Когда у нее появились секреты от Цайяня?

Внезапно она поняла: с тех пор, как он стал ее первым советником.

Хэсина ушла, даже не постучав в его дверь. Она преодолела множество коридоров только для того, чтобы в последний момент передумать. Она не станет рассказывать ему о своих планах увидеть Серебряную еще раз. Его безопасность сейчас была важна как никогда. Санцзинь находился на другом конце королевства. Если она внезапно умрет, трон временно перейдет к Цайяню.

Конечно, Цайянь сказал бы, что ее безопасность важнее. Он бы переубедил ее. Именно поэтому Хэсина не хотела давать ему такую возможность.

В одиночестве она приготовила мешочек с золотом, изучила карту города, а потом отправилась в тронный зал, чтобы еще раз просмотреть документы. Она ждала, пока наступит ночь, но время тянулось нестерпимо долго. Когда стены окрасил сумеречный свет, в зал зашел старший паж, чтобы представить ей отчет о новостях, полученных за день со всех концов королевства.

– Ответил ли правитель Кендии? – спросила Хэсина, когда паж замолчал.

– Нет, дянься.

Предложение Лилиан решить этот вопрос с помощью силы никогда не казалось Хэсине таким привлекательным. Но ей придется писать письма, пока у нее не отнимется рука. Такова была мощь королевской дипломатии.

– Но есть новости с приграничных территорий, – продолжил паж, когда Хэсина уже склонилась над документом, который лежал перед ней.

– Какие?

– Исчезла еще одна деревня.

Кисточка скользнула по бумаге, оставив черный след.

На мгновение Хэсина потеряла способность думать и говорить. Она просто глядела на кляксу невидящим взглядом. Внезапно ее накрыло раздражение – она провозилась с этим документом целый час! – и она ухватилась за эту понятную эмоцию, пока вокруг нее разрушалась вселенная.

Еще одна.

Еще одна деревня.

– Где? – прошептала она, как будто масштаб трагедии зависел от громкости ее голоса.

– В двадцати ли к югу от северного водораздела и в пятидесяти ли к западу от Инчуаня. Жители занимались выращиванием проса. Их было около шестидесяти.

Было.

Кисточка безжизненно повисла в ее руке. Чернила капали на документ и оставляли на нем брызги, напоминающие пятна крови.

– Что с людьми? С домашним скотом?

Паж безмолвно покачал головой.

У Хэсины потемнело перед глазами.

– Что с моим братом?

– По нашим последним данным, генерал по-прежнему сражается с небольшими отрядами кендийцев на южных границах.

Значит, он был в безопасности. Пока он сражался, он был в безопасности.

Хэсина попыталась унять панику. Она лишь сыграет Ся Чжуну на руку, если потеряет само- обладание.

– Кто знает об этих новостях?

– Мы перехватили почтового голубя, как только он прилетел. Об этом никому не известно.

Пока что. Хэсина сомневалась, что это продлится долго. Они двигались по идеальной для Ся Чжуна траектории – с каждым днем появлялись все новые причины относиться к кендийцам с подозрением. Вряд ли можно было рассчитывать на то, что люди не заметят исчезновение двух деревень.

Она смяла испорченный листок и поднесла его к огню. Пока рисовая бумага съеживалась и чернела, Хэсина делала один глубокий вздох за другим.

– Пусть ваши лучшие люди следят за Ся Чжуном.

– За Ся Чжуном? Вы имеете в виду Министра ритуалов?

По крайней мере, не она одна его недооценивала.

– Да, именно за ним. Я хочу знать обо всех его разговорах и передвижениях.

– Хорошо, дянься. Нужно ли наблюдать за кем-нибудь еще?

«А как насчет тех, кто близко общался с королем?» – прошептал в ее голове голос Акиры.

Пламя обожгло ее пальцы. Хэсина зашипела и уронила обгоревший листок в урну. Он задымился и задрожал.

– Нет. – Она охотнее потеряет небесный мандат, чем станет шпионить за собственной семьей. – Это все.

Хэсина вышла из тронного зала вслед за пажом. Нельзя было медлить. Она должна защитить будущих подозреваемых, прежде чем до них доберется Ся Чжун и вгонит последний гвоздь в крышку гроба отношений между Янем и Кендией.

Вернувшись в свои покои, она начала рыться в комоде в поисках мантии простой горожанки. Мин-эр стояла рядом.

– Уже темнеет, цветочек мой.

– Я ненадолго. – Хэсина безуспешно пыталась застегнуть диагональный ряд пуговиц.

Мин-эр помогла ей.

– Будьте осторожны.

