Книга: Гендерный мозг. Современная нейробиология развенчивает миф о женском мозге

Назад: Глава 9 Гендерные волны розового и голубого цвета: как не утонуть в них

Часть четвертая

Глава 10
Пол и наука

Самый известный и изученный пример гендерного неравенства в развитом западном мире – малочисленность женщин в точных науках: естественных, технических и инженерных дисциплинах. Об этом свидетельствуют статистические данные из разных стран и институтов. Институт статистики ЮНЕСКО в отчете 2018 года сообщил, что из всех ученых в мире женщин всего 28,8 %, в Великобритании 38,6 %, в Северной Америке и Западной Европе по 32,3 %. Все это говорит о том, что даже в развитых странах женщины составляют только треть всех научных работников. В промышленности еще меньше – только 12,2 % женщин. Если рассмотреть весь диапазон точных наук в Великобритании, то в отчете 2016 года говорится о 450 тысячах женщин. Если бы здесь существовало гендерное равенство, эта цифра должна была бы составлять 1,2 миллиона¹.

При нынешних темпах роста количества женщин-профессоров в Великобритании равенство наступит в 2063 году, а Италии придется ждать до 2138 года². В университетах в 2016 году студенток-первокурсниц факультетов информатики было 15 %, а студенток технических и инженерных отделений – 17 %. (Сравните это с почти 80 % студенток медицинских факультетов. Значит, проблема не в отсутствии способностей к наукам.) В 44 % государственных школ девочки вообще не изучают физику на более высоком уровне (хотя в аттестатах 65 % девочек оценки по физике занимают верхние строчки)³. На другом конце шкалы – не менее показательные данные из отчета Конфедерации британской промышленности: только 5 % учителей начальных классов (из которых 85 % – женщины) имеют диплом в области точных наук или околонаучных дисциплин⁴.

Гендерное неравенство – не новость для большинства, но мы до сих пор не знаем, почему оно существует. Почему на факультетах точных наук меньше женщин? Когда это неравенство возникло в нашем мире? И что оно означает применительно к способностям, интересам и, в конце концов, мозгу мужчин и женщин? То, что женщины мало представлены в профессиях, связанных с точными науками, хорошо иллюстрирует почти все рассматриваемые нами проблемы. Традиционное представление о способностях женского мозга переплетается с явной гендерной окраской и стереотипами о науке и ученых. Малочисленность женщин в точных науках беспокоит не просто на социальном уровне (по некоторым оценкам, каждый год по этим специальностям должно выпускаться на 40 тысяч студентов больше). Это наглядный пример влияния стереотипов, роли этих стереотипов в формировании гендерного неравенства и, что важнее, их постоянства, несмотря на все усилия по преодолению.

Определение пола науки, или Наука не для женщин

Какие ассоциации возникают у вас со словом «наука»? Британский Научный совет определяет его как «приобретение и применение знаний о природе и обществе при помощи систематической методологии, основанной на доказательствах»⁵. Особенно важна вторая часть определения. Здесь подчеркивается, что научный поиск направлен на получение данных и создание объективных систем измерения происходящих явлений. Цель поиска – понимание природы явлений. Это система (обратите внимание на это слово), предназначенная для избавления от недоразумений, связанных с многочисленными и противоречивыми сведениями, авторы которых не лишены предрассудков, предвзятых идей или личных (и политических) планов.

Писатель и ученый Айзек Азимов определил еще проще: «Наука не снабжает нас абсолютной правдой, наука – это механизм. Это путь улучшения знаний о природе, система для проверки идей на соответствие законам вселенной, на возможность их существования в природе»⁶. В общем, наука считается систематическим способом постановки вопросов, создания и проверки теорий. Наука в силах объяснить существующее положение вещей (что вызывает приливы? почему небо синее?). В результате научных исследований совершаются открытия (силы тяжести, радиоактивности, двойной цепи ДНК). Наука может служить во благо (антибиотики, лечение рака) и во вред (увеличение объемов производства, вызывающего экологические проблемы). Она вмешивается в природу (генно-модифицированные продукты, пестициды, клонирование) или даже создает средства уничтожения (ядерное и химическое оружие)⁷.

Еще Аристотель высказал идею, что научные знания, получение которых связано с набором правил и принципов, чем-то отличаются от знаний вообще. То, что мы считаем современной наукой, возникло в семнадцатом столетии, но характерная научная деятельность проводилась еще раньше: в монастырях и университетах. Большинство учреждений предназначалось только для мужчин, а женщины редко имели какое-то системное образование. Поэтому, хотя слово «наука» во многих языках относят к женскому роду, сама наука долго оставалась прерогативой исключительно мужчин⁸.

В разные исторические времена участие женщин в науках менялось в соответствии с фортуной. Сначала это было нечто вроде модного хобби, потом наука стала для женщин уважаемой, признанной, элитарной (и часто – прекрасно оплачиваемой) профессией. Постепенно наука перестала быть неконтролируемым поиском знаний, доступным любому, у кого было образование и средства, и стала официальной профессией, обществом избранных, в число которых женщины явно не входили. В 1660 году было основано Лондонское королевское общество, научное объединение «естественных философов» и врачей, но первое ходатайство о приеме в него женщины поступило только в 1901 году и было удовлетворено в 1945 году^{, 9}.

Однако в тех случаях, когда женщины все-таки получали право на образование и средства для преследования собственных научных интересов, они нередко проявляли себя экспертами. Особенно это касалось астрономии, и в 1786 году вышла в свет книга, посвященная женщинам-астрономам¹⁰. Хотя в те времена еще чувствовалось влияние сексизма, дисциплины вроде геологии и астрономии считались «более безопасными» для женщин, а классические науки и история могли поощрять политическую активность. Однако в целом участие женщин в науке было чем-то необычным и нежелательным.

Мы уже несколько раз сталкивались в этой книге с истоками движения «традиционалистов». Это течение возникло в девятнадцатом веке, и его последователи считали, что мужчины и женщины обладают разными биологически определенными качествами, которые ставят женщин на более низкую ступень, чем мужчин, и это делает их неспособными к научным размышлениям на высоком уровне. Поэтому женщин, которые интересовались, например, астрономией или математикой, скорее считали двухголовыми гориллами, чем хвалили за «острый ум и проницательный гений»¹¹.

Женщины попали в двойную ловушку. Считалось, что не только их организм в целом, но и мозг в частности не подходит для любого сложного мысленного упражнения. Их намеренно исключали из заведений, где формировалась новая профессия ученого.

