Новое государство по европейским меркам было огромным. Его территория составляла 880 000 квадратных миль (2 279 190 км²), то есть была в четыре раза больше Франции. Его население, пусть пока и небольшое, быстро росло. К концу войны в Соединенных Штатах проживало примерно 3 000 000 человек, 500 000 из которых составляли рабы. Виргиния по-прежнему была крупнейшим из штатов и имела население 450 000 человек.

Следы, оставленные войной, были сравнительно незаметными. Города в основном остались нетронутыми, и, если не считать нападений лоялистов и индейцев, особых зверств не было. Потери Америки составили, вероятно, 19 000 человек, причем около 4000 считались погибшими в бою. Потери Великобритании не известны, но по некоторым оценкам, были вдвое больше американских.

Главная трагедия выпала на долю лоялистов, которые воевали, как они считали, за свою страну и короля. Если бы американский мятеж удалось подавить, они стали бы считаться героями, а теперь оказались предателями. Наилучшим выходом для них стал бы отъезд из страны, где теперь к ним относились с активной враждебностью. 26 апреля 1783 года 7000 лоялистов покинули город Нью-Йорк, став, как мы сейчас их назвали бы, беженцами. Некоторые из них отправились в Великобританию, а некоторые — в Канаду. Было и множество других, им подобных, так как, по оценкам, общее число лоялистских беженцев, которые уехали из Соединенных Штатов или были оттуда изгнаны, составило 100 000 человек. Многие тысячи других остались, подвергаясь преследованиям в той или иной степени, пока военные страсти не улеглись.

Сами британцы также покинули страну. В течение ноября британцы, находившиеся на территории штата Нью-Йорк, отходили и готовились к посадке на корабли. К 25 ноября 1783 года британцы покинули город Нью-Йорк, а 4 декабря они оставили Сейтен-Айленд.

Конгресс распустил Континентальную армию 3 ноября, а 4 декабря Джордж Вашингтон попрощался со своими офицерами в таверне Фраунсиса в Нью-Йорке. После этого он уехал туда, где проходила сессия конгресса, — в Аннаполис в штате Мэриленд, и 23 декабря официально подал в отставку. В течение восьми с половиной лет он выполнял тяжелейшую работу, половину этого срока в условиях уныния и катастрофического положения дел, которые порой были вызваны ходом войны, порой — крайне неблагоприятными погодными условиями, а порой — неудачными действиями конгресса. Однако все это время он решительно и бестрепетно исполнял свой долг.

Результатом стала не только победа, но и глубочайшее уважение к Вашингтону, испытываемое американцами на протяжении всей истории страны, — и, если уж на то пошло, всемирная слава этого человека.

То, что Вашингтон ушел в отставку, не попытавшись использовать ту популярность, которую принесла ему победа в войне, чтобы приобрести политическую власть над государством, вызывает восхищение как в самой стране, так и за ее рубежами. Его прозвали американским Цинциннатом, уподобляя легендарному древнеримскому генералу, которого в V веке до н. э. призвали с фермы и сделали диктатором, чтобы он возглавил римскую армию для борьбы с угрожавшим стране врагом. Он привел армию к победе, а потом тут же сложил с себя власть диктатора и вернулся к плугу.

В апреле 1783 года генерал Нокс, ближайший друг Вашингтона, создал план Общества Цинциннатов, в которое могли вступать вышедшие в отставку офицеры Континентальной армии. В него вступило две тысячи офицеров, а в каждом штате были созданы его отделения. Естественно, первым его президентом стал Вашингтон. В те ранние годы это общество имело немалый престиж, и в 1790 году один из военных фортов на реке Огайо был переименован в его честь, с тех пор став городом Цинциннати.

Общество Цинциннатов предусматривало наследственное членство, однако это вызвало бурные споры, так как многие опасались, как бы оно не послужило базой для формирования американской аристократии или даже не поддержало бы создание американской монархии. Чтобы противодействовать этому, были созданы различные демократические общества, и одно из них, которое со временем стало известно как Таммани-холл, пользовалось политическим влиянием в городе Нью-Йорке в течение более полутора веков.

К моменту окончания войны Соединенные Штаты стали государством в том смысле, что в нем существовало общее гражданство. Человек, проживавший в любом месте внутри его границ, был американцем, а не виргинцем, южнокаролинцем или массачусетцем (хотя мог считать себя также и одним из таковых).

Он мог свободно переезжать из штата в штат и не мог считаться иностранцем ни в одном из них. Кроме того, в другие страны Соединенные Штаты отправляли единые дипломатические представительства, которые говорили от лица всех штатов.

Тем не менее эта государственность была весьма поверхностной. Экономическая власть внутри государства почти полностью принадлежала отдельным штатам, и то же самое можно было сказать про власть политическую. К счастью, прошедшие сквозь огонь войны штаты во многих вопросах были единодушны. Неразрешимых противоречий между ними не существовало — пока.

У каждого из тринадцати штатов была официально записанная конституция, определявшая роль и полномочия каждой ветки власти. Это стало отличием нового государства от Великобритании, в которой писаной конституции не существовало. Американские радикалы обнаружили, что не могут отстаивать доктрину естественного права в отсутствие писаной конституции, к которой можно было бы апеллировать, — и они твердо решили больше не оказываться в таком положении. Кроме того, штаты в те дни, когда они еще были колониями, имели хартии, которые обладали силой конституции, так что идея записанного руководства по основным правилам управления была привычной. (На самом деле Коннектикут и Род-Айленд в качестве конституций штата продолжили пользоваться своими колониальными хартиями, просто удалив из них все упоминания о короле.)

