Праздничный стол

Эхо открыл глаза и увидел перед собой лицо мастера ужасок. Айспин сидел на корточках рядом с корзинкой царапки, пряча в своей мантии большой шприц.

– Теперь ты знаешь, что такое всеобщее безумие, – сказал он. – Но это опыт, который не каждому суждено испытать.

Эхо потер глаза и зевнул.

– Я вернул тебя из твоего путешествия раньше времени, так как стал беспокоиться, – сказал Айспин. – Ты стонал, охал и сучил лапами как сумасшедший.

– Я был пчелой, – сказал Эхо с упреком в голосе. – Демонической пчелой.

– Да, – подтвердил Айспин. – К сожалению, это было необходимо. Поэтому я положил тебе пчелу с жалом в мед и добавил в молоко голубой чай. Это должно было вызвать молниеносную метаморфозу.

– Так и случилось, – проворчал Эхо. – Это было необходимо? Почему?

– Ну по той же причине, по которой я превратил тебя кожемышь, – сказал мастер ужасок, как будто это было совершенно естественным.

– По причине? – переспросил Эхо, потягиваясь. – По какой еще причине?

– Дело в том, что в моей коллекции отсутствует жир кожемыши и демонической пчелы, и я не смогу раздобыть его в течение нужного времени. Это совершенно невозможно.

– Почему? У тебя же весь чердак полон кожемышей! А в твоем меде десятки демонических пчел!

– Чтобы получить жир какого-нибудь существа надлежащего качества, я должен выварить его в момент его смерти. Даже через некоторое время после смерти этот жир становится непригодным. Если я нахожу труп кожемыши, то она в большинстве случаев мертва уже несколько часов. Иногда даже дней. В этом случае я могу сделать из нее разве что кровяную колбасу. А почему я не убиваю живых вампиров, это тебе известно.

Эхо вылез из своей корзинки.

– Поймать живую демоническую пчелу, – продолжал Айспин, – это сложное и очень опасное дело, на которое способны только пчеловоды из Медовой долины. Трупы пчел, консервированные в меде, к сожалению, совершенно непригодны для алхимии.

– А как это связано с моими перевоплощениями? – спросил Эхо.

Айспин улыбнулся.

– Если уж я не могу получить чистый жир этих тварей, – сказал он, – то я хотел бы тогда по меньшей мере законсервировать их основные черты характера. Противоречивое упрямство кожемышей. Фанатичное безумие демонических пчел. Для этого я использую тебя. Ты побывал в образе и тех и других. Ты прожил часть жизни и тех и других. Теперь они здесь. В твоей голове.

Айспин постучал длинным ногтем по голове Эхо.

– Мне нужно их только выварить.

– Ты действительно любишь сделки с животными. Особенно если они тебе ничего не стоят, – сказал Эхо угрюмо, начав свое утреннее умывание. Как было прекрасно вновь стать царапкой. К черту этого Гноркса!

– Да хватит тебе! – сказал Айспин. – Это ведь наверняка было интересно! Они в самом деле объясняются с помощью движений?

– Это невозможно – умереть во время перевоплощения, – усмехнулся Айспин. – Ты думаешь, я бы поставил на кон твою драгоценную жизнь?

– Замечательно услышать это задним числом! – проворчал Эхо.

– Я уже говорил тебе, что слишком много информации мешает гипнотическому эффекту и даже может уничтожить его. Это должно произойти неожиданно, безо всякой подготовки. Как сейчас твое самочувствие? Я ввел тебе алхимический раствор, который прервал твое путешествие и нейтрализовал другие последующие действия пчелиного яда.

– Ничего, – сказал Эхо. – Сейчас уже получше. Но в любом случае не так ужасно, как после моего путешествия в образе кожемыши.

– Существуют различные способы закончить такое путешествие, – сказал Айспин. – Самым распространенным является постгипнотический приказ прервать его, если возникнет опасность. Тогда ты или потеряешь сознание, или вернешься назад в свой первоначальный образ. Или, как в твоем случае, я произвожу алхимическое возвращение. Ты познакомился со всеми тремя способами.

– Я только никак не пойму, – сказал Эхо, – действительно ли это все происходило со мной или мне это все приснилось.

