– Ты рассказала Нату, что у нас получилось вчера вечером? – спросила Рили, когда Элен позвонила ей на следующее утро.

– Боже мой. Нет, – ответила Элен. Она могла представить его снисходительное презрение и разговоры о бессознательных мышечных сокращениях во время спиритических сеансов. Она плотнее прижала трубку к уху. – Но я всю ночь думала об этом и решила, что хочу съездить к «Доновану и сыновьям». Это далеко?

– Примерно час пути. Фабрика закрыта уже целую вечность. Я бы не прочь присоединиться к тебе, но сегодня утром это невозможно. Двое ребят на складе сказались больными, и мне приходится оставаться здесь. Но ты обязательно съезди туда. Место легко найти: ты просто едешь по шоссе номер четыре всю дорогу до Льюисбурга и видишь здания в самом центре. – Она дала Элен краткие инструкции и продолжила: – Вчера вечером я немного поискала в интернете. На фабрике «Донован и сыновья» производили брезент и плотную холщовую ткань; у них был крупный военный контракт. В тысяча девятьсот сорок третьем году там случился ужасный пожар, погибли десять женщин и прораб. Фабрика закрылась сразу после пожара и пустовала десятилетиями, но, похоже, сейчас здание хотят превратить в многоквартирный жилой дом.

– Я съезжу туда и дам тебе знать о моих находках, – пообещала Элен. Она дала отбой и выглянула в окно посмотреть, не вернулся ли Нат. Он ушел рано утром, прихватив свой бинокль, фотоаппарат и записную книжку. Теперь Нат либо наблюдал за птицами, либо искал белую олениху.

«Это была Хетти. – Слова Рили эхом отдавались у Элен в голове. – Нату следует быть осторожнее».

Элен не могла сказать ему, что она собирается посетить старую фабрику по совету духа мертвой женщины, с которой она разговаривала через спиритическую доску. Тогда Нат организует жене встречу с ближайшим психиатром, будет говорить о стрессе, галлюцинациях и дурном влиянии Рили. Элен ощутила слабый укол вины. Она впервые солгала Нату, вернее, умолчала о правде.

Но, в принципе, это было к лучшему.

Поездка оказалась приятной и заняла меньше времени, чем ожидала Элен. По пути из города она миновала универмаг Фергюсона и пиццерию, а на окраине увидела место, где они с Натом еще не бывали, – «Дом копченостей дядюшки Фреда», на рекламной вывеске которого была изображена улыбающаяся свинья с блюдом копченого бекона, что показалось Элен немного противоестественным.

Она проезжала леса, зеленые поля со стадами черно-белых коров голштинской породы, живописные деревушки с садовыми беседками и белыми церквями. Все было красивым, как на открытке: никаких рекламных плакатов, супермаркетов, борделей и восьмиполосных автострад, к которым она привыкла в Коннектикуте. Элен думала об отце и о его неизбывном желании построить домик в лесу, где можно слышать собственные мысли. Он бы полюбил все это, особенно леса и поля, где воздух был свежим и чистым. Это было все равно что вернуться в прошлое. Элен подумала, что местный пейзаж мало изменился после смерти Хетти. Теперь появились асфальтовые дороги и высоковольтные линии, но горы, холмы и поля остались такими же. Проезжала ли Хетти в эту сторону, может быть, на стареньком «форде-т» или на поезде по заброшенной ныне железной дороге, которую Элен то и дело замечала рядом с шоссе?

Через сорок пять минут она увидела вывеску, приглашавшую в Льюисбург, «родной город чемпионов штата “Льюисбург Лайонс”». Она без труда отыскала старую фабрику: комплекс кирпичных зданий на берегу реки. Там находилась всевозможная строительная техника: бульдозер, подъемный кран, грузовики с пиломатериалами и группа фургонов электрической компании. Элен остановилась у плаката с рекламой квартир разной площади и аренды офисных помещений.

– Ну хорошо, Хетти, – пробормотала она, разглядывая ближайшее кирпичное здание. – Что я здесь делаю?

Элен пошла по тропе к одному из зданий с вывеской на парадной двери: «Строительная зона. Вход только для служебного персонала».

– Заявки принимаются в офисе, – произнес голос у нее за спиной.

– Что? – Элен повернулась и увидела высокого, сухощавого мужчину в белой строительной каске. Он был одет в чистые брюки хаки с голубой рубашкой и держал в руке планшет с зажимом для бумаги. Судя по всему, прораб или менеджер.

