В зале суда как будто разверзся ад. Придворные устремились прочь со своих балконов, пока простые горожане выбирались из нижних рядов. Люди, сидевшие недалеко от моста, пытались запрыгнуть на него. Все они бежали, толкались и хромали по направлению к дверям только для того, чтобы столкнуться с еще одним отрядом стражей, который призвал председатель.

В самой гуще толпы стражи схватили Хэсину за руки. Они тащили ее все дальше от Мэй, а она упиралась ногами, кричала и кусалась. Стражи приняли ее гнев за страх и попытались ее успокоить. Пророчицу сковали цепями. Она будет казнена на рассвете. От их слов Хэсина начинала вырываться еще сильнее, и к тому моменту, как они добрались до зала вечной гармонии, она успела ударить одного стража и поцарапать другого. Они были счастливы передать ее на попечение служанок.

Служанки тоже сделали попытку успокоить Хэсину, но в их глазах читался страх. Возможно, с ее головы съехал аккуратно приколотый шиньон? Или потекла ее маска из пудры? Неужели они наконец увидели ее истинное лицо – слишком уродливое, чтобы можно было смотреть на него и не отводить глаз?

Ну и пускай.

Хэсина скинула их руки со своих плеч и побежала к дверям зала суда. Она остановилась лишь тогда, когда уже не могла пробиться сквозь реку из человеческих тел. Люди проносились мимо нее. Она была их королевой, но в этот момент она стала всего лишь камешком в их потоке. Камешком, который грозились разрушить древние, мощные силы.

Все это не должно происходить. Она бросилась в тронный зал, пронеслась по мозаичной дорожке, прошла сквозь декоративные арки, поднялась на платформу и села на холодный трон, позади которого по-прежнему возвышались панели из мыльного камня. Все должно закончиться не так.

Расписной потолок над ее головой возвели по приказу императоров, которых люди считали богами. Хэсина была кем угодно, только не богиней. Тронный зал походил на храм. Но она была не достойна того, чтобы ее почитали.

Стоило ей закрыть глаза, она увидела лицо Мэй. Услышала ее голос. Вспомнила их разговоры.

И поняла, сколько всего она упустила.

«Ты сочувствуешь пророкам».

«Не одна я».

Как она могла не заметить, что кусочки складываются в единую картинку?

Что еще хуже – почему Санцзинь ничего ей не сказал?

Брат оказался в своих покоях. Когда Хэсина открыла дверь, он стоял у стола. Ящики были выдвинуты, словно он пытался что-то в них найти. Он обернулся, и его рот приоткрылся, но Хэсина схватила его за воротник раньше, чем он успел заговорить.

– Почему ты ничего не сказал?

«Оттолкни меня, – мысленно призывала она брата. – Накричи на меня».

Но он лишь посмотрел на нее пустым, ничего не выражающим взглядом.

– Что бы это изменило? – прохрипел он. – Что бы это изменило? – проговорил он еще раз, как будто и правда ожидал от нее ответа. – Приведи мы хоть самые веские доводы на свете, хоть самые неубедительные – разницы бы не было. Она виновна. В их глазах она была виновна с момента своего рождения.

Хэсина не могла это принять. Благие герои, она не хотела принимать такую правду.

– Ты мог сказать Акире хотя бы что-нибудь.

– Я не знал, доверяешь ли ты ему.

– Я же сказала, что да!

– Ты сомневалась.

– Это не…

– Я не знал, доверяю ли я тебе.

Хэсина отпустила Санцзиня. Сделала шаг назад. Еще секунду назад ее кровь кипела от ярости, но его слова мгновенно опустошили ее.

– Я никогда не говорила, что ненавижу пророков.

– Ты никогда не говорила обратного.

– Я…

Я воспользовалась даром одной из них. Я оплакивала ее смерть. Она до сих пор преследует меня. Эти слова застряли в ее груди. Они слишком привыкли к тому, что она не пускала их на волю.

За ее спиной послышался скрип двери. Хэсина медленно обернулась.

В дверном проеме стояли все близкие ей люди. Лилиан. Цайянь. Акира. Даже Жоу. Они смотрели, как Хэсина рассыпается на части. Их мысли гремели в наступившей тишине и наваливались на нее всем своим весом.

– На-На? – Лилиан первой преодолела расстояние между ними и обняла Хэсину.

Хэсина высвободилась из ее объятий. Она хотела штурмовать подземелье. Спасать Мэй. Она должна спасти Мэй, иначе она никогда не сможет избавиться от мук совести.

