4 марта 1841 года прошла инаугурация Уильяма Генри Гаррисона в качестве девятого президента Соединенных Штатов. Это был ужасно холодный день. Гаррисон перед этим написал невероятно длинную и скучную речь. Даниэль Вебстер сумел убедить нового президента сократить ее, но даже в таком виде, чтобы прочитать ее, требовалось не меньше двух часов. Гаррисон, который совсем недавно отпраздновал свой шестьдесят восьмой день рождения (самый старый президент, которого когда-либо выбирали на эту должность), настоял на том, чтобы произнести эту речь без шляпы и пальто.

Наверное, даже бронзовая статуя простудилась бы в таких условиях. Естественно, простудился и Гаррисон. Март был холодным и сырым, а в Белом доме везде гуляли сквозняки, поэтому простуда быстро перешла в воспаление легких, и тут на него набросились доктора. Возможно, Гаррисон и пережил бы пневмонию, но в те дни никто не мог выжить в условиях повышенного внимания к его болезни огромного количества докторов.

4 апреля Гаррисон умер, пробыв президентом всего лишь тридцать дней. Это самый короткий срок президентства на сегодняшний день.

Это событие стало настоящей катастрофой для вигов. Ни один президент до этого не умирал на своем посту, поэтому такое развитие событий никто заранее не рассматривал. Виги постепенно успокоились и считали, что Гаррисон будет в безопасности руководить страной из кармана жилетки Генри Клея. Даже кабинет, который Гаррисон подобрал для работы, состоял только из верных Клею людей (плюс Даниэль Вебстер в качестве госсекретаря).

Но теперь «Типпекано» умер, и президентом стал «Тайлор тоже». Кто такой был этот Тайлор? Его выдвинули на эту должность лишь для того, чтобы собрать голоса консервативных демократов, так как он сам был из партии демократов, а не вигов. Все ожидали, что, как и в случаях со всеми другими вице-президентами в американской истории до этого, он будет номинально занимать должность президента и ничего не делать.

И вот он стал президентом. Некоторые пытались видеть в нем лишь «исполняющего обязанности», но Тайлор настаивал на том, что он действующий президент в полном смысле этого слова. Он победил, создав прецедент. С тех пор все вице-президенты, вынужденные занять должность выбранного президента в результате его смерти, считались полноправными преемниками его прав и обязанностей, как если бы они были выбраны на эту должность на выборах.

Хотя замечательная победа вигов в итоге закончилась приходом в администрацию президента-демократа, Клей продолжал работать с большим оптимизмом, надеясь, что Тайлор в своей деятельности будет следовать принципам вигов. Клей предложил отменить систему подказначейств, которую администрация Ван Бюрена сумела провести через конгресс в последние дни своего правления, а затем разработал законопроект о создании национального банка, очень похожего на тот, которым управлял Биддл и который разрушил Джексон.

К 6 августа 1841 года законопроект о новом банке прошел обе палаты и лег на стол к Тайлору. Тайлор долго думал об этом и в конце концов пришел к выводу, что в этом вопросе он был сторонником Джексона. Он наложил на законопроект вето на основании того, что, помимо всего прочего, он нарушает «права штатов», так как в итоге штаты окажутся в ситуации, когда филиалы федерального банка закабалят их и штаты не смогут их контролировать. Для преодоления вето президента необходимо набрать две трети голосов в обеих палатах, но Клей не смог собрать такое количество, и вето вступило в силу.

Раздосадованный Клей подготовил другой законопроект, составленный таким образом, чтобы задеть слабые стороны политических сомнений Тайлора. Однако этот документ тоже не гарантировал штатам права прекращать или запрещать деятельность банковских филиалов на своей территории, так как подобная оговорка лишила бы банк власти. Второй законопроект повторил судьбу первого — Тайлор наложил на него вето. Конгресс снова оказался не в состоянии набрать необходимое число голосов для его преодоления.

Руководство вигов обезумело от разочарования и ярости. 11 сентября 1841 года после второй неудачной попытки провести свой законопроект администрация Тайлора (которая досталась ему от Гаррисона) полностью подала в отставку, за исключением Вебстера. Он остался, чтобы продолжить тактичные дипломатические переговоры.

Партия вигов называла Тайлора обманщиком, как до этого уже делала демократическая партия. Таким образом, в течение трех лет Тайлор оставался президентом без партии, демонстрируя тем самым конституционную силу американского президента. Тот факт, что у него не было поддержки, совсем не означал, что ему надо было подавать в отставку. Его можно было убрать только при помощи импичмента или судебного обвинения, для которых было недостаточно обвинить его в непопулярности или нежелании сотрудничать с конгрессом. Итак, три года Тайлор оставался президентом, имея все полномочия назначать людей на должности и налагать вето на законы по своему усмотрению, и виги ничего не могли с этим поделать.

Вебстер оставался в администрации Тайлора, потому что он собирался урегулировать вопрос с границами штата Мэн, которые все еще оспаривались Великобританией. В 1831 году Соединенные Штаты готовы были заключить довольно выгодное соглашение, достигнутое при посредничестве короля Нидерландов, но теперь Вебстер был готов даже на меньшее и хотел отдать Великобритании территорию, которая была ей нужна для постройки железной дороги от побережья в глубь своих территорий. Проблема заключалась в том, чтобы убедить штаты Мэн и Массачусетс принять этот план.

Великобритании было жизненно важно, чтобы антибританские настроения в приграничных территориях Соединенных Штатов немного остыли и сошли на нет. Для этого она послала на переговоры Александра Баринга, первого лорда Ашбертона, с приказом добиться примирения. Вебстеру удалось уговорить штаты Новой Англии согласиться с его планом и отдать Великобритании около пяти тысяч квадратных миль территории, на которой сейчас находятся провинции Квебек и Нью-Брансуик. Соединенные Штаты получили семь тысяч квадратных миль южнее, и Ашбертон уступил во всех остальных спорных вопросах (незначительных), касавшихся северных границ. Чтобы немного смягчить ситуацию, федеральное правительство выделило штатам Мэн и Массачусетс по 150 000 долларов каждому в качестве компенсации за потерю собственности.

На самом деле американцы могли бы потребовать даже увеличения своих территорий, потому что эти требования могли быть подкреплены картами времен революции. Но у Вебстера этих карт не было, они были у британцев. Поэтому Соединенные Штаты отказались от этой территории, которую считали ненужной. Тем не менее для установления четкой границы и улучшения взаимных отношений стоило уступить несколько тысяч квадратных миль этих территорий. Это оказалось особенно важно в самом ближайшем будущем, когда через два года американцы нашли на дальнем западе штата Миннесота огромные залежи железной руды.

Граница между Канадой и Соединенными Штатами от Атлантического океана до Скалистых гор, определенная по договору Вебстера — Ашбертона (от 9 августа 1842 года), остается неизменной до сегодняшних дней. И только Территория Орегон, к западу от Скалистых гор, все еще оставалась предметом спора между Соединенными Штатами и Великобританией.

Урегулирование проблемы приграничных территорий в штате Мэн совсем не означало, что там исчезли антибританские настроения. По сути, там всегда оставалась угроза морских инцидентов, которые, как все помнили, стали происходить накануне войны 1812 года, когда британцы стали останавливать американские корабли в поисках дезертиров. Теперь они искали кое-что другое — тайно вывезенных африканцев.

