Глава восьмая
Передо мною простирался заброшенный канал, разделявший два мира.
Я не слышала о нем прежде, как и об этих джунглях. Но его существование многое объясняло. Например то, что жители Терта считали Дис изолированным от жилых районов, хотя он находился совсем недалеко.
Мне, наконец-то, стало ясно, что его отделяло. Когда-то вода канала сверкала, и там водилось много рыбы. Но теперь же водная поверхность стала масляной, а из живности виднелись лишь морские уточки, цеплявшиеся за стенки канала и напоминавшие язвы.
Я бы могла в два счета переплыть на другой берег, но и без химического анализа понимала, что это было бы самоубийством. У меня уже и так начали слезиться глаза. От воды поднимались ядовитые испарения, обжигавшие нёбо, словно спирт.
Где-то вдалеке, на том берегу, поднималась в небо струйка дыма.
Может быть, это разбился сверхлегкий аппарат? Вдруг я все-таки задела его?
Сверившись с компасом, я поняла, что двигалась строго на восток. Значит, не сбилась с пути.
— Как же мне перебраться на тот берег? — спросила я вслух.
Поверхность воды имела какой-то странный, неестественный цвет. Я узнала синий блеск сульфата меди. Чистого и смертоносного. Должно быть, когда-то поблизости была медеплавильная печь.
Я прошла несколько метров по берегу и огляделась.
Даже издалека противоположная сторона выглядела зловеще. Если там кто-то и жил, то, наверное, самые отчаянные существа.
Неудачник ходил по берегу с таким видом, будто его совершенно ничто не волновало.
Я поплелась на восток, стараясь держаться как можно дальше от воды. Оставив позади несколько кликов и множество змей, я нашла старый монорельсовый мост или то, что от него осталось. Не знаю, то ли его пытались разрушить, то ли он сам рассыпался от ядовитых испарений. Но теперь из воды торчали лишь ржавые опоры.
Наверное, существовал другой путь. Ведь люди везде умеют проложить дорогу.
Но теперь людям незачем было сюда ходить.
Даже змеи держались на почтительном расстоянии от воды. У меня на глазах парочка пресмыкающихся поползла было к каналу и остановилась у невидимой черты.
Хотелось бы мне знать то, что было известно им.
Уже стало темно, а я все растерянно глядела на противоположный берег, но так и не заметила никого живого.
Наконец, у меня все поплыло перед глазами. Стала мерещиться какая-то неоновая арка.
Мне хотелось вернуться домой и сказать Кабал, что я упустила Тулу. И что Дис закрыт для туристов.
Но там кто-то обитал.
Я знала это.
А еще я знала, что Тулу чуть не прикончила Столовского и уволокла Мэй. Она похищала прорицателей, а значит, и караджи. Так что путь домой для меня был заказан.
Не зная, что делать, я направилась туда, где остался Неудачник. Теперь я надела маску, которую мне дали беспризорники, и двигалась как можно ближе к воде.
Мой приятель сидел на том же месте, неподвижный, словно надгробье. Он издавал звуки, которые издают коты перед охотой на мышей. Может быть, у этого мутанта были кошачьи гены?
Я опустилась на землю рядом с ним. Мое лицо закрывала маска, в одной руке был зажат нож гурков, в другой — пистолет, одежду покрывала кровь. Выглядела просто очаровательно! Хорошо, что я оставила Красотку № 3 дома, иначе бы она меня всю испилила.
Но что же мне все-таки делать? Как перебраться через канал? Нужно бы сделать плот, но у меня уже не было никаких сил от голода. Если я снова отправлюсь в выходной бродить по джунглям, нужно будет захватить с собой провизию.
Уже совсем стемнело. Из кустов доносились крики бунгарры, ходившей вдоль берега.
На рассвете ящерица прекратила расхаживать туда-сюда и приблизилась к воде, сжимая в зубах скорлупу от пальмового плода. Опустила ее в канал и, запрыгнув в нее, переплыла на противоположную сторону.
Я тоже подумывала о таких скорлупках. И пример бунгарры только убедил меня в правильности решения. Я отыскала на берегу несколько больших скорлупок, в которые могла бы поместиться. Бросила их в воду, проверяя плавучесть. Парочка утонула, остальные удержались. Я положила в самую большую из них свой чемоданчик и навалила мелких плодов. Скорлупка сильно просела, но все же осталась на плаву.
Тогда я сама с опаской забралась в нее. Если не дышать слишком глубоко, она, возможно, не потонет. Неудачник прыгнул вслед за мной, и скорлупка закачалась. Я выбросила его на берег, и она выправилась.
Только теперь я с облегчением поняла, что смогу оставить своего приятеля здесь.
Но он попытался запрыгнуть обратно.
