Валериан укрылся за искореженным листом обшивки канонерского катера и взял под прицел проход, по которому они пришли. Мастер Миямото занял позицию по другую сторону от ученика, а три морпеха Арктура устроили свои огневые точки так, чтобы обстреливать врага продольным огнем.

В конечном счете, нападающие поймут, что их цель не в доме. Как только вражеские морпехи выяснят, куда направились и что пытаются сделать их жертвы, они атакуют шахту всеми силами.

Валериан с морпехами натаскали к канонерке груды обломков и соорудили простейшие баррикады. Все имеющиеся боеприпасы для винтовок Гаусса поделили поровну.

Время вышло. Теперь, что бы ни ожидало их в будущем, они были готовы.

Во всяком случае, готовы настолько, насколько пять человек вообще могут подготовиться для сдерживания тридцати солдат-профессионалов.

В пещере стояла невыносимая жара. По лицу Валериана стекал пот и скапливался внизу маски. Собственное дыхание казалось юноше невероятно громким, и он практически ничего не видел периферийным зрением. В раздражении Валериан сорвал маску с лица и отбросил в сторону.

Воздух был спертым, чувствовался недостаток кислорода. Впрочем, большая часть дыма от разбившегося корабля уходила вверх через широкое устье посадочной шахты. Не лучшие условия для ведения боя, но кто и когда вел бой в идеальных условиях? Поэтому Валериан предпочел некоторый дискомфорт при дыхании в пользу того, чтобы ясно видеть людей, которых надо убить.

Юноша вытер рукой лицо. Он старался делать неглубокие вздохи и чаще моргать, чтобы сохранять роговицу глаз влажной. Валериан с трудом улавливал отголоски звуков выстрелов и мог лишь догадываться, откуда они доносятся. Удалось ли деду и Чарльзу доставить мать в безопасное место, пока морпехи из эскорта отстреливались? Или он слышал эхо выстрелов, подобных тем, что оборвали жизнь родителей и сестры отца?

Мысль, что мама находится в реальной опасности, чуть не заставила его сорваться с места. Валериан приказал себе не двигаться. Делать что-то, идя на поводу у эмоций, значит погубить себя. Подобное рвение никому не принесет пользы, а ему – тем более.

Валериан окинул взглядом канонерский катер. Почему так долго?

Модуль связи сломан? Отец пытается починить его?

Сколько времени уже прошло?

Он обнаружил, что не может даже предположить, сколько времени прошло с тех пор, как они подверглись нападению. По внутренним ощущениям казалось, что уже несколько часов, но он подозревал, что на самом деле не более одного. Валериан что-то читал о том, что в бою время растягивается, но никогда не думал, что ему придется испытать это на себе.

Тут юноша почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Он посмотрел туда, где сидел мастер Миямото. Наставник обменялся с ним взглядом и указал пальцем в коридор. Во рту у Валериана пересохло, когда он услышал грохот металлических башмаков и крики приказов.

Это шли они. Враги, от которых он бегал всю жизнь, наконец-то настигли его. Но на этот раз Валериан Менгск не побежит. На этот раз он будет сражаться.

Юноша прижал к плечу винтовку Гаусса и облизнул губы, когда в проеме разрушенных взрывом ворот замаячили тени. Рискнув быстро взглянуть на катер, он шепотом пожелал, чтобы отец поскорее послал чертов сигнал.

Из проема разрушенных ворот появились двое морпехов-конфедератов. Мастер Миямото приподнялся из укрытия. Его оружие рявкнуло очередью, выплюнув из дула метровый язык пламени. Первый морпех упал – прицельный огонь опытного стрелка безукоризненно пробил забрало и нашпиговал шлем конфеда металлическими шипами.

Валериан надавил на спусковой крючок, целясь во второго морпеха. Рев оружия оглушил его. К тому же винтовка Гаусса обладала солидной отдачей из расчета стрельбы в боевом скафандре, который у Валериана, само собой, отсутствовал. Юноша прекрасно знал: для того, чтобы пробить бронескафандр врага, ему необходимо стрелять в одну точку. Поэтому он корректировал прицел с каждой новой очередью.

