Европа после завершившегося провалом Восточного крестового похода и вспыхнувших затем с новой силой эпидемий оспы и чумы тяжело приходила в себя. По землям, сразу после развала армии, шастало огромное количество банд, сеявших насилие, смерть и разрушения, обрекая на голодную смерть поселки, выедая все, что не сожрала армия, двигаясь на восток.

Они обнаглели настолько, что брали штурмом замки, а объединившись, нападали даже на небольшие городки. Впрочем, чаще мелкие владетели и городки предпочитали откупиться. Дезертиры и присоединившиеся к ним ими же обобранные крестьяне тоже не горели желанием дохнуть под стенами, ловя на свою голову камень с бревном или обвариваясь в крутом кипятке, а потому выдвигали вполне выполнимые требования.

Благо что новых очагов заражения, может быть, благодаря подступившей зиме, в больших количествах не фиксировалось. А там, где фиксировалось, разбирались быстро и жестко. Ведь лучше потерять одну деревеньку, спалив ее дотла, чем опустеет целая область в виде баронства, графства или даже герцогства… На сей безусловно нужный, но не сильно благовидный труд подрядили Тевтонский орден, заодно повесив на них охоту за бандами. Так что ситуацию постепенно удалось взять под контроль.

А придя в себя, властители, как светские – император Священной римской империи, так и духовные – папа римский, – задумались о реванше.

Все же постоянно растущее и крепнущее государство на востоке Европы сильно давило им на психику. На этой почве они даже заключили перемирие, и император германской нации оставил в покое итальянские земли, тем более что с появлением пороха взять их силой становилось очень непростой задачей, а именно в Италии селитры производили больше всего.

Отношения потеплели настолько, что папа римский договорился о браке Фридриха Второго, третьего по счету, с сестрой короля Англии Генриха Третьего – Изабеллой.

В опустошивших земли вспышках болезней для людей требовалось указать виновника, дабы за таковых не посчитали их самих, и духовенство обвинило во всех бедах продавшихся врагу рода человеческого восточных схизматиков.

Что называется, перевели стрелки, а то ведь до сих пор считалось, что все болезни – это кара Господа за грехи. А если так, то люди могли подумать, что это кара за Восточный крестовый поход на христиан, пусть и схизматиков. Тем более, что такие слухи уже начали бродить – постарались агенты ЦРУ, что могло привести к очень печальным последствиям для авторитета и, что гораздо печальнее, финансов церкви. И так многие не хотят платить десятину Риму.

Но, дескать, благодаря лишь святости Римской католической церкви с Божьей помощью эту напасть удалось остановить, даже какие-то святые реликвии вытащили на свет…

А потом из Руси в регулярных проповедях стали лепить образ врага, с которым рано или поздно придется столкнуться не на жизнь, а на смерть. И чем дальше, тем больше. Дескать, и младенцев русские варвары едят, и кровь католических девственниц пьют, и эти варвары только спят и видят, как вторгнуться в Европу и сожрать тут всех младенцев и выпить всю кровь у девственниц, а не девственниц перетрахать, а мужчин обратить в рабство или убить.

В общем, с кафедр несли такую лютую пургу, что трезвомыслящие люди, коих общая истерия миновала, только диву давались. Оставалось только удивляться, как этому верят. Хотя сказано ведь, что чем более дикая ложь, тем охотнее ее принимают. Даже про евреев и их «кознями» забыли. Точнее, они вложились финансово в это дело, чтобы про них и дальше не вспоминали.

Зачем велась такая психическая накачка простого населения?

Для планирующегося Второго восточного крестового похода требовались солдаты, и много. Лучше, если идут в армию по зову зомбированной души, чем из-под палки, что порождает много дезертиров, стоит только немного ослабить контроль.

Но однажды, сильно огребя от схизматиков, ни папа римский, ни император Священной Римской империи не спешили повторять урок, желая воспользоваться результатами чужих усилий, а именно монголов.

Уверенный разгром русами последних и вовсе подействовал на них, как ушат холодной воды.

– Нам нужны союзники, – сказал Григорий Девятый после проведения брачной церемонии, когда он встретился один на один с императором для приватной беседы.

– Согласен, ваше святейшество, вот только где мы их возьмем? Вроде и так привлекли всех, кого только было можно.