Но Мэй не просила ее спасать.

Ее последней просьбой было защитить их.

Хэсина обернулась к Санцзиню.

– У нее есть семья?

– Да, – ответил он с тем же растерянным видом.

– Отведи меня к ним.

Его глаза прояснились, и он кивнул.

Хэсина посмотрела в окно и увидела солнце, висящее в небе, словно серебряный диск. У нее во рту снова появился привкус пепла. Им нужно было действовать быстро. Люди казнили Серебряную, услышав о том, что где-то исчезла деревня. Сейчас, когда сотни очевидцев могли подтвердить, что среди свиты королевы была пророчица, горожане могли совершить нечто гораздо, гораздо худшее.

– Нужно идти прямо сейчас, – приказала она Санцзиню. У нее появился план.

Он уже шел к двери.

– Отойдите! – крикнул он остальным, сжимая рукоять меча.

Никто не пошевелился.

– Мы пойдем с вами, – сказал Цайянь.

Санцзинь начал вынимать меч. Хэсина остановила его и почувствовала, как от прикосновения к его кожаному нарукавнику начинают саднить порезы на ладони. Она посмотрела на Лилиан, Цайяня, Акиру и Жоу.

– Это опасно.

– Ты можешь пойти с нами, – сказал Санцзинь Акире. – Что касается остальных, назовите хотя бы одну причину, почему я должен вам доверять. А потом докажите, что будете помогать, а не задерживать нас.

– Мы заботимся о вашей сестре не меньше вас, – сказал Цайянь. На шее Санцзиня забилась вена, и Хэсина сильнее сжала его руку. – И вам может понадобиться еще несколько человек. Если мы станем вас задерживать, вы можете нас бросить.

– Хорошо, – сказала Хэсина. Она приняла решение. Возможно, Санцзинь сомневался в них, но она им доверяла – за одним исключением.

Она обернулась к Жоу.

– Почему ты здесь?

– П-потому что…

– Ты что, сочувствуешь пророкам? – спросил Санцзинь.

Жоу тяжело сглотнул и кивнул.

– Моя мама всегда говорит, что мы боимся того, чего не знаем. Она считает, что именно поэтому люди не хотят с ней общаться и распространяют слухи об ее внешности. Я… я не совсем представляю, каково приходится пророкам, но я могу понять их хотя бы немножко.

Хэсина и Санцзинь обменялись взглядами. Жоу был прав. Они боялись того, чего не знали. Этот страх лишал их человечности.

Слова Цайяня тоже имели смысл. У них оставалось мало времени. Им нельзя было отказываться от помощи.

– Иди переоденься, – наконец сказал Санцзинь сводному брату. – Твой ханьфу бросается в глаза даже с расстояния в один ли.

Тайный проход привел их в заброшенную таверну, а оттуда они ступили сразу в полуденную городскую суету. Мощеные улочки, по бокам которых стояли прилавки торговцев, были забиты тележками и паланкинами. Кроме того, по ним прохаживалось немало молодых мужчин и женщин с рюкзаками и скатанными матрасами за плечами. Это была первая волна студентов, приехавших сдавать предварительные экзамены. Для Хэсины они оказались одновременно и проклятием, и благословением. С одной стороны, они останавливались через каждые несколько шагов, чтобы полюбоваться тем или иным памятником старины, но с другой – ее маленький отряд не так сильно выделялся на их фоне.

Но торговцы все равно не давали им прохода.

– Лещ! – кричал мужчина, подсовывая несколько переливающихся рыбин под нос оторопевшему Жоу. – Свежий лещ!

– Гробы из палисандра! Настоящее красное дерево! Купите гробы для ваших пожилых родителей прямо сегодня!

Хэсина посчитала их назойливые крики хорошим знаком. Если бы до них добрались новости о том, что произошло в суде, они не стали бы приставать к прохожим, предлагая им рыбу и гробы.

Хэсине нужно было найти родителей Мэй раньше, чем до них доберется толпа.

Санцзинь довел их до аптеки, находившейся на дальней стороне западного рынка. Она была зажата между антикварной лавкой и винным магазином. За прилавком стоял худой старичок, который взвешивал сухие травы и обмахивал горшочек с круглой ручкой, стоявший на горелке рядом с ним.