– Мы устроили офис в том синем фургоне, – пояснил он и указал пальцем. – Там вы можете взять рекламный буклет, ознакомиться с информацией и подать заявку на приобретение квартиры или офисного помещения.

– Вообще-то я надеялась оглядеться вокруг, – сказала Элен. – Я интересуюсь местной историей, и, насколько мне известно, фабрика когда-то играла важную роль в жизни города.

Мужчина кивнул:

– Да, так и было, во всяком случае, до пожара. Полагаю, вы можете прогуляться вокруг, только держитесь подальше от строительных работ, хорошо? Там может быть опасно.

Он повернулся, собираясь уйти.

– Они выяснили, что стало причиной пожара? – спросила Элен.

– Не уверен, что кого-то это заботило, – ответил он. – Наибольший ущерб был на северной стороне.

– Где это?

– Пойдемте, я покажу вам, – предложил он. – Я все равно туда направлялся.

Она последовала за ним по дорожке в правую сторону. Слева маячило внушительное здание фабрики. Оно было по-своему красивым: три этажа, высокие окна и колокольня над парадным входом. На крыше работали люди, и Элен слышала стук и жужжание электроинструментов внутри. За этими звуками проступало тихое журчание текущей воды. Мужчина в белой каске шел быстро и говорил на ходу:

– История гласит, что руководство устало от девушек, которые выходили для перекура или для встреч со своими ухажерами. Поэтому они стали запирать двери после прихода работниц. Их выпускали на ланч, когда звонил колокол, а потом после окончания рабочего дня. Так говорят люди. Те, кто еще помнит и кто уцелел при пожаре. Я вырос здесь, в Льюисбурге, так что с детства слышал эти истории. Может быть, в тот день кто-то закурил внутри, поскольку не мог выйти наружу. Мы никогда не узнаем, как все началось, но говорят, здание занялось быстро. Сухие доски и масса хлопчатобумажной ткани.

Они подошли к краю здания, и Элен увидела, что последняя четверть сложена из новых кирпичей, ярко-красных, с белой известковой смесью.

– Этот край был разворочен, как от взрыва. Нам пришлось все снести, вывезти и перестроить.

Элен посмотрела дальше, вдоль реки, на кучу строительного мусора, собранного бульдозерами: обгоревшие и переломанные доски и балки, ржавые механизмы, гора битого кирпича с черными отметинами сажи.

– Поскольку они не могли открыть двери, то разбили окна и стали выпрыгивать на улицу, – сказал мужчина. – Некоторым удалось, другим нет. – Он покачал головой, от чего каска съехала набок. – Жуткая смерть.

Элен представила, каково было чувствовать себя запертым внутри с забитыми дымом легкими и усиливающимся жаром от огня, слышать крики и видеть хаос вокруг. Остается надеяться, что большинство из них задохнулись, а не сгорели заживо.

– Знаете, – сказал мужчина. – Если между нами, то хорошо, что вас не интересует квартира.

– Почему?

Он огляделся и понизил голос:

– Я не стал бы жить здесь, даже если бы мне приплатили за это.

«Вот оно», – подумала Элен. Ради этого она приехала сюда.

– Почему?

– Целая команда подрядчиков на теплоснабжение, вентиляцию и кондиционирование уехала отсюда на прошлой неделе. Они не были нытиками или обкуренными подростками, это были люди не того рода, которых легко напугать, если вы меня понимаете.

– Что произошло? – спросила Элен.

– Они спустились в подвал, на самый нижний уровень, и приступили к работе там, где стояли паровые турбины. Потом с воплями вернулись обратно. Трое здоровенных мужиков побросали свои инструменты, они были бледными, как мел, и тряслись от страха. Они сказали, что видели внизу призрак женщины. Ее лицо и руки обгорели, кожа слезала клочьями, как рваные обои. Так они говорили.

Элен промолчала, дожидаясь продолжения. Тогда он сказал:

– Мы с другими парнями спустились посмотреть. Конечно же, там никого не было… но остался запах. Вроде горелых волос или обожженного мяса. Он появился без всякой причины.

– Невероятно, – сказала Элен.

– Ну да, эта команда уехала и не вернулась, несмотря на неустойку. И еще случилась масса пугающих вещей. Строители видели и слышали разные вещи. Инструменты исчезали и появлялись, свет выключался и включался снова. Без сомнения, это заколдованное место. – Он сурово посмотрел на здание. – Ну, если подумать, как еще это можно объяснить?

