Белоснежная вдова

– Дверь не заперта, – усмехнулся Айспин. – В этом нет необходимости. Если кто-то проникнет сюда, чтобы стянуть что-то, что скрывается за этой дверью, вскоре пожалеет об этом так, как никогда ни о чем не жалел.

Вместе они вошли в темную камеру. Мастер поднял свой фонарь, и разноцветный свет осветил что-то в темноте. Посередине комнаты стоял предмет, напоминавший небольшой купол красного цвета. Он был диаметром примерно метра два и высотой метра полтора.

– Что это? – спросил Эхо испуганно.

– У тебя есть все основания для испуга, – прошептал Айспин. – Страх иногда может быть полезен для здоровья.

Эхо не хотел приближаться к этому предмету, как делал это обычно.

– Если это так опасно, то нам лучше отсюда уйти, – предложил он жалобным голосом.

– Мы так долго сюда шли, – сказал Айспин, – и теперь ты хочешь уйти, даже не взглянув, какая тайна скрывается под куполом? Мой юный друг, ты разочаровываешь меня! Куда делся твой дух первооткрывателя? Твоя душа алхимика?

– Меня не настолько интересует алхимия, чтобы из-за этого ставить на карту свою жизнь.

– А я и не собираюсь рисковать твоей жизнью, – сказал Айспин серьезно. – То, что я хочу тебе показать, действительно очень опасно, но я уверяю тебя, что это зрелище является единственным в своем роде. Оно до такой степени экстраординарно, что ты никогда не сможешь его забыть. Конечно, решать только тебе. Если ты предпочитаешь уйти, мы так и сделаем.

Эхо колебался. Предложение мастера ужасок казалось совершенно серьезным. Но любопытство терзало его. Если он сейчас уйдет, даже не заглянув под полотно, то этот красный купол и вопрос – что скрывается под ним? – наверняка будут преследовать его даже во сне.

– Хорошо, – сказал Эхо. – Показывай!

Айспин улыбнулся.

– Ну вот! – сказал он. – Вернулась старая добрая жажда познаний!

Он слегка приподнял полотно, и под ним оказался колпак из прозрачного стекла. Снаружи он был усилен изящной золоченой решеткой, которая напоминала дорогую клетку для птиц. В металлическом плетении располагались медные клапаны, и повсюду внутрь колпака шли латунные трубки. Послышался тихий свист и шипение, как будто рядом находился котел с кипящей водой. В клетке сидело самое удивительное создание, какое Эхо встречал в своей жизни.

– Вот она! – взволнованно вздохнул Айспин. – Белоснежная вдова! Разве она не прекрасна?

«Нет! – подумал Эхо, оцепеневший от кончика носа до хвоста. – Нет, не прекрасна». Совсем наоборот. Если бы ему пришлось выбирать существо, которое из всех живых созданий меньше всех заслуживало бы эпитета «прекрасный», то это было бы именно то, которое находится в этой стеклянной клетке. Это не означало, что оно было безобразным, но Эхо никогда раньше не испытывал такого отвращения к живому существу.

Самым отталкивающим в Белоснежной вдове было не то, что ты в ней видел, а то, чего не видел. Ее тело полностью покрывала пелена белоснежных волос. Она выглядела как искусственный парик из длинных шелковистых прядей или отрубленная голова, поставленная на макушку и поднятая вверх, чтобы до смерти напугать палача своим страшным представлением. Казалось, что Белоснежная вдова двигается под водой или парит в атмосфере чужой планеты, на которой царят иные законы природы. В отдельных местах пряди волос отсоединились и неестественно медленно и беспорядочно плыли в разных направлениях, как будто они существовали в другом времени.

– Да, она действительно опасна, – взволнованно прошептал Айспин. Он стал осторожно поправлять клапаны, пока шипение не прекратилось. – Ее яд в десять тысяч раз сильнее, чем яд самого ядовитого скорпиона. Она прыгает на короткие расстояния быстрее молнии. Она поет в темноте, и если ты хоть раз услышишь ее пение, ты его никогда не забудешь. Никогда.