Враг упал, когда три солдата Арктура тоже вступили в бой. Слаженный залп из четырех стволов пробил броню морпеха-конфедерата насквозь и заляпал стену позади него кровью. Валериан спрятался в укрытие, как только из дверного проема раздался ответный огонь. Шипы «Карателей» застучали по металлу вокруг него. Юноша вздрогнул, когда один из них рикошетом резанул его по руке.

Он услышал крики и выглянул, ответив короткой очередью по коридору.

Воздух наполнился грохотом выстрелов, визгом рикошетов от обломков и каменных стен. Вражеские морпехи установили завесу из подавляющего огня. Валериан услышал, как что-то проскакало по земле. Душа юноши ушла в пятки, когда цилиндр гранаты медленно подкатился и остановился в двух шагах от него.

Не раздумывая, Валериан опустился на одно колено, схватил гранату и отбросил ее туда, откуда та прилетела. Боеприпас взорвался через мгновение. Взрывная волна опрокинула Валериана на спину. В ушах мучительно громко зазвенело. Кашляя и пытаясь заставить воздух вернуться в легкие, юноша поднялся на колени.

Валериан услышал крики и просьбы позвать медиков, которые звучали с резким металлическим эхом и неправдоподобно далеко. Он почувствовал теплую влагу в ушах и дотронулся до них. Пальцы оказались в крови. На месте взрыва гранаты вверх уносились черные клубы маслянистого дыма. Валериан стал шарить вокруг в поисках оружия. Только сейчас он сообразил, что «Каратель» взрывом вырвало из рук.

Раздались еще выстрелы, но Валериан не мог определить, кто стрелял.

Он нашел С‐14 и схватил ее. Верхнюю часть баррикады, за которой он прятался, сорвало взрывной волной. Валериан понял, – отбрось он гранату стоя, верхняя часть его туловища попросту испарилась бы.

Порядка семи морпехов валялись на земле и орали благим матом – осколки посекли их скафандры в клочья. Внутренности людей разбросало по полу вместе с фрагментами брони и оторванными частями тел, но определить точно, сколько человек погибло, было невозможно. Уцелевшие вражеские морпехи с криками попытались оттащить раненых товарищей в безопасное место, но Валериан и Миямото не дали им этого сделать, накрыв перекрестным кинжальным огнем.

Юношу захлестнула волна возбуждения. Он почувствовал непреодолимое желание расхохотаться как можно громче. Среди царящей вокруг резни и смерти этот всплеск эмоций показался ему нелепым. Валериан вдруг понял, насколько бессмысленно это сражение: люди, которые никогда не встречались прежде, пытаются убить друг друга.

Валериан знал, за что он сражается. Он сражается ради защиты любимых и спасения собственной жизни.

Но эти морпехи? За что сражаются они? За павший режим, который лгал им и, вероятнее всего, стер правду об их собственной жизни путем насильственной ресоциализации?

Не слишком достойный повод расстаться с жизнью, но все-таки эти солдаты здесь и сражаются в битве насмерть.

Пока его одолевали столь тягостные мысли, в пещеру по дуге влетели три гранаты. Валериан увидел, как они пролетели и упали, и проклял себя за глупость: гуща сражения – не место для размышлений об абсурде войны. И все же сейчас эти размышления казались самой естественной вещью в мире.

«Удивительно, что вытворяет разум во время стресса», – подумал он.

Морпехи усвоили урок. Гранаты взорвались сразу, как только шлепнулись на бетон. Дабы по максимуму избежать зоны поражения, Валериан вжался лицом в пол. Взрывная волна чудовищной силы прошла прямо над ним.

Двое морпехов отца исчезли в кипящем оранжево-огненном сгустке плазмы. Канонерка опасно покачнулась с противным скрежетом, когда ударная волна сместила обломки скал, удерживающих судно на месте. Клубы удушливого дыма с новой силой устремились вверх. Придя в себя после взрыва, Валериан понял, что от баррикад ничего не осталось.