Помимо физического исключения, существовал и другой путь отстранения. Это было формирование общественного мнения об особых характеристиках, которые, как оказалось, несовместимы со способностями, наклонностями и предпочтениями, что делало их непригодными к науке. По одной из версий, женщины недостаточно представлены в науках потому, что сфера их интересов находится где-то в другом месте. Женщин больше интересуют люди, чем вещи, следовательно, они не выбирают точные науки, якобы относящиеся к категории «вещей»¹².

Как вы помните, в Главе 3 мы видели, как измеряются эти «Люди» и «Вещи». Хотя это откровенно некорректный показатель, он остается популярным мифом из серии «женщины-и-наука» и лежит в основе многих споров о причинах (и методах исправления) гендерного неравенства в точных науках. Когда приводят этот миф, мы видим, как биологический довод об отсутствии интереса женщин к профессиям из категории «вещей» (ввиду особенностей организации мозга под воздействием гормонов во внутриутробном периоде) между строк советует не стоять у природы на пути и перестать устранять гендерное неравенство.

Мы снова возвращаемся к идее Барон-Коэна о систематизации и сопереживании. Принимая во внимание определение систематизации, ничего удивительного, как оно совпадает с характеристиками наук (особенно инженерных, информатики, математики и физики), а также с личностным профилем ученых. Категория «вещи» или «люди» изначально придумывалась не только для наук в целом или точных наук в частности. Равно как и категория «сопереживатели-систематизаторы» не относится (в общем и целом) к противопоставлению «науки» и «искусства». Эту связь породило точное совпадение качеств систематизаторов с характеристиками точных наук (что неудивительно, учитывая критерии определения).

Исследователи из лаборатории Барон-Коэна обнаружили связь между склонностью к систематизации и обучением на факультетах физики, но это касалось студентов обоих полов/гендеров¹³. В общем-то, удивительно, учитывая явную взаимосвязь между полом и систематизацией-сопереживанием, которую ранее установили эти ученые. Очевидно, что это озадачило самих исследователей, потому что в резюме статьи они предположили, что пол/гендер был на самом деле значимой переменной: «таким образом, индивидуумы, которые получили низкие баллы за систематизацию (преимущественно женщины), возможно, не интересовались фундаментальными науками. Вероятно, они испытывают трудности в тех областях, где требуется систематизация»¹⁴. Вот мы и получили вывод, который скорее способствует сохранению стереотипа, чем отражает трудноуловимые различия в реальном мире.

Есть еще один момент в категориях «систематизация-сопереживание», и он связан с традиционным объяснением гендерного неравенства в науке. Дело в том, что это разделение прекрасно совпадает с различными типами мозга. Индивидуумы, у которых сопереживание превышает систематизацию, относятся к типу «СП», в противном случае – к типу «СС». Если вы в равной степени владеете и теми, и другими наклонностями, то относитесь к типу «Р»¹⁵. Барон-Коэн гвоздями приколотил эту типологию к полу/гендеру еще в самом начале своей книги: «Женский мозг преимущественно настроен на сопереживание. Мужской мозг – на понимание и построение систем»¹⁶. Что это, если не самый настоящий стереотип о мозге – гендерный стереотип.

Если рассмотреть связь, которую обнаружила группа Барон-Коэна между мужским мозгом, систематизацией и наукой, наряду с заявлением о неизменности биологических характеристик, то понятно, откуда появился стереотип о естественной взаимозависимости между полом и наукой. Нельзя не признать оговорку ученых, что вам не обязательно быть женщиной/мужчиной, чтобы иметь женский/мужской мозг. Однако системы навигации нашего мозга, которые опираются на правила, не могут разобраться во всех смысловых тонкостях, которые скрыты в этой оговорке. Разве слова «мужской мозг» не означают, что это «мозг мужчины»? Вывод о половых/гендерных различиях, подтверждающий существующие стереотипы, часто звучит громче и отчетливее, чем небольшие дополнения к этому выводу.

Наука для блестящих умов

Еще один закоренелый, но ложный стереотип, связанный с наукой, гласит, что для любой научной дисциплины требуется «исключительно врожденный талант». Эту идею прекрасно продемонстрировала Сара-Джейн Лесли из Принстонского Университета. Она провела эксперимент по определению «веры в талант» и для этого опросила более 1800 научных работников, специалистов в самых разных дисциплинах¹⁷. Участников просили отметить свое согласие или несогласие с утверждениями: «Чтобы стать выдающимся ученым в (любой) науке, требуется особый талант, которому нельзя научиться». (Это показатель убеждения в тех или иных врожденных способностях.) Или: «Если приложить достаточно усилий, любой может достичь выдающихся успехов в (любой) науке». (Убеждение в том, что прилежный труд принесет свои плоды.) В результате ученые получили баллы, характеризующие «веру в талант» для различных научных дисциплин. Потом они сравнили эти баллы с процентом женщин – кандидатов наук в каждой из этих дисциплин (это практический показатель гендерного неравенства). Вы даже не удивитесь, когда узнаете, что чем сильнее вера в талант у представителей дисциплины, тем меньше в этой сфере женщин, получивших кандидатскую степень.

Для выявления сексизма Лесли и ее коллеги, между делом, вставили такое утверждение: «Хотя это не совсем политкорректно, но мужчины больше, чем женщины, подходят для серьезной работы в науке». Представители тех дисциплин (мужчины и женщины), которые были убеждены в необходимости особых талантов, чаще соглашались с этим утверждением. В перечень научных дисциплин, где преобладала вера в талант, попали точные науки, в которых меньше всего женщин: физика, математика, айти и инженерные науки. Так мы получаем одобрение существующего порядка («не женское это дело») и вывод о биологических причинах этого.

Лесли связала веру во врожденный талант с бытующим в научных кругах представлением о «луче»¹⁸. То есть якобы существует особый дар, причем только у отдельных людей. Благодаря этому дару они могут, словно лазером или невидимым лучом таланта, высвечивать проблемы, с которыми другие будут сражаться намного дольше. Одаренные же индивидуумы почти мгновенно найдут решение. Для иллюстрации этого Лесли сравнила «природный гений» Фокса Малдера из «Секретных материалов» с прилежной и придерживающейся строгих правил Даной Скалли. Не стоит слишком обвинять создателей этого телесериала, поскольку они только показали порядок, существующий во многих полицейских и экспертно-криминалистических организациях.