Она пообещала, что будет, а потом поспешила к миниатюрной горной цепи, украшающей центральный двор. Покрытые лишайником камни скрывали ее от посторонних глаз. Она подобрала тростинку и воткнула ее в щель. В горе открылся проход.

– Не спешите так.

Хэсина резко обернулась, размахивая тростинкой, словно мечом

– Кто ты? Покажись!

– Я тут.

Она огляделась, но ничего не увидела. Одни только тени.

«Она будет защищать тебя, прячась в тени».

Хэсина опустила тростинку и вздохнула. Санцзиню даже не нужно было находиться рядом, чтобы поставить ее в глупую ситуацию.

– Мэй.

– Ммм?

Когда Хэсина обернулась еще раз, перед ней стояла грациозная девушка, с ног до головы одетая в черное – от облегающего ханьфу до пояса, за которым виднелись многочисленные кинжалы в черных ножнах. Из-под капюшона спускалась черная коса, а лицо было спрятано за черной тканью, оставляющей открытыми лишь ее темно-карие глаза.

– Ну, привет, – проговорила Хэсина, пытаясь быть дружелюбной.

Мэй не стала прикладывать усилий.

– Сейчас не самое подходящее время для прогулок по городу.

– Разве я говорила, что собираюсь в город?

– Меня предупреждали о вашей привычке лгать, задавая риторические вопросы. – Хэсина недоверчиво фыркнула, но Мэй не обратила на это внимания и смерила ее фигуру взглядом. – Вы не взяли с собой оружие. – Огляделась по сторонам. – Не позвали охранников.

– Как давно ты за мной следишь?

– Со дня вашей коронации.

– И ничего плохого не произошло.

– Пока, – проговорила Мэй. Она казалась менее многословной версией Санцзиня.

Какой генерал, такая и военачальница. Хэсину накрыла волна раздражения. Она выхватила один из кинжалов из-за пояса Мэй и заткнула за свой.

– Так лучше?

– Не намного, – отозвалась Мэй, но не остановила Хэсину, когда та шагнула в проход.

До праздника осеннего урожая оставалось всего несколько дней. Обычно в это время по улицам ходили толпы людей. Они закупались маслом и вином из сорго. Они ели горячие треугольнички цзунцзы, набитые клейким рисом и завернутые в листья лотоса, или украшенные цветочным орнаментом лунные пряники с начинкой из сладких бобов.

Но когда Хэсина вышла из дверей заброшенной таверны, среди торговых рядов царила мертвая тишина. Продавцы бросили свои прилавки. На узких улицах не было видно ни одного паланкина. Погонщики мулов не прогоняли детей с дороги. В воздухе висел густой дым, и когда Хэсина взглянула в сторону квартала красных фонарей, у нее перехватило дыхание.

Небо над горизонтом было залито заревом. Силуэты крыш на его фоне казались черными.

– Достаточно увидели? – послышался тихий голос позади нее.

Не обращая внимания на Мэй, Хэсина ускорила шаг. Она шла, пока не увидела, что со стороны квартала красных фонарей к ней приближается толпа. Люди бежали, и их лица были объяты ужасом. Крики и вопли сливались в оглушительный гул, который прорезала монотонная, звонкая нота – трубили тревогу.

– Нам нужно подкрепление! – крикнул капитан охраны, который вел за собой целое войско вооруженных мужчин и женщин. Их пики с красными кисточками блестели на солнце.

Хэсина схватила одного из стражей за полу мантии. Он приставил пику ей к горлу, и к ним тут же метнулся темный силуэт. Хэсина разжала руку, чтобы Мэй не бросилась ее защищать.

– Что происходит?

Страж сделал шаг назад и окинул взглядом непримечательный наряд Хэсины. Пика в его руке оставалась поднятой.

– Держись подальше от квартала красных фонарей.

– Почему? – спросила Хэсина, но страж уже присоединился к остальным. Она потянулась к шелковому поясу, на котором висела ее королевская печать, но в последний момент остановилась. Она понимала, что может призвать стражей к ответу, но тогда ей придется раскрыть свою личность и они тут же столпятся вокруг нее, как пятьдесят Цайяней. Так у нее не останется ни единого шанса добраться до Серебряной.

Прежде чем Мэй успела ее остановить, Хэсина развернулась и бросилась навстречу толпе. Она пробежала под западной аркой и устремилась по улочкам, застроенным невзрачными лавками ростовщиков, тавернами и чайными. Дым вокруг нее сгущался, но Хэсина не замедляла шаг, пока не уперлась в плотное кольцо толпы, образовавшееся прямо посередине одной из мощеных улиц. Из него то и дело выбегали люди, но их место тут же занимали другие. Стражи окружили толпу, но не делали ничего, чтобы разогнать ее или остановить выкрики, доносившиеся из самого ее сердца.

