– На-На?

Лилиан моргала, приоткрыв пурпурно-золотые двери своих покоев. Хэсина могла представить, как она выглядит. Было поздно – после полуночи в гонг пробили уже два раза. В ее волосах запутались снежинки; с тех пор, как она вышла из комнаты Акиры, пошел первый снег.

– Я не могу уснуть, – прошептала она.

Больше ей ничего не нужно было объяснять.

– Тут все завешано тканями. Надеюсь, ты не против? – проговорила Лилиан и сделала шаг в сторону, чтобы Хэсина могла пройти.

Ткани были одной из причин, по которым Хэсина пришла в Западный дворец. После предложения Акиры ей было невыносимо оставаться в своих покоях один на один с собой, в то время как обилие цвета, царившее здесь, прогоняло демонов из ее головы.

Она залезла на кровать, и Лилиан легла рядом с ней. Хэсина вдруг поняла, как много времени прошло с тех пор, как они вдвоем прятались в ее покоях и строили себе крепость из одеял. Потом Лилиан рассказывала, как дождливыми ночами они с Цайянем ютились под рваными навесами и каменными мостами. Она говорила о том, как они жевали апельсиновые корки, и о том, как ранки от укусов насекомых на их коже сочились гноем. Потом она крепко обнимала Хэсину и через некоторое время начинала похрапывать, а Хэсина не осмеливалась ее разбудить.

Сейчас, как когда-то в детстве, Лилиан обхватила ее руками, и Хэсину накрыло облачком духов с нотками османтуса и цветущего персика. Дыхание ее сестры стало размеренным. Потом замедлилось. Вскоре она негромко захрапела, и Хэсина улыбнулась.

Вдруг в ее голове возникла непрошеная картинка: Лилиан бросают в темницу. Лилиан пытают, как Мэй.

По приказу Ся Чжуна Лилиан ложно обвиняют в убийстве короля.

Этого не могло произойти. У Лилиан не осталось кровных родственников, кроме Цайяня – ни в Кендии, ни где-либо еще. Она была Хэсине как родная сестра, и ради нее Хэсина могла сделать все, что угодно, – возможно, даже объявить войну.

Ее кости словно сковал холод. Она медленно высвободилась из-под руки Лилиан, укрыла плечи сестры одеялом и вышла из ее покоев, задвинув за собой створки двери. Оказавшись снаружи, она зажмурилась и обратила лицо к небу. Некоторое время она стояла так, чувствуя, как снежинки опускаются на ее ресницы, а потом распахнула глаза.

Пусть ее душа отправится в Десять судилищ ада за то, что она потревожит могилу мертвеца, но она заберет Ся Чжуна с собой.

Утром она принесла Акире ворох карт звездного неба.

– Нам придется немного подождать, – сказала она, указывая на дату накануне слушания Мэй, которое было назначено на следующую неделю. – Когда орбиты двух малых лун планеты Шу пересекутся, дуга солнца понизится на один градус. Тогда мы сможем раскопать могилу под предлогом того, что нужно изменить угол ее наклона, чтобы дух отца мог получать от лучей максимум света.

Акира почесал голову.

– Как хорошо вы все продумали.

Хэсина знала, что хорошая ложь должна быть продуманной и достаточно туманной. Она станет первой правительницей Яня, которая отправится раскапывать могилу. Если люди узнают об этом, легенда, которую она придумала, поможет их успокоить, но ей нужно было добавить к ней последний штрих: печать Министра ритуалов.

Ся Чжун совсем не обрадовался, что их новая встреча наступила так скоро. Пока Хэсина описывала свою просьбу, он держался от нее на расстоянии. Его шея была замотана шарфом. Она даже почти сочувствовала ему – пока он не выдвинул ответное требование. Он подпишет документ, который позволит ей раскопать могилу, если она разрешит ему взять серебро из казны на «строительство святилища в одной из провинций». У нее не было выбора, и она согласилась.

Вечером Санцзинь встретился с Акирой, чтобы передать ему информацию, которая так или иначе могла пригодиться на судебном слушании. Хэсина присоединилась к ним, потому что хотела снизить градус напряжения, но ее брат поладил с Акирой без особых проблем.

– Похоже, ты человек со множеством тайн, – задумчиво проговорил Санцзинь, когда они закончили обсуждать дела. – Моя сестра определенно любит таких.

Хэсина покраснела, поэтому сердитый взгляд, который она бросила на Санцзиня, не произвел должного впечатления.