Я отмахнулась от Неудачника ножом, и он испуганно отпрянул.
Вода перехлестнулась через край скорлупки, подбираясь к моим ногам. Я сжалась как можно плотнее и зажмурилась.
Как тянется время… Как тянется…
Когда скорлупа ткнулась в противоположный берег, я тут же совершила дикий прыжок. Когда я приземлилась, скорлупка черпнула воду и начала быстро погружаться.
Я кинулась к видневшемуся неподалеку дому, стараясь справиться с приливом адреналина. Потом растянулась возле заросшего лозой дверного проема и заснула, зажав руками уши, чтобы не слышать отчаянный визг Неудачника. И мне не помешали даже укусы насекомых.
* * *
Проснулась я оттого, что почувствовала во рту привкус чего-то горелого. Неприятный запах заполнил ноздри. Кожу начало пощипывать.
Я с трудом заставила себя подняться и огляделась по сторонам. С этой стороны джунглей не было, и дома казались совсем обычными.
Впрочем, не совсем. Если ночь в Вилла Роза напугала меня, то здесь я даже днем слышала звуки, которые трудно описать словами. Какое-то хлопанье, щелканье и шипение, от которого все волосы на моем теле вставали дыбом.
Я переходила с одной улицы на другую, ища более широких дорог и пытаясь в уме нарисовать карту этой местности.
Здешние дома по размерам вдвое превышали привычные. Некогда они были роскошными, но теперь беспощадно разрушались. Тут и там на крышах виднелись какие-то опухоли, во всю стену тянулись трещины, окна давно полопались. И через каждый клик в заборах встречались огромные дыры.
Сами заборы как-то странно изгибались, а некоторые из них переходили прямо в стены, как будто кто-то все перемешал.
Мне казалось, что я иду где-то в другом измерении.
И все-таки здесь жили люди, шумные скопища народа, которые связывало неизвестно что.
Я не чувствовала запахов еды, не слышала семейных склок или детского плача. Люди появлялись в окнах украдкой и тут же прятались.
От всех исходила враждебность. Кто-то ругался и хохотал, будто в сумасшедшем доме.
Я приблизилась к одной из таинственных башен, видневшихся на горизонте, и увидела, что они состоят из волокон, внизу переходящих в стеклянную массу. Некоторые из них пульсировали. По-видимому, здесь располагалась система, подававшая энергию для всего района.
Я потянулась к башне и не смогла отдернуть руку. Пальцы прилипли, и их тут же пронзила острая боль.
Я достала нож и попыталась просунуть его между рукой и башней. Наконец, я кое-как высвободилась, обрезав кожу. Волокна покраснели.
Чтобы не привлекать внимания прохожих, я спрятала руку в карман. И вообще, если мне кто-нибудь встречался, я старалась не смотреть ни на лицо, ни на тело. Местные жители были странными созданиями, и лишь немногие из них походили на людей.
А может быть, это я не была человеком? Вдруг Эскаалим настолько изменил меня, что я больше не могу видеть реальность правильно? Но ведь я поклялась застрелиться до того, как сойду с ума.
Я стала разглядывать свое отражение в остатках оконных стекол. Короткие волосы, свернутый нос и скула, напряженные губы, настороженные глаза. Все оставалось прежним.
Кажется, у меня прогрессирует паранойя.
Я приказала себе забыть об отражениях и двигаться дальше.
Некоторые из прохожих невзначай прикасались ко мне. Может быть, хотели получить сексуальное удовлетворение, а может быть, что-то еще. Я невольно сжала рукояти «Люггеров».
Воздух казался необычайно влажным, как будто внезапно наступила летняя духота.
Я почесала шею и огляделась по сторонам. Перехватила чемоданчик в другую руку. Нужно было миновать эти места как можно скорее.
На всякий случай я вытащила свою удавку.
Как тут не сойти с ума, если шагаешь три дня подряд, почти без сна и еды, чуть было не становишься жертвой крыс и пересекаешь ядовитую реку? Не говоря о том, что ребра по-прежнему болят.
Мне показалось, что все вокруг затаили дыхание в ожидании атаки и готовят мне ужасную, нечеловеческую смерть.
У меня вспотели ладони. Я огляделась по сторонам. Мне хотелось, чтобы наступила абсолютная тишина.
Чья-то рука коснулась моего плеча, и я взмахнула удавкой. Накинула ее на запястье нападавшего, а другой рукой заехала ему в лицо.
— Перр…
Это был Лойл. Мой кулак попал ему в подбородок. И хотя я уже ослабила удавку, она успела порезать ему кожу.
— Стой спокойно, — приказала я, осматривая его запястье. — Нужно скорее забинтовать, пока кто-нибудь не почуял запах крови. Кстати, как ты меня нашел?