В большинстве конституций отразилось недоверие американцев к сильной исполнительной власти, порожденное борьбой с королем и назначенными им губернаторами. В них, как правило, предусматривалась сильная законодательная власть, которая назначала губернаторов со строго ограниченными правами. (Национальный законодательный орган, конгресс, вообще не имел органа исполнительной власти.) Только в Массачусетсе и Нью-Йорке имелись губернаторы, выбираемые народным голосованием.

Чтобы не позволить законодательной ветви власти чрезмерно усилиться, предусматривались частые перевыборы, обычно ежегодные, а порой даже раз в полгода. Как правило, в штате имелись две законодательные палаты — под влиянием ситуации в Великобритании с палатой лордов и палатой общин.

Интерес американцев к своим правам в последнее десятилетие перед Войной за независимость привел к желанию запечатлеть эти права особо, в письменном виде, в соответствии с прецедентом, созданным Джорджем Мейсоном в Виргинии, так что в этих конституциях, как правило, имелся Билль о правах.

Одним из основных прав, которое таким образом гарантировалось, была свобода вероисповедания. Во многих штатах правительственной поддержке какой-то конкретной «государственной религии» пришел конец. Англиканская церковь, которая была государственной во всех южных штатах, была отделена от государства и превратилась в епископальную церковь. К концу войны только в Массачусетсе и Коннектикуте сохранилась государственная церковь (конгрегационалистская), и Массачусетс — последний штат, который придерживался этого принципа, — провел отделение церкви только в 1833 году.

Дополнительной гарантией гражданских свобод стало то, что в конституциях штатов обычно были предусмотрены условия изменения их текста. В результате этого в том случае, если бы изменение условий или общественного мнения превратило конституцию в ее записанном виде в репрессивную или не соответствующую новому положению дел, ее можно было бы должным образом изменить с помощью какой-либо формы голосования.

Новое государство не просто уничтожило монархию: оно пошло по пути демократии, уничтожив аристократию — как титулованную, так и землевладельческую. Британские правила майората и первородства, в соответствии с которыми земельные владения нельзя было продавать, а необходимо было целиком передать старшему сыну, были отменены. Это препятствовало появлению крупных имений и наследственных состояний — а также власти, которая с ними передавалась.

Более того, свободной земли было много, так что даже бедняку было нетрудно получить собственную ферму. Поместья лоялистов были конфискованы, как и собственность короны. Кроме того, имелась недорогая земля. Штаты, согласившиеся отказаться от притязаний на западные территории во время Войны за независимость, передали принадлежавшие им земли на западе национальному правительству. (Последним из штатов это сделала Джорджия в 1802 году.) Некоторые спекулянты землей разбогатели, но в целом Соединенные Штаты превратились в государство мелких фермеров, владевших своей землей.

Общее стремление к свободе проявилось во многом. Уголовные кодексы были смягчены. Наказания в целом стали менее суровыми, а с заключенными стали обращаться гуманнее.

Движение за отмену рабства также набирало силу. Первое общество сторонников отмены рабства было создано в Пенсильвании за четыре дня до сражения в Лексингтоне. В северных штатах аболиционизм приобретал все новых сторонников. К концу Войны за независимость стало ясно, что в штатах к северу от Мэриленда институт рабства подходит к концу. Топографическая съемка, в результате которой была четко обозначена граница между Пенсильванией и Мэрилендом, была проведена между 1763 и 1767 годами двумя английскими математиками, Джереми Диксоном и Чарльзом Мейсоном, и в результате этого линия Мейсона — Диксона стала разграничительной линией между теми штатами, где продолжало существовать рабовладение, и теми, где ему вот-вот должны были положить конец. Однако смертельно опасной природе этого разделения суждено было проявиться только при жизни следующего поколения.

Наверное, единственной яркой антидемократической чертой конституций всех штатов было то, что для участия в правлении установлен был имущественный ценз. Только люди, имевшие собственность, стоимость которой превышала определенную величину, могли занимать какой-либо пост. (В Южной Каролине губернатор должен был иметь имущество, оцененное в как минимум десять тысяч фунтов.) Существовал также имущественный ценз для участия в голосованиях, хотя он, как правило, был установлен ниже, чем был до войны.

В результате этого оказалось, что правительство штатов перешло в руки богачей: крупных землевладельцев и преуспевающих бизнесменов.

Это обязательно должно было привести к неприятностям. После того как радость победы прошла, стало ясно, что окончание войны принесло с собой депрессию. В торговле наступил застой, отчасти из-за того, что европейские страны, помогавшие Америке бороться за свою независимость для того, чтобы ослабить Великобританию, были отнюдь не заинтересованы в том, чтобы усиленно добиваться укрепления Соединенных Штатов ради самой этой страны. Великобритания, с которой в основном торговали колонии, оказалась достаточно мстительной, чтобы намеренно мешать такой торговле.

Конгресс не имел полномочий для того, чтобы регулировать торговлю, и каждый из тринадцати штатов шел своим путем, что приводило к анархии. Заморские державы не видели смысла в попытках заключить торговые соглашения с конгрессом. Великобритания презрительно отметила, что ей придется подписать тринадцать договоров с «Разъединенными Штатами».

Сильнее всего депрессия ударила по фермерам. Они были обременены долгами, так что их землю и скот забирали в уплату их задолженностей предпринимателям. Так как законодательная власть оказалась под контролем людей зажиточных, которые сами были кредиторами, то фермерам бесполезно было обращаться за помощью к государству.

Самым тяжелым положение было в Массачусетсе, где представители коммерции требовали оплату долгов монетами и отказывались принимать бумажные деньги.

