Они ехали на велосипедах сквозь приятную ночную прохладу к нижней окраине города. На берегу Фале Симон знал одно место, которое ему показал когда-то отец. Над ними, словно полог сказочной палатки, раскинулось усыпанное звездами небо. Огни города остались позади, гладкую дорогу озарял свет полной луны. Вскоре они добрались до места и съехали по узкой тропинке к самой кромке воды.

С облегчением Симон обнаружил, что за прошедшие годы место мало изменилось. Парковая скамейка с деревянным сиденьем, на которой Майк когда-то выцарапал ножом название своей любимой группы, стояла на прежнем месте, только теперь она была сделана из искусственного, более прочного материала. За скамейкой огромная ива свешивала к воде свои печальные ветви. Как и раньше, она напомнила Симону женщину, моющую в реке длинные волосы. Ветви ивы почти касались воды, их шевелил ночной ветерок. Шелест листьев походил на тихий шум дождя.

Симон и Каро прислонили велосипеды к кусту бузины и уселись на скамью. Внизу ласково плескалась Фале. Лунный свет превратил поверхность реки в текучее серебро.

– Вау, – шепнула Каро восхищенно. – Как здесь чудесно! Откуда ты знаешь это место?

– Когда-то отец возил меня сюда на рыбалку. А он узнал это место от дедушки. Можно сказать, это место – часть нашей семейной традиции.

– Клево, – сказала Каро. – Ты здесь что-нибудь поймал?

– Однажды. Форель. Она была вот такой. – Симон двумя пальцами показал, что за рыбешка ему попалась. – Мы ее снова отпустили. К рыбалке у меня никогда не было таланта, и у Майка тоже.

– Ты потом часто рыбачил?

– Нет, после смерти бабушки и дедушки мы сюда не приезжали. Кроме того, у отца потом вечно не было времени, ему приходилось много работать. Но эту скамейку я никогда не забуду. Здесь так спокойно.

Какое-то время они наслаждались прохладой ночи и плеском воды. Вода пахла водорослями, где-то вдалеке пел дрозд, а цветы бузины распространяли в воздухе душный сладковатый запах.

– Вот мы и остались наедине, – начал Симон. – Скажи наконец, что я должен так срочно знать?

Каро смущенно потерла нос. Казалось, она размышляет, как начать.

– После того, как сегодня утром мы узнали о Мелине, я много размышляла, – сказала она. – Я еще раньше хотела с тобой поговорить, но каждый раз что-то мешало. Все-таки… – она сделала паузу и вздохнула, – думаю, ты знаешь, кто на нее напал.

– Что? – Симон уставился на нее изумленно. – Кто же?

– У меня есть одно подозрение, – сказала она, водя носком кроссовки по песку. – Но сначала я должна кое-что рассказать тебе о Мелине. Не уверена, что твой брат знает о ней все. Мне кажется, ты должен быть в курсе.

– Значит, ты была с ней знакома?

Каро склонила голову, не отрывая взгляд от своей обуви.

– «Знакома» – громко сказано. Когда я училась в школе, мы виделись каждый день на переменах. Не больше. Старшие девочки не общались с нами, с младшими. Не хочу говорить о ней плохо, но… честно признаться, она мне никогда не нравилась. Воображала, кукла Барби, если ты понимаешь, о чем я.

Симон согласно кивнул. Он познакомился с Мелиной недавно, но был уверен, что она никогда бы не обратила на него внимания, не будь он братом Майка.

– Она всегда вела себя так, будто она особенная. Конечно, она выглядела супер. Мальчишки были от нее без ума. Она выбирала тех, с кем не стыдно выйти в свет, и это не всегда был один и тот же кавалер, поверь. Знаю многих девочек, которые ею восхищались, потому что она такая типа крутая.

«Да, – подумал Симон, – многие девочки мечтают стать такими же, особенными, обожаемыми… Такие звезды есть во всех школах».

– На вечеринках или школьных праздниках Мелина всегда была в центре внимания, – продолжала рассказывать Каро. – Однажды двое ребят из-за нее даже подрались. Однако далеко не все девочки любили ее. Знаю двоих, которые ее смертельно ненавидели, потому что Мелина увела у них мальчиков.

Симон не верил своим ушам.

– Ты серьезно? Никогда такого о ней не думал! Неужели она всем кружила головы?

Каро ответила ему грустной улыбкой.