Он услышал, как конфедераты готовятся к новой атаке. Затем по ушным перепонкам ударила канонада непрерывного огня из винтовок Гаусса. Шипы «Карателей» застучали по металлической обшивке катера и неостальным пластинам боевого скафандра последнего морпеха. Получив тяжелые ранения, солдат из эскорта отца заорал от боли и упал.

Валериан закашлялся и вскочил на ноги. В этот раз юноша крепко держал С‐14 в руках. Осознавая всю бесполезность действий, Валериан все равно направил оружие на атакующих конфедератов, и…

Непрерывный ревущий гул, подобный грохоту мощнейшего штормового фронта, заполнил замкнутое пространство посадочной шахты. Спасаясь от невыносимого оглушающего шума, Валериан зажал уши руками и упал на колени.

Морпехи-конфедераты растворились в шторме ослепляющего света, уничтоженные гиперскоростными снарядами, разорванные в клочья, словно мешки со свежим красным мясом. Валериан посмотрел наверх и увидел, как установленная наверху канонерского катера орудийная башня изрыгает снаряды из счетверенного ствола. Броня, кости, плоть разлетались под истребляющим огнем орудия. Убойная мощь четырех стволов с такого близкого расстояния была совершенно ужасающей.

Валериан с трудом разглядел стрелка. За орудием сидел отец и безжалостным огнем косил врагов. Ответ противника не заставил себя ждать – от верхней части катера полетели искры вкупе с взвизгиванием рикошетов. Валериан поискал взглядом, откуда ведется стрельба, и, задрав голову, увидел с полдюжины морпехов, стреляющих вниз с края шахты посадочной платформы.

Армированный плексиглас башни продержался достаточно долго, чтобы Арктур успел выскочить из стрелкового отсека. Через несколько секунд башня превратилась в обломки искореженного пластика и металла. Град выстрелов сверху усилился. Вокруг Валериана по поверхности платформы защелкали шипы «Карателей». Юноша отпрянул назад и упал. Чья-то рука схватила его за предплечье. Парень резко развернулся и нацелил винтовку на противника.

Мастер Миямото отбил ствол в сторону, и Валериан судорожно выдохнул от того, как близок он был к тому, чтобы убить человека очередью в упор.

– Нужно попасть на катер, – с трудом дыша, произнес Миямото. Из раны на голове наставника текла кровь, одежда на плече и бедре стала красной.

– Вы ранены.

– Знаю, – как всегда лаконично ответил Миямото. – С этим уже ничего не поделать.

Валериан кивнул и прижался к пострадавшему корпусу канонерки. Они не могли выскочить из укрытия – конфедераты на поверхности их сняли бы в один момент. Валериан услышал, как из-за бывших ворот снова доносятся крики. Правда, теперь их было больше.

– Они не знают, что орудийная башня не работает, – прошептал Миямото, делая предположение, почему враги не торопятся высунуться. – Но это ненадолго. Мы должны действовать.

– Да, – согласился Валериан. – Черт побери, я надеюсь, что отец передал сообщение Дюку.

– Может, передал, а может, и нет, – пожал плечами Миямото.

– Он уже должен быть здесь.

– Но его нет. Поэтому мы должны сражаться.

– Очередной урок, ага? – резюмировал Валериан. Он пригнулся и, убедившись, что морпехи наверху не видят его, двинулся вдоль борта катера.

– Всегда есть чему учиться, – парировал Миямото. – Человек, который думает, что знает все, на самом деле не знает ничего.

Валериан засмеялся, хотя в смехе его чувствовались нотки отчаяния. Несмотря на опасность положения и несомненную боль от ран, мастер Миямото не упустил шанса выдать философское изречение.

– Там, – сказал юноша, ложась на пол и указывая на рваную пробоину в днище катера. – Мы можем залезть там.

Мастер Миямото кивнул и оглянулся на проем ворот, чтобы не пропустить момент приближения врагов.

– Ты пойдешь первым, – сказал он. – Я тебя прикрою.

Валериан не стал спорить. Закинув оружие на плечо, он по-пластунски пополз к дыре. Когда за спиной прозвучала очередь из винтовки Гаусса, Валериан вздрогнул и повернул голову в сторону звука. Он увидел, как мастер Миямото выронил оружие и опустился на колени. В животе наставника зияла кровоточащая рана.