Из-за отказа от приема бумажных денег и больших налогов (которые были особенно высокими для бедняков) все больше и больше фермеров оказывались согнанными с земли, а в результате возникло глухое недовольство, затем — собрания, а затем — мятежи. Самым угрожающим положение стало, когда в августе 1786 года к руководству некой группировкой недовольных пришел один из обездоленных фермеров, Дэниел Шейс (род. в Хопкинтоне, Массачусетс, в 1747 году), который участвовал в сражениях на Банкер-хилле и под Саратогой.

Фермеры Шейса не дали проводить заседание суда в Спрингфилде и вообще много шумели, хотя реально не причиняли особого вреда. Однако торговцы восточной части штата очень встревожились и обнаружили, что их взгляды на мятеж внезапно резко переменились. Была собрана армия, командующим которой стал генерал Линкольн, и плохо организованный бунт был без труда подавлен. К февралю 1787 года Восстание Шейса закончилось.

К счастью, кровавой бойни не было. Вожди бежали из штата (Шейс после восстания проживал в штате Нью-Йорк в течение тридцати восьми лет), а у массачусетского правительства хватило сообразительности принять меры для облегчения положения фермеров как в отношении налогообложения, так и взимания долгов. Да и вообще экономическая ситуация начала улучшаться.

В годы, последовавшие сразу за Войной за независимость, многим людям стало все более понятно, что неурядицы в стране (а волнения возникали практически во всех штатах, а бунты — в нескольких, и не только в Массачусетсе) были вызваны самим характером союза, созданного в соответствии со Статьями Конфедерации.

Согласно этим статьям, существовало тринадцать правительств, обладавших властью, и одно центральное правительство, властью не обладавшее. Конгресс не мог регулировать торговлю, так что отдельные штаты устанавливали тарифные барьеры, душившие внутреннюю торговлю и приводившие к повсеместному повышению цен. Невозможно было проводить последовательную внешнюю политику, не существовало общей политики в отношении индейцев. Конгресс не имел никакой возможности действовать, чтобы предотвратить мятеж внутри какого-то из штатов или справиться с уже начавшимся.

Казалось очевидным, что при сохранении Статей Конфедерации Соединенные Штаты не могут рассчитывать на то, чтобы добиться уважения за границей или безопасности и процветания внутри страны. Необходимо было полярно изменить ситуацию: создать центральное правительство, которое обладало бы достаточными полномочиями, чтобы вся страна могла функционировать как единое целое — центральное правительство, которое имело бы право облагать налогами, регулировать и принудительно добиваться исполнения. В этом случае штатам были бы оставлены те права, которые не нужны будут центральному правительству. Такая ситуация, когда меньшие регионы объединяются в более крупный регион так, что этот крупный регион обладает большей частью власти, называется федерализмом. Необходим был не просто союз, а федеральный союз.

По крайней мере, к такому мнению приходило все больше народа. Самым сильным аргументом против такого федерального союза было то, что центральное правительство станет деспотическим. Штат, чьи интересы не согласовывались бы с интересами большинства, против его воли могут принудить к повиновению. В каждом штате существовали люди, боявшиеся такой возможности.

Этим страхам будущей тирании приходилось конкурировать с фактом царящего в стране хаоса. Например, что надо было делать с рекой Потомак и Чесапикским заливом, воды которых делили между собой Виргиния и Мэриленд? Неужели эти река и залив должны навсегда остаться яблоком раздора для этих двух штатов?

Это тревожило виргинца Джеймса Мэдисона (род. в Порт-Конвее, Виргиния, 16 марта 1751 года). Он был членом собрания, создавшего конституцию Виргинии и ее Билль о правах. Он очень много сделал для установления свободы вероисповедания в штате. В последние годы войны он был членом конгресса, и поскольку его особенно сильно угнетало отсутствие у конгресса власти, он пытался (безуспешно) расширить его полномочия. После войны он работал в законодательном собрании Виргинии, но не переставал ратовать за более сильное центральное правительство.

В 1785 году он предложил, чтобы Виргиния и Мэриленд провели встречу для урегулирования проблемы реки Потомак. Мэриленд предложил пригласить также Пенсильванию и Делавэр, и Мэдисон тут же ухватился за это предложение и расширил его. Почему бы не распространить это приглашение на все штаты, чтобы на встрече обсудить коммерческие проблемы страны?

Мэдисону удалось заинтересовать в этом вопросе Вашингтона, а Вашингтон имел колоссальный престиж. Законодательное собрание Виргинии разослало приглашения на такое собрание 21 января 1786 года.

Этот призыв не дал впечатляющих результатов: когда 11 сентября 1786 года в Аннаполисе, штат Мэриленд, открылся конвент, на нем присутствовало всего двенадцать делегатов. Они представляли пять штатов: Виргинию, Нью-Джерси, Делавэр, Пенсильванию и Нью-Йорк. Мэриленд, на территории которого работал Аннаполийский конвент, не потрудился избрать делегатов. Не сделали этого и Коннектикут, Южная Каролина и Джорджия. Остальные штаты делегатов выдвинули, но эти делегаты не приехали.

Джон Дикинсон, прежде представлявший Пенсильванию, а теперь Делавэр, который когда-то составил Статьи Конфедерации, был избран президентом конвента, но было ясно, что больше практически ничего сделать не удастся. По крайней мере, в тот момент.

Однако на конвенте присутствовали Джеймс Мэдисон и, что даже важнее, Александр Гамильтон из Нью-Йорка.

Гамильтон родился 11 января 1755 года на острове Невис в Британской Вест-Индии. После тяжелого и нищего детства он в 1772 году оказался в Нью-Йорке. Он учился в Кингз-колледже (ныне Колумбийский университет), а затем стал твердым радикалом. Он участвовал в Войне за независимость и завоевал глубокое уважение Джорджа Вашингтона, чьим адъютантом некоторое время служил. К концу войны Гамильтон имел чин подполковника.