– Добро пожаловать, – проговорил мужчина, когда они зашли внутрь. – Вы хотели бы купить готовый отвар или…

Он осекся, когда Хэсина опустила капюшон. Его глаза округлились, и, прежде чем она успела его остановить, он упал на колени и начал совершать обряд коутоу.

– Дянься!

– Что происходит? – Из подвала, находившегося в глубине дома, показалась женщина с глиняным горшочком в руках. Из-под ее полотняного платка выбивались пряди седых волос. Ее темно-карие глаза обратились к мужу, ничком лежащему на полу.

– Дурак! Ты что, забыл, что у тебя артрит?

– Т-тин… – Дрожа всем телом, мужчина слегка склонил голову по направлению к Хэсине, не поднимая глаз от пола.

Женщина посмотрела ей прямо в лицо. Ее глаза сузились, и Хэсина поняла, что та ее узнала.

– Что вам нужно?

– Я… – Хэсина не успела продумать свою речь. Как сообщить родителям Мэй, что на рассвете их дочь отправят на смерть от тысячи порезов?

Цайянь сказал это вместо нее.

– Вашу дочь ранили до крови в зале суда.

Отец Мэй потерял сознание.

Ее мать застыла, словно статуэтка. Внезапно горшочек, который она держала под мышкой, с треском рассыпался на дюжину осколков, словно она разбила его о пол. Осколки парили в воздухе. Женщина схватила один из них и подбежала к мужу, потом приподняла его голову за волосы, обнажив горло, и замахнулась. В следующую секунду она опустила руку, в которой поблескивал осколок…

Он ударился о прут Акиры.

– Давайте не будем так торопиться.

Хэсина изумленно смотрела на женщину, пытаясь понять, что произошло. Она использовала магию… Ее муж… Она пыталась его убить…

– Заберите меня к дочери, – проговорила мать Мэй. – Я пойду по собственной воле. Заберите меня, но позвольте мне пощадить его.

Пощадить его.

Хэсину пронзило понимание, мгновенно сменившееся чувством вины. Ей показалось, что ее ударили ножом, а потом прокрутили его в ране несколько раз. Кровь пророков передавалась детям от родителей. Прийти сюда и объявить, что Мэй – пророчица, было все равно что зачитать всей ее семье смертный приговор. Она забыла об этом, потому что могла позволить себе забыть. Она никогда не жила жизнью, наполненной ужасом.

Хэсина опустилась на колени, посмотрела женщине в глаза и, хотя изнутри ее всю трясло, постаралась заставить свой голос не дрожать.

– Я пришла, чтобы отвести вас в безопасное место.

– Вы лжете.

– Нет. – Брат присоединился к ней. На его лице читалась боль. Наверняка ему потребовалось сделать над собой невероятное усилие, чтобы прийти сюда вместо того, чтобы остаться рядом с Мэй.

– Это правда. Таково было ее желание.

По тому, как блеснули темно-карие глаза женщины, Хэсина поняла, что та узнала и его тоже. В ее взгляде зажглась ярость.

– Ты, – прошипела мать Мэй, и Хэсина вздрогнула, хотя злость женщины и не была направлена на нее. – Я предупреждала ее в тот день. Я говорила ей, чтобы она осталась в аптеке и ни в коем случае не шла за тобой.

Санцзинь не шевелился.

И не он один. Хэсина напряглась, когда из окон, завешанных промасленной бумагой, стали доноситься испуганные, злые крики. Они были еще далеко, но с каждой секундой приближались.

– Миледи, – пробормотал Цайянь, предупреждая ее об опасности.

Хэсина схватила мать Мэй за руки. Если пророчица оказалась способна разбить горшок, мысленно переместив его в будущее состояние, возможно, она точно так же могла разбить и свою королеву.

Хэсина не до конца понимала, как работает магия пророков. Но ей было все равно.

– Мэй поместили в темницу небесного греха, – твердо и четко произнесла она, стараясь, чтобы каждое ее слово проникало матери Мэй в самое сердце. – Открыть эту камеру нельзя даже моим ключом от всех дверей. Ее круглые сутки охраняет смена, состоящая из дюжины лучших стражей. Сегодня ночью я пойду к Мэй. Что бы ни случилось, я скажу ей, что выполнила ее последнюю просьбу и отвела вас в безопасное место. – Хэсина опустила руки, но не взгляд. – Я надеюсь, мне не придется ей лгать.

Потом Хэсина поднялась. Выпрямила спину. Выдохнула.

