«Звездная Бабочка» летела все быстрее.

В первый день, оторвавшись от Земли со скоростью 100 километров в час, она разогналась за неделю до 10 тысяч километров в час, за пару недель – до 100 тысяч километров в час и за месяц – до 1 миллиона километров в час.

И все благодаря потрясающему действию силы света в безвоздушном пространстве.

Как и говорил Ив Крамер, в космосе не было трения о воздух, а значит, не было и сопротивления.

Их уже ничто не сдерживало.

Кроме того, гравитация была здесь не настолько сильная, чтобы их к чему-то притягивало или чтобы какие-то препятствия тормозили их продвижение.

Корабль парил сквозь «Великое Космическое Ничто» без всякой встряски, без малейших рывков.

Вскоре в иллюминаторах показалась яркая точка, оказавшаяся планетой. Ее оранжевая поверхность, изрытая большими кратерами, была к тому же иссечена желтоватыми жилами, которые прорезало время.

Элизабет с Ивом разместились за контрольными приборами на носу – в левом глазу «Бабочки». Изобретатель сверился по мониторам с цифрами и изображениями, полученными с помощью бортовых радиотелескопов.

– Здесь ничего нет, – объявил он.

– Таков закон: нигде ничего, – сказала Элизабет, достав бинокль и собираясь разглядеть поверхность планеты сквозь стекло иллюминатора.

Она опустила бинокль.

– Для возникновения жизни необходимо сочетание определенных факторов, – заметил изобретатель. – Планета должна иметь подходящие размеры, подходящую овальную форму, подходящую температуру, подходящую силу тяготения и подходящую луну…

– А кроме того, нужно, чтобы на такую планету попали гены жизни, так или иначе.

Тут объявился котенок Домино – он воспользовался тем, что дверь в пилотный отсек была приоткрыта. Его так и манило в этот отсек: ему чудилось, что здесь всегда происходит что-то необычное.

– Лично я полагаю, что жизнь на Землю занесли метеориты, нашпигованные аминокислотами. Эти метеориты – своего рода космические животворные клетки. Попадая на планеты, они их как бы оплодотворяют.

– А планеты, стало быть, – яйцеклетки? Надо же, какая поэтическая мысль!

Элизабет рассмеялась смехом Макнамары, благо у нее это здорово получалось.

– Откуда же прилетели твои метеориты со своими аминокислотами? Значит, где-то в космосе должен существовать первоисточник жизни, откуда она потом распространилась по Вселенной.

Они посмотрели на далекие звезды.

– Если только жизнь не возникла на одной Земле, единственной планете во всей Вселенной. Тогда, выходит, это просто какой-то уникальный, неповторимый случай, связанный определенно с размером планеты, вплоть до сантиметра, и с ее положением относительно Солнца, вплоть до сантиметра. И впрямь, уникальное, исключительное чудо.

– В таком случае… мы такие же космические животворные клетки, несущие жизнь…

– И к тому же единственный источник жизни во Вселенной, а стало быть, на нас лежит огромная ответственность.

– А все остальные – безумцы, которые губят планету из-за каких-то там политических и экономических соображений или по причине религиозного фанатизма.

– Осторожно! – крикнул Ив.

Когда они облетали планету, он заметил луну. Они могли обогнуть ее без труда, только с учетом парусности им следовало подготовиться к маневру заблаговременно, чтобы он удался.

Элизабет повернула руль и включила двигатели, чтобы в автоматическом режиме собрать оба паруса «Бабочки».

Корабль плавно изменил курс – и отклонился от спутника планеты, похожего на бильярдный шар.

– Порядок, – заверила его шкипер. – А ты переживал. Не волнуйся, «Звездная Бабочка» крепкий корабль.

– Я все время боюсь, как бы не обвисли паруса, ведь они такие огромные. (Он взял бинокль.) Эта планета целиком состоит изо льда, – сказал он. – И жизни здесь просто быть не может.