С этим связана одна идея, которая в научных кругах называется принципом озарения: когда решение якобы появляется само собой в момент вдохновения¹⁹. Всегда приводят два примера этого явления: Архимедову ванну и Ньютоново яблоко. Может быть, это все выдумки, и существуют более достоверные истории, например открытие пенициллина Флемингом (он заметил, что плесень, которая испортила его эксперименты с антибиотиками, сама проявляет свойства антибиотиков) или создание Декартом системы координат (он наблюдал за мухой, которая ползала по потолку, и отмечал расстояние, на котором она находилась от двух стен).

Как связаны открытия под влиянием озарения и их качество? Действительно ли такие случаи создают впечатление о гении, противоположности рабочей лошадке? Эти идеи изучали Кристен Элмор и Мира Луна-Лучеро. Их интересовало сравнение доли «вдохновения» и «направленных усилий» в экспериментах Алана Тьюринга с компьютерами²⁰. Одной группе участников давали прочитать отрывок, описывающий работу Тьюринга как озарение: «идея словно ударила его по голове». Другая группа получала представление об «укоренившейся идее», которая «принесла плоды, словно посаженное семечко». Затем участников просили оценить гениальность работы Тьюринга. И группа «озарения» поставила более высокие оценки, чем группа «семечка».

«ЖЕНСКИЙ МОЗГ НАСТРОЕН НА СОПЕРЕЖИВАНИЕ, А МУЖСКОЙ МОЗГ – НА ПОНИМАНИЕ И ПОСТРОЕНИЕ СИСТЕМ» – ЭТО ЕЩЕ ОДИН СТЕРЕОТИП.

Во втором исследовании использовали гендерные категории. Здесь рассматривали изобретения в области беспроводных технологий, в частности историю Хеди Ламарр, известной голливудской кинозвезды (фильм «Самсон и Далила») и изобретательницы. Вместе с композитором Джорджем Антейлом они придумали «частотные скачки» для управления радиочастотами, которые помогали избегать путаницы при расшифровке сообщений. (Это изобретение легло в основу современных систем шифрования для мобильных устройств.) Участникам излагали эту историю в двух вариантах: «озарения» («гениальная идея перенесения сигнала на нескольких частотах») или «семечка» («основа для изобретения способа перенесения сигнала на нескольких частотах»). Первую версию иллюстрировала фотография Ламарр и Антейла с лампочкой, а вторую – она же, но уже с проросшим семечком. В каждой группе участников просили оценить гениальность и исключительность изобретения, а также сказать, чья была идея – его или ее.

Оказалось, что оценки тесно связаны с тем, кого участники эксперимента считали автором изобретения. Картина с семечком значительно повышала оценку Хеди Ламарр, но уменьшала ценность ее партнера-мужчины. С другой стороны, изображение лампочки ослабляло впечатление от Ламарр, но повышало рейтинг Джорджа Антейла. Исследователи предположили, что результаты отражают согласованность представлений: мужчина достигает успеха при помощи чего-то врожденного, а женщина, наоборот, должна усердно работать и прилагать усилия.

Здесь важнее всего «усилия», которые требуются для совершения открытия. Скажем так, люди верят, что гений совершает свое открытие при помощи вдохновения, а не усилий, и это тесно связано с его полом. Чтобы стать гением, мужчина должен сделать свое открытие по наитию, без усилий. Как только появляется упоминание прилежной работы и стараний, открытие обесценивается. Что же касается женщин, то от них почти неизбежно ожидаются нежная забота, терпение и настойчивость, и когда все это заканчивается открытием, женщина заслуживает дружеского похлопывания по плечу. Любой намек, что женщину осенило, рассматривается как счастливый случай или случайность.

Что все это значит для женщин и науки? Существует общепринятое мнение о том, что путь на вершину освещается моментами вдохновения, и это значит, что женщинам обычно чего-то не хватает, раз у них не бывает озарений. Тогда возникает вопрос: сколько уверенности нужно добавить женщине, чтобы она достигла в науке хотя бы такого же успеха, как мужчина? И еще, если прилежность и решимость («ключевые характеристики», которые, как мы увидим дальше, чаще встречаются в рекомендательных письмах женщин) считаются несущественными для открытий, то, будучи женщиной, вы вправе поинтересоваться, а что вы вообще можете принести в общую корзину научных достижений?

Группа Сары-Джейн Лесли также изучала эти явления через манипулирование «сообщениями о блестящих умах». Они написали рекламные объявления о несуществующих должностях и стали ждать ответа от женщин. Ученых интересовало, какой интерес проявят женщины и насколько они будут беспокоиться о своей пригодности для «работы мечты»²¹. В описаниях должности подчеркивались либо качества «блестящего ума» («интеллектуальный фейерверк», «острый, проницательный ум»), либо самоотдача и приверженность работе («нацеленность на успех и решительность», «желание добиться результата и никогда не отступать»). В результате упоминание о блестящем уме оказывало негативное воздействие на женщин (а на мужчин нет). Они сообщали, что требование «блестящего ума» вызывало у них тревогу. Женщины направляли резюме туда, где требовалась самоотдача. Мужчины интересовались обеими категориями должностей.

Подобные эксперименты помогли выяснить, что женщины очень высоко оценивают свою потребность в ощущении принадлежности и стремятся быть похожими на других. Их переживания о несоответствии возрастают, потому что они сравнивают себя с другими, и сравнение происходит не в их пользу. Таким образом, сами женщины, сознательно или бессознательно, клюют на заявления о существовании должностей, профессий и видов деятельности, для которых требуется врожденная проницательность ума, и что женщины обычно обделены этим даром.

Рожден для науки?

Еще одна глава истории о стереотипах, связанных с полом и наукой, повествует о том, что мы можем наблюдать все эти явления с самого раннего возраста и отслеживать их последствия в виде изменения развития человеческого мозга. Мы находим половые различия в отношении учителей к ученикам, их способностях, талантах и, что весьма печально, в отношении учеников к самим себе.

Мы видим, как у самых маленьких детей проявляются довольно сложные навыки в научных областях, например осознание чисел и законов механики. При этом у младенцев не обнаруживается половых различий в способностях к математике или физике. Однако, как мы говорили в Главе 8, современные данные наводят на мысль об очень незначительных половых различиях в задании на мысленное вращение, которое как раз связано со способностями к наукам²². Считается, что задание на мысленное вращение демонстрирует важнейший навык для успеха в самых разных научных дисциплинах: в архитектуре, дизайне и инженерных науках, поэтому любое преимущество в его выполнении будет небесполезным²³.