— Ты оставила за собой след шириной в километр. И дело не в том, как я тебя нашел, а в том, когда. Догонять тебя — это все равно что бежать за гоночной машиной, несущейся на край света.
— В этом месте лучше не упоминать о крае света.
— Ты хоть когда-нибудь спишь? — спросил Даак.
— Только когда необходимо, — огрызнулась я.
Как ни странно, мне было приятно его видеть. Здесь и сейчас даже Лойл казался другом.
— Тебе не кажется, что ты должна была назначить мне свидание? — произнес он.
— Смеешься, что ли? Ты только оглядись по сторонам!
— В самом деле, — сказал Даак негромко. — В этом месте полно диких технологий.
Он как-то странно улыбнулся.
— Диких технологий? — переспросила я. Мне доводилось о них слышать, но я считала, что это просто слухи. Конечно, мне встречалось множество биороботов, но ведь они были сделаны специально. Здесь же как будто велась биологическая война.
— Ты имеешь в виду нано-технологии?
— Нет. Они в основном используются для строительства и уборок. В Вива их полно, поэтому там так чертовски чисто, — ответил Даак.
Я вспомнила вылизанные улицы и запах свежести, царившие в этом городе.
— То, что происходит здесь, как-то связано с загрязнением почвы. Изменения на молекулярном уровне. Из-за этого все становится ужаснее и ужаснее. — Даак тяжело вздохнул. — Должно быть, здесь занимались какими-то подпольными технологиями, еще до того, как построили жилые дома.
Он разговаривал быстро и нервно оглядывался по сторонам. Было видно, что чем-то напуган.
— А что тебе известно об этом районе? — спросила я. — Каким он был?
— Только слухи, — ответил Лойл. — И до сегодняшнего дня мне вовсе не хотелось выяснять, насколько они правдивы.
— Кстати, как ты переправился через канал? — Я пристально поглядела на него.
Он пожал плечами.
— Отец научил меня делать лодки из пальмовых плодов. Это довольно просто.
Ну конечно!
Он положил мне на плечо свой протез.
Я поморщилась.
— Ты ранена? — спросил Даак.
— Пустяки. Просто познакомилась с бунгаррой.
— Я ее видел, — усмехнулся он. — Надо разобраться с этими тварями. По крайней мере, с самыми большими.
— А крысиное собрание тебе не попадалось?
Мы двинулись в путь, как будто знали, куда идти. Оставаться на месте было опасно. Это я усвоила уже давно.
— Я слышал какой-то шум и решил не сворачивать в том направлении.
«Он что, святой, — подумалось мне. — Пройти через ад и остаться невредимым!»
— А что, ты с ними столкнулась? — спросил он.
— Ага, — ответила я.
Мне вовсе не хотелось рассказывать ему о том, как я спаслась от них. Не хватало еще все выкладывать конкуренту.
Вот именно! Он был моим конкурентом.
Когда я поняла это, мне слегка полегчало. Я привыкла иметь дело именно с конкурентами или противниками, а при мысли о святых, героях или возлюбленных меня бросало в дрожь.
Мы боролись за право устроить будущее Терта по своему образцу. А в данный момент это означало разобраться в том, что происходит в сумасшедшем районе.
Меня коробило от мыслей о том, что Даак мог видеть, как меня окружили крысы. Возможно, он дал бы мне умереть. Лойл был целеустремленным, но совершенно непредсказуемым.
— Ты знаешь, куда мы идем? — спросил он.
— А ты?
— Я просто иду вместе с тобой.
— И уже не впервые, — заметила я.
Некоторое время мы двигались в напряженном молчании, плечом к плечу, словно полицейские напарники в машине.
— Лиза Тулу моя, — прошептала я.
— Нет. — Он схватил меня за плечо.
Я стряхнула его руку.
— Ты фанатик, Лойл. Фанатики не помогают людям, а лишь используют их.
— Вот видишь, Перриш, как много у нас общего, — улыбнулся он.
Но мне так совсем не казалось.
Я снова огляделась по сторонам. Бары, закусочные, ларьки — все эти обычные предметы были далеко не обычными. Правда, пища здесь, похоже, оставалась той же самой, что и в наших краях.
Вскоре мы увидели неоновую вывеску отеля, сообщавшую о чистых постелях и кондиционерах. Пожалуй, переночевать там было лучше, чем под открытым небом.
Или нет?
Мы вошли в холл. В одном углу располагался диван для посетителей, в другом — маленький письменный стол. Неосвещенная лестница вела к номерам.
За столом сидела девица-альбинос, обладавшая несколько странной наружностью.
