Уиллард выкурил за смену пачку сигарет. И два раза позвонил домой. Ни то, ни другое с ним не случалось уже давно. Много он не курил. И домой звонил нечасто. Что звонить – дома все в порядке. Салли ложится спать рано. В шесть утра надо быть на работе, в ресторане. Линдси гуляет с парнем, к десяти вернется. Дома все в порядке.

Кармайкл старался не волноваться, но ночь тянулась медленно, было время подумать. Его одолевали тревожные мысли.

Человек, который вечно тревожится, – таким был Уиллард. Его тревожила растущая лысина. Тревожило, не изменяет ли ему Салли, ведь они работают в разные смены и почти не видятся. Тревожила и Линдси – вдруг забеременеет, не закончив школу? И каждый день его одолевал страх потерять работу.

Но сегодня объектом тревоги было что-то другое. Он не мог выкинуть из головы Дьюи, не мог забыть о сделке, которую заключил пять месяцев назад: «Если пикнешь, я приду не за деньгами. Ты лишишься жизни, Уиллард. Всего, что тебе дорого»…

«Но я же ничего не сказал, – всю смену твердил себе Кармайкл. – Сделал так, как мне было велено».

В десять утра он, закончив смену, подошел к своей машине. Сел за руль, закурил, прикрыл глаза. Никотин, конечно, помогает, но не сильно. Надо напиться.

По дороге домой заедет на бензоколонку и купит упаковку из шести банок пива. Вдруг в голову ему уперся тупой предмет.

– Не шевелись, Уиллард, – произнес мужской голос. – Не шевелись, глядишь, доживешь до завтра.

– Какого…

Лицо врезалось в руль, голову тут же дернули назад. Увидев, кто это, Уиллард едва не налил в штаны.

– Да, это я. Помнишь наш маленький уговор? По-моему, ты получил неплохой куш.

– Так я ничего и не сказал, честно, – проговорил Кармайкл. – Сказал, что ничего не помню.

Теперь дуло пистолета уперлось ему прямо в лоб, и мочевой пузырь не выдержал.

– Молодец. Молодчина. Когда человек держит слово – это всегда здорово. Я просто подумал, как твое неблагоразумие может сказаться на Салли и Линдси. Даже думать об этом не хочу. Сколько уже Линдси, шестнадцать? Она у тебя хорошенькая.

Уиллард дал волю слезам, подвел его и кишечник.

– Я… ничего… не сказал…

– Молодец, молодец. Что-то тут дурно запахло. Пойду, пожалуй.

Угрожавший открыл дверцу, но ушел не сразу. Локтем не сильно саданул по стеклу водительской дверцы – и на плачущее лицо посыпались осколки стекла.

– И вот что. Если увижу, что ты разговариваешь с Риком Дрейком или его этой кошечкой-ассистенткой, я у тебя на глазах изнасилую и убью твою жену и дочь, а потом отрежу твой хер, воткну тебе в глотку, и ты им подавишься. – Он подмигнул охваченному ужасом Уилларду, который не сводил с него глаз. – Хорошего дня.