Элизабет сдвинула набок копну рыжих волос и воззрилась на него своими бирюзовыми глазами. Потом взяла котенка и стала его гладить – нежно-нежно, не то что своего спутника, находившегося рядом.

– А почему ты думаешь, что человечество сможет выжить на планете, куда мы прилетим через тысячу лет?

Изобретатель насупил брови.

– Дорогой мой мизинчик, бывают минуты, когда нужно верить своему чутью, а не измерительным приборам.

– А если чутье тебя обмануло?

– Попытка не пытка. Ты что, сомневаешься?

– Конечно. А ты нет?

– Сомневаюсь, только стараюсь этого не показывать. Не то все скиснут. Лучше твердо верить в ошибку, чем сомневаться по поводу истины. Сомневающихся никто не воспринимает всерьез.

– И все же истина на их стороне, разве нет? Наш мир слишком сложен, чтобы судить обо всем, что в нем происходит, с полной уверенностью.

– Тогда стоит полагаться на свои внутренние убеждения. Лично у меня есть твердое внутреннее убеждение, что мы поступили правильно, покинув Землю, – заявил он.

Шкипер включила телевизор, по которому передавали новости с Земли, и убавила звук. На экране какой-то политик что-то вещал прямо в камеру.

– И все же, – сказала она, – я позволю себе пересмотреть твою мысль: если бы мы были во Вселенной одни-одинешеньки и если бы нигде больше не существовало никаких форм жизни… тогда при чем здесь ответственность?

Между тем на изображения политика в телевизоре наложились кадры с бородачом-предводителем, как будто довольно грозным, которого сменил вояка в форме, как будто совершенно невозмутимый, потом пошла трансляция военного парада.

– И… люди понаделали атомных бомб, которых хватит с избытком, чтобы превратить в прах эту жемчужину, единственную во времени и пространстве.

– И бомбы эти попадают в руки религиозных фанатиков, которые могут запросто пустить их в ход ради какой-нибудь своей безумной идеи.

Элизабет обняла Ива за плечи.

– Иногда мне бывает стыдно за то, что я принадлежу к тому же виду, что и те, кто разрушают эту Землю, – проговорил Ив.

Он взял ее руку, крепко сжал и поцеловал.

– Почему победа всегда остается за лгунами и посредственностями? Почему мерзавцы всегда диктуют свои законы?

– Потому что у людей рабское мышление, – твердо сказала Элизабет. – Они требуют свободы и при этом боятся, что им и правда ее дадут. И наоборот, власть и насилие их умиротворяют.

– Как это глупо!

– Человек – существо парадоксальное. И потом, страх – лучшее средство управления людьми.

– Когда у нас будут дети, мы постараемся внушить им другие ценности.

– Не худо бы еще понять, как мы до этого докатились, – сказала она.

– Возможно, это вопрос мировоззренческий. Мы считаем себя высокоразвитыми в плане сознания обезьянами. Хотя все как раз наоборот. Мы олицетворяем собой высокоразвитое сознание, воплощенное… в обезьянах.

Ив пересел за штурманский стол. Достал ручку и какой-то фолиант с пергаментными, на первый взгляд, страницами.

– Ведешь бортовой журнал? – спросила шкипер.

– Вроде того, только это совсем другое.

Она подошла и глянула ему через плечо. Он показал обложку с названием, выведенным прекрасным, каллиграфическим почерком:

«НОВАЯ ПЛАНЕТА: РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ».

– Что это?

– Указания, что делать по прибытии туда… в общем, это не для нас. А для наших потомков, через тысячу лет.

– Ты об этом думаешь уже сейчас?

– Я думаю о далеком будущем, а вот думать о настоящем у меня получается плохо.

Он поцеловал ей руки.

– За исключением тех случаев, когда ты рядом. Ты возвращаешь меня в настоящее.

Она поцеловала его в губы и несколько раз провела по ним кончиком языка.

– А сейчас ты в настоящем?

– В самом что ни на есть, – прошептал он, отвечая ей долгим поцелуем.

Домино украдкой прошмыгнул в кабину. И стал требовать причитающейся ему доли ласки.