– А почему ты не задаешься вопросом, переживаешь ли ты по-настоящему свои обычные сны? – спросил Айспин. – Каждую ночь ты отправляешься в путешествие и сталкиваешься с самыми удивительными вещами. Почему ты думаешь, что это происходит только в твоей голове?

Эхо покачал своей маленькой головкой, которая гудела от последствий путешествия и загадочных речей мастера ужасок.

– В любом случае с меня хватит, – заявил он. – Я вообще откажусь от еды, если ты мне не пообещаешь, что не будешь устраивать мне трапезы превращений. Я предпочитаю быть царапкой.

– Обещаю! – сказал Айспин. – Сейчас у меня есть все, что мне нужно. Вот здесь.

И он опять постучал по голове Эхо, который невольно встряхнулся после его прикосновения.

Мастер ужасок выпрямился и сделал серьезную мину.

– Хорошо! – сказал он. – Давай поговорим о другом. О твоей истории вчера вечером…

Он осекся.

Эхо внимательно слушал.

– Ну? – спросил он. – Что такое?

– Сначала она меня шокировала, и ты узнаешь причину этого. Но потом я размышлял об этом целую ночь и понял. Я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты открыл мне глаза. И не только за это. Ты в прямом смысле вырвал меня из лап безумия.

– Я? – удивился Эхо.

– Конечно! Я это докажу тебе. Но сначала я расскажу тебе свою версию этой истории. Тогда ты все это лучше поймешь. Пойдем со мной, я должен показать тебе одну часть замка, которую ты еще не знаешь.

Эхо нерешительно последовал за мастером ужасок. В последний раз, когда он предложил ему нечто подобное, они отправились в подвал.

Айспин шел грохочущими шагами впереди, а Эхо старался не отставать от него, семеня на своих ноющих от мышечной боли лапках. Они спустились на несколько ступеней вниз и попали в длинный коридор, в который Эхо никогда не заходил из-за очень странного запаха.

– Тебя, вероятно, удивляет, что мне известна твоя история? – сказал Айспин. – На то воля божья.

– И откуда же тебе это известно? – спросил Эхо.

– Я знал того молодого человека, о котором ты рассказывал. Он был студентом-алхимиком и моим хорошим другом. Мы вместе учились в Гралзунде. Поэтому я принял эту историю так близко к сердцу.

– Я даже предположить этого не мог, – воскликнул Эхо.

– Он был одним из лучших студентов курса и прирожденным алхимиком еще в молодые годы. Если бы он решил превратить свинец в золото, то у него бы наверняка это получилось. – Айспин засмеялся. – Я чрезвычайно гордился тем, что был его другом. Как я уже говорил, если ты хочешь представить себе полную противоположность его красоте, чувству юмора и природному обаянию, то просто представь меня в молодости: некрасивый, неловкий и нелюдимый.

Эхо слишком хорошо себе это представлял, но он не решился это высказать.

– Я прилип к нему как репей. Я имитировал его поведение, носил такую же, как у него, одежду, копировал его трактаты, следил за его предпочтениями в области науки и культуры. Я, так сказать, превратился в него.

Эхо увидел винтовую лестницу, которая вела вниз, и испугался, что они опять окажутся в подвале, но это было лишь другое крыло замка. Здесь запах был еще сильнее, и Эхо становилось все больше не по себе. Пара высоких и очень узких окон пропускали немного дневного света и свежего воздуха.

– После окончания учебы он уехал в Железный город, – продолжал Айспин, – чтобы там экспериментировать с металлами. Я из-за финансовых проблем вынужден был остаться в Гралзунде. Но мы постоянно поддерживали между собой связь и регулярно переписывались. Он подробно рассказывал мне о своих экспериментах, а я со своими скромными средствами пытался их воспроизвести. Разумеется, безуспешно, но я был рад уже тому, что мог участвовать в его работе. Однажды он написал мне, что встретил самую красивую девушку в мире. Она была дочерью могучего свинцового барона, и поэтому он лишь издалека мог восхищаться ею. К тому времени он с помощью своих успешных экспериментов уже сумел заработать некоторые деньги, но этого было недостаточно, чтобы войти в касту нуворишей Железного города. Прошел год, в течение которого он хранил в себе эту тайну обожания, и неожиданно я получаю от него письмо, полное оптимизма. В нем он сообщал о соревнованиях за руку и сердце прекрасной девушки. Он хотел принять в нем участие и потратить на это все свои сбережения. И я поддержал его в этом. Остальное тебе известно. В последнем своем письме он написал, что хочет вступить в армию наемников, чтобы принять участие в сражении в Мидгардских горах. Я ответил ему и умолял все как следует обдумать. Через некоторое время я узнал о его смерти.

