Кабак потрясенно молчал. «Они восхищены мной», – подумал Дометиан.

Первым очнулся парень-стюард. Он сбегал за шваброй и принялся замывать кровь, старательно делая вид, что ничего внезапного не случилось. За ним пришел в себя другой стюард Курултая. Этот стал аккуратно стаскивать тела убитых разбойников к выходу. Когда надо было протащить труп мимо занятого стола, он кланялся и извинялся.

«Хорошее место, – подумал Дометиан. – Приятное вообще заведение. Только с бандитами зря якшаются. Впрочем, где сейчас не якшаются?»

Клановый офицер, который аплодировал ему, помахал рукой и указал на свободное место за своим столом. Дометиан пожал плечами и сел к офицеру.

– Лихо, лихо. Очень лихо. Очень, – сказал офицер. – Можно посмотреть ваши кресты? Вы используете их как кистень? Ножи спрятаны в мантии, я обратил внимание. Это эффектно, натурально. Сами догадались или увидели где-то? Я вас не отвлек от чего-то важного? Могу попросить оказать честь беседы?

Дометиан виновато улыбнулся, показал рукой на рот и покачал головой. В этот момент ему принесли новый кувшин морса, причем платы не потребовали. Он поблагодарил стюарда, тронув локоть и кивнув. Офицер щелкнул пальцами – ему немедленно принесли дорогого вида стеклянную бутыль. Судя по запаху, хороший полугар.

Офицер жестом предложил Дометиану выпить. Тот вновь виновато улыбнулся и показал на свой морс.

– Вы немой и трезвенник, – резюмировал офицер. Дометиан покачал головой. – Не трезвенник? – уточнил офицер.

– Трезвитесь, бодрствуйте. Потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить, – сказал Дометиан.

– Вот это ничего себе. Значит, говорить вы умеете. Могу я узнать, как вас зовут?

Дометиан вновь улыбнулся и достал из потайного кармана с внутренней стороны мантии специально заготовленную карточку. Он предварительно залил ее воском, чтобы вода не попортила в дороге.

Офицер взял карточку в руки.

– Дометиан. Странствующий смиренный скимник. Принял обет молчания на речи, коих нет в Книгах, – прочитал вслух офицер. – Вы очень интересный человек, Дометиан. Я таких еще не встречал.

– Ты милостиво встречал радующегося и делающего правду, – ответил Дометиан.

– Вы действительно наизусть заучили все псалмы? – спросил офицер. – А что еще? Наверное, откровения, Евангелия?

Дометиан кивнул и потупился.

– Поразительно просто, это нечто, – сказал офицер. – Нас с вами свел Бог, натурально, я готов в этом поклясться. Меня зовут Ингвар Безголосый. Я колонель алтайского клана Храбрецов и глава княжеской дружины по вопросам тактики и полевого снабжения. Рад познакомиться.

Офицер протянул руку. Дометиан пожал ее медленно, чтобы выказать почтение. Он коротко обернулся назад. Оказывается, трупы разбойников уже вынесли наружу и, надо думать, сложили у крыльца. Туда и дорога.

– Вы не находите, что в этом есть какая-то ирония? Возможно, даже божественная ирония. Вы почти немой, а моя фамилия – Безголосый, хотя я весьма даже люблю поболтать с интересными людьми. Дометиан, а как вы поступаете, когда надо сказать что-то, чего в писаниях нет? Жестами изображаете?

Дометиан достал из другого кармана записную книжку и карандаш, спрятанные в специальный непромокаемый мешочек. Изобразил, что пишет в книжке карандашом.

– Разумно. Я это могу только одобрить. По всему видно, что вы человек цельный, собранный, сильный духом и телом, – сказал Ингвар.

На самом деле, в затворе Дометиану не с кем было общаться, кроме дневника и диких эмиссаров. Но в дневнике он писал много и к путешествию, в которое его отправила прямая и недвусмысленная Божья Воля, был готов основательно. Знаки стали приходить ему за несколько месяцев до Великого Исхода. Сначала записки, писанные странным почерком – ломаным и дрожащим. Записки стали приходить одна за другой. После них начались видения, из-за которых Дометиан начал путать сон и реальность. Все записки он сохранил и носил с собой, словно карту, по которой следует идти. И был уверен, что будут еще.