После войны он стал адвокатом, интересовался финансовыми вопросами и проявил себя как автор множества талантливых публикаций на политические темы. Он женился на дочери генерала Скайлера, породнившись с богатым и влиятельным семейством Нью-Йорка, что помогло ему в январе 1787 года войти в законодательное собрание Нью-Йорка, а затем стать делегатом Аннаполийского конвента.

Гамильтон был целиком за сильное центральное правительство и с самого начала понимал, что любой конвент, созданный для решения коммерческих проблем, абсолютно ничего не даст, если Статьи Конфедерации останутся в прежнем виде.

Поэтому он пытался убедить остальных делегатов в том, что сейчас сделать ничего нельзя. Им следует разойтись и назначить новую встречу на более позднее время. Остальные с этим согласились, и Гамильтон вызвался составить резолюцию, в которой будет сформулировано такое решение.

Составленное Гамильтоном решение предусматривало заседание конвента в Филадельфии (столице государства) в мае 1787 года для рассмотрения всех вопросов, связанных с созданием работоспособного центрального правительства. Аннаполийский конвент, созванный для решения конкретной проблемы весьма узкого характера, не имел юридического права принимать резолюции столь широкого плана, однако Гамильтон сумел ее протащить. Он рассчитывал на то, что нарастающее недовольство слабым правительством заставит людей закрыть глаза на нарушение закона и назначить делегатов для этой цели в случае созыва такого конвента. Он был прав.

Хотя Аннаполийский конвент работал всего четыре дня, этого времени вполне хватило. С его помощью удалось запустить в движение созыв следующего конвента, гораздо более важного. Этому конвенту предстояло создать Соединенные Штаты в той форме, в которой эта страна существует сейчас. В то время как американцы, заинтересованные в сильном центральном правительстве, такие как Мэдисон и Гамильтон, прилагали все свои силы к подготовке почвы для проведения съезда, который в будущем получил название Конституционного конвента, умирающий конгресс, действующий в соответствии со Статьями Конфедерации, готовился принять участие в столь важном деле. И это было сделано настолько мудро, что создало прецедент, который с тех пор ни разу не нарушался, обеспечивший мирное развитие Соединенных Штатов.

Это касалось западных территорий, на которые больше не претендовали тринадцать штатов и которые теперь были в распоряжении конгресса. Что следовало с ними делать конгрессу? 23 апреля 1784 года Джефферсон предложил, чтобы на западных территориях были созданы временные правительства, отдельные от правительства уже существующих штатов, с тем чтобы после достаточного увеличения населения на этих землях были сформированы новые штаты. Он даже разлиновал границы штатов на западных территориях и дал им причудливые названия. Конгресс отнесся к этому предложению положительно, но никаких конкретных действий не предпринял.

Но позже, в 1787 году, конгресс обнаружил, что имеет возможность получить с помощью этих западных территорий деньги. Группа спекулянтов землей организовала Огайскую компанию для того, чтобы скупить как можно больше земли, а затем по кусочкам продавать ее поселенцам. Конгресс был готов продать землю (это было единственным способом получить деньги, не связываясь со скупердяйничающими штатами), но Огайская компания желала как-то застраховать свои вложения. Предприниматели желали получить письменный документ, схожий с хартиями, которые британский король давал колониям.

В свете этого конгресс решил создать юридическую основу для управления западными территориями, которая удовлетворила бы Огайскую компанию. Та территория, которая вызывала особые вопросы, находилась севернее реки Огайо и составляла северо-западную часть Соединенных Штатов в том виде, в каком они тогда существовали. И в результате этого был подготовлен, а 13 июля 1787 года принят Ордонанс о Северо-Западе, который воплотил в себе идею Джефферсона.

Признаком полного разложения центрального правительства стало то, что этот жизненно важный документ был принят на заседании, где присутствовало всего восемнадцать членов конгресса.

Текст Ордонанса о Северо-Западе почти полностью составили два делегата от Массачусетса: Натан Дин (род. в Ипсуиче, Массачусетс, в 1752 году) и Руфус Кинг (род. в Скарборо, Мэн, 24 марта 1755 года).

Ордонанс о Северо-Западе прежде всего говорил, что губернатор и некоторые другие должностные лица будут назначены конгрессом для управления «Северо-Западной территорией», расположенной к северу от реки Огайо и к югу от Великих озер, к востоку от реки Миссисипи и к западу от Пенсильвании. Когда туда переедет достаточное количество поселенцев, там будет создан также двухпалатный законодательный орган.

Во-вторых, когда население достигнет некой численности, на этой территории будут сформированы новые штаты — не меньше трех и не больше пяти. (В итоге было образовано пять штатов: Огайо, Индиана, Иллинойс, Мичиган и Висконсин.)

В-третьих, было решено, что новые штаты будут абсолютно во всем равноправны со старыми. Это было ключевым моментом Ордонанса — и он достоин того, чтобы его записали золотыми буквами. Если бы тринадцать первых штатов пожелали ввести колониальное управление западными территориями и сформировать штаты с меньшими правами, которые оказались бы марионетками в руках, так сказать, «старейших штатов», то история Соединенных Штатов, несомненно, стала бы историей мятежей и распада.

Вместо этого было решено, что штат является штатом вне зависимости от его местоположения, длительности существования или истории прежних достижений. Этого принципа Соединенные Штаты с тех пор строго придерживались. Незаселенные части растущей территории государства сначала организовывались как «территории», а затем — как штаты, а после образования штата он становился полноправным во всем.

В-четвертых, гражданские свободы, завоеванные населением тринадцати штатов в результате Войны за независимость, распространялись на новые территории. Эти свободы были наградой не только тем, кто за них сражался, но и всем остальным жителям государства.