Последние фразы Айспина звучали очень тихо и неуверенно.

Запах вокруг стал настолько сильным, что Эхо едва держался. Может быть, Айспин замуровал здесь останки своих животных? Или он скрывал нечто еще более страшное?

Неожиданно мастер ужасок остановился, обернулся и посмотрел на Эхо.

– Послушай, – сказал он, – я хочу рассказать тебе всю правду. Я должен признаться, что кое в чем тебе солгал.

Эхо вообще-то не хотел знать правду. Он также не хотел идти с Айспином дальше. В конце их последней прогулки их поджидала Белоснежная вдова. Неважно, от чего исходил этот кошмарный запах, в любом случае это было что-то ужасное.

– Правда заключается в том, что в этой истории нет никакого друга. Когда я только что сказал: я превратился в него, это было неправдой. Правда – то, что это я был им! И я всегда был им. Так как я – тот самый юноша, который сватался к твоей хозяйке.

Эхо ошеломленно смотрел на мастера ужасок.

– Этого не может быть! – сказал он. – Он ведь умер.

– Да, тогда я в самом деле умер, насколько это можно себе представить, – сказал Айспин серьезно. Он повернулся и зашагал дальше.

– Я хочу рассказать тебе историю дальше, с того места, когда я принес своей возлюбленной деньги. Тогда я уже был внутренне мертв, но внешняя оболочка существовала. Я был тогда видным парнем, я имею право это утверждать, но по сути своей я был ходячий труп. Я обещал своей возлюбленной, что вскоре приду навестить ее, но прямо от нее отправился в штаб наемной армии Железного города, чтобы записаться добровольцем на войну. Уже на следующий день мы двинулись в путь на битву в Мидгардских горах. Я не стану описывать тебе кровавые сцены и скажу только, что в конце битвы я лежал на горе трупов. Некоторых солдат я убил сам. Я был с ног до головы в ранах от мечей и топоров, но я был жив. Один старый алхимик, который случайно оказался на поле брани, оказал мне первую помощь и привез в свою лабораторию. Так как он понимал что-то и в хирургии, он смог худо-бедно залатать на мне некоторые раны. Подчеркиваю – именно худо-бедно.

Айспин горько засмеялся.

– Когда я в первый раз после этого посмотрел на себя в зеркало, мне стало ясно, что я стал другим человеком. Никто бы меня не узнал. Изменилась не только моя внешность. Мое прежде такое очаровательное лицо превратилось в эту гримасу. Вместо светлых волос голову венчал голый череп. А сердце превратилось в холодный часовой механизм, тикающий внутри. Мой беззаботный характер сменился неутомимым духом, который и сегодня владеет мною.

Эхо был потрясен удивительными признаниями Айспина, но жуткий запах стал настолько интенсивным, что он не вызывал ничего, кроме тошноты.

– Но ты можешь мне поверить, – сказал Айспин, – что лишь одно я сохранил навсегда – любовь к этой женщине. Я несколько лет жил у алхимика, пока он не умер. Я многому научился у него и после его смерти получил его небольшое наследство. С ним я перебрался в Следвайю и стал мастером ужасок.

Айспин опять остановился. Они стояли перед массивной двухстворчатой дубовой дверью с мощными петлями из листового золота. Эхо понял, что источник этого ужасного запаха кроется за этой дверью.

– Не проходило и дня, – прошептал Айспин, – чтобы я не думал о своей возлюбленной. Я мечтал о том, что она однажды появится у ворот замка. И я решил, что всегда должен быть готов к этому. Я дошел до полного безумия и постоянно готовил праздничный стол.