– Для начала нужно сговориться с этими… – тут папа римский скривился, как от кислого. – С этими новыми гуннами… монголами. Потерпев поражение от царя Юрия, они наверняка захотят получить дополнительный шанс.

Фридрих Второй понятливо кивнул. Война на два фронта всегда сложная, и надо быть гением, чтобы победить в таких условиях, да еще уступая в численности войск.

– Вы сказали «для начала», ваше святейшество, – напомнил император замолчавшему понтифику. – Разве есть еще какие-то варианты? Неужто сарацины согласятся поучаствовать?!

– Нет, не они. Есть другие варианты. Но я пока не стану обнадеживать тебя, сын мой… так как пока еще все слишком зыбко.

Фридрих Второй снова понятливо кивнул, а потом сказал:

– Царь русов опасен как полководец, ваше святейшество. Боюсь, что он сможет выкрутиться даже из самого безнадежного положения… Возможно, я слишком высокого мнения о нем, но хотелось бы свести риск к минимуму.

– Я разделяю твою озабоченность, – кивнул понтифик. – Устранить такого правителя и полководца перед началом войны, что к тому же может посеять смуту и борьбу за престол среди схизматиков, было бы крайне желательно. Мои люди искали подходы к нему, но пока не нашли слабых мест… кроме одного.

– И что мешает воспользоваться этой возможностью, ваше святейшество?

– Потребуются смертники, сын мой, стопроцентные смертники, и потребуется их много. Простые фанатики не подойдут. А среди профессиональных бойцов фанатиков, как правило, не бывает, да еще в таком количестве, а нужно их будет много, десятка два, а лучше три.

– Хм-м… неужели ничего нельзя сделать, ваше святейшество? Я не верю в это…

– Я не знаю, как заставить пойти людей на верную смерть, сын мой.

– Мне вспоминаются истории о мусульманских воинах-тенях – ассасинах, что воспитывал некий Старец на своей горе-крепости, от которых страдало воинство Христово, во время Первого крестового похода, а особенно его предводители… – сказал император, в войске которого имелось некоторое количество мусульманских отрядов. – Неужели в архивах церкви ничего нет по этому вопросу? Ведь сколько столетий прошло…

– Ну конечно! – воскликнул понтифик, аж подскочив, словно ужаленный. – Эх-х… старость выветривает память. Я немедленно дам распоряжение по поиску любых сведений в архиве по ассасинам и надеюсь, что там найдут хоть что-то по этому вопросу. Благодарю тебя, сын мой.

– Не за что, ваше святейшество.

Батый испытывал дикую ярость и приказал срубить голову рабу-циньцу, что прочел письмо, посланному великим ханом Угэдэем, этим начинающим алкоголиком, позабывшим, как правильно держать саблю.

После того поражения от русов Батый ожидал, что его сместят, и командующим походом станет кто-то из сыновей Угэдэя – Гуюк или Кидан. И ему бы не помогла никакая низовая поддержка, все-таки очень уж большие потери получились, впору говорить о проклятии богами, а поддерживать такого – это все равно что навлечь проклятие на себя. Так что воины спокойно бы приняли его смещение.

Но нет, Гуюк и Кидан сидели тише воды и ниже травы. Как и Байдар.

– Боятся, что могут тоже проиграть Песцу, – криво усмехнулся Субэдэй, что спустя пару недель после того, как у него прихватило сердце, все же оклемался и стал постепенно оживать, хотя прежнего живчика, каким являлся до этого момента старый военачальник, уже не было. – Потому делают вид, что дают тебе шанс исправить положение и восстановить свою честь…

Что до письма от великого хана, то Угэдэй обещал всемерную помощь в обмен на передачу улуса Джучи под руку Кидана, прямо говоря, что сам Батый с предоставленной ему дополнительной помощью завоюет себе новый улус. Ну а если не сможет, то лучше ему героически погибнуть…

Великий хан тоже не стал снимать Батыя, не желая подставлять своих сыновей, в случае если они проиграют. Хотя в письме это объяснялось тем, что, дескать, Батый по большому счету не сильно виновен, ведь Кулькан сам отделился от основной орды и на свой страх и риск пошел в самостоятельный поход на Грузию.

Но то, что великий хан отзывал своих сыновей обратно в Монголию, дескать, Гуюку как наследнику пора принимать дела в Джунгарии, а то стар я стал, да немощен… а Кидану готовиться вступать во владение улусом Джучи, говорило само за себя. Не хотел Угэдэй, чтобы его наследники тоже присели своими задницами на остро заточенные, но при этом занозистые колья.