Работорговля, по общему мнению всех цивилизованных стран того времени (1800-е годы), была омерзительной деятельностью. Все считали, что она должна быть остановлена любыми способами. Даже Соединенные Штаты, которые разрешили рабство на своей территории, считали, что новые рабы могут появляться только по факту рождения от рабов-родителей. В 1808 году Соединенные Штаты запретили своим кораблям принимать участие в работорговле и объявили ввоз рабов из Африки незаконным.

Наиболее строгой в отношении соблюдений законов против работорговли была Великобритания, чей флот контролировал все моря. Великобритания отменила рабство в 1807 году и окончательно освободила всех рабов, которые находились на территориях под британским флагом, к 1833 году. Она заключила договоры с разными государствами (которые объявили рабство вне закона) о том, что британские корабли имеют право останавливать и проверять подозреваемые в работорговле суда, следовавшие под иностранным флагом.

Не подписали этот договор только Соединенные Штаты, так как не могли позволить иностранцам проводить обыск на своих кораблях. В результате работорговцы стали ходить под американским флагом, и лозунг американцев «земля свободы» стал использоваться для защиты рабовладельцев по всему миру.

Конечно же, работорговцы действовали на свой страх и риск. Иногда рабы восставали. В 1839 году, например, на борту испанского корабля «Амистад», который нелегально вез рабов из Африки на Кубу, они взбунтовались, убили капитана и одного члена экипажа, а остальных высадили на берег, за исключением двух человек, которые должны были довести корабль обратно, до Африки. Этим двум морякам удалось обмануть африканцев. Они направились на север от Кубы, к городу Нью-Хэйвен, штат Коннектикут. Там судно было арестовано американскими властями.

Испания потребовала, чтобы африканцев судили как пиратов. Президент Ван Бюрен уже готов был так поступить, но аболиционисты возмутились, так как рабство в штате Коннектикут было запрещено и попавшие туда африканцы считались свободными людьми. Их невозможно было теперь сделать рабами или подвергнуть наказанию.

Спор дошел до Верховного суда, пять членов которого, включая главного прокурора Тони, были из «рабовладельческих штатов». За предоставление свободы рабам выступил Джон Квинси Адамс. Его аргументы по поводу того, что работорговля была запрещена как в Соединенных Штатах, так и в Испании, и поэтому африканцы восстали против факта их незаконного воровства, были настолько убедительны, что 9 марта 1841 года Верховный суд предоставил им свободу. Африканцы вернулись в Африку.

Это решение вызвало крайнее неодобрение в «рабовладельческих штатах». Больше всего их возмутило то, что черным африканцам предоставили свободу, несмотря на то что они убили белых людей. Каким бы ужасным ни было рабство, мы должны не забывать и о трудном положении рабовладельцев, которые вынуждены были жить в постоянном страхе за свою жизнь от рук собственных рабов, которые могли восстать в любую минуту.

Решение по «Амистаду» расценивалось в «рабовладельческих штатах» как открытый призыв для черных рабов к мятежу и убийствам. И эти опасения имели под собой реальную почву, потому что 27 октября 1841 года, спустя иолгода после принятия этого решения, произошло еще одно такое же событие. Американский корабль «Креол» перевозил 130 рабов из города Хэмптон-Роудс, штат Виргиния, в город Новый Орлеан, но рабы взбунтовались и захватили корабль, убив одного белого человека. Корабль добрался до Багамских островов, принадлежавших Великобритании. Британцы арестовали настоящих бунтовщиков и отпустили остальных рабов.

Американское правительство заявило, что в случае с «Амистадом» прецедент не был создан. Судно «Креол» перевозило не африканских рабов, а американских, рожденных в рабстве. Также «Креол» не мог рассматриваться как судно, осуществлявшее работорговые операции. В этом случае имела место перевозка рабов из одной точки страны в другую. Однако британцы не согласились с протестом американцев (хотя впоследствии, в 1855 году, они выплатили им 110 000 долларов компенсации).

Естественно, случай с «Креолом» вызвал в «рабовладельческих штатах» бурю протеста и негодования по отношению к Великобритании. Оскорбление американскому флагу было настолько незначительным, что не смогло всколыхнуть нацию, и центральным вопросом для обсуждения стал снова вопрос о рабстве. На самом деле большая часть американцев была на стороне Великобритании в этом вопросе.

Джошуа Рид Гиддингс (род. 6 октября 1795 года в Тиога Пойнте, Пенсильвания) был в это время виговским конгрессменом от штата Огайо. Он был яростным борцом за отмену рабства и, вместо того чтобы использовать этот случай для разжигания ненависти к Британии, предложил резолюцию о полной отмене рабства и запрете использования прибрежного судоходства для перевозки рабов между штатами.

Конгрессмены из «рабовладельческих штатов» были до ужаса напуганы этой атакой (как им казалось) на людей, ставших жертвами восстания рабов и пострадавших от британской агрессии. Они не только убедили конгресс отклонить резолюцию Гиддингса, но и предложили в ответ вынести ему вотум недоверия. Вотум вынесли, и Гиддингс сразу же подал в отставку. Вернувшись в штат, он снова предложил свою кандидатуру для выборов в конгресс, чтобы убедиться, что дома ему доверяют. 8 мая 1842 года он был снова выбран подавляющим большинством голосов.

Напряжение нарастало. Политика рабства становилась все подлее и беспощадней.

Довольно странно, но в этот период произошло еще одно восстание, но его организовали белые, а не черные, и произошло оно не в «рабовладельческих штатах», а в старом, внешне благополучном штате Род-Айленд.

В каком-то смысле Род-Айленд был самым консервативным из всех двадцати шести штатов. Это был единственный штат, который не принимал участия в конституционной Конвенции, и в то же время это был самый последний, тринадцатый штат, который все-таки принял ее и присоединился к Союзу. Они не хотели присоединяться до тех пор, пока президентом не стал Вашингтон и над ними не нависла явная угроза введения карательных экономических мер.

Теперь, спустя пол столетия после принятия конституции, правительство штата все еще руководствовалось в своей деятельности хартией 1663 года, в которой говорилось, что голосовать могли только те, кто имел определенный надел земли. Этому требованию соответствовала меньшая часть мужского населения Род-Айленда. Остальные жители полностью игнорировались теми, кто был у власти.

Те, кто был лишен права голосовать, все больше и больше возмущались этой ситуацией. Их лидером стал Томас Вилсон Дорр (род. 5 ноября 1805 года в Провиденсе, Род-Айленд), адвокат, который имел право голосовать. Дорр выступал за расширение избирательного списка с 1834 года, когда его избрали в законодательное собрание Род-Айленда. В 1834 году он организовал «Народную партию», чтобы действовать.

Представители «Народной партии», собравшись в 1841 году, подготовили и провели новую конституцию штата, которая предоставляла всем взрослым белым мужчинам штата право принимать участие в голосовании. «Народная партия» контролировала северную часть Род-Айленда. Там они объявили выборы, провели их и 18 апреля 1842 года выбрали Дорра губернатором. Инаугурация прошла в Провиденсе.