Мы рассмотрели примеры половых различий у младенцев в предпочтении игрушек, хотя эти различия невелики и области полученных данных пересекаются. Можно сказать, что мальчики интересуются предметами, развивающими пространственное восприятие: конструкторами, пазлами и механическими игрушками, которые относятся к категории систематизации. Конечно, продолжаются споры о том, что является источником этого интереса: биологические или социальные факторы. Но что бы ни было причиной, в ранние годы у мальчиков больше «образовательных возможностей» для необходимых в науке навыков. Тогда вероятно, что у мальчиков есть некая «фора» для приближения к миру науки, и она связана с этим небольшим преимуществом. Но давайте рассмотрим статистические данные. Оказывается, гендерного неравенства не существует до детского сада. Оно начинает проявляться в возрасте 6–7 лет и старше²⁴. Как мы увидим, совершенно очевидно, что причина – не в проявлении врожденных навыков, а во внешнем воздействии, которое питает стереотипы о том, кто может и не может заниматься наукой. Это влияние не только воспитателей, но и самих носителей таланта на самих себя.

Вам может показаться, что потребуются годы воздействия негативных стереотипов на интеллектуальные способности женщин, чтобы даже готовый к переменам мозг сделал вывод о непригодности женщин к наукам. Или о том, что они не добьются успеха. Даже если и так, к сожалению, подобные убеждения внедряются в сознание довольно рано. Группа Лесли провела еще одно исследование. Ученые узнали, какие гендерные стереотипы, связанные с интеллектуальными способностями, есть у детей от пяти до семи лет²⁵. Ученые рассказывали детям истории и просили сопоставить картинки. В пять лет дети наиболее положительно оценивают представителей своего пола (так называемые баллы за «блеск ума своего пола»). Однако уже к семи годам девочки намного реже признают выдающиеся способности женского пола, в чем бы они ни проявлялись. Влияют ли на детей эти убеждения?

Детям шести-семи лет предлагали по отдельности поиграть в две незнакомые видеоигры. Им объясняли правила, а потом говорили, что это игра либо «для очень сообразительных», либо «для очень усидчивых». После этого дети рассказывали, насколько им понравилась игра. Девочки меньше, чем мальчики, интересовались играми «для сообразительных детей» и реже ставили соответствующие оценки за «блеск ума своего пола». Чем меньше они верили, что девочки вообще могут быть сообразительными, тем реже они интересовались занятиями, предназначенными для «сообразительных». Если у вас есть предварительный прогноз о том, что ваша жестко фиксированная женская схема не включает сообразительности, то вы будете избегать неприятных ошибок предсказания и держаться подальше от любых вещей, отмеченных ярлыком «для сообразительных».

К этой категории обычно относится математика, на которую наш мозг наклеивает ярлык «не для девочек». Стереотипное представление о математике как о мужской сфере прекрасно подтвердилось у взрослых людей: и как явное мнение, и как подспудное убеждение²⁶. Если, к примеру, вам предложить тест парных ассоциаций, то к слову «математика» вы быстро подберете слово «мужчина». Этот тест помогает определить более сильную подсознательную связь между этими словами, чем в комбинации «язык» и «мужчина». Таким образом, даже если участник утверждает, что у него нет стереотипов, их легко обнаружить, даже если сам «владелец» об этом не подозревает.

Психолог Мелани Штеффенс и ее коллеги применили этот тест для работы с девятилетними детьми²⁷. У детей 6–8 лет уже было доказано существование гендерных стереотипов о мальчиках и девочках. Теперь ученые хотели найти доказательства гендерных предрассудков, связанных с определенными сферами, например с математикой и физикой. Для этого они собрали сведения об успеваемости детей по этим предметам и спросили, выберут ли те изучение математики на более высоком уровне, если этого захотят. Оказалось, что у девочек была намного более прочная ассоциация между математикой и мужским полом и они редко видели себя в мире математики. Чаще всего девочки вообще не хотели ей заниматься. Были ли причиной трудности с изучением предмета? Нет – на самом деле, не отмечалось никаких половых различий в успеваемости этих детей. Как это ни печально, но девятилетние девочки пребывали в убеждении, что математика не для них и что они, скорее всего, не будут изучать ее в будущем, даже если разбираются в этом предмете не хуже своих ровесников-мальчиков.

Интересно, что у мальчиков не обнаружилось никаких гендерных стереотипов в отношении математики, поэтому они не делали таких выводов, как девочки. Скорее всего, как мы видели на примере с игрушками и розовым цветом, это еще один случай того, что девочки лучше осознают социальные «правила», в данном случае – стереотипы, определяющие, кто будет изучать математику.

Еще одним фактором может быть влияние родителей, которые, как выяснили ученые, считают, что занятия математикой важнее для сыновей, чем для дочерей, и чаще поощряют мальчиков к учебе в специализированных классах²⁸. И еще, как мы видели в Главе 9, даже совсем маленькие дети прекрасно знают, что понравится их родителям. Они отлично осознают, чего от них ждут, даже если те заявляют совершенно иное²⁹. Так или иначе, владельцы развивающегося мозга пойдут разными дорогами к Фундаментальной Науке.

Безусловно, учителя в какой-то степени формируют тягу к научным знаниям, но также они играют существенную роль в том, кто из учеников решит заниматься наукой. Недавно опубликовали результаты долгосрочного исследования израильских детей. Ученых интересовали последствия раннего воздействия «предвзятого отношения учителя», рассчитываемого по разнице оценок за одну и ту же контрольную, которые выставляли незнакомые с детьми эксперты и их учителя³⁰.

Самыми впечатляющими оказались результаты контрольных по математике. Сначала оценки выставляли внешние эксперты, и девочки получили более высокие баллы, чем мальчики. Собственные же учителя проявили систематическое предвзятое отношение: они переоценивали мальчиков и недооценивали девочек. Эту же группу оценили спустя два и четыре года, когда у нынешних старшеклассников появились четкие половые/гендерные различия в оценках и результатах поступления в колледж. Самые интересные результаты были связаны с выбором специализированных классов по математике: продвинутый курс выбирали 21,1 % мальчиков и 14,1 % девочек. Курсы по физике привлекли 21,6 % мальчиков и 8,1 % девочек, а компьютерные науки заинтересовали 13 % мальчиков и 4,5 % девочек.