Айспин толкнул дверь.

Запах, ударивший им в лицо, был таким едким и невыносимым, что у Эхо из глаз брызнули слезы. Он отвернулся, и его вырвало.

Айспин спокойно вошел в зал. В нем не было окон, а горело лишь несколько болевых свечей. Единственными предметами мебели здесь был длинный стол и два стула, которые стояли по торцам стола.

Облегчившись, Эхо решился, наконец, посмотреть на то, что было в комнате. Запах по-прежнему был неописуемый, но тошнота у Эхо прошла. Он вытер слезы на глазах и последовал за Айспином, но только до порога комнаты. Этого было достаточно, чтобы увидеть весь ужас.

Стол был завален яствами, а точнее тем, что от них осталось. Собственно говоря, сам стол был едва виден под грудами отвратительного месива из разложившегося мяса и рыбы, засохшего хлеба, сгнивших фруктов, покрытых плесенью овощей, тарелок, мисок, хрустальных бокалов, плошек для супа, ложек, ножей и вилок.

– Вот он! – воскликнул Айспин. – Праздничный стол для моей возлюбленной! – По выражению его лица невозможно было понять, что в действительности происходило у него внутри. Правило ли им безумие или рассудок.

Эхо видел объеденные кости и скелеты рыбы, огромный окорок, из которого выползали черви и который можно было узнать только по форме. Свиной череп с засушенной кожей и с покрытым голубой плесенью апельсином в пасти. Почти окаменевшие куры, превратившийся в изюм виноград, ракушки, рыбьи головы во всех стадиях разложения. Всюду ползали многочисленные насекомые и черви. Тучи плодовых мушек висели над этими причудливыми руинами кулинарного искусства, а из глазницы телячьего черепа за ними следил жирный паук. Крысы вгрызались в застаревшую головку сыра, а в куче костей мыши устроили себе гнездо. Эхо никогда не видел ничего более отвратительного. Он отвернулся, потому что не мог больше это выносить.

– Каждый раз, когда меня охватывала тоска по моей возлюбленной, я собирал праздничный стол из множества блюд, – сказал Айспин, – и оставлял их здесь. Ты можешь себе представить, как это подействовало на мой рассудок?

Эхо помчался назад. Мастер ужасок вышел из кошмарной комнаты, закрыл дверь и пошел за ним следом.

– Когда ты вчера рассказал мне эту историю, – кричал он ему вслед, – ты будто снял с меня многолетнее проклятие. Я как будто прозрел. Завтра я уберу всю эту страшную гниль.

Они уже довольно далеко ушли от кошмарной комнаты, и Эхо мог опять спокойно дышать.

– Я рад, что смог оказать тебе услугу, – с трудом переводя дыхание, сказал он. – Прежде всего потому, что теперь ты приведешь там все в порядок.

– В известной степени я теперь у тебя в долгу, – сказал Айспин. – Ты можешь просить у меня все, что ты хочешь.

– О, а что если теперь ты снимешь с меня заклятие и отпустишь меня?

– Ну, – ухмыльнулся Айспин, – давай не будем перебарщивать с благодарностью! Я имел в виду что-нибудь из еды. Что, если я приготовлю тебе мышиные пузыри?

Эхо вздохнул.

– Тебе надо как следует подкрепиться, – сказал мастер ужасок. – Мне кажется, ты в последнее время немного похудел.

Они вернулись в знакомую Эхо часть замка. Айспин приготовил обещанные мышиные пузыри, которые Эхо послушно съел, чтобы набить свой неожиданно опустевший желудок.

Когда он в этот вечер лежал в своей корзинке, у него в голове проносились разные мысли. Хотя события минувшего дня были отвратительны, неожиданны и сбили Эхо с толку, они дали ему повод к обоснованной надежде. Тайна кулинарного искусства Айспина была раскрыта. Мастер ужасок все-таки был способен на какие-либо чувства и даже на любовь. И его мрачное настроение изменилось. Да, он действовал теперь как нормальный, разумный и открытый человек. Той же ночью Эхо составил смелый план, для осуществления которого ему, правда, нужна была помощь – помощь последней ужаски Следвайи.