Белоснежная вдова сделала под своим стеклянным колпаком несколько резких и таких быстрых движений, что глаза не успевали следовать за ними. Казалось, что она по мановению волшебной палочки переносилась с одного места на другое. Эхо хотелось держаться как можно дальше от этого неслыханного создания, но в то же время он не мог пошевельнуться даже на волосок. Все его мышцы свела судорога, и у него сильно разболелась голова.

Айспин совсем близко подошел к клетке.

– Если она тебя укусит, – сказал он, – или, точнее, в течение одной секунды сделает тебе сотни проколов кончиками своих волос, то тебя уже не спасти. От нее нет никакого противоядия, потому что она ежедневно меняет состав своего яда. И то, что этот яд сделает с твоим телом, будет неслыханным в мире токсических веществ. Смерть от укуса Белоснежной вдовы – самая прекрасная и одновременно самая страшная, самая мучительная и самая восхитительная. Организм для сокращения боли выбрасывает огромное количество гормонов счастья, и таким образом ты впадаешь в агонию счастья, в экстаз боли, которые не пожелаешь никому. При этом твои волосы становятся такими же белоснежными, как у нее. А потом, когда твое сердце наконец само разорвется от страданий, твое тело превратится в белую пудру.

Движения Белоснежной вдовы стали невесомыми и плавными, как у медузы в океане. Она разбросала свои пряди волос во все стороны, и на какое-то завораживающее мгновение они застыли в воздухе, чтобы потом так же волнующе медленно опуститься вниз. Эхо был так околдован ее танцем, что не мог отвести взгляда.

– Говорят, что Белоснежная вдова пришла с планеты, на которой живет сама смерть, – прошептал Айспин. – И что смерть создала ее, чтобы узнать, что это значит – испытывать страх. Это, конечно, глупости! Смерть живет в каждом из нас и больше нигде. Но лишь одно неоспоримо: она – королева страха.

Эхо чуть было не возразил Айспину. Конечно, он боялся, но ему все больше хотелось подойти поближе к стеклянному колпаку, чтобы все получше рассмотреть. Еще никогда не встречал он существо, которое бы его так очаровывало и отталкивало одновременно.

Он крался, приближаясь к клетке, согнувшись и очень осторожно переставляя лапы, как при охоте на какую-нибудь птицу.

Белоснежная вдова сделала небольшой, медленный и довольно кокетливый прыжок, как будто хотела привлечь еще большее внимание Эхо. Она на мгновение поднялась вверх и обернулась вокруг собственной оси, элегантно, как умирающее водное растение, опускающееся на дно.

– Были и такие, кому Белоснежная вдова показывала свое истинное лицо, – сказал Айспин. – После этого они полностью менялись. Многие из них проводили свою оставшуюся жизнь, забравшись в угол и бормоча всякий вздор. И каждый раз они начинали кричать, если к ним приближалось что-то, покрытое волосами.

– Она действительно великолепна, – прошептал Эхо. Теперь он стоял вплотную к стеклянному колпаку и почти касался носом стекла. Его страх почти исчез. – Ее движения как…

Неожиданно волосы Белоснежной вдовы начали шевелиться. Две пряди раздвинулись как занавес, за которым кто-то хотел бросить на публику тайный взгляд. Они открыли овал, через который на него смотрел глаз. Эхо знал, что это глаз, хотя у него не было ни радужной оболочки, ни зрачка. Но он чувствовал, что на него кто-то пристально смотрит, что за этими волосами скрывается что-то зловещее и сейчас самым тщательным образом изучает его. Этот ледяной взгляд недвусмысленно говорил ему, что если бы не разделявший их стеклянный колпак, то Эхо уже не было бы в живых.

Эхо съежился, как при ударе грома, яростно зашипел, поднял хвост и потом одним махом прыгнул на руки мастера ужасок. Тот ловко поймал его, как будто только этого и ждал, и закрыл своими широкими рукавами.

– Она посмотрела на тебя, – услышал Эхо слова Айспина. У него было только одно желание – ему хотелось бы никогда не покидать эту защищающую его темноту. – Такой чести я еще никогда не удостаивался. Видимо, ты ей очень понравился. Это настоящая любовь с первого взгляда.