— Ага, вот и постояльцы. — Ее голос был сладким, словно конфета, но произношение оказалось архаичным. — У нас есть пре-екрасные номера.
Австралийцы лишились своего гнусавого выговора, как и остальных национальных черт, уже много лет назад, когда сюда нахлынули выходцы из южной Европы, вытесненные со своих собственных территорий. Сперва они искали пристанища в Африке, но африканцы защищали свои границы с неожиданным упорством. Им вовсе не хотелось принимать у себя орду белых.
И я их за это не осуждаю.
Сперва австралийцы думали, что людской поток устремится дальше, на более северные острова, в Индонезию и Малазию. Но там их не захотели принять.
И хотя я совсем не знала прежней Австралии, акцент альбиноски вызвал у меня что-то вроде ностальгии. Наверное, она была у меня в крови.
А Лойла он, похоже, привел в возбуждение. В его глазах снова вспыхнул фанатизм. Казалось, что он вот-вот снова заведет песню о своей великой миссии.
— Что случилось с твоей кожей? — спросил Даак у девицы.
Я толкнула его локтем в бок. Столь бестактные вопросы могли вызвать подозрение.
Девица подняла глаза. Они были у нее черными, как у Даака. Значит, не совсем альбиноска.
— С меня содрали кожу, — объяснила она. — А как еще сюда попадешь?
Я получше присмотрелась к ней. Все ее тело было будто бы усыпано красным перцем. Из-под прозрачной синтетической кожи виднелась кровоточащая плоть. Я не поняла, что это значит. Да и не больно хотелось.
— Вы не видели тут одну женщину? — спросила я. — В сапогах, с шейным платком и с татуировками на лице?
Девица прикусила палец. Кусочек кожи остался у нее во рту, и она выплюнула его на пол. Что-то хрустнуло. Кажется, девица откусила себе ноготь.
— Нет. — Девица поглядела на кровоточащий палец и принялась лизать его, словно мороженое. — Кстати, чем вы собираетесь расплачиваться?
Мы с Лойлом обменялись взглядами. И одновременно вытащили бумажники.
Девица тупо уставилась на них.
— Кожа с пальцев, например, может пойти за использование душа. Что еще вы можете предложить для обмена? Кожу, волосы, гормоны. Все это ценится в Мо-Вае. Предоставьте образцы.
Значит, это место называется Мо-Вай.
— И что вы будете делать с образцами? — спросила я.
— Продам Айку, что же еще? — Она пожала плечами.
— Кому?
— Тому, кого можно считать Богом, — ответила девица.
Я не знала, что сказать, поэтому стала ждать действий Даака. Но он, кажется, тоже растерялся, а может быть, ждал чего-то от меня.
Девица начала барабанить пальцами по столу. Один из них оставлял кровавые отметины.
Наконец я сообразила, что в моем чемоданчике должна была остаться шерсть Неудачника.
— Вот телесные волосы, — соврала я, высыпая ее на стол.
Девица включила лампочку и принялась внимательно изучать шерсть, потом сказала:
— Это от могучей крысы. Такие вещи не слишком ценятся, но у этой есть примесь динго, которых больше не осталось.
Она выключила лампочку и улыбнулась.
— Ну, так на какое время вы собираетесь остаться?
* * *
Мы с Дааком поднялись по лестнице. У меня подкашивались ноги. Я видела множество жертв тяжелых металлов, но здешние постояльцы были самыми отвратительными.
У некоторых тела покрывали сыпь и бородавки. Другие бредили вслух. Одна женщина приветливо улыбалась нам кровоточащими деснами. Ее потемневшая от токсинов кожа напомнила мне о Стеллар, несчастной любовнице Джеймона.
Я поскорее отвернулась, борясь с нахлынувшей тошнотой.
Мы преодолели три пролета прогнившей лестницы и двинулись по коридору. Даак порылся в своей сумке и достал кожаную перчатку. Лишь надев ее, взялся за дверную ручку.
Ничего не случилось.
Даак толкнул дверь ногой и вошел в номер. Снял перчатку и бросил ее. Она сморщилась и стала похожа на ладонь девицы без кожи.
— Лишняя предосторожность не помешает, — пояснил Даак.
В окно был виден лишь забор. В ванной пахло мочой. Потолок покрывали пятна плесени. Кровать была всего одна. Кроме нее здесь находились низенькая тумбочка и стул. Кондиционер кашлял, словно астматик. Сперва от него веяло холодом, а вскоре он совсем заглох.
— Ты ляжешь спать первой, — сказал Даак.
Он придвинул тумбочку к двери, а стул к окну. Потом достал из сумки полуавтомат «Спрэг».
Прежде я никогда не видела у него подобного оружия.