– Люди будут напуганы. Страх в их сердцах возьмет верх над человечностью. Возможно, вы узнаете среди них своих соседей, друзей или покупателей, но они вас не вспомнят. В их глазах вы превратитесь в чудовищ. В саранчу. – Хэсина говорила все тише. – В существ, которых нужно уничтожить.

Доносившиеся с улицы крики становились все громче.

– В этом городе нет безопасных мест, – наконец произнесла мать Мэй, обводя взглядом маленький магазинчик. Ее глаза остановились на стене, уставленной медицинскими шкафчиками, потом на символах, которые, по поверьям, приносили в дом удачу. Они были вырезаны из красной бумаги и приклеены к потолочным балкам.

Родители Мэй выстроили для себя это хрупкое существование. Теперь Хэсина отнимала его у них.

– Возможно, вы правы, – сказала она. – Но я знаю место, где вы сможете спрятаться на некоторое время.

– Я не пойду прятаться, если другие останутся умирать.

Убеди ее. Солги, если это необходимо.

– Тогда мы отведем в безопасное место и их тоже.

Крики раздавались уже почти у самого дома.

– Пойдемте, – взмолилась Хэсина. – Пожалуйста.

Когда мать Мэй отвернулась, Хэсину накрыла волна ужаса. Но потом женщина хлопнула мужа по щеке, чем привела его в полусознательное состояние. Ласково приговаривая, она помогла ему подняться на ноги и положила его руку себе на плечо.

– Он не такой легкий, каким кажется, – предупредила она, когда Лилиан поддержала его с другой стороны.

– Все мужчины такие, – проворчала Лилиан.

Они спустились в подвал и открыли маленькую дверцу, которая выходила на узкую аллею. Прежде чем ступить на нее, они посмотрели по сторонам. Крики раздавались уже у самого входа в аптеку, примерно в двадцати шагах от них.

Хэсина быстро пошла в другую сторону. Остальные последовали за ней.

– Куда мы направляемся? – спросил Жоу, когда они миновали заброшенную таверну, из которой вышли немногим раньше.

Хэсина промолчала, решив, что за нее ответит дорога.

Они спустились по ветхим, покрытым мхом ступенькам и оказались у входа в святилище. Оно не было одобрено Министерством ритуалов, поэтому горожане не приходили сюда молиться за здоровье детей и внуков. Короли и королевы, правившие до Хэсины, не раз хотели снести это полуразвалившееся здание и построить на его месте городской колодец. Министры ритуалов отговаривали их, утверждая, что там живут мстительные духи. Но Хэсина ни разу не встречала ни одного из них. В это святилище заглядывали лишь воры, и они растащили все, кроме ковриков для молитв, покрытых пушистой плесенью, и алтаря, увитого паутиной, под которым находилась табличка с какими-то странными символами. Сердце Хэсины замерло, когда она поняла, что непонятные знаки складываются для нее в слова.

Надпись была сделана на традиционном яньском языке. Видимо, как и оригинал «Постулатов», это святилище существовало уже три сотни лет. Все в этом королевстве было старше, чем Хэсина привыкла думать. От этой мысли ее охватило раздражение, и она рывком отдернула конопляную ткань, закрывающую основание алтаря. Им открылся проход.

Они забрались в него по очереди. Хэсина шагнула последней, затянув за собой ткань. Стало темно, и она на секунду застыла, не зная, в каком направлении идти. Потом чья-то рука схватила ее за запястье, и Хэсина пошла туда, куда ее тянули. Она спустилась по ступенькам и, оказавшись на ровной поверхности, тут же врезалась в Акиру. Жоу жаловался на то, что совсем не видит дорогу, но Хэсина, щеки которой залились румянцем, подумала, что темнота – это не так уж и плохо.

– Держитесь за человека, идущего впереди вас, – приказала она, а потом направилась в тот самый проход, где заблудилась много лет назад. После того как отец спас ее, она вернулась, чтобы запомнить дорогу раз и навсегда. Теперь, шагая по тоннелю, в котором она когда-то сумела победить свои страхи, Хэсина чувствовала, как ее наполняет храбрость.

И безрассудство.

Они должны были поступить правильно. Эта мысль все сильнее укреплялась в сознании Хэсины, поэтому, когда они стали спускаться по уклону расширявшегося тоннеля, она обернулась к матери Мэй.

– Скажите, где найти остальных.

Оказалось, что маленькие группы пророков жили по всей столице, и Хэсина обрадовалась, что пришла сюда не одна. Как только они добрались до пещеры, она развернулась к своему отряду.