Ситуация осложнялась тем, что в плену у Песца находился один из сыновей Толуя. На немыслимо богатый выкуп он не соглашался, оно и понятно, ведь это давало царю русов возможность ставить условия во время мирных переговоров, по результатам которых татаро-монгольская орда отходила за Яик с обещанием посадить пленника на кол, в случае если монголы снова пойдут войной на Русь.

«Лучше бы он подох, – злобно подумал Батый. – Ведь, как ни поверни, я буду виноват в его смерти, и мне это любой момент смогут припомнить…»

Это была еще одна, может быть, даже главная причина, по которой никто не хотел занимать место командующего западным походом. Кто ж захочет ссориться с Толуем?

Толуй же по поводу гибели одного и пленения второго своего сына рвал и метал, обещая прибыть самолично и со всем разобраться, но, зная дядю, не самого решительного, где-то даже трусоватого (ведь мог стать великим ханом, но отказался), Батый подозревал, что тот, когда дойдет до дела, отговорится серьезными проблемами в своем улусе, которые никак нельзя оставить без внимания. Но пару туменов пришлет, ну и на своих братьев дополнительно надавит, чтобы оказали помощь по максимуму. И на том спасибо.

В начале осени тысяча двести тридцать седьмого года в ставку Батыя, расположенную на реке Эмба, окруженную плодородными прикаспийскими долинами, проделав длинный путь, занявший без малого три месяца, главным образом из-за того, что пришлось обходить Грузию по югу, а там жуткие горы, прибыло посольство от папы римского.

Могли бы и быстрее, но главный посол отличался крайней степенью ожирения и потому быстро передвигаться на своем осле не мог. Да и бедное животное едва передвигалось с таким запредельным грузом на спине.

– У нас с вами общий враг, – после всех протокольных мероприятий, наконец, перешел к сути Плано Карпини. – А как известно, враг моего врага – мой друг. Его святейшество папа римский, наместник Господа Бога на Земле Григорий Девятый и император Священной римской империи Фридрих Второй предлагают тебе заключить союз против царства Русь. Общими усилиями мы раздавим этих нечестивцев и поделим их государство между собой. Вот предложения Святого престола относительно будущих границ…

Один из подручных тяжело дышащего после произнесенной речи Карпини передал пергаментный свиток подручному Батыя, но взял и развернул его Субэдэй, недовольно подумавший о том, что они делят шкуру не убитого медведя…

Граница пролегала по реке Дон и далее на север.

Батыю эти рисунки были малоинтересны. Даже если договор будет заключен, то соблюдать его после победы он не собирался. Вся Европа в его планах должна была стать частью его улуса.

Понимали ли это пославшие Плано Карпини и сам он? Скорее всего, да, но считали кочевников меньшим из зол. Опять же, европейцам была памятна история о гуннах, что так же покорили большую часть Европы, но их империя развалилась практически сразу после смерти ее основателя Аттилы.

Ну и не собирались они пускать кочевников в Европу. Новое оружие добавляло им в уверенности в собственных силах.

– Это очень интересная идея, – ответил Батый, – но, к сожалению, мало реализуемая…

– Почему же?

– Вы, наверное, в курсе, что в плену у царя русов находится внук Чингисхана, нашего почившего императора?

– Да, нам известно об этом, – степенно кивнул посол.

– У нас считается, что жизнь всякого чингизида священна, и стоит только мне пойти на Русь войной, как его умертвят позорным образом, и его кровь окажется на моих руках. Если это произойдет, и мы победим, то, скорее всего, меня обвинят в его смерти и сместят. Следовательно, все договоры, что я заключу с вами, станут недействительны. И новый хан захочет пересмотреть границы своего улуса в сторону увеличения, вплоть до Днепра…

– Это действительно крайне скверная весть… Но неужели нет никакого выхода?

– Увы… Я думал о том, чтобы послать отряд для спасения своего кузена, но мы слишком сильно отличаемся ликом от русов, даже от привычных им половцев, так что нам не добраться до места, где его содержат.

