Уилма проснулась от стука в дверь.

– Уборка! – послышался женский голос.

Попыталась подняться, но не смогла.

– Потом, – выдавила из себя она.

Перекатилась на другую сторону, чувствуя приступ тошноты. Она лежала на полу номера, зажав в руке телефон. Какого черта он ей… Она выпустила телефон из руки и попробовала подняться, но накатила жуткая слабость. Комната завертелась перед глазами, Уилма поползла, ухватилась за горячую стенку джакузи. Снова попыталась подняться, но совладать с тошнотой не удалось – ее вырвало прямо в ванну.

– Черт. Черт! – закричала она.

Огляделась по сторонам. Стояка не было. И на том спасибо. Посмотрела на колени – красные, частично содранные. На телефон около тумбочки. Закрыла глаза – вспомнила, как скатилась с кровати, поползла по ковру к тумбочке, потянулась к телефону. Она знала, что Стояк хочет убить Дон, и хотела предупредить Рика. «Я до него дозвонилась или нет?» Она не помнила – вдруг вообще не позвонила, дальше намерения дело не пошло? В голове полный туман. «Хоть бы Дон была цела».

После нескольких неудачных попыток она все же поднялась на ноги. Ее тут же затошнило. На сей раз удалось добраться до туалета. Ее рвало еще несколько минут, потом она промыла раковину и посмотрела в зеркало. Виски и снотворное – не самая лучшая комбинация. Уилма посмотрела в свои опухшие глаза – какая мерзость, какой кошмар! Неужели это она? Кто она вообще такая?

Она вышла из туалета. Кровать не разобрана, и она увидела записку. Записка лежала на подушке, как конфетка, которую находишь при заселении в номер.

«Если вякнешь – тебе крышка».

Несмотря на слабость, Уилма засмеялась. Этот Стояк – малый не шибко красноречивый. Она стиснула записку, поднялась и увидела себя в зеркале перед кроватью. Губы задрожали, она попыталась взять себя в руки.

Ее изнасиловали. Избили. Сломали.

И купили. Она дала волю слезам. Все уже позади.

Наконец-то.