на ветке, рассмотрел путника и извлек из-за пояса топор. Главное, всадник был один.
— Ты знак подал Флориану?
— Конечно. — Четт кивнул. — Он ответил.
— Тогда ждем и не шевелимся…
Гретанвудский лес от Змиева отделял большой овраг, крутые склоны которого обильно поросли мелким кустарником. Разбойникам не составило большого труда пересечь овраг, чтобы поискать добычи в Гретанвуде, где и дорог было больше, и путники с деньгами в кошелях встречались чаще.
Всадник продолжал неторопливо двигаться по дороге, озираясь и нервно сжимая рукоять меча. Это в Брекенвуде или Абертинском лесу, тянущемся вдоль дороги Эвера, можно ездить в одиночку, и то как повезет. Банды встречались и там, но в тех местах латники лордов разгуляться им не давали. В окрестностях Змиева леса, что простирался от кабрийских феодов на юге до Цитадели Богов на севере, опасностей таилось гораздо больше: здесь могли свободно себя чувствовать не только разбойники, но и целые племена идолопоклонников.
Конь вздрогнул: в землю перед ним вонзилась стрела.
— Ни шагу дальше! — раздался из леса крик. — Бежать не смей — стрела догонит!
— Я не бегу! Я стою! — закричал в ответ всадник, затравленным взглядом шаря по кустам, но так никого и не замечая.
— Ты не сомневайся, мы хорошо тебя видим! Вынь из ножен меч и брось вперед! Так, чтоб он упал дальше, чем эта стрела!
Всадник повиновался.
— А теперь сойди с коня на землю нашу грешную! — велел тот же голос из леса.
— Послушайте! — возопил всадник. — Я пришел с миром и по очень важному делу!
Стрела рассекла воздух и вонзилась в землю рядом с первой. Даже непонятно, откуда она прилетела. Оперенье серое, древко зеленое, острие не блестит. Такая стрела совсем незаметна в лесу.
— Делай, что тебе велят, иначе следующая может проткнуть тебе шею! — Этот голос явно принадлежал другому человеку.
В округе целая банда… Ну, по меньшей мере два разбойника.
Всадник спешился.
Шагах в сорока впереди зашевелились большие лопухи, и на дорогу вышел высоченный, более шести футов ростом, человек с блестящей на солнце лысой головой. Недостаток волос на темени возмещала кудрявая темно-рыжая борода. Такие же густые кудри росли у него на груди, видные из-под кожаного жилета на голое тело. Приближаясь к перепуганному латнику, здоровяк покачивал в руке внушительного размера кистень и улыбался.
— Как твое имя, бедолага?
Судя по голосу, здоровяк и предупреждал о стреле в шею.
— М-м… Малколм… — испуганно выдавил спешившийся всадник.
— Малколм? Очень приятно, Малколм. А я Карл Лысая Гора. — Разбойник нежно провел ладонью по своей лысине.
— М-м-мне… тоже очень приятно…
— Ой, да не ври! — Карл поморщился. Подойдя поближе, он поднял меч латника и швырнул в кусты. — Видишь ли, добрый человек, мы не против, чтобы ты шел своей дорогой. Но ты во владениях лесного короля Роберта, что вместо короны носит капюшон. Слыхал о таком?
— Д-да… Я слышал о лесных разбойниках… конечно…
— Тебе вот этим стукнуть по темени? — Карл поднял кистень. — Я говорю: лесной король! А мы его армия. Какие разбойники, к тринадцатому?
— Простите…
— Вот мзду за проход по нашему славному лесу заплатишь, и простим. Даже доброго пути пожелаем.
— Послушайте, мне нет нужды проходить по вашему лесу. Я пришел по велению командора городской стражи Лютеции, барона Гальмера Девинпорта, и магистра боя ордена вестников, сира Эдвина Вистигейта.
— И что же хотят эти почтенные господа? — усмехнулся Лысая Гора. В его тоне, однако, не было и толики почтения к названным персонам.
— Командор городской стражи Лютеции, барон Гальмер…
— Покороче! Я состарюсь и помру, пока ты будешь испражняться здесь титулами и именами!