«Один к одному», – удовлетворенно подумал Плано Карпини, коему было известно о планах папы римского о нападении на царя Руси с целью убийства оного, что должно было стать еще одним доводом на переговорах в склонении Батыя к союзу. А учитывая, что ценного пленника держат в кремле, то при удаче получится убить двух зайцев одним выстрелом.

– Мы могли бы оказать вам услугу в освобождении вашего кузена, уважаемый хан, проблема только в том, что это будет крайне сложное и опасное задание, и вполне вероятно, что ваш кузен может сильно пострадать и не выжить в пути…

– На все воля богов… В любом случае его кровь будет не на моих руках, – ответил Батый, состроив печально-одухотворенный лик, а потом чуть кивнул и едва заметно улыбнулся.

Папский посол с поклоном улыбнулся в ответ. Они поняли друг друга и договорились.

Далее переговоры перешли в более практическую область, а именно – когда монгольские войска будут готовы к нападению, дабы к этому моменту подгадать «освобождение» пленника.

Тысяча двести тридцать седьмой год прошел вполне мирно и в трудах.

Братья и советники настойчиво предлагали ударить по ближайшему союзнику монголов – Булгарии. Вроде как и противника уничтожим, и добычи поимеем, в общем, жаждали совместить приятное с полезным.

– Они все равно нападут, брат. Скажут, что пленник умер в наших застенках, и атакуют в самый неожиданный момент, – горячился Ярослав. – А так мы выбьем их значительные силы.

– Скорее всего, так оно и будет, – соглашался Юрий Всеволодович. – Но монголы впишутся за булгар, а поскольку мы все-таки сильнее, то они откажутся от тактики генеральных сражений, начав действовать малыми отрядами, как с Джалал-ад-Дином, начнутся партизанские действия, ведь они будут воевать на своей территории, и начнется вялотекущая война. Мы к такой не готовы. Вот после того, как отбросим монголов обратно в Азию, можно будет разобраться с булгарами.

Что до трудов, то царь Юрий все свое внимание уделил строительству настоящего морского флота, чувствуя себя Петром Первым из будущего прошлой исторической последовательности. На данный момент было построено всего десять шестипушечных двухмачтовых фрегатов, по три пушки на борт. И два двенадцатипушечных трехмачтовых крейсера.

Строить более тяжелые корабли, чем крейсера, царь в ближайшем будущем не планировал, да и не умели пока из-за проблемы с килем. Положение мог бы спасти металлический силовой набор, но… по большому счету, даже крейсера несколько избыточны и строились из принципа «чтоб было», понадобятся, а они есть.

Двенадцать боевых кораблей, вооруженных пушками, – это, конечно, сила, но требовалось раз в десять больше, чтобы взять под контроль не только Варяжское море, но и Русское. Дорого, но куда деваться? Отсутствие флота обойдется государству на порядок дороже.

К тому же опасность вторжения европейцев никуда не делась, в том числе с моря, и требовалось средство обороны еще на дальних подступах. Ну и, чего лукавить, потом надо, как водится в благородных домах, наносить ответные «визиты вежливости», да так, чтобы запомнили…

Юрий пытался внедрить в строительство фрегатов и крейсеров как можно больше стальных элементов, но кораблестроители пока руками и ногами отмахивались от всяких новаций, так что еще и в неприятии корабелов была проблема в невозможности построить боле серьезные корабли.

А заговорить с ними о полностью стальных кораблях… царь даже не пытался. По нынешним временам это даже не ересь, а что-то вообще за гранью. Да и надо признать, что железные корабли сейчас совсем лишние, тем более что для них нужны двигатели, а до первых надежных образов пока как до Луны пешком.

Да, первые поделки его механики-розмыслы смастерили, но пока это все ни о чем, сложно и ненадежно. Увы, приблудная душа имела лишь самое общее представление о паровиках… Но если долго мучиться, то рано или поздно что-нибудь получится. Пусть не при его жизни и даже не при жизни сыновей, но внуки получат надежные двигатели, а это не только и не столько железные корабли, сколько железные дороги, что свяжут собой, точно стальной нитью, территорию государства в по-настоящему единое пространство.

Что до кораблей, то на дальних дистанциях предпочтительней все же парусное вооружение, а броненосцы – это прибрежное плавание.