Ученые объединили эти данные с большим объемом другой информации, чтобы выяснить возможные причины полученных различий. Может быть, все дело в наполняемости классов или в разных способностях учеников? Или причина в квалификации учителя? Или в образованности родителей? Или в общем количестве детей в семье? Ни один из этих факторов не оказывал на результат такого мощного воздействия, как предвзятое отношение учителя. (Если помните, в начале своего путешествия по волнам образования девочки справлялись с контрольной лучше мальчиков.) Очевидно, что гендерные ожидания, даже безосновательные, стали мощным фактором для тех, кто пришел в науку, со всеми вытекающими последствиями: престижными должностями, высокими зарплатами и общим впечатлением (стереотипом) о том, кто должен заниматься наукой.

Что касается науки, то создается впечатление мощных подводных течений, уносящих молодых женщин на путь, где юбка несовместима с серьезными изысканиями, особенно в математике. Если вы и ваш учитель уверены, что вы чего-то не можете, то, скорее всего, вы действительно не сможете этого достичь.

Ледяное дыхание науки

Не исключено, что есть еще причина, по которой наука неприветлива к женщинам. Даже если мы оставим добровольно принятую женщинами в прошлом роль ассистенток, все равно они получают послание, что в науке им не место. И именно по самой природе науки, которая требует «исключительно врожденного таланта», озарений истинного гения, а также систематического подхода.

Если вы считаете себя социальным существом, то будете стараться соответствовать той группе, которую признаете своей. Вы будете выбирать окружение, в котором встретятся люди с созвучными мыслями. И вы постараетесь согласовать свои умения с окружающей средой, опять-таки, чтобы ей соответствовать. Если вы попали в «прохладную обстановку», где люди чувствуют, что вы с ними не совпадаете, и вокруг «не такие, как вы», то ваше бегство будет вполне понятным. Вот вы пришли на день открытых дверей факультета математики и оказались там единственной девочкой. После этого вы можете кардинально пересмотреть выбор предметов для ЕГЭ. (Или же, наоборот, вас вдохновят открывающиеся перспективы.)

НА МАТЕМАТИКЕ ВИСИТ ЯРЛЫК «НЕ ДЛЯ ДЕВОЧЕК», НО К СПОСОБНОСТЯМ ЭТО ОТНОШЕНИЯ НЕ ИМЕЕТ.

Похоже, женщины уделяют много внимания обстановке, в которой им предстоит работать. Психолог Сапна Чериан и ее коллеги из Соединенных Штатов изучили желание учеников посещать компьютерный класс в зависимости от обстановки в нем. Один класс был «типично» компьютерным: с развешанными постерами из «Звездного пути», разбросанными научно-фантастическими книгами и батареями банок с газировкой. Другой класс был в нейтральных тонах, с природными постерами и бутылками с простой водой³¹. Девушки выбирали компьютерные науки, если им предстояло заниматься в нейтральном классе. Также ученые манипулировали тезисами из ознакомительных роликов по информатике. В одном ролике были стереотипы, связанные с компьютерами, в другом – нет. На основании первого ролика уроки информатики выбрали только 18 % девушек и 60 % юношей.

Другая группа ученых обнаружила, что приток студенток в летние научные школы зависит от соотношения мальчиков и девочек в ознакомительном ролике. Причем девушки не записываются, если видят, что мальчиков больше, а мальчики, кажется, ничего не имеют против дисбаланса³². Эти результаты подтверждают представление, что женщины восприимчивее к социальному контексту и сигналам, которые говорят об их принадлежности (или наоборот) к определенному кругу.

И тут возникает «парадокс гендерного равноправия». В 2018 году вышла статья, в которой описывались результаты подсчета сотрудников и учащихся в точных науках между 2015 и 2018 годами в шестидесяти семи странах мира³³. Оказалось, что большинство дипломов в области точных наук получают мужчины. Процент женщин составлял от 12,4 % в Макао до 40,7 % в Алжире (в Великобритании и США эти цифры были 29,4 % и 24,6 %). Эти данные сопоставили с показателем гендерного равноправия, Индексом гендерного неравенства по версии Всемирного экономического форума. Этот индекс основывается на гендерном неравенстве в следующих сферах: заработок, здоровье, представительство в парламенте, финансовая независимость. Здесь и обнаружился парадокс: в странах, где говорят о наибольшем гендерном равноправии, проявляется максимальное гендерное неравенство в точных науках. Самые яркие примеры – Финляндия с 20 %, Норвегия с 20,3 % и Швеция с 23,4 %.

Анализ школьных оценок по физике и математике показал, что половое/гендерное различие здесь исчезающе мало (средняя общая величина эффекта —0,1). Самое большое половое различие оценок по физике обнаружили в Иордании, причем девочки учились лучше мальчиков (величина эффекта –0,46). Что касается математики, то австрийские ученики мужского пола показали лучшие результаты (величина эффекта +0,28). Однако в подавляющем большинстве стран оценки мальчиков и девочек почти не различались. Поэтому отсутствие женщин в точных науках – это не отсутствие способностей. Результаты по литературе оказались иными: во всех странах успеваемость девочек была выше. В этом случае величина эффекта была довольно большой (–0,76 в Иордании, –0,61 в Албании), а половые/гендерные различия больше, чем для физики и математики.

Авторы статьи предположили, что возможной причиной «парадокса гендерного равноправия» стало различие в успеваемости. Они предложили ввести показатель «лучшего предмета» для всех участников. Сравнивая оценки по математике, физике и литературе, они определяли, по какому предмету у каждого участника оценки лучше. И в этом случае обнаружилось заметное половое/гендерное различие: по литературе лучшие оценки получало 51 % девочек и 20 % мальчиков, по физике – 39 % мальчиков и 24 % девочек. То есть девочки обычно справлялись с физикой примерно так же, как и мальчики, но заметно превосходили их в гуманитарных дисциплинах.

Следующим звеном в цепи доводов стал факт, что в менее развитых странах девочки выбирали программы обучения в области точных наук наравне с мальчиками. Здесь, скорее всего, играла роль экономическая ситуация, поскольку это образование давало больше перспектив для трудоустройства и хорошего заработка. В тех обществах, где гендерное неравенство менее выражено, у девочек есть более широкий выбор предметов, которые лучше им подходят, и в целом удовлетворенность жизнью превышает экономическую необходимость. В комментариях к статье в качестве такого выбора предлагались «изобразительное искусство» и «литературное творчество». Нет ли здесь отголоска старой доброй «взаимодополняемости»?