Официальное правительство штата Род-Айленд также провело выборы и перевыбрало губернатором Самюэля В. Кинга, инаугурация которого прошла в Нью-Порте.

На какое-то время в этом крошечном штате (самом маленьком в Союзе как в то время, так и сейчас) образовались два правительства, но с юридической точки зрения легитимным губернатором был, конечно же, Кинг. Кинг объявил Дорра мятежником, ввел военное положение и стал собирать местную милицию.

Дорр и его сторонники приготовились сопротивляться. Обе стороны обратились к президенту Тай лору, который посоветовал прийти к компромиссу, но дал ясно понять, что, как президент, он обязан поддерживать законное правительство штата. Это привело к так называемому «Восстанию Дорра». 18 мая 1842 года Дорр предпринял нерешительную попытку захватить арсенал с оружием в Род-Айленде, но затем покинул территорию штата. Вернувшись 31 октября 1843 года, он добровольно сдался властям и был осужден за измену. 25 июня 1844 года его осудили на пожизненное заключение, но он попал под амнистию и был выпущен на свободу уже в следующем году. Восстание потерпело фиаско, если судить по военным результатам, которые были равны нулю. Тем не менее Дорр все-таки победил, но в другом смысле, потому что высший свет Род-Айленда понял, что больше нельзя руководить штатом по-старому, и созвал конституционную конвенцию, где была принята новая конституция, позволявшая большему количеству населения принимать участие в голосовании. Хотя предоставлялось это право не всем. Чернокожие не могли голосовать, несмотря на то что они были свободными, также не могли голосовать те, кто родился за границей, даже если они и были гражданами Соединенных Штатов. Продолжительный запрет на участие в голосовании в Род-Айленде тех, кто родился за границей, был типичным проявлением «нативизма», который не раз досаждал Соединенным Штатам. Может показаться странным, что в стране, полной иммигрантов, было так много противников иммигрантов, которые не хотели считать их частью своего общества, хотя их разделяли всего одно или два поколения.

Зачастую такое отношение становилось результатом реакции на постоянно менявшиеся модели иммиграции. Многим казалось, что их собственная иммиграция из одной страны или группы стран была нормальной, и их надо отличать от тех иммигрантов, которые прибыли из других стран, говорили на других языках, исповедовали другие религии и имели другую культуру.

На 1830—1840-е годы пришлись огромные волны иммиграции из Германии и Ирландии. Большинство приезжих были католики. Среди старых поселенцев, которые в большинстве своем были протестантами, вскоре стали распространяться антикатолические предубеждения против новых иммигрантов, Моментально возникли протесты против того, чтобы им сразу давали гражданство, разрешали принимать участие в политической жизни и допускали к политическому и экономическому влиянию.

Выступать против католиков открыто было очень трудно, так как в конституции была закреплена свобода вероисповедания. Гораздо легче и безопаснее было выступать против них как рожденных не на территории Соединенных Штатов, потому что в конституции никак не регулировались отношения с иностранцами.

В результате в американской политике стал распространяться «нативизм». В 1837 году в Вашингтоне была образована «Ассоциация коренных американцев», а в июне 1843-го в Нью-Йорке — «Американская Республиканская партия», основу политической платформы которой составляли требования об ужесточении процедуры предоставления гражданства, голосования и службы на государственных должностях для иностранцев.

Нативисты никогда не стремились во властные структуры, хотя один из них был избран в 1844 году мэром Нью-Йорка, а другой — мэром Бостона в 1845-м. В какое-то время их позиции были очень сильны, и они поддерживали баланс власти; политики старались им угождать, потому что, не считая себя нативистами, они, тем не менее, не могли себе позволить лишиться их голосов.

Катастрофа, которой обернулся приход к власти Тай лора, окончательно разразилась в середине выборов 1842 года. Виги вернули себе власть в Сенате, где трудно добиться быстрой смены превосходства одной из партий, потому что всегда выбирается только одна треть его членов. Однако в Палате представителей, где все выбираются одновременно, демократы добились в конгрессе двадцать восьмого созыва огромного перевеса в голосах, набрав 142 против 79.

31 марта 1842 года Клей вышел из состава Сената, чтобы посвятить себя перестройке партии вигов. За полтора года до этого, сразу после оглушительной победы на выборах, никто и подозревать не мог, что необходимость в этом возникнет так скоро.

Явное ухудшение позиций вигов возродило надежды Тайлора на политическое будущее. Хотя раньше он выбирался от них, теперь их отношения были полностью разрушены. Если он хотел быть переизбранным самостоятельно, то единственный путь лежал через союз с демократами.

Демократы демонстрировали стабильный рост и после Джексона становились все больше и больше консерваторами. В то время вопрос рабства был самой главной проблемой для сторонников «прав штатов», и демократы — всегда отличавшиеся четкостью своих позиций в отношении «прав штатов» — стали постепенно перекладывать ее на плечи штатов, стараясь таким образом снять проблему рабства с повестки дня как национальный вопрос. В итоге те, кто считал рабство отвратительным фактом, обратились против партии вигов.

Это означало, что «рабовладельческие штаты» становились на сторону демократов (и оставались там еще целое столетие). Тай лору для получения поддержки демократической партии необходимо было сконцентрироваться на вопросах, важных для «рабовладельческих штатов». Поэтому он решил взяться за проблему аннексии Техаса.

Все это время, с момента признания Джексоном в 1837 году независимости Техаса, в «рабовладельческих штатах» преобладали настроения за его скорейшую аннексию. И только непримиримость крикунов из «свободных штатов» стояла у них на пути.

В то же время независимость Техаса была слишком зыбкой, так как Мексика отказалась подтвердить подписанный Сантой Анной документ и не признала его независимость. Техасу надо было найти где-нибудь сильную поддержку. Поэтому Мирабу Бонапарт Ламар (род. 16 августа 1798 года в округе Уоррен, Джорджия), который в битве на реке Сан-Хасинто повел в бой кавалерию и в 1838 году стал вторым президентом Техаса, понимая все это, попытался расширить территорию Техаса до Тихого океана. Однако Мексика довольно легко блокировала эти попытки. Тогда Ламар стал искать признания у европейских держав, и тут он добился успеха. Франция признала независимость Техаса в октябре 1839 года, Великобритания — в ноябре 1840 года, а за ними последовали и остальные, менее могущественные державы.

Признание независимости Британией привело к усилению в Соединенных Штатах экспансионистских требований по аннексии Техаса. Основным аргументом было то, что если Соединенные Штаты не аннексируют Техас, то он превратится в британскую марионетку, и тогда они получат на юге такое сильное влияние Британии, как и на севере. Для жителей северных территорий, ставших ярыми противниками Британии после событий в Канаде, такой аргумент перевешивал риск последующего за аннексией усиления «рабовладельческих штатов». Тайлор решил, что аннексия Техаса будет скорее популярной, чем непопулярной в Соединенных Штатах, и стал готовиться к выборам, строя свою платформу на этом тезисе. Даниэль Вебстер, который остался с Тайлором, когда все остальные виги покинули его, не собирался становиться тем мостиком, по которому рабовладельческий Техас сможет войти в состав Союза. Поэтому он покинул пост госсекретаря 8 мая 1843 года.