Еще одним трудом для царя всея Руси стало написание учебников. Собственно, учебники как таковые были давно написаны, еще в те времена, когда приблудная душа была самостоятельна и имела отличную память, что и позволило написать максимально полные и подробные тома по математике, физике, химии, биологии и прочем (вот уж пришлось в свое время поскрипеть Юрию пером), теперь осталось их отредактировать, что-то убрав, а что-то добавив, и размножить на печатных станках для построенного университета.

Благо удалось довести до ума технологию бумагоделания, о чем у приблудной души имелись тоже лишь самые общие представления, но бесчисленные эксперименты на этом поприще розмыслами дали необходимый результат, бумаги стало получаться много, дешево и приемлемого качества. Тем более что разрастающаяся бюрократическая машина пожирала этот продукт в огромных количествах, словно доменная печь уголь.

Много сил отнимала политическая возня с Боярской думой и Палатой князей.

Юрий Всеволодович очень часто жалел, что вообще их создал, ведь как было бы проще, не будь этих законодательных органов, но, увы, без этих институтов власти не удалось бы столь быстро и с минимумом пролитой крови объединить Русь в единое государство. А если и удалось, то оно не было бы столь монолитно, наоборот, так называемые центробежные силы старались бы разорвать образование на части, и пришлось бы тратить время и силы на подавление всяких восстаний. А так большей части политической и экономической элиты было выгоднее именно единое государство, они за счет этого получали больше прибылей.

А чтобы бояре с князьями не заскучали и не начали «сходить с ума», Юрий Всеволодович дозволил создавать политические партии, а самой большой партии, даже союзу партий дозволялось выдвигать главу, что создаст и возглавит правительство, кое станет заниматься внутренней экономической политикой.

Что тут началось!

Естественно, что Юрий Всеволодович поучаствовал в этом увлекательном процессе самым активным образом, создав партию «Наш дом – Русь». А как после этого оживился и без того зубодробительный избирательный процесс! Ведь теперь не просто боярина надо избирать, а еще учитывать его партийную принадлежность!

Многие отметили, что с начала марта тысяча двести тридцать восьмого года царя всея Руси словно подменили. Юрий Всеволодович стал хмурый ликом и раздражительный характером, срываясь по любому поводу, так что окружающие старались как можно реже попадаться ему на глаза.

Все связывали изменение в поведении царя с непростой международной обстановкой, а именно неопределенностью с монголами, а также подозрительным шевелением европейцев. Даже на юге происходила какая-то подозрительная возня. Так, с конца прошлого года в Константинополь зачастили папские легаты, и по всем признакам стороны были близки к тому, чтобы создать церковную унию.

И лишь царица Агафья знала истинную причину такого нетипичного поведения мужа, что, как правило, вел себя со всеми доброжелательно, и как могла сглаживала негативные эффекты. Хотя и у нее на душе кошки скребли, а все из-за страшного словосочетания «инерция истории». Ведь в иной исторической последовательности ее мужа в начале марта должны были обезглавить в бою с монголами. И как она уже успела убедиться, как ни пытайся свернуть с курса, а история нет-нет да вернется в старую колею. И несмотря на те огромные изменения, что уже произошли, это не гарантировало того, что все не вернется на круги своя.

Что до унии Рима и Константинополя, то на первый взгляд этому ничего не способствовало, и поскольку в прошлой исторической последовательности подобного сближения церквей не было даже близко, то это сильно беспокоило. Ведь обеим сторонам, особенно Риму, что выглядело особенно удивительным, пришлось пойти на серьезные уступки в теологических вопросах.

Принимали участие в этом процессе также болгарская и сербская патриархии, ну и прочая епископальная мелочь в качестве статистов.

Русского патриарха даже не пригласили.

Зачем? Почему?

«Или дело лишь в том, что грекам удалось вернуть Константинополь, и Рим понял, что иначе не сможет взять эту территорию под свой контроль без установления унии, в то время как в другой исторической последовательности, когда продолжала существовать Латинская империя, а Никея слабела год от года под давлением Конийского султаната, шансы на это были», – размышлял Юрий.

Но все же ощущался какой-то подвох для Руси, при этом все, что мог царь, – это скрипеть зубами из-за осознания, что не может как-то повлиять на происходящие процессы.

Но время шло, и все вроде бы было тихо.

– Как перед бурей…

И буря грянула.

Теплой августовской ночью, словно вывалившись из надвигающихся с запада черных грозовых туч, спикировали черные треугольники. Понятно, что взлетели где-то поблизости, проникнув тайком под видом каких-нибудь купцов…

Пилоты отлично видели свою цель, словно специально подсвеченную многочисленными факелами.