Еще изучалась уверенность людей в способностях к науке и в возможности трудоустройства в этой сфере. Вы не удивитесь, но мальчики обычно более уверены в своих научных навыках. Вас удивит другое: это характерно для стран с небольшим гендерным неравенством, там, где девочки обычно не занимаются наукой. Насколько точно эти мальчики оценивали свои способности? Если сравнить их уверенность со школьными оценками, то в тридцати четырех из шестидесяти семи стран мальчики слишком переоценивали свои способности. Девочки демонстрировали такую уверенность только в пяти странах. И опять, именно в странах с заявленным равноправием мальчики были чересчур уверены в своих силах.

Представьте себе, вы можете выбирать дисциплину, но ваша уверенность в собственных силах подорвана с самого раннего возраста, а стереотип (и реальность) гласит, что занятия наукой не подходят для представителей вашей «группы» по причине отсутствия у вас «основополагающих» навыков (даже если ваши оценки говорят о другом). Вы чувствуете, что вас ждет здесь «холодный прием». И что вы будете делать? Те, кто обвиняет девочек в их нежелании заниматься наукой, пусть лучше подумают о том, что их там ждет.

Определение пола ученых

Но что мы можем сказать о тех, кто уже занимается наукой? Даже если общество вряд ли обрадуется, сможете ли вы занять свое место в науке при наличии необходимых способностей и качеств характера? Наука нашего времени – это просвещенное учреждение, в котором принято беспристрастно относиться к женщинам-ученым, не так ли?

Конечно же, существует и другой стереотип, касающийся науки, – это стереотип о самих ученых. Вы удивитесь, но считается, что сам термин «ученый» был впервые употреблен для характеристики шотландской женщины-эрудита Мэри Сомервилль³⁴. Те, кто занимался научной деятельностью, обычно называли себя «человек науки», но внезапно они столкнулись с удивительным явлением: оказалось, что женщины тоже могут писать научные статьи, и пришлось найти другой термин, чтобы как-то этих женщин обозначить.

Тем не менее история появления слова «ученый» никак не повлияла на современные представления о том, кто такой ученый. В 1957 году исследователей заинтересовал образ ученого, который сложился в сознании студентов высших учебных заведений Соединенных Штатов³⁵. Исследователи изучили около 35 тысяч сочинений в свободной форме на тему науки и ученых. (Сама формулировка темы весьма наглядно демонстрировала гендерное представление о выборе карьеры в то время.) Исследование преследовало следующие цели (как вы можете догадаться, курсив мой):

Учеников американских средних школ спросили: кто такие ученые (безотносительно их собственного выбора карьеры или, если спрашивали девочек, выбора карьеры их будущего мужа), какой образ и какие мысли ассоциируются с этим словом?

Потом их спросили: представляют ли они себя в роли ученых (мальчики и девочки) или представляют ли они себя замужем за ученым (девочки) и что первым приходит на ум в связи с этим?

Студентов просили также ответить на другие вопросы: «Я представляю себе ученого как…» и «Если бы я хотел стать ученым, то я был бы…» Не может не беспокоить, что для участниц была предложена своя версия вопроса: «Если бы я собиралась выйти замуж за ученого, то выбрала бы…»

И какой же сборный образ сформировался на основе всех этих сочинений? Исследователи выделили следующие особенности:

Ученый – это человек, который носит белый халат и работает в лаборатории. Он пожилой или средних лет, носит очки. Он бородат, небрит или не стрижен. Вокруг него много приборов: пробирки, бунзеновские горелки, стеклянные трубки и аппараты с циферблатами. Он целыми днями проводит эксперименты. Ученый – очень умный человек, гений или почти гений. Однажды он может вскочить и закричать: «Я нашел, я нашел!»³⁶

Вы скажете, что с 1957 года многое изменилось: сами вопросы, формулировка тем и ответы на них. Но так ли это? Чтобы это узнать, воспользуемся графическим тестом. Возможно, вам кажется, что рисунки нельзя считать данными, но они наглядно показывают мысленный образ, который сложился у человека, и открывают его личные убеждения. Кроме того, рисунки – отличный способ узнать мысленные образы и убеждения, которые сложились у детей. Это поможет нам выяснить, как рано формируются стереотипы об ученых.

Такую цель преследовал психолог Дэвид Чамберс, когда в 1980-х годах придумал «Draw-a-Scientist Test» (тест «Нарисуй ученого»)³⁷. Дети должны были «нарисовать портрет ученого», а потом исследователи анализировали их рисунки и определяли, насколько они отражали «классический образ ученого». Вот самые распространенные признаки: лабораторный халат (не обязательно белый), очки, борода, усы, длинные бакенбарды, символы, связанные с исследованием (приборы и лабораторное оборудование), символы знаний (книги и шкафы с книгами и журналами) и, наконец, другие важные символы (формулы, таксономические названия, надписи «эврика!» и прочее). Исследование проводилось в течение 11 лет, и ученые собрали рисунки 4807 детей в возрасте от пяти до одиннадцати лет из 186 классов. Рисунки самых маленьких детей были самыми оригинальными и лишенными стереотипов. «Характерные» признаки стали появляться у шести-, семилетних, и чаще всего это были халат и приборы, а также борода и очки. У детей 9–11 лет рисунки содержали практически все перечисленные признаки. Весьма впечатляющим был факт, что из четырех тысяч рисунков только двадцать восемь изображали женщину, и авторами всех этих рисунков были девочки (остальные 2327 девочек нарисовали мужчину-ученого).

Этот тест неоднократно использовался в различных странах мира, но результаты, демонстрирующие стереотипность мышления в отношении гендера ученого, были одинаковыми: ученый – мужчина, лысый и с бородой^{, 38}.

ТЕРМИН «УЧЕНЫЙ» ВПЕРВЫЕ УПОТРЕБИЛИ ДЛЯ ХАРАКТЕРИСТИКИ ШОТЛАНДКИ МЭРИ СОМЕРВИЛЛЬ, КОТОРАЯ ЗАНИМАЛАСЬ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ. МУЖЧИН ДО ЭТОГО НАЗЫВАЛИ «ЧЕЛОВЕК НАУКИ».