— Они объявляют о награде за поимку особо опасного государственного преступника. Более того, они полагают, что он может совершить попытку укрыться в лесах. И почтенные господа заявляют, что выплатят вознаграждение в размере пятидесяти ликов тому, кто схватит и доставит этого преступника в резиденцию орденского престола вестников либо в городскую управу Лютеции. Более того, помимо денежного вознаграждения вышеназванные почтенные господа обязуются для тех раз… — Латник замялся. Голос его и без того дрожал, но произнести это слово перед громилой с кистенем было совсем непосильным трудом. — Раз… бойников… отменить ранее вынесенные приговоры и объявленные за их головы награды. Также р-р…
— Да не трясись ты! — рявкнул Карл. — Говори спокойно!
— Также разбойникам, поймавшим преступника, будет предоставлено право вступить в доблестные ряды городской стражи Лютеции…
— Да я уж вижу вашу доблесть! — захохотал Лысая Гора. — Небось уж полные штаны доблести наложил! И с чего же вы, благородные мужи, решили, что мы, разбойники, выдадим вам другого разбойника, скажи на милость?
— Он очень опасный государственный преступник.
— Как и мы все. — Хохот в очередной раз вырвался из луженой глотки Карла.
— Тут особый случай.
— Что-то за наши головы пятьдесят ликов не предлагали. Даже за голову лесного короля Роберта. Нам обидно. Оскорбили вы гордость нашу! Что же сотворил тот лихой человек?
— Он совершил государственное преступление.
— А яснее?
— Мне неведомо, простите.
— Ну и как его имя? Хоть это скажи. Как нам опознать его?
— Его имя Олвин Тоот, хотя он может назваться иначе.
— Выглядит как?
— Светлые волосы. На вид лет тридцать. Он очень опасен.
— Уверен, что да, ежели вы такие деньги за него предлагаете. Думаю, он станет нам хорошим другом в лесном братстве. — Карл подмигнул.
— Простите, но за укрывательство этого преступника пощады не будет никому…
— Страшно-то как. Уж это мы как-нибудь переживем. Не впервой.
— Вы не понимаете, он очень опасен… — растерянно проговорил Малколм.
— От того, что ты это повторяешь без конца, яснее нам не становится.
— Он лазутчик колдунов Мамонтова острова и послан ими сеять смуту в королевстве перед новой войной. Течение в океане Предела сменилось!
— И откуда нам знать, что сие не клевета?
— Зачем же клеветать на человека, а потом предлагать за его поимку полсотни ликов? — Латник развел руками.
— Почем мне-то знать, зачем это вам? Про меня говорили, что я конокрад. Но я увел всего одного коня — того, что отняли у моего отца за долги. А потом услышал, что я будто бы угонял целые табуны и убивал гуртовщиков десятками. Ну, двоих, может, и прибил. Но за дело. Про моего друга, Красавчика Флориана, говорят, что он насильничал, лишая честных дев невинности. А на деле девки за ним сами гонялись. Дочка знатного лорда сама ему свою невинность подарила, а Флориану за это порвали рот. Благо, сбежал наш Красавчик от мясников того лорда, а то тем бы дело не кончилось. Так что не спрашивай меня, зачем вам и таким, как вы, клеветать на человека, объявляя его в розыск. Ты сам вот только что сказал, не знаешь, дескать, что он натворил… Как там его?
— Олвин Тоот.
— Да. — Карл кивнул. — Так что беседа наша затянулась. Давай плату за то, что ты еще жив.
— Командор городской стражи Лютеции барон Гальмер Девинпорт и магистр боя ордена вестников сир Эдвин Вистигейт в знак их доброй воли наказали передать вам сей кошелек. — Латник извлек из сумки на седле кожаный мешочек.
— Даже так? — Здоровяк покачал головой и выставил свободную руку. — Кидай.
Малколм бросил кошель, и Карл поймал. Затем стал внимательно разглядывать, щупая большим пальцем.
— Кошель совсем новый, а? Кожа свежая. Не размякла еще.
— В нем деньги, сударь…
— Это я догадался. Только вот, подозреваю, что не все там деньги, что были в нем, когда кошель попал к тебе в руки.