– Еще одна деревня исчезла! – Хэсина не могла рассмотреть человека, который это сказал. Но она видела факел, который он поднял над головой. – Кендийцы становятся все сильнее!

– А почему это происходит? – крикнул еще один горожанин, тоже державший в руке факел. – Из-за них! Они живут среди нас! Переодеваются в нищих и шлюх, прячутся среди отбросов общества, выжидают и оправляются от удара, который им нанесли Одиннадцать героев! Но помяните мои слова! Придет время, и они поглотят город, как саранча! Когда-то они подчинили нас с помощью своих сил. И скоро подчинят вновь!

Хэсина пробиралась сквозь толпу, протискиваясь между чьими-то локтями и туловищами. Внезапно стена из человеческих тел закончилась, и Хэсина оказалась в первом ряду.

Перед ней возвышались наскоро возведенные столбы. К ним были привязаны девушки и парни в ярких нарядах, которые обычно носили в борделях. Они походили на экзотических птиц, но никто не смог бы назвать их красивыми. Сурьма, которой они подводили глаза, растеклась по их щекам, а кармин на губах размазался, словно кровь. Они сжимались от страха перед лицом разъяренной толпы.

– Пророки!

– Падшие!

– Саранча!

– Уничтожим их! – закричала какая-то женщина. – Уничтожим их, пока они не уничтожили нас!

Хэсина не могла вымолвить ни слова. Она боялась, что голос выдаст ее. Стоило ей заговорить, и все сразу услышали бы в нем жалость и вину за то, что она заставила Серебряную воспользоваться даром и ничего не дала ей взамен.

Поэтому она безмолвно наблюдала вместе с остальными, как один из мужчин передает свой факел другому и подходит к связанной куртизанке. Девушка съежилась и прижалась к столбу. Мужчина разрезал веревки и рывком заставил ее подняться на ноги.

– С сегодняшнего дня они больше не смогут прятаться.

Он повернулся к девушке.

– Гори, – прорычал он. – Гори! Покажи нам свою истинную сущность!

Он поднял руку.

Сделай что-нибудь.

Он вытащил что-то из-под ремня.

Сделай что-нибудь.

Это был серп – любимое оружие Одиннадцати героев, символ восстания крестьян против пророков и знати. Его заостренное лезвие сверкнуло в свете факела, рассекая воздух в горле Хэсины, а потом серебристой молнией понеслось вниз.

Все должно было произойти быстро, буквально за секунду. Должна была брызнуть кровь, которая потом, возможно, вспыхнула бы голубым пламенем. Но вместо этого время как будто застыло. Перед глазами Хэсины снова возникла Серебряная – точнее, ее спина, на которой была вырезана чудовищная правда о королевстве Хэсины. Правда о ней самой – если только она промолчит.

– Остановитесь!

Лезвие замерло, не успев коснуться кожи девушки.

Взгляды устремились на Хэсину, а затем – на нефритовую печать, которую она подняла высоко над головой. Второй рукой она срывала пуговицы, которые Мин-эр так аккуратно застегнула. Мантия соскользнула с ее плеч на землю.

Люди ахнули. Еще секунду назад они боготворили другого лидера, а теперь упали на колени перед ней, совершая обряд коутоу. Хэсину охватило отвращение. Она повернулась к мужчинам, державшим факелы.

– Отойдите от девушки.

Когда они подчинились, она обернулась к стражам, которые протискивались сквозь толпу.

– Заберите у них оружие.

Потом она достала кинжал Мэй, подошла к молодой куртизанке и схватила ее за руку. Девушка побелела как полотно.

Но кинжал вонзился не в ее кожу.

За одно мгновение Хэсина рассекла свое запястье и прижала к коже куртизанки плоскую часть лезвия, оставив на ней след крови. В следующее мгновение Хэсина встряхнула рукой, чтобы рукав ее рюцюня опустился и закрыл рану. Потом она повернулась к толпе и здоровой рукой подняла запястье девушки вверх, чтобы все могли его увидеть.

– Смотрите! Разве она горит?

Толпа пришла в движение: люди толкали друг друга, пытаясь подойти поближе. Ничего не произошло. «Порез» девушки не загорелся.

Хэсина опустила ее руку и подняла кинжал Мэй.

– Разве он горит?

Голубое пламя не охватило его.

По руке Хэсины, свисавшей вниз, струилась теплая кровь, оплетая ее запястье и растекаясь по пальцам. Она отчаянно надеялась, что в темноте этого никто не заметит.