Элен тоже посмотрела туда, потом перевела взгляд на кучи строительного мусора. Она сделала несколько шагов и подняла кирпич. Он был старым и побитым, почти наверняка изготовленным из красной глины печного обжига, почерневшим с одной стороны. Элен почти ощущала былой жар и дым, слышала крики женщин, колотивших в запертые двери.

– Что вы собираетесь делать с этим? – спросила Элен и широким жестом обвела кучу обломков. Кирпич казался почти живым – частью трагической истории, которую он мог поведать.

Мужчина слегка нахмурился, удивленный переменой темы или же ее глупостью.

– Отвезем на строительную свалку.

– Даже кирпичи?

– Все, что осталось.

– Не возражаете, если я кое-что возьму? Мы с мужем строим дом и, по возможности, включаем в конструкцию местные материалы. Вещи, которые имеют свою историю. Эти кирпичи отлично подойдут.

Мужчина озадаченно посмотрел на Элен и усмехнулся.

– Разумеется, мадам историк, – сказал он. – Возьмите все, если хотите. Полагаю, все они по-своему уникальны.

– Большое спасибо.

Нат вышел из дома навстречу, когда Элен остановилась на подъездной дорожке. Он выглядел приятно взволнованным.

– Посмотри, что я нашел в отделе для охотников в универмаге Фергюсона, – сказал он и продемонстрировал коробку. – Я пешком отправился в город за сэндвичами и обнаружил вот это.

Элен посмотрела.

– Камера с дистанционным управлением для наблюдения за природой?

Он энергично кивнул:

– Тут есть съемка в инфракрасном диапазоне! И датчик движения, включающий камеру. Я могу настроить так, что она будет передавать снимки и видео прямо на компьютер.

Элен взглянула на оранжевый ценник: 110 долларов.

– Потрясающе, – сказала она и подумала о том, какие слухи теперь ходят по городу. Книги о колдовстве, камера с инфракрасным режимом – теперь Элен могла понять, почему люди шарахались от них.

– Да, и я почти закончил водопроводные работы в нижней ванной, – сообщил он. – Остался только фланец для унитаза.

– Великолепно, – отозвалась Элен. Ее поражало, как быстро Нат научился работать с медными трубами. У него был настоящий талант сварщика: все стыки выглядели идеально. – Наверное, в прошлой жизни ты был водопроводчиком!

Нат довольно усмехнулся:

– А как дела у тебя?

– Посмотри, что я достала, – сказала она и показала ему стопку кирпичей в багажнике.

– Ого! Откуда они?

– Со старой фабрики. Сейчас ее реконструируют, хотят устроить там квартиры и офисы. Я получила кирпичи бесплатно.

– Класс, – сказал Нат. – А как ты нашла их?

«Меня послала Хетти».

– В каталоге Крейга, – ответила Элен, не моргнув глазом. – Я подумала, что мы сможем использовать их для очага дровяной плиты.

– А я считал, что мы возьмем сланец из городской каменоломни. – Нат немного нахмурился. Они посетили каменоломню, и он сказал, что ему очень нравятся текстура и серовато-зеленый цвет камня.

– Тогда мы используем их для чего-то еще. Может быть, на полу в кухне?

– Думаю, это будет дороговато, – сказал Нат. Он уже беспокоился из-за того, что они превысили свой бюджет. Сначала наследство Элен казалось более чем достаточным, чтобы построить дом и жить без хлопот в течение как минимум года. Но появились непредвиденные расходы: цена пиломатериалов оказалась выше, чем они предполагали; профессиональная топка и бойлер обошлись недешево; постоянные расходы на пиво, вино и еду навынос были вынужденными, поскольку готовить в фургоне было неудобно и угнетающе действовало на психику. Деньги уходили быстро, быстрее, чем они рассчитывали. Глядя на счета, Элен была уверена, что денег для строительства вполне достаточно, но Нат был прав: если они продолжат тратить в таком же темпе, на жизнь останется очень мало. Они не особенно задумывались о том, как будут зарабатывать, когда наступит время, этот момент казался очень далеким.

Само собой, покупка видеокамеры с инфракрасным режимом была не самым разумным поступком. Элен отогнала эту мысль и велела себе не мелочиться.

– Возможно, нам удастся подешевле купить сланцевые блоки, не прошедшие контроль качества, – сказала она. – Неправильной формы или с небольшими щербинами. Думаю, это может получиться, и тогда мы сложим красивую мозаику.