— Простите? — выдохнул Малколм.
— Кошель был набит туго. Настолько туго, что у горловины ребра монет в кожу впечатались. И не разгладились еще отпечатки. Но теперь он наполовину пуст. Ты, мерзкий поганец, у меня воруешь или у своего господина?
Угрожающий взгляд вперился в перепуганного латника.
— О боги, — выдохнул Малколм и дрожащей рукой стер со лба пот.
— А может, ты обокрал одновременно и меня, и своего господина? Может, твоим лордам и баронам тебя притащить волоком за конем?
— Что вы… Я не…
— Давай сюда остальные монеты. Живо! — зарычал Карл.
— У меня больше ничего нет!
— Шон! — крикнул Карл в сторону леса. — Еще одну!
И, вновь рассекая воздух, в землю вонзилась стрела, совсем близко к латнику.
— Выбирай себе смерть, Малколм. Я могу проломить тебе череп этим, — разбойник вновь приподнял кистень, — могу вспороть брюхо и выбросить его содержимое в дорожную пыль. А еще мой друг Шон может вонзить тебе стрелу в горло. Или в глаз.
Судорожными движениями латник извлек из-под кожаной кирасы другой кошель и бросил к ногам Карла:
— Все! Это все! У меня больше ничего нет!
— Тогда садись на своего коня, покуда у меня не возникло желания забрать и его, да убирайся отсюда поскорее.
— А мой меч? — жалобно всхлипнул Малколм.
— Его я оставлю себе. После сытного пира со свежей олениной, за которую твои хозяева любят два пальца рубить, будет чем в зубах ковыряться. Проваливай, да поживей!
Это требование латник выполнил с огромной радостью. Вскочив в седло с невероятной прытью, он развернул коня и погнал обратно в сторону Лютеции, пригибаясь на скаку и явно опасаясь стрелы в спину. Карл Лысая Гора проводил его взглядом и поднял второй мешочек с деньгами. Затем подошел к кустам и отыскал трофейный меч. В это время на дорогу вышел Шон Арчер, по прозвищу Покойник: тридцати шести лет, с длинными каштановыми волосами, подобранными у висков и прихваченными сзади тесемкой. Выглядел он хмуро, то и дело почесывал бороду о кожаный наплечник. За спиной его виднелся колчан. Вытащив три воткнутые в землю стрелы, он принялся вытирать наконечники о колено.
— Пятьдесят ликов за поимку одного беглеца. Недурно, да, дружище? — обратился к нему здоровяк.
— Не глупи, Карл, — отозвался Шон Покойник, проверяя оперение стрел и отправляя их обратно в колчан. — Неужели не видишь подвоха?
— Какого подвоха? — удивился Карл.
— А такого. Хитрая уловка это. Они объявляют нам, что ловят какого-то преступника. Потом, попомни мое слово, объявится какой-нибудь проходимец и назовется этим самым Олвином. Мы его повяжем и потащим в Лютецию, и там нас схватят…
Крошка Четт и его сводный брат наблюдали за своими подельниками, не забывая также следить и за дорогой, по которой недавно умчался перепуганный латник. Теперь место засады надо менять, но что-то Лысая Гора и Шон Покойник не на шутку разболтались.
— А этот ваш лучник умен и осторожен, — послышался вдруг голос позади.
Братья вздрогнули и обернулись, но никого поблизости не увидели, только деревья и кусты. Где-то неподалеку стучал дятел. Не почудилось ли?
— Кто здесь? — тихо спросил Четт.
— А что, меня не видно? — отозвался насмешливый голос.
— Нет…
— Вот и славно. Так, значит, тот лучник у вас главный? Или все же здоровяк? Надеюсь, у вас здравый рассудок стоит повыше грубой силы?
— Выходи, кем бы ты ни был! — Джон Мясник крепко схватился за рукоятку топора.
— Мой друг, топор ни к чему в нашей беседе. Тем более что он не поможет. Но я не собираюсь причинять вам вред. Иначе разве стал бы я подавать голос, пока вы меня не видите?
— Да где ты, поимей тебя тринадцатый!