Именно записки дали понять, что пришло время выйти из затвора и покончить с дьяволом, что отравил земли. Момент, когда Дометиан понял, что именно в этом его судьба и предназначение, был самым счастливым. Он вспомнил это чувство, которое пронзило его в один момент, в одну долю секунды – как сияющий меч, как звездный путь в темноте и тумане. Как последняя надежда искупить все, что натворил. Вернуть долги и вернуться к нему любимейшим из сынов.

Иногда Дометиан жалел людей, которым незнакомо это чувство.

Ему надо попасть в Москву и нужны люди. В Москве все началось, и в Москве все закончится. Это он знал твердо.

– Я, по случаю, немного знаю, что такое скима. Вы в малой скиме или в великой? Простите, если мой вопрос бестактен, я все-таки профан в старой религии, хотя на досуге, натурально, стараюсь почитывать. Но больше все-таки по современным сектам разбираюсь, ну, знаете, Проклятые Клоуны, Трупы Ряженые, Плясуны, свидетели Бесконечного Бога и так далее, – сказал Ингвар. – Так в какой вы скиме?

– Я принял великий образ ангельский, – ответил Дометиан.

– Но позвольте, разве в великой скиме не положено уходить от людей и общаться только с Богом? – поинтересовался Ингвар. – Я не осуждаю, просто казалось, что это само собой разумеется.

– Бог препоясует меня силою. И останется там навсегда, – сказал Дометиан.

– Правильно я понимаю, что ваши отношения с Богом сильны настолько, что вы с ним всегда и наплевать, что вокруг происходит, потому что внешнее не способно нарушить вашу связь? И надо, наоборот, выходить в люди, чтобы подчеркнуть силу вашей связи?

Дометиан кивнул.

– Очень любопытно, натурально… – сказал Ингвар. – Похоже на обратную иерархию у Клоунов. Там, если вы слышали, чем выше ранг священника, тем он более развратный во всех смыслах, в том числе в социальном. С каждым новым рангом надо чудить все больше, заниматься всякой гадостью. У них, кстати, очень интересная традиция рукоположения… Впрочем, я отвлекся.

В этот момент к столу подошел стюард – тот, что выносил трупы на улицу. Он аккуратно сложил перед Дометианом несколько ножей, кисет с табаком, два кошеля и какие-то мелкие вещи в мешочках. Подошел второй стюард, поставил рядом со столом четыре пары сапог. Причем выстроил их по размеру от маленького к большому. На самых больших сапогах темнели пятна крови. Дометиан удивленно посмотрел на стюардов, потом на Ингвара и развел руками. Тот улыбнулся и жестом отослал мальчишек.

– Позовем, – сказал он им.

Дометиан показал пальцем на дары, покрутил пальцем у виска и вопросительно поглядел на Ингвара.

– О, вы не сталкивались с этой славной традицией? Напрасно, мой дорогой. Вы же убили этих парней в честном бою, и все это видели. Даже княжеский суд не нужен. Я официальный представитель князя Храбрецов, и все в этом кабаке меня знают, так что решили вам сразу отдать. Кто убил в честном бою поднявшего меч, получает имущество убитого. Я сам продвигал этот закон в парламенте. Есть определенные, знаете ли, трудности при пьяных разборках, но у вас другая история. Закон не предписывает, но положено часть имущества пожертвовать на нужды клана, – сказал Ингвар.

Дометиан широким жестом отодвинул от себя все добро убитых разбойников и покачал головой. Потом брезгливо отодвинул ногой сапоги.

– Зря, сапоги хорошие, ребята не бедствовали, – заметил Ингвар. – Прямо все отдаете на нужды клана? Уверены? – Дометиан задумался. Потом достал из кошелей деньги, рассмотрел их и сунул в карманы мантии. Сами кошельки отодвинул обратно и кивнул. Ингвар засмеялся, довольно изящно выпил полугара прямо из горла и похлопал Дометиана по плечу. – Вы мне прямо с каждой минутой все больше и больше нравитесь. Эй, парни!

Оба стюарда синхронно подошли к столу и преданно посмотрели на офицера. В их глазах читалось восхищение и подобострастие, чуть ли не любовь. «Ох, да его тут правда уважают, – понял Дометиан. – Очень хорошо. Это очень пригодится».

– Заберите, передайте старшему. Скажите, две трети в казну, треть заведению за неудобства. Скажите, господин Безголосый велел. Проверю, если вдруг что. И скажите спасибо святому скимнику по прозванию Дометиану, который сегодня сделал наш любимый город чище, – велел Ингвар.