Ее отец сделал мозаичный пол для своего друга-художника, и все вышло просто замечательно.

– Может быть, – сказал Нат.

– Но мне приятно знать, что эти кирпичи были частью старой фабрики. Подумай вот о чем: можно взять кирпич и мгновенно ощутить связь с прошлым. Я почти слышу шум работающих станков и чую запах хлопковой пыли, висящий в воздухе.

«И запах дыма», – мысленно добавила она.

Если установка балки помогла Хетти вернуться в этот мир, могут ли эти кирпичи привлечь одну из фабричных работниц? Обгоревшую женщину с ошметками кожи, которую строители видели в подвале?

Элен поежилась.

Нат улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа.

– Я люблю тебя. Меня вовсе не волнует мысль о хлопковой пыли, но у тебя прекрасное воображение. И спасение этих кирпичей со свалки для повторного использования было хорошей идеей.

– Ты поможешь мне выгрузить их? – спросила она.

– Ну конечно.

Элен подогнала автомобиль ближе к дому, открыла багажник, и они начали складывать кирпичи в небольшой штабель возле дома.

– Они удивительно хорошо сохранились, – заметил Нат. – Нужно будет лишь немного почистить их и убрать следы известки.

Элен кивнула.

– Некоторые выглядят так, словно были частью каминной трубы. Все почернели с одной стороны.

Элен промолчала, изобразив неосведомленность.

– Ты рано ушел сегодня утром, – наконец сказала она.

– Я отправился на прогулку. Та голубая цапля снова прилетела на болото… такая красавица! – Его лицо приняло мечтательное выражение, как обычно происходило, когда он говорил о природе. – Я сделал хорошие снимки. Думаю, нужно будет напечатать самый лучший и вставить в рамку. В библиотеке мы можем устроить нечто вроде галереи с фотографиями местной природы. Или даже с моими эскизами, когда я получше набью руку в рисовании.

– Это будет чудесно, – сказала Элен и взяла несколько кирпичей из багажника, чтобы отнести их. – Ты видел свою белую олениху?

Нат немного замешкался и покачал головой. Элен была уверена, что он о чем-то умалчивает, и ощущала странное удовольствие, оттого что не она одна скрывает правду.

– Но будет очень интересно, если мы обнаружим целую группу таких оленей. Я читал о стаде белых оленей в округе Сенека недалеко от Нью-Йорка. Их популяция составляет около двухсот животных, и они живут в заповеднике на территории бывшего армейского склада. Это обычные белохвостые олени, но у них отсутствует пигментация волосяного покрова из-за рецессивных генов. Поэтому у них карие глаза, а не розовые, как у альбиносов.

– Вот как, рецессивные гены? – Элен нравилось, как искренне радовался Нат, когда узнавал что-то новое, и как ему не терпелось поделиться этим. Настоящий ученый муж.

– Только представь: целая популяция белых оленей! Если мы ее найдем, то я проведу исследование и напишу статью.

С тех пор, как они познакомились, Нат регулярно говорил, что однажды он будет писать статьи для научных журналов, но в Коннектикуте ему постоянно не хватало времени, или он не находил достаточно интересную тему для исследований.

– Звучит отлично, – рассеянно отозвалась Элен, поскольку сейчас она думала о других вещах. Она размышляла, как будет лучше доставить кирпичи в дом и проверить теорию о том, могут ли они вызвать кого-то из потустороннего мира.

Ей снился пожар. Она находилась на фабрике вместе с другими женщинами, которым приходилось кричать, чтобы слышать друг друга за оглушительным грохотом ткацких станков. Механизмы заставляли стены и пол вибрировать, превращали фабрику в живое существо.

– Пожар! – завопил кто-то. – Бегите!

Потом она ощутила запах дыма. Повернувшись, увидела языки пламени, облизывавшие дальнюю стену, словно язык огромного демона, и пожиравшие сухие деревянные балки, крашеный пол и потолок. Она побежала к выходу вместе с толпой женщин и девушек, одетых в простые платья с рабочими фартуками, с собранными сзади волосами. Они толкались, стучали, визжали и царапались, но тяжелая деревянная дверь не трогалась с места.

Заперты. Они были заперты.

Она подумала про окна. Подумала о том, что если бы они успокоились, добрались до окон и выбили стекла, то могли бы спастись. Но женщины, охваченные паникой, продолжали напирать на дверь и друг на друга. Она увязла в массе тел, спрессованных друг с другом, и не могла пошевелиться.