И в одном отношении конгресс пошел дальше, чем большинство штатов: Ордонанс налагал запрет на рабство на северо-западных территориях. Конечно, два штата (Массачусетс и Нью-Гэмпшир, самые северные) уже положили конец рабству внутри своих границ, но они были штатами и могли поступать так, как им заблагорассудится. А вот конгресс предпринял меры к тому, чтобы заранее запретить рабовладение, присвоив себе полномочия, которые должны были принадлежать штатам.

В более поздний период американской истории, когда вопрос о рабстве стал гораздо более острым, такой акт, безусловно, не был бы допущен. Однако на этот раз он прошел — и это тоже создало прецедент. Это показало, что центральное правительство (а не только отдельные штаты) может считать, что «жизнь, свобода и стремление к счастью», названные естественными правами в Декларации независимости, могут распространяться на всех людей, а не только на тех, кто имеет европейское происхождение.

В тот момент невозможно было предвидеть, что Ордонанс о Северо-Западе окажется настолько важным. Наоборот, казалось весьма вероятным, что он будет бессмысленным актом все менее осмысленного правительства и что Соединенные Штаты Америки вот-вот распадутся, превратившись в скопление независимых государств, — если что-то срочно не предпринять.

Однако страна справилась с этой проблемой. К тому моменту, как был принят Ордонанс о Северо-Западе, деятельность Мэдисона и Гамильтона на Аннаполийском конвенте уже начала приносить свои плоды. Новый Конституционный конвент собрался в Филадельфии, имея своей целью создание более работоспособного правительства.

Одиннадцать из тринадцати штатов определили делегатов на конвент в течение весны 1787 года. Двенадцатый штат, Нью-Гэмпшир, определил своих делегатов уже после того, как 25 мая 1787 года конвент был открыт. Однако тринадцатый штат, маленький Род-Айленд, упорно держался в стороне. Остро ощущая свой малый размер, он не желал иметь никакого отношения к конвенту, который, как там опасались, закончится введением федерального принципа, лишающего штаты их индивидуальных прав. В штате считали, что после этого большие и густонаселенные штаты получат всю власть, а Род-Айленд превратится в крошечный клочок земли, на который никто не станет обращать внимания.

В итоге 55 человек из 12 штатов принимали участие в заседаниях, которые продолжались почти четыре месяца. В основном это были люди богатые и влиятельные, с консервативными взглядами. Среди них было немало преуспевающих торговцев и юристов из северных штатов и плантаторов-рабовладельцев из южных штатов.

Президентом был избран Джордж Вашингтон, а так как к тому времени его почитали почти что как полубога, его репутация заставила относиться к конвенту с уважением, которого в противном случае он мог бы и не вызвать. Однако Вашингтон не принимал участия в бурных дебатах, мудро решив, что его роль должна заключаться том, чтобы быть беспристрастным миротворцем, не поддерживающим ни одну из сторон. Бенджамин Франклин участвовал в работе конвента в составе делегации от Пенсильвании. Ему был восемьдесят один год (он был на пятнадцать лет старше следующего по старшинству делегата) — и он оказывал последнюю из множества услуг своей стране. Ему оставалось прожить меньше трех лет.

Конечно, на конвенте присутствовал и Александр Гамильтон, представляя Нью-Йорк, и хотя он был сторонником сильного центрального правительства, но сыграл удивительно небольшую роль в работе конвента. Наоборот, Джеймс Мэдисон из Виргинии был, наверное, самым деятельным участником работы конвента. Он вел тщательную запись всех заседаний, которые происходили тайно. Именно благодаря его записям, опубликованным только в 1840 году, мы во всех подробностях знаем, что происходило во время конвента. Еще одним делегатом от Виргинии был Джордж Мейсон, который внес огромный вклад в создание либеральной конституции этого штата.

Там также присутствовал Гавернир Моррис из Пенсильвании (род. в городе Нью-Йорк 31 января 1752 года), еще один сторонник сильного центрального правительства. Он работал над конституцией штата Нью-Йорк, борясь за свободу вероисповедания и отмену рабства. Ему удалось добиться первого, но он потерпел поражение относительно второго. Он был членом Континентального конгресса, где решительно поддерживал Вашингтона. В 1779 году он потерпел неудачу на выборах в конгресс и уехал из Нью-Йорка, поселившись в Филадельфии.

В период действия Статей Конфедерации Моррис сотрудничал с Робертом Моррисом (они были однофамильцами, а не родственниками), налаживая финансовые дела молодой республики. Именно Гавернир Моррис первым предложил десятичную монетную систему (десять центов в дайме, десять даймов в долларе), которая со временем была принята.

На Конституционном конвенте Моррис выступал чаще остальных делегатов, выступая против демократии, поскольку не доверял населению и считал, что гораздо безопаснее было бы оставить власть в руках людей состоятельных и родовитых. Гавернир Моррис больше, нежели другие депутаты, участвовал в формулировке статей конституции, когда она наконец стала оформляться, и можно смело сказать, что четкая и простая фразеология этого документа помогла ему стать тем, чем является конституция Соединенных Штатов — наиболее удачно написанной структурой правительства во всей мировой истории.

Вместе с Моррисом в делегации от Пенсильвании был Джеймс Уилсон (род. в Шотландии 14 сентября 1742 года), который иммигрировал в Америку в 1765 году, в разгар волнений из-за Закона о гербовом сборе, и быстро принял сторону американцев. Он поставил свою подпись под Декларацией независимости и, хотя и выступал за сильное центральное правительство, также беспокоился о правах личности.

В числе тех, кто с подозрением относился к чрезмерно сильному центральному правительству, были Роджер Шерман из Коннектикута (род. в Ньютоне, Массачусетс, 19 апреля 1721 года) и Элбридж Джерри из Массачусетса (род. в Марблхеде, Массачусетс, 17 июля 1744 года). Оба были в числе подписавших Декларацию независимости.