Стюарды испуганно поклонились Дометиану. Они стояли в стороне от него – видно, побаивались после резни, которую устроил чужак в странной мантии и жутком черном колпаке. Дометиан слегка поклонился в ответ, не вставая. Кресты-вериги на нем звякнули, и один из мальчишек вздрогнул от звука.

– Что сказать надо? – спросил Ингвар.

– Смерть – вежливость храбрых, – сказал один тихо.

– Слава Храбрецам, – продолжил второй.

– Молодцы. Всё, ступайте.

Он снова выпил из горла с прежним изяществом и откинулся на стуле. В кабаке стемнело. Видимо, дело шло к закрытию – Дометиан заметил, что несколько ламп пригасили, а верхнюю и вовсе задули. Однако в этот момент в дальнем конце зала убрали столы и начали собирать помост из широких досок. «Будет какое-то шоу», – понял Дометиан.

– Девки скоро танцевать будут в лампочках, – заметил Ингвар. – Надо брать еще выпить или идти отсюда куда потише. Предлагаю офицерский дом. Морсу там нет, но чаю вам нальют. Мне кажется, у нас впереди долгий разговор. Не буду скрывать – имею корыстные цели. Кадровый вопрос сам себя не решит.

«Ты тут не один такой, с целями», – подумал Дометиан.

Он вновь достал книжку и написал несколько слов. Протянул Ингвару. Тот поднес запись близко к глазам – в зале уже порядком стемнело.

– Ого. Мать твою за ногу, вот это новости, – сказал он. – Вы серьезно?

Дометиан кивнул.

– Обсудим, – сказал Ингвар. – Надо выйти, там обсудим.

Они стали собираться к выходу. Ингвар торопил его, но сам заметно нервничал. То молчал, то не выдерживал и задавал вопросы.

– Это правда? Чем вы можете доказать? – спросил Ингвар. – Впрочем, не здесь, не здесь… И не на улице. Тут везде слушают. Надо идти. Заберите бумажку.

Он сунул записку Дометиану обратно в руки. Тот невозмутимо спрятал ее в мантию и внимательно посмотрел на Ингвара. Он выглядел нахмуренным, хрустел пальцами. Лоб вспотел, а глаза бегали нервно.

Дометиан вышел из кабака первым. Забрал свой мешок, проверил ножи в мантии. Вслед ему смотрели с уважением и опаской. Ингвар остался, чтобы рассчитаться и передать старшему какие-то важные указания. На улице уже стемнело. Трупы разбойников, которых Дометиан отправил в ад, лежали неподалеку. Интересно, за ними придут родственники? Есть в Горно-Алтайске кто-то, кто любил и уважал этих людей? Не будут ли они ему мстить?

«Хотя какая разница, – подумал Дометиан. – Пусть приходят, если надо. Я однажды справился с тремя дикими эмиссарами за раз, они двигались быстро, как лесные кошки, и пели непрерывно. Ничего страшного». Песни Стазиса на Дометиана почти не действовали. Песни людей – тем более.

– Прохладно, не находите? – сказал Ингвар.

Он закончил разбираться с делами в кабаке, вышел на улицу и закурил. «Богатый, – подумал Дометиан. – Большая шишка. Странно, он не выглядит пьяным или даже выпившим. Хотя выпил много. Обычного человека шатало бы, а этот стоит ровно, взгляд прищуренный, острый».

– Люблю, когда холодно, – сказал Ингвар. – Холод стимулирует, бодрит. Заставляет двигаться. Вы любите холод?

– Холодная вода для истомленной жаждой души – то добрая весть из дальней страны, – ответил Дометиан.

– Вот и я того же мнения. В холоде есть определенная эстетика, стиль. Мне иногда слишком жарко здесь летом. Бывает, даже хочется подойти к территории Стазиса поближе. Вы же знаете, что в стабильных зонах Стазиса температура всегда ровно двадцать целых одна десятая градуса по Цельсию, а все, что рядом, стремится к этой отметке? – спросил Ингвар. – Очень комфортно.

Дометиан кивнул. Он бывал на территориях, которые Ингвар назвал «стабильными зонами». Там все куда-то движется и не движется одновременно. Однажды Дометиан пятнадцать минут бродил по такому месту. Видел живую корову и человека, который ее доит. Слышал пение кедровки. Пахло луговыми травами: клевером, донником и мятой. Пахло маслом и молоком.