Похоже, время не принесло с собой перемен (и это несмотря на возрастающее количество женщин в науке, пусть и печально недостаточное). В 2002 году исследователи обнаружили, что образ ученого-мужчины в основном сохранил все свои признаки, главным из которых была растительность на лице³⁹. Сокращение процента рисунков, на которых изображены мужчины-ученые, было связано с увеличением количества «неопределенных» портретов, что, возможно, дает нам некоторую надежду! Высказывалось также предположение, что формулировка задачи была слишком широкой, а такие нечеткие границы неизбежно приводят к изображению стереотипов.

Может быть, сегодня мир науки наконец-то освободился от стереотипов? Или прикладывается слишком много усилий для преодоления уже не существующих барьеров? В 2017 году группа ученых решила ответить на эти вопросы и применила новую версию теста под названием «Нарисуй ученого – косвенный портрет»⁴⁰. Теперь тест сопровождали такие инструкции: «Представь, как проводится научное исследование. Подумай, что ты видишь на рисунке. Добавь к нему короткое описание». Авторы очень обрадовались, обнаружив, как они считали, существенное изменение в количестве женщини. Однако я была несколько разочарована, когда узнала, что это количество на самом деле изменилось с 7,8 до 15,8 %.

Надо отметить, что современное поколение намного лучше разбирается в существующих типах ученых благодаря созданным средствами массовой информации образам судебных экспертов, айтишников, патологоанатомов, биологов и зоологов. Возможно, тест должен был отразить эту тенденцию? Исследователи взяли тот же самый протокол тестирования, но теперь они уточнили, об ученых в какой области идет речь. Процент портретов женщин увеличился в разы, но все равно рисунков мужчин-ученых было больше. В 2004 году было проведено исследование «Нарисуй инженера». Оказалось, что 61 % рисунков изображал мужчин, а 39 % – женщин⁴¹. В 2003 году подобное исследование портретов ученых-экологов показало 22 % женщин⁴². Рисунки с представителями айти-сферы в 2017 году распределились так: 71 % мужчин и 27 % женщин⁴³. Надо признаться, что процент рисунков с изображением женщин во всех случаях превышал 0,06, цифру, полученную тридцать лет назад. Это может быть просто отражением гендерной окраски самой организации исследования, хотя и подчеркивает стойкость стереотипа, что ученые – мужчины.

Как занимаются наукой, и есть ли у женщин ум и способности для этого?

Давайте подойдем с другой стороны и посмотрим, какими личными качествами должны обладать успешные ученые. А потом измерим пересечение этих качеств с характеристиками мужчин и женщин. Такие качества «действия», как «настойчивость, уверенность, конкурентоспособность, амбициозность и мотивация», часто связывают с успехом в науке, в отличие от качеств «общения»: «бескорыстия, участия, эмпатии, семейности, а также стремления к общественному признанию и неконфликтности»⁴⁴.

Психолог Линда Карли и ее коллеги проанализировали оценки, которые студенты давали мужчинам, женщинам и успешным ученым в отношении характеристик «действия» и «общения»⁴⁵. Как и ожидалось, черты успешных ученых и мужчин пересекались: амбициозность, способность к анализу и действиям; качества женщин – обходительность, общительность, пассивность, тактичность и (естественно) разговорчивость – здесь не пригодились. Эта картина была одинаковой, вне зависимости от того, в каких учебных заведениях учились студенты (однополых или смешанных), или от предметов, которые они изучали. Все это складывается в весьма мрачную картину: студенты не считают женщин обладательницами личных качеств, необходимых для успеха в науке, и это мнение разделяют не только мужчины, но и сами женщины – даже те, которые работают в сфере науки! На что бы мы ни посмотрели, на портрет лысого мужчины в очках и с бородой или проведенное исследование, везде просматривается четкая гендерная аура: мужчина обладает нужными для успешного ученого качествами, а женщина нет.

Здесь возникает законный вопрос: оказывает ли стереотип влияние на то, кто и как занимается научными изысканиями? Насколько важно несовпадение между теоретическим представлением о том, что являет собой «хороший ученый» и что – «хорошая женщина»? Это несовпадение между профилем роли (довольно неточным) и профилем того, кто демонстрирует страстное желание играть эту роль (или кто уже ее играет), социальные психологи называют «несоответствием роли»⁴⁶. Изначально предлагалось объяснять несоответствием роли предубеждение против женщин-руководителей, поскольку несоответствие между женскими качествами и стереотипными характеристиками руководителей могло привести к негативной оценке поведения женщины на этой должности. Если бы женщина вела себя как доминирующий, властный и конкурентоспособный начальник, то это противоречило бы представлению о женском поведении. А если бы она была мягкой, доброжелательной и участливой, что характерно для ее пола, то не смогла бы проявить себя компетентным руководителем⁴⁷.

Предполагается, что эта двойная трудность может преграждать женщинам путь в науку. Здесь несоответствие между стереотипно женскими чертами и качествами типичного ученого может действительно привести к предрассудкам и дискриминации (явным и скрытым)⁴⁸. Конечно, если в отделе по управлению персоналом или в кадровой службе вы столкнетесь с подобным отношением, вам никогда не скажут об этом прямо, просто переведут стрелки на показатели эффективности, должностные инструкции и рекомендации по обеспечению равноправия. И все равно существует немало доказательств неравенства в том, как обращаются с женщинами в сфере науки.

Скандинавские ученые обнаружили, что женщины трудятся в 2,5 раза плодотворнее, чем мужчины, чтобы получить те же самые оценки, необходимые для получения аспирантской стипендии⁴⁹. Если посмотреть на баллы за «компетентность», полученные при подаче заявок на гранты Совета по медицинским исследованиям в скандинавских странах, то получается следующая картина. Все кандидаты получают баллы за достижения: количество и качество публикаций, частоту цитирования. Но для участия в конкурсе женщинам нужно набрать 100 баллов, а мужчинам всего 20. Как отмечают авторы, скандинавские страны имеют репутацию стран равных возможностей. Если там происходят подобные вещи, что говорить об остальном мире? Возможно, это следствие парадокса гендерного равноправия, о котором мы говорили ранее?

