Наверное, птица, подумал Ник, которого разбудил какой-то звук. Одна голубая сойка любила каждое утро постукивать клювом по скользящей стеклянной стене внизу у зеркального пруда. Как долго он спал? На часах было семь сорок пять, значит он продрых не менее четырех с половиной часов. Неплохо, учитывая, что он не спал больше трех часов за ночь, с тех пор как Рейчел рассталась с ним неделю назад. Кровать купалась в луже света, исходящего от раздвигающейся стеклянной крыши, и теперь он был слишком ярким, чтобы снова заснуть. Как Колину удавалось высыпаться в этом месте? Было что-то ужасно непрактичное в доме, который состоял в основном из зеркальных прудов и стеклянных стен.

Ник повернулся на другой бок и уставился на стену, покрытую венецианской штукатуркой. Там висел большой снимок Хироси Сугимото. Это было черно-белое изображение из серии снимков про кинотеатры – интерьер старого кинотеатра где-то в Огайо. Сугимото оставил объектив камеры открытым на время фильма, так что большой экран превратился в светящийся прямоугольный портал света. Нику казалось, что это портал в параллельную вселенную, и он хотел бы просто проскользнуть в эту белизну и раствориться там. Может быть, вернуться обратно во времени. В апрель или в май. Стоило быть умнее. Нельзя было приглашать Рейчел сюда без экспресс-курса, как себя вести с его родными. «Богатые, знаменитые и безумные китайские семьи». Как его вообще угораздило родиться в такой семье? Чем старше Ник становился, чем дольше жил за границей, тем сильнее ощущал себя чужаком. Теперь, когда ему уже за тридцать, ожидания в его отношении росли и правила постоянно менялись. Он не знал, как приспособиться к жизни в этом месте. Вместе с тем ему нравилось возвращаться домой. Нравились длинные дождливые вечера в доме бабушки в сезон муссонов, охота на куэ туту в Китайском квартале и долгие прогулки по водохранилищу Макритчи в сумерках с отцом…

Снова какой-то звук. Нет, на голубую сойку не похоже. Он уснул, не включив сигнализации, и теперь кто-то явно ходил по дому. Ник натянул шорты и на цыпочках вышел из спальни. В гостевую комнату можно было пройти через стеклянный мостик, который тянулся через заднюю часть дома, и, глядя вниз, Ник видел чью-то тень на полированных полах из бразильского дуба. В дом забрался вор? Бухта Сентоза – место уединенное, и любой, кто читал колонки сплетен, знал, что Колин Ху и Араминта Ли уехали в сказочное свадебное путешествие по побережью Далмации.

Ник выискивал какое-то оружие, но единственное, что мог найти, – это резной диджериду, прислоненный к стене гостевой ванной. (Будет ли кто-нибудь играть на диджериду, сидя на унитазе?) Он прокрался по титановой лестнице и медленно пошел к кухне, подняв над головой диджериду, чтобы ударить вора по башке, и тут из-за угла появился Колин.

– Господи! – воскликнул Ник с удивлением, опуская оружие.

Колин, казалось, не удивился при виде Ника в одних шортах и с разноцветным диджериду в руках.

– Оружие так себе, Ник, – сказал он. – Стоило сходить в мою комнату за старинным самурайским мечом.

– Я решил, что кто-то влез в дом!

– Здесь не бывает взломов. Этот район слишком безопасен, и воры не поедут сюда, чтобы просто украсть кухонную технику, изготовленную на заказ.

– Почему ты так быстро вернулся из свадебного путешествия? – Ник почесал голову.

– До меня дошли тревожные новости, что мой лучший друг чахнет в моем доме и подумывает о самоубийстве.

– Только чахну, без всяких мыслей о самоубийстве, – простонал Ник.

– Серьезно, Ник, о тебе беспокоится куча людей.

– Например? Только не упоминай мою мать.

– Софи. Араминта. Даже Мэнди. Она звонила мне на Хвар. Думаю, она очень сожалеет о своем поведении.

– И о том, сколько вреда причинила.

– Слушай, почему бы мне не приготовить тебе завтрак по-быстрому? Судя по виду, ты не ел несколько лет.

– Было бы здорово.

– Посмотри, как Железный Шеф поджарит тебе яйцо хэбаодань!

Ник присел на барный стул рядом со стойкой и голодными глазами наблюдал за процессом готовки, а потом подцепил яйцо на вилку.

– Почти так же вкусно, как у А-Цин.

– Просто повезло. Обычно у меня все превращается в омлет.

– Ну, это лучшее, что я ел за всю неделю. На самом деле это единственное, что я ел. Я просто оккупировал твой диван, надуваясь пивом и закусывая сериями «Безумцев». Кстати, запасы пива кончились.

– Ты впервые в депрессии, да? Наконец-то сердцеед познает, каково это, когда тебе разбили сердце.

– Вообще-то, я никакой не сердцеед. Это титул Алистера.

– Погоди, ты не слышал? Китти Понг его прокатила!

– Ни фига себе!

– Ты не в курсе всей истории. Короче, на чаепитии на следующий день после свадьбы мы с Араминтой наливали чай миссис Ли Юнчэн и вдруг услышали какой-то странный звук. Никто не мог понять, что это. Мы подумали, что летучая мышь застряла где-то в доме, стали осторожно осматривать помещения. Ну, ты же знаешь колониальный дом моего деда на Белмонт-роуд, там везде эти огромные встроенные шкафы. Короче, маленький Руперт Ху открывает дверь под парадной лестницей, и оттуда в буквальном смысле слова вываливаются Китти и Бернард Тай – прямо перед всеми гостями!