– По крайней мере, ты умеешь сражаться. Стражи говорят, что ты искусный противник.

Акира приподнял свой прут.

– Вот с этим?

– В умелых руках все что угодно может быть оружием.

– Боюсь, что разочарую вас. Я никогда раньше не играл на флейте.

Санцзинь моргнул и сделал вид, что Акира ничего не говорил.

– Когда вся эта шумиха уляжется, подойди ко мне. Я прослежу, чтобы твои таланты не пропали напрасно.

– Перестань переманивать к себе моего представителя, – сказала Хэсина, когда Акира вышел из комнаты.

– А ты перестань позволять ему тешить себя иллюзиями. Эта штука – что угодно, только не флейта.

– В ней есть дырочки. И она полая.

Кажется.

– Не знаю, флейтист ли он, – проговорил ее брат, – но он воин до мозга костей. Ты заметила его позу?

– Позу?

– Да. Он мгновенно развернулся к моей ведущей стороне.

– Цзинь, – осторожно произнесла Хэсина, – вы же оба сидели.

– Но он все равно заметил. Это впечатлило меня еще сильнее.

– Цзинь, у тебя нет ведущий стороны.

– Именно. Он почувствовал, что я одинаково хорошо владею обеими руками.

Хэсина хотела фыркнуть, но сдержалась. Санцзинь начал немного оттаивать, и она была благодарна ему за это. Тем не менее груз беспокойства все еще лежал на его плечах, как тяжелая мантия. Ее пажи сообщали, что он почти каждую ночь проводит, охраняя камеру Мэй. Когда Хэсина с Санцзинем дошли до места, где коридор расходился в противоположных направлениях, она хотела сказать брату, чтобы он берег себя и оставил все тревоги ей.

Но он ушел раньше, чем она успела произнести эти слова.

Наконец этот день наступил.

Хэсина начала его, как любой другой, – сначала посетила собрание, потом навестила Мэй. Военачальница, изогнув бровь, наблюдала, как Хэсина просовывает между прутьями решетки котелок с хрустальными пельменями сяцзяо и горшочки с лапшой из медузы в перечном масле.

– Я чувствую себя свиньей, которую откармливают на убой.

Хэсина пробурчала, что еда может сделать любую ситуацию лучше. Так всегда говорила Лилиан, но Мэй, похоже, отнеслась к этому выражению скептически. Если честно, Хэсина была согласна с военачальницей. У нее не было аппетита, и, хотя они с Акирой отправлялись лишь через несколько часов, она не стала ужинать и пошла в свои покои.

Комната выглядела пустой и безжизненной. Журавли, вышитые на ширмах, в свете луны казались черными. Хэсина осторожно приподняла половицы и достала из-под них ларец матери, лежавший рядом с письмами Ся Чжуна. Она открыла серебряный замок, вынула оригинал «Постулатов», который она для маскировки вложила в обложку «Медицинских свойств экзотических грибов», и уселась за стол.

Она читала, пока не послышался удар гонга. Девушка отправилась в комнату Акиры и отдала ему отороченную мехом мантию. Вместе они дошли до восточного двора, где под заснеженными сливами их уже ждал крытый паланкин. Слуги помогли Хэсине залезть внутрь. Когда Акира уселся рядом с ней, носильщики вскинули ручки паланкина на плечи и отправились в путь.

Ночь была морозной и ясной. Отодвинув парчовую штору, Хэсина вдохнула терпкий воздух. Дворцовые ворота застонали, закрываясь за ними, и паланкин начал слегка подпрыгивать: они спускались по ступеням террас.

Хэсина задернула штору.

– Я дочитала книгу, – шепотом проговорила она, повернувшись к Акире.

С одного взгляда стало понятно, что темнота для него так же привычна, как ножны для клинка. Он явно был знаком с этими бездушными ночами не понаслышке. Хэсина решила добавить к истории, которую она придумала, еще один штрих. Мальчик был убийцей, и ночь служила ему прикрытием. Его жертвы не успевали даже закричать. По ее спине пробежала дрожь – и виной тому являлся не только страх.

– У меня что-то не так с волосами? – внезапно спросил Акира.

Хэсина моргнула.

– О чем ты?

Акира запустил пальцы в челку.

– Вы очень пристально на меня смотрите.

– Вовсе нет. – Она заставила себя вернуться в реальность. – Я просто думала о книге.

А потом она действительно задумалась о ней. Ее сердце перестало выделывать неуклюжие кульбиты, а голос наполнился разочарованием:

– Она является именно тем, чем и должна быть. Это книга постулатов.