– Все запомнили дорогу?

Они кивнули.

– Жоу, соберешь пророков в квартале красных фонарей. – Щеки ее сводного брата вспыхнули, и Хэсина поняла, что лучше поменять решение. – Хорошо, Лилиан, туда пойдешь ты.

– Есть.

– Санцзинь и Акира, вы идете в торговые кварталы. Цайянь…

– Я иду с вами, – сказал он непререкаемым тоном.

Хэсина покачала головой.

– Я иду к крепостному рву.

– И я тоже.

– Нет.

– И я, – сказала мать Мэй, вставая рядом с ней.

Однозначно нет.

– Вы оба остаетесь, – сказала Хэсина.

В этот же самый миг Цайянь проговорил:

– Это не обязательно.

Хэсина подумала, что это ужасно лицемерно с его стороны.

– Вы не знаете их лиц, – проговорила мать Мэй. – И они не станут вам доверять.

– Тогда дайте нам пароль или покажите тайный знак. Что-нибудь, что заставит их довериться нам, – произнесла Хэсина.

Мать Мэй задумалась.

– Скажите им: журавль умер.

– А что насчет меня? – пропищал Жоу.

– Останься здесь. Встречай новоприбывших и поддерживай здесь порядок, – сказала Хэсина. Жоу кивнул. Вот бы все ее братья были такими послушными.

Но Цайянь настоял на своем, и они с Хэсиной устремились к центральному бульвару. Там они увидели, как толпы народа врываются в магазинчики и требуют, чтобы каждый сделал порез на ладони. Городские стражи стояли неподалеку, не предпринимая попыток их остановить, – возможно, они даже одобряли их действия. Хэсина вздрогнула от отвращения, но Цайянь потянул ее в боковой переулок, прежде чем она успела что-нибудь сделать, и вскоре они вышли к крепостному рву.

Он извивался, словно серебряная цепочка, насквозь прорезая торговый и жилой кварталы. На воде виднелись небольшие баржи и пассажирские лодки. Паромщики насвистывали мелодии и зазывали прохожих, не имея ни малейшего понятия о том, что творится в городе.

Хэсине хотелось бы превратиться в одного из них. Она предпочла бы надеть широкополую соломенную шляпу и лениво облокотиться на длинное бамбуковое весло, вместо того чтобы бежать к лодке с криком:

– Журавль умер.

Паромщик выпрямил спину, и лодка качнулась.

– Да? Уже? – Хэсина затаила дыхание. Однако мужчина произнес нараспев не то, что она хотела услышать: – Жалко. Жалко. Но их еще осталось немало. Может, мы встретим их за следующим поворотом. Я могу отвезти вас к ним за два баньляня. Всего две бронзовых монетки – такая вот выгодная сделка!

Это было заманчивое предложение, и Хэсине совсем не хотелось его отклонять. Но ей не пришлось отвечать, потому что Цайянь потянул ее прочь.

– Прекрасный день для прогулки по воде! – крикнул им вслед паромщик, и Хэсина с грустью подумала о том, что они с ним живут в разных мирах.

– Давайте попробуем спуститься туда. – Цайянь кивком головы показал ей на мост, под которым она увидела несколько рабочих. – Будет эффективнее обращаться к группам людей…

Внезапно рука Цайяня разжалась. Между ними пронеслась стайка хихикающих девушек в светло-коричневых, серых и розовых мантиях с меховой оторочкой – все эти цвета Лилиан ввела в моду на этот сезон. Девушки убежали, но теперь мимо Хэсины проезжала повозка, запряженная мулом и доверху набитая фарфоровыми горшками.

– Цайянь! – Хэсина встала на мыски и огляделась в поисках брата. Наконец она заметила пучок его волос за дребезжащими горшками.

Ничего, он догонит ее. Хэсина бросилась к мосту, спустилась по усыпанному камешками склону и прошла сквозь заросли замерзшего камыша. Потом она нырнула под арку моста и увидела перед собой компанию из шести мужчин и женщин. Некоторые из них пили вино, другие играли в мадяо на деньги, третьи делали и то и другое одновременно.

Она прервала их, сказав:

– Журавль умер.

Благодаря Хэсине разговор, который вели между собой эти люди, постигла та же участь.

Один из мужчин – довольно молодой – опустил руку, а потом положил карты рубашкой вверх, как будто рассчитывал вернуться к игре.