Там было очень хорошо. Очень хотелось там остаться. Но остаться было нельзя, потому что в какой-то момент Дометиан понял, что все они мертвы. И кедровка та давно сгнила, и корова, и вместо мяты дурная пыль. Только человек, может, еще жив. Но не рад этому, потому что у него нет глаз. Когда вышел обратно к затвору, понял – прошло больше двух суток. «Ничего, ничего. Уже скоро ничего от Стазиса не останется, – подумал Дометиан. – Укрепи, Господь».

– Вы меня слышите? – спросил Ингвар озабоченно. – Вы побледнели что-то.

Дометиан потряс головой, улыбнулся и сделал успокаивающий жест. Мол, задумался, извините.

– Ну и славно. Пойдемте в офицерский дом. Там сейчас тихо, я попрошу отдельный кабинет. Разговор у нас будет не для праздных ушей, да вы и сами это понимаете.

Дометиан кивнул.

Они прошли тихой по позднему времени улицей. Горно-Алтайск – спокойный город, но гулять ночью рядом с кабаком, откуда, бывает, выносят по четыре трупа за раз, охотников было мало. Ингвар и Дометиан дошли до небольшого сквера – по левую руку старый фонтан и безголовый Ленин, по правую – большое каменное здание с флагом клана Храбрецов.

– Бывшее министерство культуры, – сказал Ингвар. – Теперь офицерский дом и административная часть. Нам направо, вон в тот флигель.

Внутри сидел пожилой лысый мужчина в пиджаке, на котором сверкали клановые нашивки. «Впервые вижу, чтобы нашивки лепили на пиджак, – подумал Дометиан. – Вольные у них тут нравы в униформе».

Лысый старик принял куртку Ингвара. Быстро, но с почтением повесил ее за стойкой и поклонился. Старик попытался принять у Дометиана мантию, но тот покачал головой – не надо, спасибо. Затем Ингвар достал откуда-то тюбик и отдал его старику.

– Это для вашей спины, дорогой, – сказал Ингвар. – Помню, Владимир Иосифович, как на спину жаловались. Ну так я выписал с фермы, там яд змеиный, жир барсука и травы какие-то. Только мажьте сразу, а то испортится. Старик покраснел и заулыбался.

«Приятно ему, видишь, что про спину больную помнят, – подумал Дометиан. – А этот, княжеский представитель, хорош. Не зря его любят. Интересно, ему самому и впрямь есть дело до всех этих людей?»

– Спасибо, Ингвар Валентинович. Кабинет ваш ждет, накрыто все, – сказал старик.

– Откуда ты знал, что я приду? – удивился Ингвар.

– Каждый день накрываю, – с достоинством ответил старик.

Они поднялись на второй этаж. По дороге Ингвар несколько раз поздоровался с другими офицерами – с кем официально, кого по плечу похлопал, с кем пошутил. Встреченные офицеры смотрели на Дометиана с недоумением. Ингвар ни с кем его не знакомил. Удивленные взгляды игнорировал.

Они дошли до кабинета. Ингвар усадил гостя в кресло, пододвинул к нему тарелку с бутербродами и чайник с чаем – не соврал старик, все накрыто. Себе налил полугара в серебряную рюмку и выпил залпом.

Потом проверил, нет ли кого в коридоре. Плотно закрыл дверь.

– Вы не могли бы вновь показать мне эту записку? – спросил Ингвар.

Дометиан потянулся, как уставший кот. Взял бутерброд – хороший хлеб, буженина, малосольный огурец. Кажется, хрен? «А где они держат свиней, чтобы делать буженину? Интересно было бы посмотреть на местную свиноферму», – подумал Дометиан.

– Записку. Пожалуйста. Я хочу удостовериться, что прочитал то, что прочитал, – сказал Ингвар.

Дометиан пожал плечами и дал ему записку. Ту, что написал еще в кабаке. Ингвар перечитал внимательно, зачем-то перевернул ее обратной стороной и потер пальцем, словно не верил. Вздохнул, выпил еще. В кабинете было свечное освещение. На лице Ингвара плясали тени. Он встал, лицо подсветило снизу, и Дометиан понял, что офицер куда старше, чем кажется.

– Это правда? – спросил он. – Чем вы можете доказать?

Дометиан пожал плечами.

– Ничем? – уточнил Ингвар.