Хотя изречения Первого были ей очень близки, они не давали необходимых ответов. Так что, когда они добрались до императорских гробниц, Хэсина почти обрадовалась. Ей не хотелось размышлять о своих успехах – точнее, об их отсутствии.

Ворота пайфан, за которыми начинались могилы, стояли сразу за городской стеной и были обращены фасадом к Шаньлонским горам, находившимся неподалеку. Носильщики опустили паланкин перед высокими колоннами, и Хэсина приказала слугам подождать, после чего вместе с Акирой вошла в ворота.

Она правильно поступила, отказавшись от ужина. Когда они проходили мимо могил, расположенных концентрическими кругами, Хэсина почувствовала, как к горлу подступает тошнота. На каждой могиле лежала овальная гранитная плита. Вместе они образовывали кольца, словно состоящие из позвонков, которые тускло блестели при свете луны.

Кутаясь в отороченную мехом мантию, Хэсина проходила мимо усопших королей и королев, принцесс и принцев. Некоторые из них правили мудро, другие – бездарно; но никто из них не был развращен до такой степени, как былые императоры, и ни один не принимал решения без одобрения шести министерств. Хэсина направилась к центру, где возвышался склеп, в котором были захоронены Первый и Второй герои, положившие начало новой эпохе.

Ее отец был захоронен во втором кольце. Могильщики, ожидавшие их, помогли Хэсине с Акирой растопить замерзшую землю кипящей водой. Вскоре заскрежетали лопаты, и Хэсине показалось, что этот звук раздирает ее изнутри. По ее ощущениям, прошло несколько часов, прежде чем железо ударилось о крышку гроба. Могильщики вылезли из ямы, и Хэсина дала каждому по маленькому мешочку с бронзовыми баньлянями. Дождавшись, когда они уйдут, она кивнула Акире.

Тогда началась настоящая работа. Акира запрыгнул в яму и проделал дырочку в стенке гроба, а потом с помощью молотка вбил в нее металлический носик и вставил в него керамическую трубку. Она соединялась с сосудом, из которого Акира предварительно выкачал воздух. Прежде чем Хэсина успела хоть что-нибудь понять, он вылез из могилы.

– Готово.

Ей нужно было сказать отлично – и вместе с Акирой уйти с кладбища.

Вместо этого Хэсина подошла к краю могилы, из которой до сих пор шел пар. Здесь лежал ее отец – точнее, его останки. Она должна была преодолеть страх и хотя бы взглянуть на место его последнего упокоения. Она наклонилась, пытаясь разглядеть гроб.

– Осторожно! Край… – воскликнул Акира.

…был непрочным. Комья сырой земли посыпались из-под ее ног, и в следующую секунду Хэсина провалилась в яму. Ее мантия и юбки взметнулись, а потом она ударилась обо что-то твердое.

Несколько секунд она лежала, пытаясь отдышаться. Потом она боком скатилась с гроба и попыталась сесть. Послышался голос Акиры, но все звуки внешнего мира казались приглушенными, а звезды и луна – бесконечно далекими. Единственным источником света для нее были отсветы на лакированном дереве гроба.

Хэсина почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, и посмотрела на гроб. Он был обычной продолговатой формы. Короли новой эпохи не приказывали возводить для них мавзолеи. В отличие от былых императоров, они не требовали, чтобы их наложницы следовали за ними в могилу и играли на пипах, пока не задохнутся.

– Вы в порядке? – спросил Акира, приземляясь рядом с ней.

Хэсина кивнула, не отрывая взгляда от дырочки, которую проделал Акира. Она была шириной с мизинец, но Хэсине казалось, что за ней скрывается целая вселенная.

У Хэсины закружилась голова. Она заставила себя отвести взгляд от отверстия и тут заметила под ним серебряный ободок, наполовину скрытый землей.

Хэсина стряхнула с него грязь – и отдернула руку, как будто ее что-то ужалило. Ее дыхание участилось.

– Акира. Посмотри.

В свете луны она разглядела узор из цветов и виноградных листьев. Все завитки и линии в точности совпадали с теми, что были выбиты на свадебном замке́ матери. Как будто обе эти вещи шли в одном наборе. Как будто они являлись друг для друга парой.

Это был второй свадебный замо́к – тот, что мать Хэсины подарила ее отцу. Теперь он защищал тайны, которые хранил гроб короля.

Когда Хэсина осознала это, у нее едва не подкосились ноги. Она взглянула на Акиру и обнаружила, что он внимательно смотрит на нее, как будто замок его совсем не удивил.