Сторонники федерализма почти сразу же начали одерживать победы. С самого начала было решено, например, что необходимо составить новую конституцию и что Статьи Конфедерации не будут использоваться в качестве ее основы. Также было принято решение о том, что дебаты будут закрытыми во избежание разжигания народных масс (которые, как предполагалось, окажутся противниками федерализма), что сделает невозможным компромиссы. Именно из-за этого дневник Мэдисона оказался настолько важным. И, наконец, было решено, что какие бы решения ни были приняты на Конвенте, они будут утверждаться конвентами, избранными народным голосованием, а не законодательными органами штатов, которые по самой своей природе обязательно должны оказаться антифедералистскими.

29 мая 1787 года, через четыре дня после начала работы Конституционного конвента, делегат от Виргинии Эдмунд Рэндолф (род. в Уильямсберге, Виргиния, 10 августа 1753 года) представил всесторонний план реорганизации правительства — так называемый Виргинский план.

Можно было рассчитывать на то, что к плану Рэндолфа отнесутся с уважением, поскольку биография представлявшего его человека была безупречной. В 1775 году отец Рэндолфа, офицер королевской армии, махнул рукой на мятежные колонии и вернулся в Великобританию почти со всем своим семейством. Однако юный Эдмунд остался в Америке, предпочтя свою страну своей семье. Он помогал составить конституцию Виргинии и в 1786 году был избран губернатором этого штата. К голосу губернатора старейшего и крупнейшего из штатов не могли не прислушаться.

Рэндолф предложил создать двухпалатный конгресс. Нижняя палата должна избираться народным голосованием, причем число делегатов от каждого штата должно быть пропорционально численности его населения. Верхняя палата (она будет «верхней» потому, что ее делегаты будут работать в течение более долгого срока) будет избираться нижней палатой из числа кандидатур, выдвинутых законодательными органами штатов. Исполнительная власть должна выбираться обеими палатами. И все это вместе станет федеральным правительством, стоящим над всеми штатами.

План этим не ограничивался, но главным моментом Виргинского плана было то, что нижняя палата станет главенствующей, так как и верхняя палата, и исполнительная власть в итоге будут назначаться нижней палатой. А так как нижняя палата должна будет представлять штаты пропорционально численности их населения, то более крупные штаты по сути станут главенствовать над всем государством.

Конвент приступил к обсуждению деталей: безопасны ли всеобщие выборы, нужно ли, чтобы исполнительную власть имел один человек или же это должен быть комитет.

Однако небольшие штаты, недовольные планом превратить крупные штаты в главенствующие, выдвинули свой собственный план. Это был Нью-Джерсийский план, который 15 июня представил Уильям Патерсон, делегат от Нью-Джерси (род. в Ирландии в 1745 году и привезен в Нью-Джерси ребенком).

Основным моментом Нью-Джерсийского плана было то, что каждый штат получит один голос в законодательном органе, вне зависимости от того, сколько делегатов от него присутствуют. Таким образом, ни один штат не получал больше власти, чем любой другой, вне зависимости от размеров.

На первый взгляд могло показаться, что Нью-Джерсийский план неработоспособен. Он сводился к сохранению Статей Конфедерации, внося в него такие изменения, которые бы дали конгрессу больше власти. Крупные штаты были уверены, что это станет нелепой тратой времени и, не задумываясь, отвергли Нью-Джерсийский план — однако это не склонило небольшие штаты к тому, чтобы принять Виргинский план.

Конвент развалился бы — а вместе с ним и страна — если бы не Коннектикутский компромисс («Великий компромисс»), предложенный Роджером Шерманом, который выдвинул вполне логичное предложение, чтобы в закон были внесены элементы обоих планов. Нижняя палата будет избираться народным голосованием пропорционально численности населения. Верхняя палата будет избираться не голосами избирателей, а путем назначений от законодательных органов штатов — и в верхней палате каждый штат будет иметь равное число голосов.

Так как в законотворчестве будут участвовать обе палаты, то будут учтены интересы как крупных, так и мелких штатов. Крупные штаты будут иметь господствующее положение в нижней палате, однако в верхней мелкие штаты получат равное количество голосов. Компромисс был принят 16 июля.

Одновременно с ним был принят и еще один компромисс, связанный с разногласиями между теми штатами южнее линии Мейсона — Диксона, где было распространено рабовладение, и штатами к северу от нее, где рабовладение все сильнее осуждалось.

Вопрос заключался в том, считать ли рабов частью населения при определении численности делегации от штата в нижней палате и при начислении налога. Южные штаты желали, чтобы чернокожих рабов считали людьми при определении численности представительства штата, так как это увеличило бы их влияние, — и они желали, чтобы их не считали людьми при налогообложении, так как это бы снизило их налоги. Они хотели и того и другого.

Северные штаты тоже хотели и того и другого, но наоборот. Они хотели бы, чтобы чернокожих рабов не считали людьми при определении численности представительства штата, но считали бы людьми при налогообложении.

Обе стороны наконец пришли к компромиссу, считая каждого раба тремя пятыми человека как при определении количества делегатов, так и при налогообложении.

В последний месяц работы конвента были прояснены оставшиеся детали. Делегаты нижней палаты — палаты представителей — должны были работать два года, а члены верхней палаты, Сената, — шесть лет, причем этот срок был ступенчатым, чтобы каждые два года переизбиралась треть Сената. Государство должно было иметь одну главу исполнительной власти (президента), который должен был работать четыре года. Создавался Верховный суд, члены которого назначались пожизненно, и т. д.