Дометиан вздохнул и достал из другого потайного кармана новый документ. Протянул его Ингвару, сам же взял второй бутерброд и откинулся в кресле. В жизни не так много удовольствий. Почему бы не съесть хорошей буженины, пусть ты и орудие Господа?

Ингвар вертел полученный предмет в руках. Это было удостоверение, корочка. Залитая воском для сохранности, но отлично читаемая. Ингвар поднес документ к свечи, чтобы лучше прочитать.

– Это уже кое-что, – признал он. – Окончательно не доказывает, но вам вроде бы можно верить. Но черт возьми, чтобы мне сдохнуть, если вас нам не сам Господь послал. Вы представляете, Дометиан, сколько мы сможем сделать вдвоем? Я со своими бойцами и знанием, кто есть кто. Вы со своими крестами, ножами, железной волей, вашей верой… и вот этим вот.

Дометиан кивнул. Он представлял, что можно сделать, и довольно отчетливо.

– Осталось узнать, чего вы хотите взамен, – сказал Ингвар. – Вы же не просто так пришли в этот город? Уверен, что вы искали меня. Не конкретно меня, а кого-то с возможностями, чтобы не жалко было взять в партнеры. Я прав?

Дометиан снова кивнул. Хороший человек, сообразительный. Не съесть ли третий бутерброд? Пожалуй, хватит на сегодня радостей плоти. Работа не закончена.

– Прежде чем мы обсудим ваши условия, я хотел бы уточнить, – сказал Ингвар. – Прошло много лет все-таки. Я понимаю, там консервация отличная и вообще умели делать. Но вы уверены, что они взлетят?

Дометиан молчал.

– Вы уверены, что они взлетят? – спросил Ингвар.

– Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, – ответил Дометиан и помахал залитым воском удостоверением.

Ингвар встал и нервно прошелся по кабинету. Он вновь проверил, не стоит ли кто за дверью. Потянулся за рюмкой с полугаром, поднес ко рту, но поставил обратно. Потом достал из стола блокнот, стал что-то рисовать. Нахмурился.

Подошел к стене, на которой висела огромная карта Территорий. На ней разными цветами были отмечены почти все известные Дометиану границы кланов и субкланов от Карелии до Приморья. Также были расчерчены маршруты Кочевий и транспортные артерии – красным, словно в них правда текла кровь. Земли Стазиса были мелко заштрихованы. Точки актуальных конфликтов между кланами картограф обозначил жизнерадостными желтыми флажками.

– Уточните, где располагается эта база, которой… про которую вы написали, – попросил Ингвар.

Дометиан улыбнулся и покачал головой. Постучал пальцем по запястью.

– Уже за полночь, – ответил Ингвар. – А, в смысле еще не время раскрывать информацию… Ладно, принято. Натурально, я вас даже понимаю. Сам бы так поступил. Таким образом, мы вновь переходим к вопросу об условиях. Чего вы хотите от меня и что потребуете взамен за информацию?

Дометиан встал, подошел к карте и задумался. Взял карандаш со стола и стал черкать прямо на ней. Он заштриховывал районы к северо-востоку от Москвы. Ингвар так удивился, что даже не остановил его. Столбик пепла с его сигареты упал на ковер, и Ингвар выругался.

– Да чтоб провалиться на хер… Вы знаете, сколько мне стоила эта карта? Вы зачем ее портите? Лучше бы выпили, – сказал он раздраженно. – Нет, правда, я не понимаю, вы чего творите? Не базу же отмечаете?

– Разорю высоты ваши, и разрушу столбы ваши, и повергну трупы ваши на обломки идолов ваших, – вежливо объяснил Дометиан, продолжая штриховать.

Под его карандашом территория клана Хлеборобов вместе со столицей в Красноармейске покрывалась мелкими серыми штрихами. Становилась похожа на мелкую рябь на воде, словно на озеро подул ветерок. Ингвар подошел ближе к карте.

– Это в каком смысле? – спросил он. – В смысле я правильно понимаю? В этом смысле?

Дометиан кивнул. Он заштриховал территорию вплоть до Сергиева Посада на севере и Ногинска на юге, ориентируясь на Красноармейск. Королев, Фрязино, Щелково, Балашиха и Старая Купавна отошли Стазису меньше, чем за минуту. Потом Дометиан нарисовал тревожные стрелки в сторону Орехово-Зуева.

– Вот оно что, значит. Но почему я об этом еще не знаю? Это же целые Хлеборобы. Обычно о падении столиц я узнаю в течение трех дней максимум, – сказал Ингвар.