Через месяц Тайлор назначил вместо него министра ВМС Абеля Паркера Апшера (род. 17 июня 1791 года в округе Нортгемптон, Виргиния). Апшер сразу же начал переговоры с Сэмом Хьюстоном, который в 1841 году был избран президентом Техаса во второй раз. Ситуация была критической, потому что было непонятно, получится ли провести договор об аннексии через Сенат, в котором большинство принадлежало вигам. Апшер решительно и безоговорочно заверил Хьюстона в том, что Сенат согласится. Он также успокоил его по поводу угроз Мексики, пообещав, что Соединенные Штаты возьмут на себя оборону техасских границ. Но перед урегулированием последних формальностей Апшер с президентом и другими официальными лицами совершил круиз на военном корабле «Ю.С.С. Принстон». 28 февраля 1844 года, во время церемониального залпа одного из больших орудий, произошел случайный взрыв, в результате которого были ранены и убиты несколько человек. Апшер оказался среди тех, кто погиб (Тайлора не задело, и он остался жив).

К этому моменту благосклонное отношение Тайлора к проблемам «рабовладельческих штатов» стало настолько очевидным, что старая вражда между демократами могла быть забыта. Кэлхун и его сторонники из Южной Каролины, которые ушли в тень после споров о нуллификации, могли теперь вернуться. 6 марта 1844 года Кэлхун дал согласие стать госсекретарем Соединенных Штатов, чтобы обеспечить контроль над аннексией Техаса.

12 апреля Кэлхун подписал договор об аннексии, который обсуждал до него Апшер, после чего с триумфом заявил, что этот договор укрепит, как и предполагалось, позиции «рабовладельческих штатов». Он сказал, что одним из достоинств этого договора будет то, что он воспрепятствует отмене рабства в Техасе, чтобы убедиться в помощи Британии против Мексики.

Сторонники отмены рабства гневно отреагировали на это известие и были полны решимости сделать все, что в их силах, чтобы заблокировать аннексию.

Однако у «рабовладельческих штатов» был припрятан козырь. За Скалистыми горами находилась Территория Орегон, которая протянулась от 42-го градуса северной широты (от границы с Мексикой) до 54-го градуса 40 минут, самой южной точки Аляски.

Эта территория с 1818 года находилась под совместным британо-американским контролем, но в начале 1840-х американские иммигранты начали проникать туда, и к 1845 году там уже проживало пять тысяч американских поселенцев. Совместный контроль больше не работал. Настало время принять конкретное решение.

Британцы были готовы отдать Соединенным Штатам часть территорий южнее реки Колумбия, но хотели сохранить за собой реку, богатую лососем. В ответ на это предложение в Соединенных Штатах поднялась волна возмущения с требованием присоединения всех орегонских территорий. Этот протест нашел выражение в слогане «пятьдесят четыре — сорок или война».

Представители «рабовладельческих штатов» во главе с Кэлхуном оказались проницательными и стали поощрять возмущение, надеясь, что «свободные штаты», желая увеличить американскую территорию за счет новых земель, на которых не было рабства, согласятся заплатить за это ценой аннексии Техаса.

Итак, предвыборная борьба 1844 года развернулась вокруг двух вопросов: Техаса и Орегона. Сторонники отмены рабства оказались в затруднительном положении, потому что вынуждены были противостоять расширению и усилению Соединенных Штатов таким способом.

Виги, набирая силу в «свободных штатах», выступали против аннексии Техаса. Они бы не выдвинули кандидата, который четко и недвусмысленно дал бы понять, что он будет против этой аннексии.

Таким человеком был Генри Клей. В 1840 году он отказался, чтобы обеспечить победу вигам, и тогда это привело к катастрофе. Во второй раз он не собирался этого делать. Поэтому 27 апреля 1844 года он опубликовал письмо, в котором выступал против аннексии Техаса. Это расставило все по своим местам, как и хотели виги. Съезд партии вигов прошел в Балтиморе 1 мая, и Клея выдвинули кандидатом в президенты при всеобщем одобрении. Выдвинуть кандидата в вице-президенты оказалось намного сложнее, но после трех попыток виги все-таки выдвинули Теодора Фрелингхойсена (род. 28 марта 1787 года в Миллстоуне, Нью-Джерси). Он был сыном одного из полковников, принимавших участие в революционной войне.

У демократов ситуация была намного сложнее.

Все маневры Тайлора не помогли ему снискать расположение демократической партии. Они не хотели прощать предателя 1840 года. Тайлор попытался организовать свое выдвижение в качестве независимого кандидата, собрав большое количество сторонников на митинг в Балтиморе 27 мая 1844 года, но его дело было настолько безнадежным, что 20 августа он покинул предвыборную гонку.

Тайлор стал первым президентом, который, отработав первый срок, не был повторно выдвинут на второй. Это создало временной прецедент. В течение последующих двадцати лет ни один президент не баллотировался на второй срок, и в какой-то момент стало казаться, что выдвижение президента на один срок может стать новой американской традицией.

27 мая демократическая партия собралась в Балтиморе. По логике, кандидатом должен был стать Ван Бюрен, который все еще оставался лидером партии. Он был из «свободного штата» Нью-Йорк и поэтому не испытывал особого энтузиазма по отношению к аннексии Техаса. Ему ужасно хотелось избавиться от этого вопроса в предвыборной кампании. Зная, что Клей против аннексии и что Клей будет кандидатом от партии вигов, «маленький волшебник» решил рискнуть и сыграть наудачу. Он договорился с Клеем, и в тот день, когда тот опубликовал свое письмо против аннексии, Ван Бюрен сделал то же самое от своего имени. Теперь оба кандидата были против, и тему можно было закрыть.

Но Ван Бюрен ужасно просчитался. Его договор с Клеем мог помочь ему в случае, если бы предвыборная кампания уже началась, но до этого ему надо было еще пройти процедуру назначения кандидатом, а это теперь стало невозможным. Демократы из «рабовладельческих штатов», разозленные заявлением Ван Бюрена, решили проявить упрямство и не выдвигать его кандидатом. Ван Бюрен получил большинство голосов, но ему необходимо было набрать две трети. Этого не произошло, и ему отказали.

Репортеры впервые рассылали свои отчеты по телеграфу о том, как демократы, собравшись в Балтиморе 27 мая 1844 года, в восьмой раз проводили голосование по своему кандидату. Было ясно, что Ван Бюрена не выберут, даже если им пришлось бы сидеть там вечно.

Во время восьмого голосования несколько голосов отдали за Джеймса Нокса Полка (род. 2 ноября 1795 года в округе Мекленберг, Северная Каролина). Его не очень хорошо знали, хотя он добросовестно работал в Палате представителей и еще в качестве губернатора штата Теннесси. В своей работе он всегда чувствовал серьезную поддержку своего коллеги из Теннесси, Эндрю Джонсона.

После того как на восьмом раунде стало ясно, что Ван Бюрен выбыл из игры, все неожиданно вдруг обратились в сторону Полка, и на девятом туре его выбрали кандидатом. Таким образом, он стал первой «темной лошадкой» в американской истории.