— У меня нехорошее предчувствие, — объяснил он, перехватив мой взгляд. Подушка показалась мне подозрительной, поэтому я положила под голову свой чемоданчик и растянулась на кровати, держа ладони на рукояти пистолетов.
— Смотри, не застрелись, — сказал Даак.
— Еще чего, — ответила я, зевая. — Я давно привыкла.
Даак уселся на стуле так, чтобы видеть и дверь, и окно. Я посмотрела на него сквозь полуопущенные веки. Потом в глазах зарябило, и я повернулась на бок.
Можно ли довериться Дааку? Наверное, на полчаса все-таки можно.
С некоторых пор у меня не было настоящих сновидений. Мое полупогасшее сознание блуждало среди каких-то мрачных теней. Обжорство Эскаалима оставило от меня лишь закопченный остов.
Сейчас я снова погрузилась в кроваво-красную реку. Потоки крови заливали мне рот и омывали все тело. А я почему-то все росла и росла, становилась огромной и горячей, словно летнее солнце.
Я проснулась в поту. Меня всю трясло. К счастью, я лежала спиной к Дааку, и он, наверное, ничего не заметил. Но что, если я стонала?
Я полежала некоторое время неподвижно, но жар не проходил.
Впрочем, он не покидал меня уже давно. Я все время потела, как будто у меня началась менопауза или еще какая-нибудь женская гадость. А шея болела от того, что слишком часто приходилось спать, положив голову на чемоданчик.
Хорошо хоть, что там сейчас нет Неудачника. Иначе как бы я рассказала о нем Дааку?
Кстати, а где Даак? Я резко села на постели.
Стул был пуст. Тумбочка оказалась на прежнем месте. Дверь оставалась запертой. В ванной Лойла, кажется, тоже не было.
Сперва я почувствовала облегчение от того, что он не видел, как я металась во сне.
А потом ярость.
Эта сволочь оставила меня одну, беззащитную! Если Кабал захотят отмочить его в маринаде, поджарить и подать с гарниром, я буду только рада.
Я подскочила к окну, прихватив чемоданчик.
Даак стоял внизу и разговаривал с каким-то карликом. Протянул ему что-то, потом направился обратно в отель.
Тогда я уселась на стул и достала пистолеты.
Он осторожно вошел в номер и поставил тумбочку на место.
— У тебя объявились дружки? — спросила я.
Даак подпрыгнул, потом разглядел меня в темноте.
— Перриш…
— А что, ты оставил еще кого-то беззащитной?
— Это ты-то беззащитная? — ухмыльнулся он и потер глаз. — Я тряс тебя, но ты не проснулась. А меня ждало кое-что важное.
— Что?
— Дело.
— Здесь, в Мо-Вае? — спросила я.
— Если мы собираемся найти Лизу Тулу, то должны добывать информацию, а не терять время даром. Я встретил на своей территории торговку, которая сказала, что видела Мэй и Тулу. И тогда я отправился вслед за тобой.
— Какую торговку? — спросила я. — С седыми волосами, густыми бровями и едой, напоминающей крысиную блевотину?
— Откуда ты знаешь? — Даак удивленно посмотрел на меня.
— Не важно. Сколько она с тебя содрала?
— Содрала? — переспросил он. — За что? Она сказала мне все просто так.
Я почувствовала неожиданный прилив ярости.
— Зачем ты сюда поперся, Лойл? Неужели только ради Мэй и Столовского?
— Прежде всего, ради тебя. — Он опустился на край кровати.
— Мне нужно отыскать Тулу, чтобы уладить свои дела. Я уже говорила тебе об этом. И не забывай, что это она сделала колдовские куклы, сильно напоминающие кое-кого.
— А кто твой наниматель? — спросил Даак.
— Это профессиональная тайна.
Я пристально посмотрела на него. Свет неоновой вывески делал его лицо полосатым. Может быть, от усталости, а может быть, от фанатизма, оно стало менее привлекательным.
— Тулу известный медиум. Я собирался с ее помощью избавить тебя от Эскаалима.
— Почему только меня? А как же быть всем остальным зараженным?
— Мы пытались им помочь, но они погибали, — ответил Даак мрачно.
— Вот как? Значит, ты убил столько народу, и я должна была стать следующей?
Даак пожал плечами, не обращая внимания на мою иронию. Он вообще не обращал внимания на то, что не соответствовало его взглядам.
— Ты намного сильнее всех остальных, Перриш. Ты и так уже много раз выживала там, где другой отдал бы концы. Возможно, мне удастся использовать тварь, которая сидит в тебе, для своих нужд.
— Для своих нужд? — взорвалась я. — Что же тебе нужно? Армия оборотней?
Он не дал прямого ответа, да этого и не требовалось. Все было видно по глазам.