– Она не настраивала парней специально, но они враждовали из-за нее, а ей это нравилось. Однако, когда твой брат появился в городе, Мелина резко изменилась. Майк действительно клевый! Он был старше мальчишек из нашей школы, имел работу и хорошо катался на роликах. Это Мелине понравилось. Думаю, между ними сразу пробежала искра.

– О да! – подтвердил Симон, вспомнив слова Майка «Мелина – мое будущее». – Майк по уши в нее влюбился. Он искренне ее любит. До этого он не рассказывал мне ни об одной из своих подружек.

Перед ними закружились в воздухе два светлячка. Бледно-зеленые огоньки порхали на расстоянии нескольких метров, а затем исчезли в ночи. Каро посмотрела им вслед, после чего продолжила:

– Да, твой брат – действительно милый парень! Впрочем, не только он в вашей семье.

Она подмигнула Симону, и он был рад, что в темноте она ничего не видит, потому что он снова покраснел до ушей. Лицо Каро опять стало серьезным.

– Но до Майка у нее был другой парень. – Она понизила голос до шепота, словно боялась, что их подслушивают. – Разумеется, это только слухи, но я думаю, что это правда.

Симон вспомнил о том, что Майк говорил о Мелине. О том, что ее бывший – настоящий ублюдок.

– И что это за слухи?

– В старших классах говорили, будто бы она связалась с женатым мужчиной. Точнее, с учителем.

Симон вдруг понял, кого Каро имеет в виду. Но все-таки это не умещалось в голове.

– Ты говоришь о Хеннинге? Не думаешь же ты, что он и Мелина… Нет, Каро, это же глупость!

Она пожала плечами:

– Мне кажется, эти слухи все же имеют под собой почву. Ты сам говорил, что не доверяешь ему, и я того же мнения. Хеннинг не из тех, кому можно доверять. Он выглядит как рубаха-парень, нежный отец семейства, но на самом деле у него есть и другая сторона.

– Фу, – выдохнул Симон, – не хочешь ли ты сказать, что он ловелас?

Каро снова посмотрела на свои стопы. Носком правой кроссовки она почти отрыла довольно крупный камень и теперь тихонько расшатывала его.

– Вспомни, как реагировала на него твоя тетя, когда вы с ней к нему ходили. Хеннинг очаровывает женщин и знает об этом. В этом пункте они с Мелиной два сапога пара. Она тоже умеет пользоваться своим обаянием. К тому же Хеннинг не всегда умеет держать себя в руках. Ты бы видел, как он поедает глазами девчонок на занятиях физкультурой. Он думает, что мы не замечаем, но он ошибается. Две девочки рассказывали, что он к ним приставал. Дотрагивался, но так, чтобы это выглядело случайным и никто не мог бы его за это привлечь.

Все еще ошеломленный, Симон посмотрел на нее:

– Он и к тебе…

– Приставал ли он ко мне? – Она засмеялась. – Разумеется, пытался. Он пригласил меня на лодочную прогулку и увивался за мной. Сделал вид, будто хочет поправить на мне костюм для гребли. Но женщина всегда замечает, когда подобные типы пробуют перейти границу.

– И что ты сделала?

– А что тут сделаешь? Просто больше не каталась с ним на лодке. Мы были вдвоем, и у меня не было свидетелей.

Симон потряс головой:

– То-то я всегда себя спрашивал, почему я терпеть его не могу.

– О, некоторые девочки считают его весьма привлекательным! Например, он очень нравился Леони.

У Симона челюсть отвисла.

– Леони?

Каро кивнула:

– Она так в него втрескалась, так увивалась вокруг него, что на это было больно смотреть. – Каро закатила глаза. – Любимица учителя и все такое. Это было отвратительно.

– Ты хочешь сказать, что Хеннинг может иметь отношение к ее исчезновению?

– Не знаю. – Каро поддела ногой камешек, и он скатился вниз. – Я только рассказала тебе, что знаю. У Леони не было постоянного друга, хотя были мальчики, которые ею интересовались. И не все из них были идиотами. Но Леони их отфутболивала.

Симон думал о ночных телеизвестиях. О порванном красном кожаном жакете, найденном в урне около автостоянки. Об урне, которую загораживал грузовик и которая не попадала в поле зрения видеокамеры. Возможно, это был ложный след, отвлекающий маневр? Но для того чтобы совершить нечто подобное, надо обладать и преступными наклонностями, и хладнокровием. Хотя Симон терпеть не мог Хеннинга и тот действительно не пропускал ни одной юбки, Симон спрашивал себя, был ли учитель действительно способен на подобное преступление. И не мог дать внятного ответа.