Дометиан постучал пальцем по воображаемым часам, изобразил карандашом волну и резко чиркнул – с Москвы на восток.

– Карту порвали мне, – пожаловался Ингвар. – Но я понял. В смысле это было очень быстро и недавно. Правильно?

Дометиан кивнул.

– Но откуда тогда вы об этом знаете? У вас что, в горах была какая-то связь? Быстрее клановых каналов? – спросил Ингвар. – Или вам ваш Бог напрямую сказал?

Дометиан снова кивнул.

– Может, вам приснилось, натурально? – спросил Ингвар. – Я не в плохом смысле, но кое-что знаю про религиозный экстаз. У отшельников бывают яркие видения и пророчества. Клоуны в этом плане, опять же, очень интересные. У них очень высокий процент правдивых видений, примерно каждое третье, но все они обратные.

Дометиан вопросительно приподнял бровь.

– То есть Клоуны в пророчестве всегда врут, – пояснил Ингвар. – Если говорят, что ты выживешь, то ты умрешь с вероятностью в тридцать три процента. Они для этого специальный лишайник едят, который в стабильных зонах растет. Но лишайник только у них срабатывает, если просто так есть, без проповедничества, то живот болит и все. Я пробовал. С тех пор ненавижу их.

Дометиан вздохнул, показал на карту, провел ладонью вдоль горла – перерезал. Снова кивнул и ударил кулаком по воздуху, как гвоздь забил.

– Хорошо, верю. Вы не Клоун, ваша магия, натурально, серьезнее, – с уважением сказал Ингвар, коротко поглядев на кресты-вериги и не заметив, как собеседник нахмурился при слове «магия». – Допустим, Хлеборобов снесла волна. Что нам с того?

Дометиан показал на себя, потом на Ингвара. Потом вырвал новый листок из книжки (надо поискать новую, эта скоро кончится) и нарисовал на нем две фигуры. Одна держала в руках меч, другая – крест. Над первой Дометиан написал букву И, над второй букву Д. Фигура И выглядела крупнее, а фигура Д как бы стояла у нее за спиной.

– Это понятно. Партнеры. Я понял. Но что дальше? Какой выгоды вы от нашего партнерства ищете и при чем тут Хлеборобы с Москвой, будь она проклята и пусть провалится в задницу?

Дометиан продолжил рисовать. Под фигурами с мечом и крестом он нарисовал много мелких фигур с мечами. Их было так много, что скоро лист закончился. Мелкие фигурки слились в мозаику, в рябь, превратились в штриховое пятно. Дометиан рисовал их несколько минут. Все это время в кабинете главного тактика клана Храбрецов царило молчание, только свечи изредка трепетали пламенем.

– Армия. Допустим. Мы возглавим большую армию. Хорошо. Что мы с ней делаем дальше? С кем воюем? – спросил Ингвар с живым интересом. – Вы хотите что-то отвоевать. Свой дом? Семью? За что-то отомстить? Кого-то наказать? Для этого обязательна целая армия? Может, хватит большого отряда?

Дометиан задумался, покивал и дорисовал на листе знак вопроса. Потом прислонил его к карте в районе Горно-Алтайска. Листок в его руках проскользнул от столицы клана Храбрецов, прыгая через горы и реки. Остановился около Владимира, потом резко дернулся в сторону Москвы.

– Вы сумасшедший все-таки? – с таким же интересом спросил Ингвар. – На Москву пойдем? Во-первых, через половину всех Территорий. Во-вторых, в Москве нам очко разорвут, натурально, если мы туда доберемся. Вы в Москве бывали?

Дометиан покачал головой.

– Я бывал. Не совсем там, но рядом. В командировке. Приехали вдесятером, уехали вдвоем, а тот второй до сих пор под себя ходит. И до Стазиса я там рос в детском доме, уже тогда в Москве было очень паршиво и делать совершенно нечего. Не рекомендую. В мире нет ничего хуже Москвы, – сказал Ингвар.

Дометиан кивнул, перевернул листок и нарисовал на нем башню со звездой и зубцами. Перечеркнул его резким движением, нарисовал восклицательный знак и взрыв – расходящимися острыми волнами. Аккуратно дописал сбоку «бум».

– Разрушить Москву? – догадался Ингвар. – Ну ладненько, я буду делать вид, что это возможно в теории. Тем более если вы не врете про базу. Идею саму я одобряю, но все-таки как? И зачем, боже ты мой?