— Мы должны вернуть себе свой дом, Перриш, — произнес Даак. — Свою землю. Я очищу ее от всякой швали, и тогда все изменится.
Видимо, под швалью подразумевались жители Терта. Конечно, я тоже часто так их называла, но, скорее, любя. Он же произнес это слово с ненавистью.
Я считаю, что надо просто жить и не мешать жить другим. Но если на меня кто-то наставит пушку или нож, я превращу его в собачий корм. По-моему, всю историю человечества составляют побоища, начавшиеся из-за того, что каждый отстаивал свою правоту.
Никто из людей не может усвоить простую истину — мы все правы, и никто из нас не прав. Казалось бы, что может быть проще? Но мы все никак не поймем, что не следует навязывать остальным свою волю.
Есть лишь одна вещь, которую я ненавижу больше, чем безумство, обман и красивые наряды. Это слепое фанатичное желание управлять другими.
Словом, я не позволю Дааку использовать Эскаалима для создания особых бойцов. Но пока не следует говорить ему об этом.
Нужно потянуть время, сделать вид, что играешь на его стороне.
— Ладно. — Даак зевнул. — Если ко мне придут, разбуди меня.
Он улегся и тут же захрапел. Глядя на него, я всю ночь боролась с двумя желаниями: разбудить его или бросить здесь одного. В подобных обстоятельствах удержаться от искушения очень трудно.
Наконец, на рассвете я разбудила Даака и сказала:
— Идем отсюда. Здесь у меня мурашки по коже бегут.
Он протер глаза, почесал бок и потянулся. Только что казался таким паинькой, а теперь вел себя так неприлично.
Мы вышли из номера и спустились на один пролет, как вдруг эскалатор остановился.
— Лойл! — крикнула я.
Он выглянул из-за моего плеча и выхватил свой «Спрэг». Только теперь я заметила, что путь преграждает какая-то бледная мембрана.
Я потрогала ее и сказала:
— Похоже на толстенную паутину.
— Отойди-ка, — сказал Даак. — Сейчас станет шумно.
— Мне нравится шум.
— Все равно отойди.
Я поднялась обратно, удивляясь тому, как мы позволили так легко себя поймать.
Даак принялся стрелять по мембране. Рикошета не было. Когда вибрация прекратилась, приблизился к ней, пощупал и сообщил:
— Дырки есть, но быстро затягиваются.
— Давай оглядимся! — воскликнула я в панике.
Мы прошли по коридору, заглядывая во все комнаты. Все двери открывались так же легко, как наша. Всюду было пусто.
Вернувшись в наш номер, Даак указал на улицу:
— Веселенький будет спуск.
— Точно, — кивнула я.
Окно было плотно закрыто, как и всегда в Терте.
— Посмотрим. — Даак швырнул в окно стул, но тот отлетел обратно. Тогда он потрогал окно и сказал: — Та же самая дрянь.
Я достала из сапога нож и ткнула в окно. То, что заменяло стекло, слегка подалось, потом встало на место.
— Перриш! — воскликнул Даак отчаянно.
Ну вот, теперь я, наверное, все время буду бояться ловушек.
Я стала метаться по номерам, разглядывая потолки. Но люков нигде не было. И как я только не заметила этого раньше? Мне удалось найти лишь вентиляционное отверстие в конце коридора.
— Посмотри-ка! — крикнула я.
— Нет, это ты иди сюда и посмотри, — откликнулся Даак.
Я кинулась к нему. За окном брезжил розоватый рассвет. Город начинал просыпаться. Даак указывал на площадь. По ней двигались какие-то полуголые, мускулистые и раскрашенные парни и девицы с винтовками. Их движения были невероятно быстрыми и слишком самоуверенными. Так ведут себя те, кто уверен в своей полной непобедимости.
— Кажется, вход в отель не закрыт этой пленкой, — сказала я, — да и вентиляционное отверстие, которое мне попалось, тоже.
— Какого оно размера? — спросил Даак.
Я окинула взглядом его плечи и ответила:
— Достаточного. И все же тебе не мешало бы сбросить вес.
— Я буду прикрывать тылы, — он потряс «Спрэгом», — а ты полезешь первой.
Мне не нужно было повторять дважды. Я подхватила стул и выскочила в коридор. Попробовала подцепить крышку, закрывавшую отверстие, ножом, но все было без толку.
Я в отчаянии стала ощупывать себя и наткнулась на кинжал Кабал. Может быть, он мне поможет?
Черный металл прошел сквозь крышку, как сквозь масло.
— Лойл! Иди сюда! — позвала я.
Стена рядом с лестницей начала трещать. Кажется, ее пытались проломить снаружи.
Лойл, выбравшийся в коридор, почему-то остановился, и я снова позвала его.