Кандидатом в вице-президенты демократы выбрали Джорджа Миффлина Далласа (род. 10 июля 1792 года в Филадельфии, Пенсильвания). Он был сыном Джеймса Далласа (министра финансов при президенте Мэдисоне), а также бывшим сенатором и послом в России (город Даллас в штате Техас, который в то время только стал образовываться, пару лет спустя был назван в его честь).

Но в поле зрения был еще один человек — Бирни, которого снова выдвинули кандидатом от «Партии свободы». Он выступал с аболиционистской платформой.

После выдвижения кандидатов вигам уже казалось, что выборы у них в кармане. Опытный, всем известный Клей против никому не известного противника. У вигов даже был такой насмешливый лозунг в то время: «Кто такой Джеймс Н. Полк?» В июне 1844 года подконтрольный вигам Сенат отклонил договор об аннексии Техаса, разработанный Апшером и Кэлхуном, в результате чего Техасу снова отказали в присоединении к Соединенным Штатам (Великобритания была очень рада этому, надеясь, что ей удастся заполучить в лице Техаса зависимого от нее союзника, и поэтому настойчиво убеждала Мексику признать его независимость). Отказ Сената, тем не менее, никак не помог Клею. Пол с радостью узнал о поддержке старого, но все еще боготворимого многими Джексона, и демократы развернули энергичную кампанию, направленную на расширение американских территорий. Будоражившие воображение мысли о новых землях, новой силе, новых успехах оказались для многих американцев необычайно привлекательными, к тому же многие жители «свободных штатов» очень хотели, чтобы территория Соединенных Штатов увеличивалась, пусть даже за счет усиления «рабовладельческих штатов».

Клей чувствовал, что удача отвернулась от него и повернулась лицом к никому не известному Полку. Поэтому в июле Клей написал пару писем в одну алабамскую газету, пытаясь объяснить, что на самом деле он был не против аннексии Техаса, а против распада Союза. Если бы был хоть какой-нибудь способ аннексировать Техас «без позора, без войны и с согласия всех членов Союза», то он был бы не против.

Эти письма были ужасной ошибкой, так как они все равно никого не убедили, но вместо этого были широко использованы демократами для того, чтобы высмеять его и показать, что это был акт отчаяния беспринципного человека, пытавшегося усидеть на двух стульях одновременно. Эти два письма окончательно оттолкнули от Клея его сторонников и доказали его поражение.

На проходивших 4 декабря 1844 года президентских выборах Клей потерпел поражение третий раз в своей жизни. Это было самое ужасное поражение, потому что разница в голосах была невероятно маленькой. Клей получил 1 300 097 голосов, а Полк — 1 338 464. Разница составляла всего 38 000 голосов. В действительности, если бы Бирни не принимал участия в выборах и если бы те, кто голосовал за «Партию свободы», проголосовали за Клея (как они наверняка бы сделали, предпочтя его Полку), Клей получил бы большинство. Бирни набрал 62 300 голосов — все еще мало, но уже в девять раз больше, чем в 1840 году. И это был первый признак того, что аболиционизм стал набирать силу.

Голоса Бирни сыграли свою роль и в коллегии выборщиков. 170 из них проголосовали за Полка и 105 — за Клея. Ключевым моментом была потеря 36 голосов выборщиков из Нью-Йорка. Если бы они были на его стороне, то Клей выиграл бы со счетом 141 на 134 в свою пользу. В прямом голосовании Клей проиграл в Нью-Йорке всего 5080 голосов. За Бирни там отдали свои голоса 15 812 человек, а ведь они тоже могли бы быть за Клея.

Вполне вероятно, что, не будь этих алабамских писем Клея, часть избирателей, проголосовавших за Бирни, отдала бы свои голоса ему. Таким образом, этот поступок оказался самым ужасным просчетом в истории президентских кампаний, а весь процесс выборов — наглядным примером того, как маленькая группа может повлиять на исход выборов в равномерно разделенном электорате. Это также объясняет, как аболиционистам удалось обеспечить победу на выборах того человека, который, с их точки зрения, был наихудшей альтернативой. (Выборы 1844 года были последними, которые проводились в декабре. После этого их перенесли на первый вторник после первого понедельника в ноябре, в период между 2 и 8-м числами месяца, и до сих пор они проводятся именно в этот день.)

Первым следствием победы Полка стало объявление Тайлором (который оставался президентом до 4 марта 1845 года) мандата на аннексию. Возможности мирного присоединения Техаса все еще не было, так как для этого требовалась поддержка двух третей Сената, который контролировали виги. Поэтому Тайлор предложил принять совместную резолюцию конгресса, для одобрения которой требовалось лишь простое большинство голосов.

Деморализованные своим поражением, виги не смогли воспрепятствовать этому шагу. Резолюция прошла Сенат с соотношением голосов 27 «за» и 25 «против», после чего с облегчением была принята в Палате представителей, где демократы чувствовали себя как дома.

Великобритании наконец удалось уговорить Мексику признать независимость Техаса, но было уже поздно. Техас еще не попал под протекционизм Великобритании и, учитывая возможность присоединения к Соединенным Штатам, не спешил это сделать.

Его опередил в этом другой «рабовладельческий штат». 3 марта 1845 года, в последний день Тайлоровского президентства, двадцать седьмым штатом в Союзе стала Флорида. А 29 декабря 1845 года двадцать восьмым штатом стал Техас (в это время Полк уже исполнял обязанности одиннадцатого президента).

Теперь в Союзе было пятнадцать «рабовладельческих» и тринадцать «свободных» штатов. Однако 28 декабря 1846 года к Союзу в качестве двадцать девятого штата присоединяется Айова, а 29 мая 1848 года Висконсин становится тридцатым штатом. И в Айове, и в Висконсине рабство было запрещено конституцией штатов, так что количество «свободных штатов» снова стало равно количеству «рабовладельческих» — по пятнадцать с каждой стороны.

Но присоединение Техаса вряд ли могло пройти спокойно, без войны с Мексикой. Мексика предупредила, что аннексия означает войну, но представители «рабовладельческих штатов» хотели этой войны, потому что тогда можно было бы захватить часть территории Мексики и превратить ее в рабовладельческие штаты.

Летом 1845 года Джон Л. О'Салливан, редактор одного журнала, написал о необходимости «выполнить наше явное предназначение и расселиться по всему континенту, предоставленному Провидением для свободного развития наших ежегодно преумножающихся миллионов». Фраза «явное предназначение» подразумевала неизбежность постоянного расширения территории Соединенных Штатов — конечно же, до Тихого океана. А там, кто его знает, куда еще?

Однако если «явному предназначению» Соединенных Штатов и суждено было осуществиться, то это должно было произойти быстро и единовременно. Ссориться параллельно с Мексикой из-за Техаса и с Великобританией из-за Орегона было невозможно.

Полк, выбранный президентом на платформе расширения Соединенных Штатов, настойчиво поддерживал принцип «пятьдесят четыре — сорок или война» или говорил, что поддерживает, но в любом случае, если бы дело дошло до войны, он предпочел бы договориться по Орегону. Во-первых, Великобритания была более сильным противником и, во-вторых, Полк был из «рабовладельческого штата» и поэтому больше интересовался Юго-Западом, чем Северо-Западом.

