Около семи утра Симон проснулся от жуткого голода. Пока он одевался, вспомнил, что весь день накануне ничего не ел. Он чувствовал слабость и легкую дрожь, организм настоятельно требовал сахара. Чуть позднее он сидел на кухне перед огромной горой хлопьев, которые по обыкновению обильно полил молоком и посыпал порошком какао. Он опустошил примерно половину пачки хлопьев. Позавтракав, Симон откинулся на спинку стула и погладил себя по животу. Ему казалось, будто он проглотил мяч, от избытка сладкого его слегка подташнивало. Несмотря на это, он чувствовал себя много лучше.

Только сейчас он обратил внимание на дым, проникавший через форточку. Он думал, Тилия еще спит. Однако тетка сидела перед домом на маленькой садовой скамейке. Она пила кофе из своей фирменной чашки с медвежонком и курила. Стоявшая перед ней пепельница свидетельствовала о том, что сигарета была в это утро далеко не первой.

Поначалу Тилия даже не заметила подсевшего к ней племянника. Казалось, в своих мыслях она витает где-то далеко. Когда она обернулась, лицо ее выглядело серым и помятым.

– Доброе утро, – хрипловато приветствовала она Симона. – Ты уже что-нибудь поел?

Он кивнул.

– Не считай меня безвольной, – сказала она, указав на свою сигарету. – Я уже давно покончила с этой дрянью, много лет не курила. Но сейчас все идет наперекосяк, и я не выдержала.

Взглянув под навес, Симон увидел, что «Мерседес» Майка отсутствовал.

– А где Майк?

– С утра твой брат поехал в больницу. Хочет побыть с Мелиной.

– Ты с ним говорила?

Тетя выпустила дым и затушила окурок:

– Буквально пару слов. Вчера вечером он передо мной извинился. Ни к чему было извиняться. Бедный мальчик…

Украдкой смахнув дрожащими пальцами слезинку, она прикурила следующую сигарету.

– Я поеду в город, – сказала она, кашлянув. – Надо поговорить с начальником полиции и замолвить словечко за Майка. А то его, не дай бог, выгонят. Такого твой брат не заслужил. За последние годы он сильно изменился в лучшую сторону, его прежние ошибки остались в прошлом. Полиция заблуждается на его счет.

Симон закусил губу. Тилия была права. Майк сделал все возможное, чтобы вернуть свою жизнь в правильное русло. Несмотря на то, что Каро рассказала о Мелине прошлой ночью, Симон понимал: эта девушка очень важна для брата. Майк планировал будущее с ней, и Симон надеялся, что эта возможность далеко не упущенная – пусть даже это для него означает разлуку с братом.

Позавчера, когда они спорили на эту тему, Симон был другого мнения. Но сейчас понял, что должен думать не только о себе. «Если кого-то любишь, отпусти его с миром. Если он к тебе вернется, значит, он твой». Так когда-то говорила бабушка. В то время смысл ее слов был не до конца ясен Симону. Сейчас он все осознал. С его стороны было ошибкой единолично претендовать на Майка. У брата своя собственная жизнь. Иначе он просто не будет счастлив. Это ведь главное. Ну почему они не могут быть счастливы все втроем?! Или все же могут?

Прозрение пришло слишком поздно. Если бы Симон рассуждал так два дня назад, возможно, ссоры между Майком и Мелиной не произошло бы. И сейчас все обстояло бы совсем иначе. Именно он, Симон Штроде, виновен в том, что произошло. И теперь ему предстояло вернуть все на круги своя, как сказала бы Тилия. Симону вспомнились его вчерашние слова: «Ты сказал, что ты всегда рядом со мной. Позволь же мне сейчас быть рядом с тобой». Он вспомнил и о том, что часто повторял его дедушка: «Обещание равновелико тому, кто его дал».

– Я должна чуть освежиться перед уходом, – сказала Тилия.

Она встала, положила руку на плечо Симона, будто желала его утешить, и пошла в дом. Когда она через некоторое время вышла – приняв душ и наложив чуть больше косметики, чем следовало, – Симон уже знал, что делать. Он проводил глазами тетю, затем пошел в угол двора, где ловил вай-фай, и погуглил адрес отдела полиции Фаленберга.