В ответ на это Дометиан сам налил Ингвару рюмку полугара. Потом подошел к стене, где висел портрет князя, и снял его. Обвел лицо Ингвара квадратом в воздухе и таким же образом повесил на стену.

– Во-первых, я уважаю нашего князя… – начал Ингвар, но Дометиан перебил его, подняв открытую ладонь.

Подошел к карте, задумался. Начал что-то рисовать, но нахмурился и смял листок, выбросил прямо на пол. Оторвал другой, сел за стол и стал писать. Писал долго, исписал его целиком, потом перевернул и стал писать на другой стороне.

– Поднимите знамя на открытой горе, возвысьте голос; махните им рукою, чтобы шли в ворота властелинов, – сказал он и отдал листок Ингвару.

Тот читал долго. Закурил, но так зачитался, что пепел опять упал на ковер. На этот раз Ингвар не обратил на это никакого внимания. У него слегка дергался глаз.

– Все вместе? И Стазис? И все остальное? – спросил он.

– Ад преисподний пришел в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоем. Пробудил для тебя Рефаимов, всех вождей земли. Поднял всех царей языческих с престолов их, – сказал Дометиан.

Ингвар вновь прочитал написанное на листе. Встал, нервно походил по комнате. Проверил коридор за дверью – без особого смысла, чтобы привести нервы в порядок. Дометиан ждал и смотрел вопросительно. Молчание затянулось. В какой-то момент Дометиан кивнул, поклонился и пошел к двери. Ингвар остановил его, взяв за плечо.

– Даже не буду вновь спрашивать, возможно ли это и правда ли оно вообще. Но зачем это нужно мне? В широком смысле зачем мне это нужно? Даже если я поставлю на штык все другие кланы, возьму Стазис под контроль и стану править здесь всем… зачем? – спросил Ингвар отстраненно, словно задавал вопрос в пустоту.

Дометиан вздохнул.

– И что будет, если у нас не выйдет ничего? Это же конец мне, конец клану, конец всему. Конец, – сказал Ингвар жалобно.

Он сел в кресло и ссутулился. Задумался, словно забыл про собеседника. Нервно потер лоб. Лицо стало напряженным и детским одновременно. Впервые Дометиан увидел этого человека в его истинной форме – без рисовки и образа, без исходящих волн уверенности в себе. «Ты уже не такой господин, Безголосый», – подумал Дометиан.

– Знаю твои дела и любовь, и служение, и веру, и терпение твое, и то, что последние дела твои больше первых, – сказал Дометиан.

Ингвар выслушал его с жадным вниманием. Но в глазах все равно плескался страх.

– Мне нужно подумать. Это… слишком резко. Я никогда не хотел на самом деле. В смысле вот таким уровнем и масштабом… Я имею в виду, черт, я не могу сформулировать, что имею в виду. В смысле, может быть, надо какие-то промежуточные варианты обсудить? То есть я… – сказал Ингвар.

Он едва не обхватил себя за плечи руками, словно стало холодно. Затем глубоко вздохнул, потряс головой и постарался принять спокойный вид.

– Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом, над ними смерть вторая не имеет власти, – строго сказал Дометиан.

После этого он вырвал очередную страницу и написал на ней короткую фразу. Ингвар с деланым безразличием взял ее и медленно развернул. Руки слегка дрожали. Дометиан деликатно сделал вид, что не заметил этого.

Ингвар несколько раз перечитал написанное. Глаза бегали бешено, словно он пытался впитать ответ в себя. Понять, насколько он резонирует с тем, что творится внутри головы. Дометиан знал это чувство. Оно чертовски неприятное. Сложно принимать важное решение, прислушиваясь к себе, это всегда очень страшно.

– Перезапустить историю, – прочитал Ингвар и закрыл глаза.

Дометиан встал и обнял его, одну руку положив на плечо, а другой хлопая по спине. Как отец обнимает ребенка. Но не малыша, а подростка. Деликатно, по-мужски, чтобы приободрить, но не задеть гордость. Ингвар не сбросил его руку.

– Перезапустить историю, – сказал он завороженно.

«Всего два слова, но в цель я попал, – подумал Дометиан. – Ингвар принял решение, и ему больше не страшно. Хороший человек, правда. И бойцы его любят, и офицеры, и везде уважают. И не злой. Славный мальчик.

Даже жалко будет от него избавляться».