Что же тогда написать в заявлении на работу или учебу? Во времена моей работы преподавателем я писала и читала немало таких резюме и прекрасно знаю, насколько важно выделить их в глазах эйчаров, которые просматривают сотни похожих описаний. И вы изо всех сил стараетесь нарисовать портрет исключительного студента, которого нельзя не принять в учебное заведение, студента, который уже продемонстрировал замечательный талант и настойчивость, волю к победе, превосходные командные качества, креативное мышление и так далее. Лингвисты Франсуа Трикс и Кэролайн Псенка проанализировали более 300 сопроводительных писем, направленных в американский медицинский институт⁵⁰. Ученые отметили, что у женщин-кандидатов описания были значительно короче, чем у мужчин, и в них едва умещалась обязательная информация (одно из таких заявлений состояло только из пяти строк: некая «Сара» заверяла, что она «компетентная, приятная и с ней легко работать»). Это заявление, по словам ученых, характеризовало человека, «наименее уверенного в себе». Однако в свете стереотипа об озарении, или «семечке», рассмотренном нами ранее, в заявлениях женщин было намного больше «ключевых характеристик». В них можно было встретить такие определения, как «педантичная», «добросовестная», «основательная» и «внимательная». Описания, авторами которых были мужчины, чаще содержали, как указали Трикс и Псенка, «прилагательные превосходной степени»: «великолепный», «исключительный», «единственный в своем роде». Ученые не нашли в заявлениях никаких доказательств негативных коннотаций, скорее они отражали какие-то бессознательные предрассудки или же разные представления о мужчинах и женщинах, которые могли повлиять на решение приемной комиссии.

Даже если женщины продираются через эти барьеры, им труднее достичь выдающихся успехов в науке или получить признание. В 2018 году вышла статья, в которой были проанализированы данные о номинантах на Нобелевскую премию (в настоящее время в свободном доступе находятся материалы 1901–1964 годов) за открытия в области естественных наук: физика, химия, медицина или физиология. Оказалось, что из 10 818 номинантов только 98 были женщинами⁵¹. Из них только пять (Мария Кюри, Ирен Жолио-Кюри, Герти Кори, Дороти Ходжкин и Мария Гепперт-Майер) получили престижную награду. Некоторые женщины-ученые номинировались несколько раз. Например, Лиза Майтнер ходатайствовала на получение премии 27 раз по физике и 19 раз по химии, но так и не получила Нобелевскую премию.

Эти данные не обязательно свидетельствуют о дискриминации, поскольку здесь могут вмешиваться некоторые дополнительные факторы, выявить которые могли бы лабораторные исследования. Наглядным примером стала широко цитируемая статья Коринн Мосс-Ракузин и ее коллег из Йеля⁵². Они пригласили около ста преподавателей факультетов биологии, физики и химии из престижных университетов и попросили их рассмотреть заявления на должность администратора лаборатории. Эти заявления были почти одинаковыми, только на одном стояло мужское имя (Джон), а на другом – женское (Дженнифер). Вы можете догадаться, кого из кандидатов приняли на работу.

Значительное большинство сотрудников факультетов (мужчины и женщины) сочли Джона более компетентным и заслуживающим более высокой зарплаты. Кроме того, они были готовы сразу же стать его наставниками. Ученые применили «Современную шкалу определения сексизма», которая учитывает такие факторы, как осведомленность о половой сегрегации на рабочих местах, и смогли выявить показатель сексистских предубеждений у своих участников. Оказалось, что чем сильнее предрассудки участника исследования, тем менее компетентной и заслуживающей хорошей зарплаты он (или она) считал Дженнифер и выражал меньше желания курировать ее работу. И, опять-таки, такое отношение было характерным и для мужчин, и для женщин. И, наконец, как ни парадоксально, но участники назвали Дженнифер более привлекательным членом коллектива (как вы помните, все детали резюме совпадали, кроме пола). Таким образом, дело было не во враждебном отношении к женщинам вообще – вымышленная Дженнифер явно производила приятное впечатление, у нее просто не было будущего в научной деятельности.

Возможно, есть шанс преодолеть подобные предрассудки, если сделать заявления кандидатов безличными и оставить только описание навыков? В одном из экспериментов студенты-«работодатели» могли нанимать студентов-«работников» для выполнения задания по математике⁵³. Все студенты сначала сами выполняли один из вариантов задания, поэтому они знали, что оно из себя представляет и насколько трудно его решить. «Работодатели» нанимали «работников» либо по фотографии в интернете, либо по фотографии и краткой характеристике пригодности кандидата для выполнения задания. «Наниматели» (мужчины и женщины) в два раза чаще выбирали мужчин по фотографии. Они обычно не меняли своего решения, даже если узнавали, что женщины, которых они отклонили, лучше выполнили это задание. Если вы женщина, даже если вы лучше, чем кандидат-мужчина, подходите должности, это не поможет вам преодолеть рефлекторную реакцию работодателя, уверенного, что это работа для мальчиков.

СКАНДИНАВСКИЕ УЧЕНЫЕ ОБНАРУЖИЛИ, ЧТО ЖЕНЩИНЫ ТРУДЯТСЯ В 2,5 РАЗА ПЛОДОТВОРНЕЕ, ЧЕМ МУЖЧИНЫ, ЧТОБЫ ЗАРАБОТАТЬ ТЕ ЖЕ САМЫЕ ОЦЕНКИ, НЕОБХОДИМЫЕ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ АСПИРАНТСКОЙ СТИПЕНДИИ.

Данные свидетельствуют, что гендерное неравенство существует и женщины не занимаются наукой. Хотя история знает примеры обратного, но, как отметила Лонда Шибингер, их постепенно исключали из этой сферы. На страже стояли научные сообщества, а также распространенное мнение, что наука – неподходящий род деятельности для женщин. Вы скажете, что это отсталые взгляды из прошлого, но современные исследования гендерного дисбаланса в назначениях на высокопоставленные должности наводят на мысль, что это та же самая дискриминация, которая действует и в наши дни. Наука все еще считается прерогативой мужчины, и вся сфера полнится людьми, чьи характеристики совпадают со стереотипным представлением о мужчине с его системным подходом, жаждой деятельности и проблесками гениальных озарений. С самого раннего возраста не только родители и учителя поддаются предрассудку «наука для мужчин», этому подвержены даже сами потенциальные ученые.

Вот еще один довод в нашей дискуссии, и он перекликается с уже знакомыми нам: возможно, численное превосходство мужчин в науке отражает предрассудок биологии. Довольно неприятно это осознавать, но суть в том, что женщины не занимаются наукой или гораздо реже попадают в высшие сферы научной деятельности. Может ли быть причиной этому «естественная» непригодность, в которой нас хотят убедить?