Великобритания, конечно, могла бы, зная о трудной ситуации, в которой оказались Соединенные Штаты из-за Техаса, выдвинуть очень жесткие требования, но у нее самой были в это время серьезные проблемы: в Ирландии разразился голод, а в самой Британии начались волнения рабочего класса. В связи с этим Великобритании необходимо было найти разумный компромисс. Она согласилась с расширением территории от 49-го градуса до Тихого океана, отдав, таким образом, Соединенным Штатам три пятых территории Орегона.

6 июня 1846 года договор с условиями этого компромисса, переговоры по которому вел госсекретарь Джеймс Бьюкенен (род. 23 апреля 1791 года около Мерсерсберга, Пенсильвания), лег на стол Полка. Полк отправил его в Сенат, который правильно оценил угрозу на Юге и не осмелился рисковать на Севере.

19 июня 1846 года договор был формально одобрен, и американский флаг, наконец, добрался до Тихого океана. Северная граница между Соединенными Штатами и Канадой приобрела тот вид, который она имеет до сих пор. Спустя семьдесят лет после объявления независимости Соединенные Штаты наконец-то распростерлись «до самого синего моря».

Но пока шли переговоры с Великобританией, кризис на Юге достиг своей кульминации.

Тем временем взоры американцев обратились к Калифорнии, той части Тихоокеанского побережья, которая располагалась южнее Орегона и была населена испанцами, переехавшими туда из Мексики во времена революционной войны за свободу Соединенных Штатов.

В то время, когда Мексика боролась за независимость с Испанией, Калифорния оставалась верной своей метрополии. Она с большой неохотой присоединилась к Мексике только после того, как стало ясно, что испанскому могуществу пришел конец. При этом Калифорния несколько раз восставала против мексиканских губернаторов. К 1840 году началось постепенное проникновение американцев на западные территории Калифорнии, как это было раньше с Орегоном (многие из них переселялись из-за депрессии 1837 года). К 1845 году в Калифорнии уже проживали семьсот американцев, что составляло 10 процентов населения. Возникло ощущение, что американцы рано или поздно захватят эти земли. В конце концов, это было «явное предназначение» Соединенных Штатов.

Поэтому Полк следил не только за Техасом, но и за Калифорнией, действуя в обоих направлениях.

В Техасе проблема заключалась в определении границ. Мексиканская провинция Техас располагалась между реками Ред и Нуэсес (теперь эта территория составляет восточную часть штата Техас). Естественно, все население Техаса проживало именно в этом районе.

Техасцы, однако, претендовали на все земли до реки Рио Гранде, и эта территория была почти в три раза больше всей провинции и даже больше нынешней территории штата.

Население спорных территорий состояло практически полностью из индейцев. Ни техасцы, ни мексиканцы не могли предъявить права на эту землю по праву фактического владения, но Полк стал на сторону техасцев. Как только Техас дал ясно понять, что он собирается принять предложение и присоединиться к Союзу, Полк приказал оккупировать спорные территории. Войскам, которые 28 мая 1845 года были отправлены южнее реки Нуэсес, был отдан приказ не предпринимать никаких враждебных действий против мексиканцев на спорных территориях, если не будет объявлена война. Ими командовал генерал Захария Тайлор (родившийся 24 ноября 1874 года в округе Ориндж, штат Виргиния). Он был сыном полковника Тайлора, принимавшего участие в революционной войне, войне Черного Ястреба и Второй семинольской войне. В последней ему дали имя «старый грубиян на взводе» за его грубые манеры и боевые качества.

Тайлор привел свои войска в город Корпус Кристи, чуть южнее устья реки Нуэсес, и там довел их численность до трех тысяч пятисот человек. Это была самая большая военная группировка американских военных, собранных в одном месте, начиная с войны 1812 года.

В Калифорнии Полк использовал Джона Чарлза Фремонта (род. 31 января 1813 года в Саванне, Джорджия), колоритного и смелого первооткрывателя, который в 1841 году женился на дочери могущественного сенатора Бентона из штата Миссури. В 1842 году, в связи необходимостью решения орегонской проблемы, Фремонт возглавил исследовательскую экспедицию в этом регионе.

Теперь, весной 1845 года, его под видом еще одной исследовательской экспедиции отправили на запад, однако у него были секретные инструкции, как действовать, если начнется война с Мексикой. В декабре 1845 года он добрался до Калифорнии, и там, весной 1846 года, когда вся страна ожидала начала войны у реки Рио Гранде, Фремонт стал подстрекать поселенцев к восстанию. Калифорнийцы провозгласили «Республику медвежьего флага», названную так потому, что у них на белом флаге были медведь гризли и звезда.

Полк оказался в очень удобном положении. Благодаря армии на юге Нуэсес и находившейся на грани восстания Калифорнии, он, не объявляя войны, мог добиться от Мексики всего, чего хотел. Поэтому в ноябре 1845 года он послал в Мехико конгрессмена Джона Слайделла из штата Луизиана (род. в 1793 году в Нью-Йорке). Слайделл должен был предложить мексиканцам продать разные регионы северных провинций за сорок миллионов долларов.

Это могло сработать. Техас уже давно был потерян, а остальные северные провинции практически пусты. Если бы мексиканское правительство смогло сохранить переговоры в секрете, то соглашение наверняка было бы достигнуто. Однако слухи о миссии Слайделла просочились в народ, и настроения мексиканцев оказались настолько враждебными, что его даже не смогли принять. В марте 1846 года Слайделл был вынужден покинуть Мехико, и негодование в Соединенных Штатах достигло невиданных высот — частично из-за новости (ложной), что Мексику подбивал к непослушанию традиционный враг Соединенных Штатов — Великобритания, с которой еще не до конца был урегулирован вопрос спорных территорий в Орегоне.

Как только Полк понял, что Мексика не пойдет на контакт со Слайделлом и не захочет мирно согласиться с требованиями Соединенных Штатов, он сразу начал военную конфронтацию, приказав Захарию Тайлору направить свои войска на юг, к Рио Гранде. К концу марта четыре тысячи американских солдат оказались у русла реки Рио Гранде, на северном берегу. Как раз напротив этого места, у города Матаморос, расположились пять тысяч мексиканских солдат.

Мексиканский командующий послал Тайлору сообщение с требованием отойти к реке Нуэсес, но тот отказался. Тогда тысяча шестьсот мексиканских кавалеристов пересекли реку Рио Гранде и 25 апреля 1846 года напали на группу разведки американцев из тридцати шести человек. Они убили одиннадцать и ранили пятерых из них, захватив остальных в плен. Тайлор немедленно послал в Вашингтон сообщение о том, что начались военные действия.

Полк в это время уже готовился выступить перед конгрессом с предложением об объявлении войны. Когда пришло сообщение о столкновении, он сразу же переделал свое послание и представил факты таким образом, что Мексика вступила на американскую землю и пролила американскую кровь. К 12 мая 1846 года все формальности была завершены. Соединенные Штаты и Мексика оказались в состоянии войны.

Поначалу казалось, что силы обеих сторон равны. Мексика была не намного меньше Соединенных Штатов по территории, однако ее армия была в шесть раз больше американской. Мексика рассчитывала на помощь Великобритании и Франции (которую она так и не получила) и на внутренние противоречия между американцами. Такое противоречие действительно существовало. Многие люди в «свободных штатах» выступали против «войны мистера Полка» (одним из наиболее категоричных противников был молодой конгрессмен от штата Иллинойс по имени Авраам Линкольн).