– Кто ты?

Хэсина не стала опускать капюшон и пропустила этот вопрос мимо ушей.

– Ваша жизнь в опасности. Вам нужно пойти за мной прямо сейчас. Я отведу вас в безопасное место. Соберите остальных, и я объясню вам все по дороге.

– Ты серьезно, А-Лань? – презрительно усмехнулась одна из женщин, когда молодой человек вскочил на ноги. – Мы даже не знаем, кто она. Сними капюшон! – крикнула она Хэсине.

– Сначала приведите остальных, – настояла Хэсина.

Молодой человек по имени А-Лань убежал и вернулся с тремя мужчинами. У одного из них вместо правого глаза виднелся широкий, ярко-красный шрам. Хэсина отпрянула назад, когда он наклонился к ней и втянул носом воздух.

– А-Лань говорит, что к нам пришла девушка, принадлежащая нашему братству. Девушка, скрывающая свое лицо. – Хэсина сделала еще один шаг назад, и он усмехнулся. – Бояться нечего, милочка. Я знаю всех людей в этом городе.

Потом он схватил ее за капюшон. Хэсина предвидела это движение. Она сжала два его пальца и резко дернула назад. Он взвыл, и Хэсина выронила его руку, словно горячий уголек. Мужчина прижал ладонь к груди и засмеялся.

– А ты, оказывается, дерзкая.

Он свистнул. В ту же секунду кто-то схватил Хэсину за руки и завел их ей за спину. Она попыталась ударить нападавшего головой, но он был слишком высоким, и ее затылок ударился о его грудь.

– Дерзкая, очень дерзкая. Но почему? – задумчиво протянул Одноглазый. – Если ты и правда одна из нас…

Он стянул с ее головы капюшон.

– …ты должна знать, что на самом деле у нас есть только один враг. – Он неторопливо и задумчиво разглядывал ее своим левым глазом. Потом на его обезображенном оспой лице появилась улыбка, наполнившая сердце Хэсины ужасом. – И этим врагом являешься ты, дянься. Ну, ну. – Он покрутил здоровым пальцем, и человек, державший Хэсину, развернул ее, чтобы остальные тоже смогли увидеть ее лицо.

Карты упали на стол рубашкой вниз. Люди вскочили на ноги, сбивая кувшины с вином.

– И как вам это? – проговорил Одноглазый, лизнув кончик большого пальца. – Похоже, мы поймали королеву.

Хэсина была в опасности, но то же относилось и к нападавшим на нее людям. Она помнила, что дала слово Мэй и ее матери. От паники у нее в ушах стоял гул, но она все равно рассказала им о том, что происходило в городе.

Когда она закончила, наступила тишина.

А потом все они рассмеялись.

Кто-то подобрал с земли камень. Кто-то другой схватил замерзшую корягу. Остальные засучили рукава и стали ее окружать. Хэсина пятилась назад, пока не прижалась к изогнутому краю моста. По ее спине пробежал холод, от которого у нее перехватило дыхание. Пророк замахнулся на нее корягой. Она дернулась вправо.

Но уклониться от удара не получилось. У нее перед глазами вспыхнули яркие пятна.

Снова раздался презрительный смех. Они знали, в какую сторону она дернется. Конечно, знали. Они же были пророками. Хэсина же являлась наследницей Одиннадцати. Кроме того, она заявила, что все они умрут, если не пойдут за ней. Неудивительно, что они отказались ей доверять.

Смех утих, и пророки начали решать, какой смертью ей предстояло умереть. Медленной или быстрой. Болезненной или позорной. Их слова должны были вызвать в Хэсине какие-нибудь чувства, но она ощущала лишь свинцовую тяжесть поражения. Возможно, она была готова сдаться. Или, может быть, она поняла, что боится смерти не больше жизни, в которой от каждого ее решения зависела жизнь или смерть других.

Внезапно ее сердце наполнила горечь, и она подумала, что, может быть, не умрет вовсе – если окажется, что она такое же существо, как и ее отец.

Но когда одна из женщин подняла с земли камень, сердце Хэсины заколотилось о ребра.

Хоть бы это закончилось быстро.

– Давайте, – внезапно сказал чей-то голос за спинами пророков. – Убейте ее.

Женщина, собиравшаяся бросить в нее камень, застыла на месте. Сердце Хэсины тоже замерло.

Потому что она знала этот голос.

Он принадлежал Цайяню.