Метод выбора президента потребовал еще одного компромисса. Некоторые выступали за всеобщие выборы, чтобы получить сильного президента, не зависящего от конгресса. Другие, не доверявшие массам и с подозрением относящиеся к сильной исполнительной власти, хотели, чтобы президент назначался конгрессом. В итоге было решено, что голосование будет всеобщим, но на нем будут избирать выборщиков, а уже этим выборщикам предстояло избрать президента. Таким образом, народное мнение будет играть свою роль, но окончательный выбор будет зависеть от трезвого суждения выборщиков, которые, как предполагалось, будут мудрее населения в целом.

Наконец 17 сентября конституция была сформулирована окончательно — и, по сути, это та конституция, по которой Соединенные Штаты Америки живут до сих пор.

Некоторые делегаты прекратили работу в ходе слушаний, а трое из присутствовавших в тот день, когда конвент принял конституцию, отказались ее подписать. Это были делегаты от Виргинии Мейсон и Рэндолф и делегат от Массачусетса Джерри. Оставшиеся тридцать девять делегатов поставили свои подписи, в том числе Роджер Шерман, Александр Гамильтон, Уильям Патерсон, Бенджамин Франклин, Роберт Моррис, Джеймс Уилсон, Гавернир Моррис, Джон Дикинсон, Джеймс Мэдисон и, конечно же, Джордж Вашингтон.

Однако по положениям самой конституции она не имела силы до тех пор, пока хотя бы в девяти штатах она не будет утверждена на конвентах, специально избранных с этой целью.

Население моментально стало выступать против этого нового документа. Тех, кто поддерживал федеральную систему, предлагаемую в конституции, называли федералистами. Ее противников называли антифедералистами.

В какой-то степени это стало спором молодости и старости. Ветераны, много лет боровшиеся с тиранией исполнительной власти Великобритании, не стремились создавать возможную тиранию у себя дома. Не радовала их и перспектива двойного налогообложения, поскольку в этом случае налоги станут собирать и федеральное правительство, и штат. Больше того, старые вожди нации получили в результате Войны за независимость власть в своих штатах и теперь не хотели отдавать власть центральному правительству.

С другой стороны, молодые люди, политическое сознание которых формировалось в ходе войны и после нее, не участвовали в долгой и трудной борьбе с Великобританией, которая шла в предыдущие десятилетия, и застали только победу. Их привлекала сила федерального правительства.

Самым сильным ударом в защиту конституции стала серия из семидесяти семи статей, опубликованных в одной из газет Нью-Йорка. В них очень убедительно излагались аргументы в пользу сильного центрального правительства. Они появлялись в печати в течение семи месяцев начиная с 27 октября 1787 года и были подписаны псевдонимом Публий. Авторами этих статей были Джеймс Мэдисон, Александр Гамильтон и Джон Джей.

Еще пока памфлеты Публия только печатались в газете (а они очень оперативно были изданы в виде книги под названием «Федералист»), федералисты одерживали первые победы. Делавэр с населением менее 60 000 человек был самым малонаселенным из штатов, и там понимали, что не могут рассчитывать на какое бы то ни было центральное правительство, где бы этот штат имел большую власть, нежели равный голос в верхней палате. Поэтому там созвали специальный конвент, который 7 декабря 1787 года единогласно проголосовал за принятие конституции. Делавэр стал первым штатом, сделавшим это.

В Пенсильвании также был созван ратификационный конвент. Входящие в него федералисты, хорошо организованные и энергичные, навязали голосование до того, как антифедералисты успели собрать свои силы. 12 декабря Пенсильвания приняла конституцию 46 голосами «за» при 23 «против».

Нью-Джерси, еще один малый штат (именно благодаря их Нью-Джерсийскому плану в верхней палате малым штатам были обеспечены равные голоса), созвал ратификационный конвент, который 27 декабря единодушно принял конституцию. В Коннектикуте она была принята 9 января с результатами голосования 128 «за» и 40 «против».

Итак, за пять недель пять штатов ратифицировали конституцию. Это означало, что осталось получить положительное решение всего еще в четырех штатах, так что сражение за конституцию было уже больше чем наполовину выиграно.

Однако из пяти принявших конституцию штатов четыре были небольшими с точки зрения численности населения, так что их положительное решение было предсказуемым. Пока конституция была утверждена только одним крупным штатом, Пенсильванией, — и то в основном благодаря стремительным действиям федералистов.

Однако к январю антифедералисты организовались, так что время легких побед для федералистов миновало.

Первая реальная баталия произошла в Массачусетсе, где антифедералисты имели большинство среди тех, кто был избран в ратификационный конвент. Конвент начал работу 9 января, после чего началась неделя политической торговли, в течение которой федералисты пытались набрать голоса, обещая всевозможные уступки от будущего центрального правительства. Например, им пришлось пообещать поддержать кандидатуру Джона Хэнкока на пост вице-президента по новой конституции.

Однако в итоге ничего сделать не удалось. Конституцию просто невозможно было протащить через конвент Массачусетса, который все еще был пропитан духом борьбы против Георга III. Хотя конституция обрисовывала структуру правительства, она недостаточно ограничивала для правительственных властей возможность нарушать гражданские свободы. Когда 6 февраля 1788 года наконец было проведено голосование, Массачусетс с минимальным перевесом голосов все-таки принял конституцию (187 к 168), но только вместе с рекомендацией, чтобы к конституции был добавлен список тех прав, которые федеральное правительство ни в коем случае не может отнимать у граждан. Было ясно, что если этого не сделать, то Массачусетс станет создавать немалые проблемы.

Примеру Массачусетса последовал Мэриленд, проголосовав с результатом 63 к 11, также с рекомендацией о включении в конституцию Билля о правах. Южная Каролина ратифицировала конституцию 23 мая 149 голосами против 73.