Но он, не обращая на меня внимания, опустился на колени и принялся стрелять.
Стало ясно, что он решил задержать наших врагов. Только я не нуждалась в защите.
Спрятав оружие, я скользнула в отверстие. Раньше мне уже приходилось лазить по трубам внутри домов. Но всего один раз. И тогда труба вела вниз, к прачечной. Теперь же нужно было лезть наверх.
Труба оказалась душной и пыльной.
С моей комплекцией лезть по ней было очень трудно. И лишь мысль о том, что внизу ждет целая армия головорезов, заставила меня сделать первый бросок.
Кое-как закрепившись в трубе, я обернулась к подбежавшему Лойлу и крикнула:
— Скорее! Хватай меня за руку!
Он потянулся ко мне, и тут я услышала выстрелы.
Парализующие заряды попали ему в шею, и он грохнулся обратно на пол. Я хотела спрыгнуть к нему, но меня остановили мысли о парализаторах. Подручные Джеймона уже стреляли в меня из подобных штук. А после этого он пытался меня изнасиловать.
Даже вспоминать противно.
Я крикнула Дааку, что вернусь за ним, и двинулась по трубе.
Через некоторое время остановилась и прислушалась. Внизу раздавались возбужденные голоса. Мне показалось, что сейчас на меня надвинется пелена, все мускулы напряглись, но ничего не произошло.
Только внизу продолжали шуметь.
* * *
Итак, меня никто не преследовал.
Я лежала посреди трубы, не зная, что делать дальше.
В конце концов, я все же решила двигаться вперед.
Труба стала постепенно сужаться. Мои ноги очень часто соскальзывали с гладких стенок. Наконец я остановилась и замерла. Мне стало казаться, что я никогда не выберусь отсюда и превращусь в мумию. Паника вцепилась в меня своими острыми когтями.
Через несколько минут в трубу ворвался холодный воздух, проник под мою одежду. Еще чуть-чуть, и меня заморозят!
Я начала стучать зубами.
Должно быть, у меня замерзли мозги, поскольку я вспомнила про кинжал Кабал лишь тогда, когда он стал впиваться мне в бок.
Я достала его из-за пояса и вырезала круг. Просунула палец в образовавшуюся дыру. Развернуть изоляцию, покрывавшую трубу снаружи, было куда проще. Вскоре дыра стала достаточно большой, чтобы просунуть туда руку, потом плечо, потом голову.
Облегченно вздохнув, я выбралась из трубы на чердак. Достала из чемоданчика свой фонарик и включила его.
Если бы Красотка № 3 увидела меня сейчас, она бы стала смеяться надо мной. Но мне не приходилось выбирать.
Луч фонаря очертил пыльные стены и паутину. Кажется, здесь давненько никто не бывал. Я вспомнила, что на потолке в номере виднелись пятна плесени, и поняла, что во всем отеле царил полнейший беспорядок.
Потом я проверила показания своего компаса и стала пробираться по чердаку.
Большинство домов Терта соединялись с соседними через крышу. Здесь же проход к люку был завален обломками. Значит, придется продираться с шумом и грохотом.
Мне совсем не хотелось ползать по крыше, кишевшей крысами или еще какими-нибудь тварями.
Уже через минуту я поранила пальцы и ободрала ногти, а в носу было полно пыли. Но кинжал Кабал оказался просто чудом. Если мы с Минохом узнаем, из чего он сделан, то сможем разорить весь оружейный рынок.
Я проделала круг в кирпичной кладке и выбила его несколькими ударами ноги. Вот и пригодились уроки единоборств.
Я не стала проверять, что находится снаружи, и сразу же высунула голову, потом руки.
Они коснулись чего-то живого. В свете своего фонарика я разглядела небольшого питона, свернувшегося для зимовки.
Я совсем не собиралась его тревожить. Но было уже поздно. Питон встрепенулся и рванулся ко мне. Конечно, он не ядовит, но его укус может оказаться весьма болезненным. От него даже можно заразиться.
Я инстинктивно схватила его за горло и вылезла из дыры. Питон начал обвивать мою руку и плечи.
Я сделала глубокий вдох. Убивать эту огромную змею не хотелось. Их осталось в Австралии совсем немного, к тому же они уничтожают крыс. Но что же мне тогда делать?
Если отпустить его, он может меня укусить. Возможно, следует запихнуть его в чемоданчик. Он может мне пригодиться. Не многие люди устоят, если у них перед носом размахивать змеей.
Через несколько минут отчаянной борьбы мне удалось одолеть его.
Я тяжело вздохнула. Пожалуй, хватит собирать зверюшек. Сперва ядовитая крыса, потом питон. Раньше у меня что-то не проявлялось склонности к живности.