С закрытыми глазами и безмятежным лицом мастер Миямото рухнул на землю рядом с Валерианом. Юноша поднял глаза. Над телом учителя возвышался морпех в ободранном и помятом бронескафандре. Валериан поднял руки.

У боевого скафандра конфедерата не хватало нескольких бронепластин, а вмятины от шипов «Карателя» и осколков имелись едва ли не на каждом квадратном сантиметре. Шлем с морпеха, вероятно, сорвало – на коротко стриженных волосах запеклась кровь. Глядя на светлые волосы врага, Валериан осознал, что Миямото убила женщина. На вид ей было слегка за сорок. Юноша отметил, что, несмотря на кровь, грязь и пот, она исключительно привлекательна.

«Что лучше: быть убитым красивым или уродливым морпехом?»

От этой мысли он невольно улыбнулся, а затем и вовсе расхохотался.

– Эй, психованный сукин сын! – глядя Валериану в лицо, крикнула женщина. – С каким же наслаждением я прикончу тебя!

Направив ствол винтовки Гаусса Валериану в грудь, женщина двинулась к юноше, прихрамывая на одну ногу.

Валериан хотел схватить свой «Каратель», но знал, что стоит ему пошевельнуться, и он умрет в одно мгновение.

Он уже мертв, и они оба знали это.

Когда женщина приблизилась, ее глаза сузились.

– Глазам своим не верю! – рассмеялась она. – Ты, случаем, не парнишка Менгска? Лицо один в один, явно родственники! Черт, мы заполучили двух вместо одного!

– Я – Валериан Менгск, – с гордостью произнес Валериан. – Сын императора Арктура Менгска Первого.

– В десятку… Его проклятое высокомерие ты точно унаследовал.

Валериан напрягся.

– Кто вы? – потребовал он ответа. – На каком основании вы устроили тут резню?

– Какая разница, кто я? Тебе мало того, что сейчас я грохну тебя?

– Хочу знать, кто убьет меня, – упорствовал Валериан.

– Ангелина Эмилиан. Это я завербовала твоего старика в армию и научила всему, что он знает. Так что, можно сказать, я решила исправить свою ошибку.

Эмилиан взяла винтовку на изготовку и добавила:

– Прощай, Валериан.

Она не успела надавить на спусковой крючок, так как сверкнула серебрёная сталь, и винтовка Гаусса взорвалась – мастер Миямото в последнем рывке разрубил мечом магнитный акселератор. Валериан сморгнул, избавляясь от остаточного изображения вспышки. Эмилиан, тем временем, восстановила равновесие, бросила бесполезный «Каратель» и вытащила из набедренных ножен боевой нож.

С диким рыком ярости она набросилась на юношу.

И тогда Валериан сдернул с плеча винтовку и разрядил в женщину остатки обоймы.

Большинство шипов расплющились о нагрудник скафандра, однако парню удалось попасть в шею Эмилиан. Брызги крови разлетелись во все стороны, и женщина-морпех с криком, переходящим в булькающий хрип, упала. Тяжело дыша, Валериан продолжал давить на спусковой крючок, не обращая внимания на свист работающего вхолостую механизма и сухие щелчки пустого магазина.

– Хороший выстрел, – раздался голос позади него.

Валериан повернул голову и увидел, как отец вылезает из отверстия в днище канонерки.

– Спасибо, – выдохнул юноша и, бросив винтовку, осмотрел Миямото. Наставник был мертв, и Валериан в душе поблагодарил старого мастера за спасение жизни.

Арктур присел на корточки рядом с Ангелиной Эмилиан. Валериан с трудом распознал, какие чувства отражаются на лице отца: отчасти гнев, отчасти сожаление.

– Никогда не думал, что увижу тебя снова, – сказал Арктур.

Валериан поразился, сообразив, что Эмилиан все еще жива. Шипы «Карателя» пронзили шею женщины и задели сонную артерию. Он не убил морпеха, хотя, скорее всего, жить ей осталось несколько мгновений.