Итак, к концу мая 1788 года восемь штатов уже ратифицировали конституцию, а в самой Виргинии шла титаническая схватка сторонников и противников конституции. Если этот, самый крупный, штат ратифицирует конституцию, став девятым по счету, то вопрос будет решен — и к тому же довольно убедительно.

Самым сильным борцом за конституцию в Виргинии был, конечно, Мэдисон. Губернатор Рэндолф также ее поддерживал. Он отказался подписать конституцию, раздосадованный тем, что его план не был принят в той форме, в которой он его представил. Однако по здравом размышлении он пришел к убеждению, что конституция все равно очень недурна, и объявил о том, что изменил свою позицию.

Против конституции выступал Джордж Мейсон, еще один из неподписавшихся: его либеральные взгляды оскорбляло отсутствие в этом документе Билля о правах и то, что в нем не была оговорена отмена рабства. Патрик Генри и Ричард Генри Ли, старые вояки довоенного времени, также энергично выступали против конституции.

Однако пока Виргиния занималась спорами, Нью-Гэмпшир начал действовать. Этот штат всю весну медлил, но теперь желание опередить Виргинию и стать девятым штатом оказалось достаточно сильным, чтобы изменить соотношение сил и 21 июня принять решение о ратификации 57 голосами против 47.

Итак, с юридической точки зрения 21 июня 1788 года конституция Соединенных Штатов стала главным законом страны. Это произошло через пять лет после окончания Войны за независимость и почти через двенадцать лет после Декларации независимости.

Однако на самом деле любой союз, в который не вошла бы Виргиния, был обречен, так что решение Виргинии по-прежнему оставалось решающим. Постепенно Мэдисону удалось со спокойной логикой ответить на все возражения. Ему в этом очень успешно помогал Джон Маршалл (род. в Виргинии 24 сентября 1755 года), который во время войны сражался в рядах Континентальной армии и был с Вашингтоном в Вэлли-Фордже.

Антифедералисты сделали последнюю попытку, добиваясь, чтобы принятие конституции оказалось поставлено в зависимость от принятия Билля о правах, а не просто включить в решение рекомендацию о принятии такого билля. Однако сам Вашингтон воспользовался своим огромным влиянием, выступив за принятие конституции, и попытка условного принятия провалилась. 25 июня, опоздав на четыре дня для того, чтобы стать девятым ратифицировавшим штатом, Виргиния приняла конституцию десятой, с результатом 89 голосов к 79.

В Нью-Йорке, где борьба оказалась особенно грязной, Гамильтону и Джею наконец удалось протащить ратификацию 26 июля 1788 года (30 голосов «за» к 27 «против»). Нью-Йорк стал одиннадцатым штатом, принявшим конституцию.

Осталось всего два штата — Северная Каролина и Род-Айленд, и страна решила их не дожидаться, а начать создание нового правительства. Конгресс, все еще работающий в соответствии со Статьями Конфедерации, запустил новый государственный механизм 13 сентября 1788 года, назначив выборы нового конгресса, работающего в соответствии с конституцией.

Также были назначены выборы первого президента Соединенных Штатов, которому предстояло возглавить страну, установив отсчет его четырехлетнего срока с 4 марта 1789 года. После этого старый конгресс просто закончился и ушел из жизни, больше ни разу не собравшись после 21 октября 1788 года, вследствие чего Соединенные Штаты пять месяцев оставались вообще без центрального правительства.

Различные штаты голосовали за выборщиков, число которых должно было равняться сумме числа сенаторов и представителей данного штата. Так как каждый штат имел двух сенаторов и как минимум одного представителя, то минимальное количество выборщиков от каждого штата составляло три человека (такой, например, была цифра для Делавэра). Виргиния с двумя сенаторами и десятью представителями имела двенадцать выборщиков — больше всех остальных штатов.

В результате выборщиков избрали только десять штатов. Северная Каролина и Род-Айленд все еще не ратифицировали конституцию, а Нью-Йорк просто не потрудился этого сделать. В целом было избрано 69 выборщиков, и коллегия выборщиков собралась 4 февраля 1789 года. По конституции каждый мог голосовать за двух человек. Набравший наибольшее количество голосов становился президентом, а следующий по числу набранных голосов был бы вице-президентом.

Все без исключения выборщики записали Джорджа Вашингтона как одного из тех, за кого они голосуют. Таким образом Вашингтон был единогласно избран первым президентом Соединенных Штатов. Тридцать четыре выборщика также проголосовали за Джона Адамса. Так как больше никого не упомянули такое же количество раз, Джон Адамс стал первым вице-президентом Соединенных Штатов.

Тем временем шли выборы в обе палаты конгресса, и 4 марта должно было состояться первое заседание конгресса — в Нью-Йорке, который в тот момент был столицей государства. В этот же день должна была пройти инаугурация президента и вице-президента.

Этого сделать не удалось. Страна была слишком большой, а передвижения по ней — слишком медленными. Соединенные Штаты в первый и, на настоящий момент, последний раз в своей истории не начали деятельность конгресса и президента в установленное время.

Только 6 апреля 1789 года в Нью-Йорк приехало достаточное количество конгрессменов, чтобы первый конгресс смог начать свои труды. А к тому моменту, когда результаты решения выборщиков были официально донесены до Вашингтона и Адамса и они совершили неспешный переезд из своих домов в Нью-Йорк, прошло еще некоторое время. Только 21 апреля Джон Адамс принес присягу в качестве вице-президента, а президентская инаугурация Джорджа Вашингтона состоялась 30 апреля.

И, наконец, Соединенные Штаты Америки начали функционировать как настоящее государство с системой правления, которая сохранилась и до настоящего времени.