Стражники до последнего момента не подозревали об угрозе и среагировали, только когда многочисленные тени заскользили над головами, закладывая виражи и замирая над крышей кремлевского дворца.

– Тревога!!!

С одной из башен застучал спешно развернутый стационарный пулемет, скашивая первых десантировавшихся на крышу врагов, но атака велась не только с неба, но и с земли. Подобравшиеся в ночи к кремлю враги стали забрасывать башни гранатами и зажигательными минами…

Потом и вовсе несколько сотен человек пошло на штурм, отвлекая стражу от происходящего во дворце. И где только столько набрали? Впрочем, обычного фанатичного «мяса» всегда можно навербовать, в той же Галичине, где все еще хватало ячеек скрытых католиков, несмотря на все старания вскрытия оных силами Инквизиции и КГБ.

А на территорию кремля продолжали одни за другим залетать черные дельтапланы…

Юрий с Агафьей проснулись от разорвавшей ночь длинной пулеметной очереди, потом грохнул взрыв, и пулемет замолк. После чего раздались тревожные крики, вновь забухали выстрелы уже барабанных винтовок кремлевской охраны, и снова начали звонко рваться взрывы.

Причем звучали выстрелы со взрывами даже где-то наверху.

Царская чета вскочила с постели и бросилась к шкафу, что скрывал за собой один из потайных ходов. Требовалось всего несколько секунд, чтобы открыть дверь и исчезнуть, но даже этих секунд у них не оказалось.

Вдребезги разлетелись окна, и в опочивальню влетело две ракеты, вынося защитные внутренние жалюзи и срывая тяжелую штору. Мгновение спустя раздались оглушительные взрывы, два в спальне и еще три снаружи. Видно, что стрелок бил очередью из нескольких ракет, при этом первые две чудом попали, а остальные ударили в стену рядом.

– Ч-черт…

Царь, не удержавшись на ногах, рухнул на пол. Осколки сильно посекли ему правую часть тела и спину. Не убили только потому, что большую часть энергии они потеряли, пробивая дверцу шкафа, сделанную из крепких дубовых досок.

– Юра! – бросилась к мужу практически не пострадавшая царица, если не считать легкой контузии, из-за того, что муж прикрыл ее своим телом, пока она вскрывала потайную дверь.

– Я в порядке… открывай ход…

– Хорошо…

Агафья собиралась выполнить распоряжение мужа, как в царскую опочивальню ворвалась дежурная пятерка охранников.

– Государь!..

Одновременно с этим в окна почти синхронно с неразборчивым криком влетели два тела и кубарем покатились по полу. Они словно шары сбили охрану с ног, словно те кегли.

«Оконные рамы надо было делать покрепче, а не такие ажурные… – мелькнула умная, но не слишком уместная в данный момент мысль в голове Юрия. – Больше того, решетку не мешало навесить…»

Первый этаж все же зарешетили, а вот те, что выше, не стали. Дескать, не доберутся тати. Опять же двор кремля патрулируется, а ощущать себя словно в «темнице» желания не было.

У входа образовалась куча-мала, а в следующее мгновение она натурально взорвалась. Во все стороны полетели части тел, кровь и внутренности как самих камикадзе, так и охраны.

Навал из тел охранников в полной броне спас царя и царицу от поражающих элементов, но сильно контузило их ударной волной. Агафья даже сознание потеряла, ударившись головой о стену.

Но, несмотря на полувменяемое состояние, Юрий Всеволодович четко осознал, что должен быть «контрольный выстрел». Бомба бомбой, но это все же не гарантирует поражение цели.

И точно, в окна влетели еще два тела.

– Да прямо акробаты-нидзюки… – сплюнул царь, при этом пытаясь собрать глаза в кучу и хоть что-то увидеть в до сих пор не рассосавшемся, несмотря на сквозняк, дыму.

Но вот появились очертания двух резво вскочивших силуэтов, и Юрий, достав из-под кровати барабанную винтовку, коих там лежало целых четыре штуки, плюс по два сменных барабана к каждой, открыл огонь.

Первую цель, получившую заряд картечи в грудь, тут же снесло с ног, а вот второй противник проявил завидную прыть, ловко уходя с линии огня, при этом с каждым мгновением подбираясь все ближе к своей жертве.