– Не могу в это поверить, – сказал он тихо. – Зачем ему убивать Леони?

– Возможно, сильно сказано, но она – типичная жертва, – сказала Каро. – Наивная Красная Шапочка, которая идет в лес и доверяет первому встречному волку, и тот ее в конце концов сжирает. Хеннинг – всего лишь мужчина. Не принимай на свой счет, но мужчины часто думают не той частью тела. А когда они потом обнаруживают, что вляпались в дерьмо, то пытаются сделать вид, будто ничего не было. Но так не бывает. Что случилось, то случилось. Что произошло, то произошло – все просто.

Если бы не темнота, Каро бы заметила, как лицо Симона снова залилось краской. Разумеется, ему тоже случалось «думать не той частью тела», как выразилась Каро! Но он делал это втайне и стыдился, если кто-то об этом узнавал. Он находил тему отталкивающей, хотя папа однажды заверил его, что она совершенно естественна. «Все вы волки в овечьей шкуре», – сказала когда-то Джессика в клинике. Возможно, она была в чем-то права.

– Ты думаешь, Леони пыталась его шантажировать? – спросил Симон. При этом он не решался взглянуть на Каро, так как его лицо по-прежнему пылало.

– Нет, не думаю, это на нее не похоже. Во всяком случае, не в том смысле, в каком принято считать. Была ли она влюблена в него? Возможно. Вероятно, Леони не хотела, чтобы их связь закончилась. Ведь Хеннинг – официальное лицо и отец семейства. Для него слишком многое поставлено на карту.

– О,кей, – сказал Симон, сглотнув. – Представим, что они все-таки с Леони… Но зачем тогда ему нападать на Мелину? Одно с другим не вяжется. Кроме того, еще нет доказательств, что между ними вообще что-то было. Это всего лишь слухи, ты сама говорила.

Каро обернулась к нему и подняла одну бровь:

– Ты на самом деле так считаешь? Впрочем, думай что хочешь. Я тебе уже говорила, что Мелина была далеко не ангел. И самой способной она тоже не была, как ты мог заметить. Однако именно она получила стипендию в Гейдельберге. Может, ей кто-то в этом помог?

Симон молча смотрел перед собой. Он думал о Майке и о его реакции на Хеннинга. Майк трясся от злобы. И Хеннинг явно был против отъезда Мелины в Гейдельберг с Майком.

– Просто так он Мелине не помог бы, – добавила Каро. – Может быть, надеялся, что она поедет в Гейдельберг с ним? Я слышала, его отношения с женой давно разладились. Наверняка она знает, что за человек ее муж, и до сих пор с ним только ради детей. Такое часто случается. Может, он тоже хочет уехать отсюда. Потому что вляпался здесь с Леони и хотел бы все начать на новом месте, с чистого листа. С Мелиной. А она, как я считаю, этим воспользовалась, чтобы получить, что ей нужно.

– А когда Хеннинг наконец сообразил, что Мелина лишь использовала его, чтобы облегчить себе отъезд в Гейдельберг вместе с Майком, то взбесился, – закончил Симон ее мысль.

Это, по крайней мере, имело какой-то смысл. Но неужели Хеннинг на самом деле мог кого-то убить, чтобы обезопасить себя?

– Боже, это звучит так абсурдно, – пробормотал он себе под нос.

– Знаю, – сказала Каро, носком кроссовки нарисовав круг на песке. В центре круга лежал обломок камня, походивший на уставившийся на них глаз. – Не думай, что я на эту тему не размышляла. Ты что-нибудь слышал о Зигмунде Фрейде?

Симон неопределенно махнул рукой:

– Немного. Мы как-то говорили о нем на занятиях. Но это было так давно.

– Я хочу изучать психологию, – призналась Каро. Она подняла камешек и отряхивала с него землю. – Для меня большинство людей – загадка. Иногда мне кажется, что все вокруг носят маски. Возможно, когда я начну серьезно изучать психологию, то пойму, что скрывается за этими масками.

Она указала Симону на камень, который держала в руке. Он поблескивал в свете луны.