Я несколько раз обмотала чемоданчик веревкой и закинула его на спину, пытаясь отогнать картины того, как питон выберется наружу и начнет меня душить.
Зря я его, наверное, взяла. Отпущу, как только спущусь на землю.
Я решила двигаться на юг, стараясь больше никого не разбудить. Миновав двадцать или больше домов, я решила, наконец, спуститься вниз. Мне вспомнилось, как мы лазали по крышам вместе со Столовским и как попали к муэновцам. После этого я подцепила паразита, а муэновцы объявили меня Ойей. С тех пор я стараюсь держаться подальше от жертвенной крови.
Кровь! Да я стала кровожадной. При мысли об этом меня охватили ярость и жалость к себе.
И зачем только меня понесло сюда за этой Лизой Тулу?
У меня разболелась голова. Всем было от меня что-то нужно. Каждый желал, чтобы я работала на него. Даак хотел управлять Эскаалимом, Кабал хотели, чтобы я отыскала караджи, муэновцы хотели иметь воплощение богини, а Тис хотел обзавестись женщиной, которая бы торчала в его доме и помогала зарабатывать деньги.
Ну а чего же хотела я сама?
Просто остаться в живых.
А еще хотела, чтобы в живых остался Лойл Даак. Я переживала за него и, в то же время, ненавидела!
А для того, чтобы мои желания осуществились, оставалось только двигаться вперед.
Тяжело вздохнув, я подняла крышку люка и стала спускаться.
Я спрыгнула вниз и двинулась вперед широкими шагами. Наконец, выбравшись на улицу, решила определить направление.
На рассвете все еще было пустынно, но солнце уже протянуло свои лучи во все стороны. Я внезапно почувствовала, что зима сдает свои позиции. Это несколько встряхнуло меня. Ведь до Королевского Прилива оставалась всего пара дней, а я до сих пор не нашла караджи.
Свернув за угол, я узнала отель. Он был погружен в сон, и даже легион обнаженных воинов уже исчез.
Я поставила чемоданчик на землю, раздумывая над тем, что делать дальше. Но ничего не приходило в голову. Ужасно хотелось есть и спать.
Я почувствовала прикосновение чьих-то рук. Обернувшись, я увидела окровавленного воришку-карлика, который залез в мой чемоданчик и оказался в объятиях питона.
Я схватила змею за шею, и ее кольца слегка разжались.
— Отойди от моих вещей, — сказала я воришке, — или я отпущу его.
Тот лишь размахивал руками, заходясь в кашле. Его лицо закрывали жидкие, но длинные волосы.
— Что тебе нужно? — Карлики не особо волновали меня. Обычно они ищут еду или наркотики.
— Ты-нездешняя-верно? — затараторил он. — Ты-пришла-с-той-стороны-потому-что-там-говорят-медленнее.
Его рассуждения показались мне логичными, несмотря на странную манеру речи. Я наклонилась, чтобы получше разглядеть карлика, и стала освобождать его шею от змеи.
— Ты вчера о чем-то разговаривал с моим другом, — сказала я. — Ну, с таким здоровым, загорелым.
Он кивнул.
— Его замели, — продолжала я, кивнув в сторону отеля.
Карлик кивнул.
— Это Кленси его заложила. — Он горько посмотрел на неоновую вывеску. — Эпоксы могут позволить себе такие вещи.
— Кленси? Это та девица в холле?
— Да-она.
— А что еще за эпокс?
— Эпоксид-для-всего. Ты-с-ним-еще-столкнешься.
Он тут же замолчал, сообразив, что сболтнул лишнее. В подобной ситуации все люди выглядят одинаково.
Но мне совершенно не хотелось, чтобы он молчал, поэтому я сказала:
— Прежде всего, выкладывай, кто забрал моего друга, и куда.
— Я-не-говорю-задаром, — скривился он.
Тогда я просто слегка разжала пальцы, сдерживавшие питона.
Он тут же снова обвился вокруг шеи карлика.
— Не подмажешь — не поедешь, — огрызнулся тот совсем по-детски.
Я поняла, что он сможет молчать, если его даже будут душить, топить или поджаривать, но все же не собиралась отступаться. И почему это все собираются ободрать меня?
Карлик потер шею, поглядел на мои пистолеты и выдавил:
— Его-забрал-Айк.
— Куда?
— К себе.
— Но мой друг остался жив? — спросила я.
— Это-зависит-от-того-за-сколько-его-успеют-разделать.
Я не поняла, что это означает, и спросила:
— Кто такой этот Айк?
— Производитель.
— В каком смысле?
Карлик улыбнулся мне, как будто я все понимала, потом произнес довольно медленно:
— Мы называем его Богом.