– Я думаю, ты и не хотел… – Эмилиан задохнулась. Остальные слова утонули в бульканье и хрипе.

– Ты умерла ни за что, – сказал Арктур. – Ты знаешь это, не так ли?

– Пошел ты, Менгск, – ответила Эмилиан, кашляя кровью. – Это уже неважно… ОЗД скоро ощиплет твои перышки по полной программе.

– Кто? – спросил отец. – Что еще за ОЗД?

Эмилиан повернула голову к Валериану:

– Черт, я была права, Менгск… Знала, что, заведи ты детей… проблем добавится…

– Ангелина, что такое ОЗД? – потребовал ответа Арктур.

Но Ангелина Эмилиан была мертва.

Внутри канонерского катера воняло топливом, горелой плотью и металлом. Валериан прокашлялся, затем вставил новый магазин с шипами в винтовку Гаусса. Остов судна повело, и секции настила палубы со скрежетом болтались на остатках крепежа. Разбитые панели беспокойно постреливали искрами, а разорванные шланги пенились вытекающей гидравлической жидкостью.

Огни мерцали и шипели, электрооборудование то гудело, то затихало, пока энергоячейки катера то выключались из-за короткого замыкания, то включались снова. Содержимое шкафчиков вывалилось на палубу: игральные карты, столовые приборы, разнообразные журналы и личные вещи солдат, которые сопровождали Арктура Менгска на Умоджу.

Валериан оперся о скрипящую стойку.

– Ты отправил сообщение Дюку? – спросил он отца.

– Думаю, да, – ответил Арктур, наблюдая за обстановкой снаружи сквозь дыру на боку канонерки.

– Ты думаешь? Ты не знаешь точно?

Менгск-старший покачал головой и быстро проверил, заряжено ли оружие.

– Со скремблером Кассандры трудно сказать, что принимается или передается, но я думаю, Дюк услышал меня. Дело в том, что я слышал, как он ругается почем свет стоит, и сделал вывод, что, скорее всего, он в курсе происходящего.

– Думаешь, он примчится?

– Полагаю, что да. Эдмунд Дюк способен выкинуть всякое, но пока он верит, что союз со мной ему выгоден, он будет лоялен. Он знает, что в данный момент я его лучший шанс урвать что-то для себя.

– Надеюсь, ты прав, – сказал Валериан, присоединяясь к отцу у пробитой дыры.

– Не сомневаюсь в этом, – сказал Арктур. – Если Эдмунд здравомыслящий человек, то все его сенсоры без исключения следят за Умоджей с того самого момента, как я покинул флагманский корабль. Чуть-чуть удачи, и он прибежит, как только расчехлит оружие.

Снаружи донеслись голоса. Валериан без промедлений приготовился открыть огонь.

Он посмотрел через дыру в корпусе и увидел десяток морпехов. В максимальной экипировке и вооруженные до зубов, они прокладывали путь к катеру через завалы обломков.

Отец и сын остались последними – с парой винтовок Гаусса на двоих. Валериан понимал, что им долго не продержаться и, тем более, не одолеть врага. Он решил, что умереть в бою, сражаясь бок о бок с отцом, – не самый худший способ закончить отмеренный судьбой жизненный путь.

– Мы не сможем остановить их всех, – сказал Валериан.

Арктур усмехнулся:

– Говори за себя.

Валериан кивнул и, приободренный оптимизмом отца, прижал С‐14 к плечу. Морпехи-конфедераты заметили их и ринулись на штурм катера.

Валериан и Арктур одновременно открыли огонь, и шипы их «Карателей» застучали по самому ближнему нападавшему. Морпех оступился и упал, но бронескафандр уберег его от ранений. Валериан отступил назад, когда град шипов забарабанил по корпусу катера. От попаданий на внутренней поверхности обшивки образовались едва заметные вздутия.