Юрий расстрелял весь барабан, но так ни разу не попал, противник двигался нечеловечески быстро. А может, все дело в контузии, из-за чего с координацией движения стало не ахти.

«Да он еще под какой-то ускоряющей реакцию дурью!» – подумал Юрий.

Доставать новую винтовку уже не оставалось времени, пришлось вступить в рукопашную схватку, принимая удар короткого меча на ствол.

«Да где охрана?!» – мысленно взвыл царь, понимая, что долго в таком паршивом состоянии против «заряженного» противника не продержится.

Ведь противник под воздействием какой-то дури двигался очень быстро, в то время как он сам, наоборот, имеет проблемы с реакцией из-за контузии и давших о себе знать осколочных ранений.

– Ложись!

Юрий, пропуская клинок противника над головой, распластался на заляпанном кровью и обсыпанном стеклянными осколками полу. В следующий момент раздалось несколько выстрелов. Хотя хватило бы и одного, ибо первым же выстрелом противнику снесло полголовы.

Это палила пришедшая в себя Агафья.

– Феодора! – воскликнула она, вспомнив о младшей дочери, единственная из их детей, что сейчас присутствовала в кремле.

Сделала даже попытку бежать ей на помощь с винтовкой наперевес, этакая фурия в заляпанной кровью ночнушке, но ее перехватил муж.

– Не тупи! – встряхнул он ее. – Опомнись! Охрана давно уже увела ее по потайному ходу, куда и нам пора!

– Прости…

Агафья действительно взяла себя в руки и вспомнила, что кремль прямо-таки напичкан потайными ходами, ведущими из всех сколько-нибудь значимых помещений, как то их спальня, тронный зал, обедня, купальня и даже сортир.

Что до охраны, то в ее составе числились не только дружинники-ближники, но и все слуги, вплоть до последнего полового и истопника. Что уж говорить о тетях-служанках! Среди них не было всяких бабок и жирных теток, что во время нападения стали бы выть от страха, носясь в панике из угла в угол и только мешаясь под ногами. Нет, все были настоящими валькириями.

Отбор приближенных царской семье был жестким, и каждый из слуг мог постоять за жизнь царской четы с оружием в руках, для чего все усиленно тренировались.

Собственно, шум активного боя, что доносился в открытую дверь, подтверждал, что все слуги сейчас ожесточенно бьются с нападающими, не щадя своего живота.

«И, судя по всему, нападающих что-то сильно до хрена», – вяло подумал царь из-за болевого шока.

Супруги снова вернулись к шкафу.

Юрий при этом выглянул в окно, проверяя, не летит ли к ним еще какой камикадзе или ассасин, чтобы, врезавшись дельтапланом в стену, по инерции юркнуть в окно.

И тут в спину с правой стороны царя всея Руси в районе поясницы вошел клинок, буквально вышедший из левой части живота.

– А-а-а!!!

Ассасин, сраженный Юрием первым выстрелом в грудь, оказался не убит, а лишь ранен, благодаря хорошей броне, по иронии судьбы откованной из русского же высококачественного металла, еще не так давно поставлявшегося в Европу. В круговерти про него забыли и не провели контроль, к тому же в том кровавом месиве, дыму и темноте уже было ничего не разобрать…

И вот, очухавшись, накачанный всякой наркотой по самые брови ассасин смог незаметно подобраться к оглохшей из-за взрывов и контузии жертве и нанести свой последний удар.

Прорвавшиеся наконец к царским покоям охранники снесли ему голову, не дав нанести второй удар, но дело было сделано, и царь как подкошенный рухнул на пол.

– Юрий!!! Не умирай! – бросилась к мужу Агафья, зажимая обильно закровоточившие раны.

– Государь!!!

– Несите его в операционную! Живо!!!

Пара бойцов подхватили царя, остальные извлекли оружие из-под кровати, и все толпой, сметая огнем всех противников, ломанулись в лазарет.

Как выяснилось, главный кремлевский хирург погиб в самом начале нападения, но сама Агафья в этом плане была не лыком шита и за годы занятия медициной приобрела богатый опыт хирургического вмешательства.

Бой в кремле тем временем стал затухать, среди защитников было много раненых, в том числе безнадежно, так что с донорской кровью проблем не было, ибо охрану подбирали еще и по принципу совместимости…