– Почему ты ничего мне не сказал?

– Не знаю, – тихо проговорил Акира.

Но Хэсина и так все поняла.

Она должна была принять решение сама.

У нее заколотилось сердце, и зашумело в ушах. Ее пальцы дрожали так сильно, что с первой попытки она выбрала не ту цифру.

0.

0.

0.

Замок раскрылся и упал в грязь.

Акира отошел к изножью гроба. Хэсина обхватила голову руками. Она не была к этому готова. Никогда не будет готова.

Но тут перед ее глазами встало лицо Лилиан, освещенное пламенем свечи, и она решилась. Хэсина не могла проигнорировать значимость второго замка. Она открыла ларец матери.

Значит, сможет открыть и гроб отца.

Беззвучно досчитав до трех, они с Акирой подняли крышку и увидели короля. Его ноги, тело, шею и лицо.

Его лицо.

Мысли Хэсины взметнулись стайкой испуганных птиц. Ее пальцы онемели и разжались. Акира удержал крышку гроба и отставил ее в сторону.

– Это… это неправильно.

Она покачала головой, смотря перед собой пустым взглядом. У нее пересохло горло.

– Этого не может быть.

Она сфокусировала взгляд, но перед ней по-прежнему лежал не ее отец. Вместо него в гробу находился молодой человек в шелковом ханьфу короля. Разложение не тронуло его.

Хэсина ущипнула себя. Юноша не исчез.

Но на нем была одежда ее отца и его нефритовые мандалы. А что еще хуже…

Хэсина пошатнулась, и Акира подхватил ее, удержав за плечи.

…у молодого человека было лицо ее отца.

Оно было круглее, и черты казались не такими острыми, но сомнений не оставалось: юноша отличался от отца Хэсины только возрастом.

Хэсина дрожала, опершись на руки Акиры.

– Скажи мне, что мы видим одно и то же.

– Определенно.

Она обернулась и поглядела на него.

– Ты с самого начала подозревал нечто подобное, да?

Пальцы Акиры на ее плечах разжались.

– Когда ты понял?

На секунду Хэсине показалось, что он вот-вот ее отпустит. Она обрадовалась, когда он этого не сделал: пока она ощущала вес его рук, ее мысли не могли разлететься по сторонам.

– Когда выяснил, что газ во флаконе – смесь пятидесяти ядов, – наконец произнес он. – Некоторые из них образуются в разломах на дне Баолиньского моря. Что касается других… Я никогда не сталкивался с ними, только читал об их свойствах в учебниках. То же самое я могу сказать и об этой смеси. Это что-то вроде мифа. Такой яд нужен для того, чтобы убить легенду.

– Убить легенду? Какую легенду?

Акира медленно вдохнул.

– С помощью него можно убить бессмертного.

Бессмертного… бессмертного? Он говорил о бессмертных мудрецах? Если да, то Хэсина сама все про них знала. Они были детской сказкой. Историей, с помощью которой преподаватели пытались заставить своих учеников работать усерднее. Их не существовало – так же, как огромных журавлей, лунных замков и светил, сжигавших дочерей. В ее голове крутилась тысяча бесполезных мыслей, но, стоило Акире заговорить, все они тут же замерли.

– Я бы мог предположить… – Хэсина взяла в руки подол его мантии, и Акира осекся, опустив взгляд. Она не разжала пальцев и придвинулась к нему, не заботясь о том, что он подумает. Крохотное пространство между ними наполнилось паром от их дыхания.

– Расскажи мне. – Она хотела приказать ему. Но вместо этого в ее словах прозвучала мольба.

Акира вдохнул еще раз – теперь уже не так медленно и спокойно. Внезапно ей показалось, что их разделяет горное ущелье. Она стояла на одной стороне, а он – на другой. Его голос звучал едва различимо, словно доносился издалека.

– Я бы мог предположить, что, хоть яду и не удалось вызвать смерть, он разрушил иллюзию, которую навели пророки. Это объяснило бы перемены в его внешности. Видимо, он перестал стареть в тот момент, когда стал бессмертным. Похоже, что сейчас мы видим его истинное лицо…

Не удалось вызвать смерть…

Пальцы Хэсины разжались.

Она опустилась на колени рядом с гробом, чувствуя, как юбки промокают от выступившей на земле влаги, и прижалась щекой к груди отца.

У нее стучало в висках. В ее горле пульсировала жилка. Но биение, которое она слышала, доносилось не из ее тела.