Элен открыла глаза и судорожно вдохнула прохладный воздух.

Она не на фабрике, прижатая к запертой двери, пока огонь пожирал здание.

Но где она?

И кто она такая?

«Я – Элен, – сказала она себе и глубоко вздохнула, стараясь успокоить скачущее сердце. – Я замужем за Натом. Мы жили в Коннектикуте, где работали школьными учителями. Теперь мы живем в Вермонте и строим себе дом».

Она протянула руку, чтобы прикоснуться к Нату, но его не было рядом.

Тогда она повернулась и сообразила, что находится не в своей постели, а на фанерном черновом полу недостроенного дома.

У нее болела голова и путались мысли.

Должно быть, это от дыма. Пожар на фабрике…

Но это был лишь сон.

Рядом с ней лежало полдюжины кирпичей, обгоревших с одной стороны. Возле них валялся выключенный фонарик.

Элен выскользнула из дома после того, как Нат улегся в постель, и принесла кирпичи в дом, надеясь на то, что они помогут воскресить прошлое. Но когда она немного посидела в темноте, то поняла свою ошибку. Хетти вернулась не из-за старой балки, а потому, что она была связана с этим местом. С какой стати одна из фабричных работниц могла появиться здесь? Зачем ей было возвращаться в недостроенный дом на краю Брекенриджского болота в сорока милях от бывшей фабрики? Элен подумывала вернуться в фургон, но решила еще немного задержаться на тот случай, если Хетти появится вновь. Возможно, она даст некий знак, как нужно поступить дальше. Потом Элен, наверное, задремала на полу.

Она села и нажала кнопку на часах: 3.33 ночи.

Элен сидела в проеме между кухней и гостиной, под нависающей балкой, и глядела на кухню. Она посмотрела в угол, где видела Хетти три недели назад, и на темный силуэт балки в лунном свете, проникавшем в окно.

Где-то за спиной появились голоса. Они шептали так тихо, что больше были похожи на белый шум, но Элен знала, что они там. Она распознавала приливы и отливы разговора двух людей, которые не хотели, чтобы их услышали.

Может быть, Нат находится здесь?

Элен посетила абсурдная мысль: сейчас она обернется и увидит, как он разговаривает с белой оленихой, которая на самом деле окажется Хетти, как и говорила Рили. Они будут сидеть рядышком, и Хетти будет обращаться к нему на чистом английском языке и напевать песенки, глядя на него влажными и печальными оленьими глазами.

Элен услышала смешок, но какой-то неправильный, низкий и потрескивающий, словно радиопередача на коротких волнах при плохом приеме. Ей не хотелось знать, кто это, но она заставила себя медленно повернуть голову и посмотреть.

В гостиной, на том месте, где должен был разместиться дровяной камин, находилась Хетти. Она сидела на табуретке. Что здесь делает табуретка? Хетти была в том же самом белом платье, в котором Элен последний раз видела ее, но у нее на шее не было веревочной петли. Хетти улыбалась, даже смеялась. У ее ног сидела молодая женщина, которой она заплетала косу. У женщины были такие же темные глаза и волосы, как у Хетти. На ней было простое голубое платье, но оборванное и обгоревшее, с бурыми и желтыми пятнами от дыма. И от нее пахло дымом; Элен уловила его привкус в воздухе.

Наверное, это была Джейн, дочь Хетти. Никто не знал, что с ней случилось.

Но теперь Элен знала.

Отдельные части головоломки встали на место. Элен еще не разобралась в подробностях, но была уверена в одном: дочь Хетти погибла во время пожара на фабрике.

– Джейн? – спросила она. Молодая женщина посмотрела на нее и открыла рот, как будто собираясь что-то сказать, но не издала ни звука.

Комната вдруг осветилась лучом фонарика, пляшущим за окном.

– Элен! – позвал Нат. В следующее мгновение он вошел в дом и направил яркий луч прямо на жену. – Боже мой, Элен! Что ты здесь делаешь?

– Я… – Она посмотрела в центральную часть гостиной. Хетти и Джейн исчезли.

«Не знаю, что я здесь делаю. Может быть, схожу с ума».

– Я не могла заснуть, поэтому пришла сюда, – ответила она. – Извини. Наверное, я просто… перевозбудилась.

Элен улыбнулась в робкой надежде, что такого объяснения будет достаточно для Ната. Когда они шли к выходу, она оглянулась, и ей почудилось, будто она видит силуэт деревянной табуретки, растворяющийся в темноте. Потом все пропало.