Полк знал о существующих проблемах и понимал, что ему нужна была быстрая победа, пока оппозиция в «свободных штатах» не объединилась и не стала опасной и пока в конфликт не решила вмешаться Великобритания. С другой стороны, ему следовало опасаться быстрой победы, потому что успешные генералы часто приобретали потом большое политическое влияние, а верховный главнокомандующий армии Уинфилд Скотт был к тому же еще и вигом.

Поэтому Полк решил попридержать Скотта в Вашингтоне и передать командование Тайлору, который хоть и был вигом, но, наверное, менее опасным.

Полк ошибся. «Старый грубиян на взводе» оказался способным генералом. Он не стал ждать официального объявления войны. После атаки мексиканцев он сразу же перешел в контратаку и быстро победил в двух сражениях против превосходящих сил противника севернее реки Рио Гранде. Эти две победы продемонстрировали превосходство американцев в подготовке солдат и технических аспектах, в частности в артиллерии.

После этого Тайлор пересек реку Рио Гранде и к 18 мая, спустя всего неделю после официального объявления войны, Техас был полностью очищен от врага. Тайлор расположился в городе Матаморосе, а мексиканцы полностью отступили.

Впервые в своей истории Соединенные Штаты провели успешную оборонительную войну на вражеской территории. Тайлор сразу стал героем, и добровольцы со всех Соединенных Штатов (за исключением враждебно настроенной Новой Англии) потянулись в армию.

Но Полк не забыл и о Калифорнии. Полковник Стефан Вате Карни (род. 30 августа 1794 года в Ньюарке, Нью-Джерси) выступил с войсками из форта Ливенворт, штат Канзас, на запад, в направлении Калифорнии. Это произошло в мае 1846 года, с ним были тысяча шестьсот солдат, и к 18 августа он подошел к городу Санта Фе, главному мексиканскому городу в северной провинции между Техасом и Калифорнией, который сразу же занял. Там он узнал, что американцы в Калифорнии, поощряемые Фремонтом, подняли восстание. 25 сентября Карни покинул город Санта Фе и поспешил на восток. С ним были всего 120 человек.

Добравшись до юга Калифорнии в начале декабря, он увидел, что положение американцев очень шаткое. Взяв на себя командование, он умело и решительно принялся за дело, и в течение месяца мексиканцы в Калифорнии были разбиты. Но настоящей проблемой для Карни стал Фремонт, который не хотел отказываться от своего влияния и контроля в Калифорнии. Как только Карни получил подкрепление, он арестовал Фремонта, которого впоследствии отдали под трибунал и осудили, несмотря на вмешательство его тестя, сенатора Бентона.

И пока Карни (без особого труда) одерживал победы и завоевывал территорию, которая так нужна была Соединенным Штатам, Захария Тайлор продолжал двигаться на юг, оставив позади Рио Гранде.

Отступавшая мексиканская армия закрепилась в городе Монтерее, в ста милях южнее от Рио Гранде. В течение лета, укрепляя и оснащая свою армию, Тайлор внимательно и осторожно следил за противником. В его распоряжении были уже шесть тысяч шестьсот человек. Наконец 21 сентября они были готовы, и Тайлор дал команду атаковать город Монтерей с востока, а еще две тысячи солдат атаковали его с запада. Мексиканские войска защищались храбро, отстаивая каждый дюйм. Сражение длилось несколько дней, каждый дом превратился в отдельное поле боя, но американской артиллерии невозможно было долго противостоять. 25 сентября 1846 года город Монтерей был вынужден сдаться.

Потери Тайлора составили 120 человек убитыми и 368 ранеными. Их можно было назвать средними, но они были больше, чем у мексиканцев. Более того, у Тайлора было плохое снабжение, потому что он находился в глубине территории противника. Поэтому он поступил мудро, согласившись на восьмидневное перемирие, в течение которого его войска могли восстановиться.

Когда Полк услышал об этом, он пришел в ярость. Промедление было опасно, так как ему нужна была быстрая победа. Он и так уже стал подозревать Тайлора, особенно после промежуточных выборов, которые показали усиление позиций вигов. В конгрессе тринадцатого созыва вигам удалось получить контроль над Палатой представителей, и там уже ходили разговоры о том, чтобы выдвинуть Тайлора кандидатом в президенты в 1848 году.

Поэтому Полк решил использовать это восьмидневное перемирие против Тайлора. Он заставил Тайлора прекратить военные действия, чтобы «неудобная» слава полковника постепенно растаяла.

И хотя Тайлор вынужденно оказался в состоянии бездеятельности, военная кампания на этом не закончилась, потому что Мексика не демонстрировала признаков слабости и не собиралась сдаваться. Потеряв половину северных территорий, мексиканцы собрались с силами и с отчаянной решимостью атаковали город Монтерей.

Политический трюк, который попытался перед этим сделать Полк, потерпел неудачу. Санта Анна, руководивший Мексикой во времена Техасского восстания, находился теперь в ссылке. Полк тайно предложил ему вернуться и захватить власть, надеясь, что Санта Анна после этого начнет мирные переговоры. Однако Санта Анна, вернувшись и быстро взяв власть в свои руки, вместо переговоров решил продолжать войну.

Тем временем генерал Скотт продолжал указывать на то, что силы мексиканцев сконцентрированы на юге и до тех пор, пока не будет захвачена их столица Мехико, страну нельзя будет победить. Расстояние от Монтерея до Мехико составляло восемьсот миль по пересеченной местности, и преодолеть его было почти невозможно, даже если бы Полк и собирался отдать такой приказ Тайлору. Но он, естественно, не собирался.

Но Скотт указывал на то, что можно добраться до Мехико по морю. Соединенные Штаты уже захватили господство на море и к тому времени заблокировали несколько мексиканских портов. Если бы удалось захватить город Вера Круз, то до Мехико от него оставалось бы всего 220 миль.

Полк боялся Тайлора и поэтому решил ввести в дело генерала Скотта. Он послал его с большой армией к городу Вера Круз в январе 1847 года. Полк приказал Тайлору передать под командование Скотта девять тысяч человек, которые были у него в подчинении, и продолжить держать оборону в городе Монтерей. Короче говоря, Тай лор должен был покинуть театр боевых действий и отдать победу Скотту. Такое явное давление на Тайлора как на вероятного кандидата в президенты не могло не встретить такой же жестокий отпор. Виги сразу же стали использовать фигуру Тайлора как невинно пострадавшего.

Но мексиканский командующий Санта Анна хотел заставить Тайлора страдать еще больше. Ему было наплевать на город Вера Круз. Пройти двести миль до Мехико было не так легко, и если бы Скотт отложил свое продвижение до сезона желтой лихорадки, то ему пришлось бы отступить. Единственное, о чем думал Санта Анна, это как уничтожить Тайлора. У этого американского генерала осталось всего пять тысяч человек, он был явно обижен на свое правительство, и это могло сказаться на его поведении в бою. Если бы ему удалось нанести здесь Тайлору серьезное поражение и заставить отступить к границам Техаса, то американская оппозиция могла возмутиться, и это привело бы к заключению мира на условиях Мексики.