– Стоит удалить верхний слой, и ты видишь, что под ним, – сказала она. – Так проще все понять. У каждого из нас много сторон. Одна из них – это влечения, инстинкты. Фрейд называет эту сторону «Оно». Это «Оно» не обязательно злое, но очень значимое, и важно не утратить контроль за ним. Это как злой волк в сказке. Пока ты следишь за своими мыслями и чувствами, осознавая, что он может быть опасным, он не причинит тебе вреда. Стоит отпустить его на волю, и он сожрет тебя. В одну секунду. А если ты упрешься и не пожелаешь признать допущенную тобой ошибку, будет еще хуже.

– Но для того чтобы убить кого-то, требуется все же больше, – заметил Симон. – В фильмах или книгах все просто, но в реальной жизни по-другому. Если я кого-то убиваю, то ставлю точку не только на его жизни, но и на своей собственной.

– Возможно. Пока ты отдаешь себе отчет. Но иногда люди действуют бездумно. Просто так, находясь в состоянии аффекта. Действуют быстрее, чем думают, – и тогда происходит нечто, в чем потом раскаиваются. Возможно, именно так произошло с Хеннингом? Он мог повстречать Мелину случайно. Они встретились, и тогда он…

Каро не договорила. Вместо этого она сделала неопределенный жест, который Симон понял как колебания.

– И еще кое-что, – добавила она, широко раскрыв глаза. – Тебя не удивило, откуда тогда в торговом центре Хеннинг уже знал, что это была Мелина? Ведь ее имя не печатали в газетах, и по радио его тоже не упоминали.

Симон потер виски. У него внезапно сильно заболела голова. Трудновато переварить то, что он только что услышал.

– Все верно, – сказал он тихо, – но Фаленберг – не миллионный город. Хеннинг мне сказал, что он об этом от кого-то услышал.

– И ты ему веришь?

Вдруг Симон почувствовал острое желание встать и уйти или даже убежать. Прочь, прочь, прочь! И тут же понял, что это несерьезно. Он не мог спрятаться от правды – если это действительно была правда.

– Честно говоря, я уже не знаю, кому верить, – сказал он бесцветным голосом, чувствуя на себе пристальный взгляд Каро.

– Как ты думаешь, зачем он приходил к тебе сегодня?

– Сказал, что хочет извиниться передо мной.

– Нет, Симон. – Каро мрачно улыбнулась. – Он, поняв, что утром сболтнул лишнее, пришел, чтобы убедиться, понял ты это или нет.

Внутренним взором Симон увидел Хеннинга. Как они молча стоят друг против друга после того, как Хеннинг принес извинения. Он тогда спросил себя, почему учитель не уходит. Вероятно, он остался, чтобы понаблюдать за реакцией Симона.

– А если тебе и этого мало, вспомни о машине Хеннинга, – сказала Каро. – Большой черный джип? Именно так ты описал автомобиль, в который села Мелина.

– Хорошо. Все может быть так, как ты говоришь. Но не исключено, что это всего лишь совпадение. Вчера я видел немало больших черных машин.

– Совпадение? А сам ты в это веришь?

Покачав головой, Каро встала и пошла к берегу. Подняв гладкий камешек, девочка пустила его по воде. Прежде чем пойти на дно, галька подпрыгнула четыре раза, оставляя на поверхности расходившиеся серебристые круги. Симон подошел и встал рядом с Каро:

– Есть одна возможность проверить. Завтра во второй половине дня Хеннинг пригласил меня на лодочную прогулку. Я возьму и соглашусь.

Каро обернулась к нему:

– И что ты собираешься предпринять?

Он посмотрел ей в глаза и пожал плечами:

– Смотря по ситуации. Мне что-нибудь да придет в голову.

Каро долго смотрела на него, затем кивнула одобрительно:

– О,кей, но один ты к нему не ходи. Я тоже буду неподалеку, чтобы наблюдать за вами.

Симон облегченно улыбнулся. Он надеялся, что она предложит свою помощь. В одиночку идти на такой риск ему не хотелось.

– Хорошо, – сказал он. – Встречаемся завтра в три у лодочного домика.

Каро снова посмотрела на реку, несущую воды мимо. Девочка наморщила лоб и, казалось, о чем-то напряженно размышляла. Но прежде чем Симон задал ей вопрос, она отвернулась и зашагала к своему велосипеду.

– Ждешь прощального поцелуя? – спросила она, показав на небо. – При луне и все такое?

Симон нашел реплику слишком глупой, чтобы отвечать. Он открыл было рот, но не издал ни звука.

– Я тоже не жду, – сказала она, подмигнула Симону и нажала на педали.