В густой кроне ближайшего дерева что-то звякнуло, в лучах солнца ярко блеснула золотая монета. Крошка Четт протянул руку, едва не свалившись с ветки, благо Джон успел ухватить его за жилетку. Монета упала под деревом.
— Золотой пегас! — воскликнул Четт.
— Да. И у меня еще есть. Мне нужно переговорить с вашим старшим. Кто это — лучник или здоровяк?
— У нас все равны, — неуверенно произнес Крошка Четт.
— Вот как? Значит, ты, мальчик, ровня тому здоровяку? Что ж, я не против равенства, пусть и всегда считал его блажью. Однако даже среди равных есть первый. И мне надо с ним поговорить.
— Лысая Гора! Красавчик! Шон! — закричал Джон Мясник. — Все сюда, скорее!
Затрещали ветки, пропуская кого-то. Первым у дерева оказался человек лет двадцати пяти. С длинными светлыми волосами, высокий и голубоглазый, он и вправду был красив когда-то, но сейчас от углов рта тянулись длинные шрамы. Когда-то ему разорвали рот, а потом неумело зашили, и на лице его как будто навечно застыла жуткая ухмылка. Красавчик Флориан держал в руках арбалет.
— Что случилось? — спросил Красавчик, уставившись наверх, где сидели братья.
— Тут есть кто-то! — крикнул сверху Джон.
Рядом с Красавчиком уже стояли Лысая Гора и Покойник. Снова раздался шорох монеты, летящей сквозь листву. Шон поймал ее на лету.
— Неплохо, — послышался голос.
Затем прозвучал шелест коры и веток с листвой, и вдруг перед разбойниками возник человек в накидке с капюшоном. Арбалет Флориана сразу же нацелился на него, Покойник ловко выудил стрелу из колчана, и вот уже тетива его лука натянута, а острие готово пронзить незнакомца.
— Спокойно, друзья мои, — проговорил человек, медленно разводя руки.
— Ты кто такой?! — рявкнул Карл, шагнув в его сторону.
— Боюсь, после той беседы с латником мое имя вызовет у вас излишнее беспокойство.
— А если я просто разобью тебе голову, будет лучше? — усмехнулся Лысая Гора.
— Ненамного. Хочу сразу сказать, что я не послан господами, дабы выманить вас за обещанными деньгами…
— И звать тебя… — прищурился Карл.
— Олвин Тоот.
— Проклятье, — выдохнул Шон. — Вы там нас считаете полными глупцами?
— Я не знаю, что о вас думают командор стражи и магистр боя, но я вас глупцами не считаю. Оттого и пришел.
— Зачем?
— Мне нужна помощь. И мне тоже есть что вам предложить.
— За что тебя ищут? — спросил Флориан.
— Я убил великого магистра зеленого ордена. Думал, что и магистра боя тоже, но, похоже, этот пес жив. Правда, окривел, в этом я уверен.
— Чепуха! — фыркнул Карл, сплюнув в траву. — Как можно убить великого магистра?
— Если перерезать ему глотку, он умрет, — пожал плечами Олвин.
— И зачем? — Этот вопрос снова был задан Флорианом.
— Он оказался скотиной. Я принес ему весть о заговоре, а он меня пытался отравить. Я чувствую действие яда, но яд меня не убивает. Полезное свойство, приобретенное после многолетнего колдовского сна.
— Ни черта не понимаю, — нахмурился Лысая Гора.
— Ну так идем в ваше логово, по дороге я все расскажу. Здесь оставаться опасно. Тот латник уже наверняка достиг своего отряда и поведал, где встретил засаду лесных разбойников.
— Мы не разбойники! — послышался сверху голос Крошки Четта, видимо, уязвленного таким эпитетом.
— Ну, братства из кустов. Я не знаю, как вас называть. Как пожелаете, так и буду. Но давайте поторопимся.
— И зачем тебе в наш лагерь? — Шон хмуро смотрел на Олвина, как и острие его стрелы.
— Чтобы попросить помощи у вашего лесного короля и заодно предложить свои услуги. И пригоршню золотых пегасов, кстати.