– НЕ-Е-ЕТ! – воскликнул Ник.

– Это еще не самое плохое. У Бернарда штаны были приспущены и болтались в районе лодыжек, а Китти запихнула ему в задницу два пальца, когда дверь распахнулась.

Ник начал истерично смеяться, ударяя кулаком по столу, а по щекам катились слезы.

– Ты бы видел лицо миссис Ли Юнчэн! Я думал, придется делать искусственное дыхание! – хихикнул Колин.

– Спасибо! Мне нужно было посмеяться от души! – Ник вздохнул, пытаясь перевести дух. – Мне жаль Алистера.

– Он справится. Меня больше беспокоишь ты. Что ты предпримешь? Мы должны привести тебя в порядок и снова усадить на белого коня. Я думаю, что Рейчел твоя помощь пригодилась бы как никогда.

– Я знаю, но она твердо решила выдворить меня из своей жизни. Она ясно дала понять, что не хочет меня больше видеть, а эти Го ее всячески поддерживали!

– Она все еще в шоке, Ник. С учетом всего случившегося как она вообще может разобраться, чего хочет?

– Я знаю ее, Колин. Если она что-либо решила, пути назад нет. Она не сентиментальная, а прагматичная и очень упрямая. Она вбила себе в голову, что из-за моей семьи у нас ничего не получится. Можно ли винить ее после всего, что устроили мои родные? Забавно, да? Думают, что она меркантильная охотница за деньгами, а все совсем наоборот. Рейчел порвала со мной из-за денег!

– Я же говорил, что она понравилась мне с первого дня знакомства. Она классная!

Ник посмотрел в окно на залив и дальний берег. В утренней дымке сингапурский горизонт почти напоминал манхэттенский.

– Мне нравилась жизнь, которую мы вели в Нью-Йорке, – задумчиво сказал он. – Нравилось вставать рано утром в воскресенье и ходить в «Мюррейс», чтобы купить ей бейгл-сэндвич. Я любил часами бродить по Уэст-Виллидж или гулять в парке Вашингтон-сквер, наблюдая, как резвятся собаки. Но я все испортил. Из-за меня ее жизнь пошла кувырком.

– Не из-за тебя.

– Колин, я разрушил ее жизнь. Из-за меня она не общается с матерью, а они были лучшими подругами. Из-за меня выяснилось, что ее отец заключенный и все, во что она верила, – ложь. Ничего этого не было бы, если бы не я. Мне хочется верить, что в глубине души она все еще любит меня, но мы загнаны в угол.

Внезапно раздался стук, настойчивый, как азбука Морзе, он эхом пронесся через кухню.

– Что это? – спросил Колин, оглядываясь по сторонам. – Надеюсь, это не Китти с Бернардом снова шалят.

– Нет, это голубая сойка, – сказал Ник, поднимаясь со стула и направляясь в гостиную.

– Какая еще голубая сойка?

– Ты не в курсе? Эта голубая сойка навещает меня каждое утро в обязательном порядке, примерно десять минут она будет долбить клювом стеклянную стену.

– Думаю, я просто не вставал так рано.

Колин прошел за ним в гостиную и уставился в окно, увлеченно наблюдая за кобальтово-синей птицей. Ее крошечный черный клюв ударился о стеклянную панель, затем птичка отпрянула, а через несколько секунд снова налетела на стекло, как маленький маятник.

– Я все думаю, то ли она точит ключ, то ли реально пытается проникнуть внутрь, – сказал Ник.

– А ты не пробовал отодвинуть стеклянную панель и посмотреть, залетит ли она? – предложил Колин.

– Э-э-э… нет. – Ник посмотрел на друга так, будто это была самая блестящая идея, которую он когда-либо слышал.

Колин взял пульт и нажал кнопку. Стеклянные панели легко раздвинулись. Голубая сойка помчалась в гостиную на реактивной скорости, направляясь прямо к массивной картине из ярко окрашенных точек на дальней стене, и начала беспощадно клевать одну из ярко-желтых точек.

– Картина Дэмьена Херста! Все это время птицу привлекали яркие точки! – изумился Ник.

– Ты уверен, что это не самый маленький в мире искусствовед? Посмотри, как она атакует эту картину.

Ник поспешил отогнать птицу.

Колин растянулся на скамейке от Джорджа Накасимы.

– Ну, Ники, мне неприятно говорить очевидные вещи, но вот перед тобой маленькая птичка, которая пытается пробиться сквозь огромную пуленепробиваемую стеклянную стену. Абсолютно невозможная ситуация. Ты сам говоришь, что сойка прилетала каждый день и настойчиво долбилась в течение десяти минут. Что ж, сегодня стеклянная стена рухнула.

– Так ты говоришь, что я должен освободить птицу? Просто позволить Рейчел уйти?

Колин раздраженно посмотрел на Ника:

– Нет, ты идиот! Если ты любишь Рейчел так же сильно, как говоришь, то тебе нужно стать для нее такой вот голубой сойкой.

– Хорошо, и что бы сделала голубая сойка? – поинтересовался Ник.

– Она не оставляла бы попыток. Чтобы невозможное стало возможным.