Итак, 28 января 1847 года, когда Скотт двигался в направлении города Вера Круз, Санта Анна поспешил на север. В его распоряжении были пятнадцать тысяч человек — самая большая военная группировка, с которой до этого приходилось сталкиваться американской армии.

Тайлор, зная о приближении Санта Анны и понимая, что тот в три раза превосходит его по численности, занял оборонительную позицию у озера Буэно Виста, в сорока милях на запад от города Монтерея.

22 февраля 1847 года Санта Анна оказался у передовой линии обороны Тайлора. Тайлор отказался сдаться в плен, и Санта Анна отдал приказ атаковать. Так началась битва у Буэно Виста. Мексиканцы храбро шли в атаку, и Санта Анна управлял ими умело и решительно, поэтому уступавшие им в численности американцы стали постепенно отступать то тут, то там.

Санта Анне даже удалось послать конницу обойти американцев с фланга.

Однако с американской артиллерией спорить было трудно, и каждая атака солдат Санта Анны заканчивалась большими потерями. В конце концов Санта Анна понял, что ему не удастся прорвать американскую оборону, которой руководил спокойный и невозмутимый Тайлор, а нести такие потери и дальше он позволить себе не мог.

24 февраля Санта Анна отступил на юг, потеряв половину своей армии. Тайлор одержал свою самую большую победу, несмотря на все усилия Полка не дать ему это сделать. Эта победа, одержанная над ненавистным Санта Анной (его нападение на Аламо еще не было забыто), теперь уже не оставляла никаких сомнений в том, что Тайлор будет баллотироваться в президенты в следующем году. Действительно, он не собирался больше рисковать и 26 ноября вернулся в Соединенные Штаты.

9 марта 1847 года, спустя две недели после сражения у Буэно Виста, Скотт высадился южнее города Вера Круз. С одной стороны, он очень хотел побыстрее взять город и убраться с побережья до наступления сезона желтой лихорадки, с другой стороны, он не мог себе позволить лобовые атаки на город, потому что ему надо сохранить армию для других задач. Поэтому он подверг город артиллерийскому обстрелу с моря и суши (что было расценено в Европе как жестокое злодеяние) и 29 марта захватил город практически без потерь. Эта первая в истории Соединенных Штатов комбинированная — морская и наземная — операция закончилась с огромным успехом.

После взятия города Вера Круз Скотт собрался идти по суше до Мехико, и причем как можно скорее. Санта Анна, придя в себя после поражения у Буэно Виста, возводил в это время заградительные сооружения на ведущей в столицу дороге у города Серро-Гордо, в сорока милях от сдавшегося города Вера Круз. Санта Анна не ожидал, что город будет взят так быстро, поэтому появление американской армии оказалось для него неожиданным. Закончить постройку фортификационных сооружений он не успел.

Атака на Серро-Гордо 18 апреля была скорой и не очень хорошо подготовленной, но мексиканцы, захваченные врасплох, были вынуждены отступить.

Скотт преследовал их и 15 мая дошел до города Пуэбло, от которого до столицы Мексики оставалось всего восемь миль. Однако к тому времени истощение армии достигло предела, и потери среди добровольцев, которые пришли в армию на короткий срок, заставили его остановиться, чтобы произвести перегруппировку и дождаться подкрепления.

Помимо всех трудностей этого наступления, Скотту еще постоянно надоедал секретарь госдепартамента Николас Филип Трист (род. 2 июня 1800 года в Шарлотсвилле, Виргиния). Он был в свое время личным серетарем у Томаса Джефферсона, затем у Эндрю Джексона, а теперь стал доверенным лицом президента Полка. Полк послал Триста вместе с армией для того, чтобы заключить мир сразу же после победы в войне и еще внимательно наблюдать за виговским генералом. Естественно, Скотт (которого прозвали «любитель суматохи с перьями») ссорился с Тристом и был обеспокоен сложившейся ситуацией.

Даже после получения подкрепления, прибывшего с генералом Франклином Пирсом (род. 23 ноября 1804 года в Хиллсборо, Нью-Гэмпшир), одним из немногих генералов Новой Англии, принимавших участие в этой войне, Скотт все еще пребывал в замешательстве. Он не мог одновременно защищать уже завоеванные территории, оставшиеся позади города Вера Круз, и вести свои войска дальше, к Мехико. Надо было выбирать: либо оставаться и охранять, либо идти дальше. Скотт принял решение не оставлять никого в тылу и сделал рискованную ставку на быструю победу, в результате которой охрана тыловых коммуникаций перестанет быть необходимой.

7 августа 1847 года он снова двинулся на запад и спустя десять дней был уже у южных окраин Мехико.

От города Сан-Агустин, который находился в восьми милях южнее столицы, до самого Мехико Скотт сталкивался с ожесточенным сопротивлением мексиканцев, так как Санта Анна призвал всех подняться на последний и решительный бой. Потребовалось потратить целых три недели и провести три сражения — все три закончились победой американцев, — до того как удалось 8 сентября наконец-то оказаться в двух милях от юго-восточной границы города Мехико. Последняя битва произошла 14 сентября, и американская армия заняла столицу Мексики.

Оккупация Мехико привела к концу войны. Санта Анна еще пытался атаковать небольшой американский гарнизон в городе Пуэбло, но у него ничего не получилось, и он снова был вынужден покинуть страну. Было ясно, что мексиканцы не могут больше продолжать войну. Несмотря на то что они сражались хорошо, им не удалось победить ни в одном сражении, их северные провинции были безвозвратно утеряны, и столица тоже была захвачена.

18 ноября Полк отозвал Триста, которого сам посылал для подписания мирного договора. Но мексиканцы в это время уже были готовы подписать договор. Поэтому Трист решил рискнуть и не выполнил приказ Полка. Он остался, чтобы провести переговоры о мире в Гвадалупе-Идальго, в четырех милях севернее Мехико. Ко 2 февраля 1848 года договор был составлен.

По договору Гвадалупе-Идальго Мексика отказывалась от большой части территории от Техаса до Калифорнии, которая сейчас находится на юго-западе Соединенных Штатов.

Территории, которые Соединенные Штаты приобрели в Орегоне и на Юго-Западе, увеличили их площадь до трех миллионов квадратных миль, почти в четыре раза больше, чем во времена Войны за независимость. Соединенные Штаты стали теперь огромной страной, равной по территории почти всей Европе.

В ответ Соединенные Штаты согласились выплатить Мексике пятнадцать миллионов долларов и взять на себя ее долги американским гражданам.

Полк был раздражен и взбешен незаконными действиями Триста, но, просмотрев договор, так и не смог ни к чему придраться. Сенат одобрил его 10 марта 1848 года, а конгресс Мексики — 25 мая. 4 июля он вступил в силу.

Мексиканская война стоила Соединенным Штатам таких же потерь, как и война 1812 года. Однако если война 1812 года привела к шаткой ничьей, то Мексиканская война закончилась оглушительной победой, в результате которой к Соединенным Штагам отошли огромные территории.

Более того (хотя американцы не могли знать об этом тогда), данная война послужила своего рода тренировочным полигоном для тех офицеров, которые спустя всего десять лет должны были принять участие в самой ужасной и трагической войне за всю историю Соединенных Штатов.