Арктур выпустил очередь в ответ и спрятался за укрытием. Рев стрельбы из винтовок Гаусса и звонкий лязг металла о металл заполнил канонерку. Валериан снова выставил «Каратель» из рваной дыры в корпусе и открыл огонь по морпеху в красном скафандре, пока тот карабкался по остаткам одной из сооруженных на скорую руку баррикад. Шипы «Карателя» ударили по нему, но боец, не обращая внимания на попадания, продолжал идти вперед.

Стрельба по канонерке усилилась. Валериан не питал иллюзий относительно того, что их попытки остановить противника могут иметь хоть какой-то успех. В отличие от предыдущей группы, которая действовала с губительно неуместной самоуверенностью, эти штурмовики не оставляли шансов, работая в парах и прикрывая продвижение друг друга подавляющим огнем.

Валериан хлопнул по подсоединяемому к винтовке магазину и глубоко вздохнул. Последний боекомплект.

Вот и всё. Это конец. Лучше не придумать, как уйти в блеске славы.

Юноша посмотрел на отца и увидел аналогичное намерение сделать их гибель достойной памяти.

– Ты готов? – спросил Валериан.

– Я готов, – ответил Арктур.

Они синхронно появились из укрытия и открыли огонь по всему, что двигалось.

В этот момент посадочная шахта наполнилась каскадом обрушившихся сверху ярких вспышек обжигающих огней. Ударные волны взрывов заполнили пространство, и канонерский катер закачался, когда волна жара и давления захлестнула его.

Мощные удары трясли поврежденный корабль так яростно, что его корпус раскололся на две части. Арктура и Валериана бросило на палубу, когда сияющий поток света отправил мир вне их убежища в небытие.

Наконец водопад сжигающего света прекратился. Валериан усиленно заморгал, пытаясь избавиться от звездочек перед глазами. В ушах звенело от сильных взрывов, но он был жив, и это было совсем не то, чего он ожидал.

Отец лежал напротив – ошеломленный, но невредимый.

– Что за черт? – задыхаясь, спросил Валериан, видя снаружи только почерневшие стены и тотальную разруху.

Арктур засмеялся.

– Я же говорил… – произнес он и замолчал, не закончив фразы.

Валериан посмотрел вверх.

Заслоняя падающий в шахту свет, огромный стальной монстр вопреки всем законам гравитации проплывал над разбитой шахтой посадочной платформы.

В поле зрения Валериана появились чудовищные двигатели корабля, окруженные маревом раскаленного воздуха. Юноша закрыл уши, пытаясь снизить уровень шума от зубодробительного гула. С обеих сторон нишу стыковочного шлюза украшала эмблема держащей кнут красной руки на черном фоне. У Валериана ушло несколько секунд, прежде чем он сообразил, что смотрит на днище линейного крейсера Доминиона.

Голос с тяжелым акцентом и невнятным протяжным произношением проревел из внешнего громкоговорителя.

– Кто тут заказывал героическое спасение? – поинтересовался генерал Эдмунд Дюк.

После сражения оказалось невозможным найти хоть какие-то улики, указывающие на то, как смертникам Конфедерации удалось заполучить подробную информацию о визите императора на Умоджу. Также никто не смог пролить свет на личности нападавших или на принадлежность их к ОЗД, о котором говорила Ангелина Эмилиан перед смертью… Впрочем, ответ на эту загадку будет найден довольно скоро – и достаточно кровавый.

Арктур пообещал Айлину Пастеру, что проведет полное и тщательное расследование инцидента. Несмотря на то, что никаких прямых обвинений не выдвигалось, все понимали, что император подозревает умоджанцев в соучастии нападению.

Суда Доминиона все прибывали и прибывали на помощь к императору. Протекторат отправил на перехват флагманские боевые корабли с целью убедить Менгска-старшего в том, что в его же интересах как можно скорее отозвать флот из системы Умоджи.

Тем временем, выжившие собрались посреди руин обеденного зала особняка – контуженные, окровавленные, но счастливые, что остались живы. Когда Валериан увидел мать, то бросил винтовку и кинулся обнимать ее. Юлиана заплакала от радости, увидев его живым.

– Я думала, ты умер! – сквозь слезы воскликнула она.

– Я – Менгск, – сказал Валериан. – Нас нелегко убить.