– Но она же сгорела! – послышался чей-то голос.

– Кто? Кто сгорел?

Люди молчали.

Ее отвели в таверну, находившуюся рядом с музыкальным домом. На полу от двери до прилавка валялись обломки столов и стульев. Все вокруг было усеяно осколками от винных кувшинов.

Не обращая внимания на предостережения, Хэсина пошла в дальнюю часть помещения, где виднелся темный силуэт. В воздухе парили крупицы серого пепла, и Хэсине приходилось то и дело откашливаться. Ее глаза постепенно привыкли к полумраку, и теперь она разглядела контуры стула и фигуру, привязанную к нему.

Изорванная одежда.

Рассеченное тело.

Обгоревшая кожа.

Серебряные веки.

Серебряные – такие же, как ее имя. Такие же, как ее голос, металлические нотки которого звучали в ушах Хэсины. «Хороший фокус, вы не находите?» – говорила Серебряный Ирис, зажигая свечу капелькой собственной крови. Но теперь кровь подожгла ее саму. Она загорелась, вытекая из глубокой раны, а потом пламя поглотило все на своем пути.

Хэсина упала на колени, и ее стошнило.

Вокруг нее столпились люди. Она видела их ноги, локти и руки – ей протягивали носовые платки. Никто ни о чем не догадался. Все думали, что королеву ужаснул вид мертвого тела, но на самом деле она испытывала отвращение к этому миру, в котором серебро с такой легкостью превращалось в пепел. Она чувствовала этот пепел на своей коже, в своих легких, на своем языке.

Хэсину вырвало еще раз. К ней потянулось еще больше рук и платков. Она оттолкнула их все.

– Прочь. Уходите отсюда.

Горожане устремились к выходу, исполняя приказ.

Стражи оказались менее послушными. Покачиваясь, Хэсина поднялась на ноги и обернулась к ним.

– Уходите.

Когда все отошли к колоннам, возвышавшимся у входа в таверну, Хэсина побрела к прилавку. Она сама не знала зачем. Она как будто наблюдала за собой со стороны: вот королева ищет коробок спичек, вот зажигает одну из них и держит, пока пламя не добирается до самого края, а потом – только потом – бросает ее на пол.

Раздались встревоженные крики, но их заглушил треск – пропитанные алкоголем полы загорелись голубым пламенем. Оно отличалось от огонька, который зажгла кровь Серебряной, но оттенки были похожи. Хэсина много раз видела, как придворная врачевательница поджигает спиртовые горелки, и помнила об этом свойстве вина из сорго. Она решила устроить из этого представление. Раз свидетельства очевидцев распространялись, как пожар, она разожжет свое собственное пламя. На каждого человека, утверждавшего, что Серебряный Ирис загорелась голубым огнем, найдутся трое других, которые скажут, что вино горело точно так же. Начнутся споры, и вино превратится в кровь, а кровь – в вино. В квартале красных фонарей поселились полчища пророков? Или там просто слишком много пьяниц, которые часто проводят время рядом с легковоспламеняющимися жидкостями? Кому верить, а кому нет? В царстве слухов не бывает королей.

Этот механизм уже приходил в действие. Когда Хэсина вышла к горожанам и стражам, стоявшим снаружи, в толпе слышались споры.

– Как думаешь… она поэтому загорелась голубым пламенем?

– Нет, она была пророком!

– Ты сам это видел? Она правда загорелась?

– Я не видел, но те люди мне так сказали!

Хэсина развела руки в стороны, и голоса смолкли.

– В мире много обмана, – громко произнесла она, и ее голос заглушил треск, стоявший за ее спиной. – Но самый большой обманщик на свете – это страх. Сегодня мы стали жертвой страха. Позволили ему ослепить нас. Мы думали, что охотимся за чудовищами…

Она устремила взгляд на море лиц, в которых отражалось пламя огня. Ей пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не отвернуться. Но на самом деле чудовищами были мы сами.

Потом она наблюдала, как пламя, которое она разожгла, разгорается все сильнее. Когда огонь уже охватывал стропила, на ее глазах навернулись слезы. Она не могла сделать больше ничего – только убедить людей, что им не на кого охотиться, потому что пророков не существует. Это был ее последний подарок Серебряной. Ложь в благодарность за правду.

Вино догорело, а покрасневшее пламя продолжило уничтожать деревянные балки и столбы. Половина крыши обрушилась, и в ночное небо взлетел фонтан из искр. «Какое оно черное, это ночное небо», – успела подумать Хэсина, прежде чем ее собственный мир тоже начал чернеть.