Флакончик с благовониями.

Книга.

Бронзовый кубок.

Сложенный костюм посыльного.

Хэсина взглянула на вещи отца, и у нее защемило сердце. Раз она искала следы яда, было бы логично начать с кубка – если бы она только знала, что именно ей делать. Она словно качалась на волнах в неизведанном море, и перед ней открывались тысячи возможных направлений.

Только сейчас она поняла, что ее ожидало, начни она собственное расследование. Она будет сражаться против суда. Она будет сражаться против тех, кто хочет начать войну. Она будет сражаться против убийцы короля.

Она вспомнила слова Акиры. Действительно было интересно посмотреть, чем все это закончится.

Встряхнув головой, она закрыла ларец и вдруг схватилась за крышку: у нее появилась мысль, и эта мысль заполняла ее сознание, разливаясь, как чернильное пятно.

Акира.

Он так умело снял обвинение с супруги Фэй, что она почти забыла, кем он являлся. Он был заключенным. Заключенным с прутом, которому было предначертано помочь ей выяснить правду.

Хэсина поднялась на ноги и, ощущая головокружение, пошла в ту часть дворца, где жили слуги. На время судебного слушания представителям полагалось оставаться там.

Акира сидел на полу своей бедно обставленной комнаты, игнорируя стул. Рядом с ним лежала стопка медицинских томов, но не они занимали его внимание. Он сосредоточенно обтачивал резаком прут. Хэсина не заметила, чтобы его деятельность приносила какие-то плоды, – если не считать опилок, которыми было усеяно все вокруг. Хэсина откашлялась, и движения Акиры замедлились.

– Я… я хотела кое-что тебе показать. – Она не собиралась заикаться перед Акирой, но рядом с ним все постоянно шло не по плану. Как Хэсине полагалось говорить со своим представителем? Как с равным? Как с простым горожанином? Как со слугой? Как с другом?

Нужно было учиться отдавать ему приказы. Вроде бы обычно королевы поступали именно так.

– Пойдем, – со вздохом проговорила она. – Ты переезжаешь в другую комнату. Собирай вещи.

Акира взял свой прут и пошел по коридору вслед за Хэсиной. Они миновали две двери и остановились перед третьей. Хэсина отперла ее и пригласила Акиру зайти. Он остался стоять на пороге.

Эту комнату недавно освободила старшая горничная. Ходили слухи, что ее поймали с поличным, когда она была со своим женихом – дворцовым слугам запрещалось заводить семьи. Обычно Хэсина узнавала о придворных сплетнях с опозданием на два месяца, но эта горничная была особенной.

Точнее, ее комната была особенной. В глаза сразу же бросались декоративные детали. Столик украшали изящно вырезанные цветущие ветви, а диван – клубящиеся облака. На лакированной спинке кровати были высечены изображения обезьянок, сжимающих в лапках персики.

Акира наконец переступил через порог.

– Это немного… чересчур, – произнес он, принюхиваясь.

Хэсина тоже так думала. Но она привела его сюда не ради роскоши. Она решительно направилась к дальней стене.

– Ты еще не видел самого главного.

Она приподняла парчовый гобелен и стукнула кулаком по панели из сандалового дерева, которая за ним скрывалась. Панель отошла назад, открывая проход в один из тайных коридоров, соединявших внешнюю часть дворца с внутренними покоями.

Так вышло, что он вел прямо в ее комнаты.

Хэсина с Акирой молча смотрели на позолоченные стены коридора. Он был построен в былую эпоху. Вероятно, когда-то им пользовались императрицы: негодуя из-за растущих гаремов своих мужей, они находили себе любовников среди слуг.

У Хэсины вспыхнули щеки. Кем бы ни приходился ей Акира, он точно не был ее любовником. Скорее его стоило назвать незнакомцем – она ведь практически ничего о нем не знала. Ей было известно лишь одно.

– Я собираюсь выяснить, кто убил отца. – Она повернулась к Акире лицом. – И мне понадобится твоя помощь.

Он почесал голову.

– Я думал, что уже помогаю вам.

И да, и нет. Хэсина ожидала, что расследование будет честным, а суд – справедливым. Вместо этого им приходилось бороться с обманом. Благодаря своей победе они спасли невинного человека, но ни на шаг не приблизились к тому, чтобы выяснить правду.

Акира опустился на пол рядом с кроватью и продолжил обтачивать свой прут.

– Вот и началось.

– Что?

– Ваше прощание с идеализмом.

Она негодующе втянула в легкие воздух.

– Тебе действительно просто-напросто хочется насладиться зрелищем?

Нож Акиры замер.

Рука с прутом опустилась.

Хэсина ждала. Наконец он поднял на нее взгляд. Она заглянула в его серые глаза и смотрела в них, пока ей не начало казаться, что она вот-вот заблудится.

Она отвела взгляд первой. Чего она хотела? Все люди были одинаковыми. Все только и делали, что ждали, пока она оступится. Но она не могла себе это позволить, особенно сейчас, когда ее суд грозил превратиться в расправу над невиновными.

– Это, – она дернула подбородком в сторону коридора, – для того, чтобы нам легче было встречаться. Коридор ведет в мой личный кабинет. Я принесу тебе все улики, которые у меня есть. Ты, в свою очередь, можешь приходить ко мне, когда захочешь. Конечно, если… – Она не смотрела на него. Не хотела мучиться, видя, как он обдумывает решение. – Конечно, если ты согласен.

Все. Она сделала это. Попросила о помощи с достоинством.

Последовала тишина. Хэсина подумала, что, возможно, ей все-таки стоило упасть на колени и молить его, чтобы он согласился.

– Хорошо. – Его голос прозвучал тихо. Почти мягко. – Я помогу вам. Только у меня будет одна просьба.

– Какая? – В ее голосе звенела надежда.

– Я хотел бы избежать казни, если правда в конце концов уничтожит вас.

Он снова стал самим собой. Человеком, который видел все ужасы этого мира и решил, что ничего особенно ужасного в них нет. Но что бы Акира ни совершил в прошлом – ограбления или преступления похуже, – она закроет на это глаза. Ей не нужно было ничего, кроме одного-единственного да.

– Спасибо. – Она не знала, что к этому можно было добавить. – В общем, чувствуй себя как дома. Если тебе что-то понадобится, скажи мне – то есть слугам.

Он ничего не ответил.

Чудесно. Возможно, он раздумывал, не сошла ли она с ума. Хэсина призвала на помощь всю свою смелость и наконец взглянула на Акиру.

Он сидел, уронив голову на грудь. Шнурок, которым были завязаны его волосы, распустился, и растрепанные каштановые пряди упали ему на лоб.

– Акира?

Он дышал медленно и ровно.

Она не спугнула его. Она утомила его настолько, что он уснул.

Она сняла с кровати одеяло, набитое пухом и шелком, и опустилась на колени рядом с Акирой. Даже во сне он сжимал в руках прут. Хэсина невольно улыбнулась и накинула одеяло ему на плечи.

В этот момент кое-что бросилось ей в глаза. Воротник Акиры распахнулся и обнажил темный изогнутый коготь на его плече.

Нет, не коготь. Это была татуировка – тонкий листик, верхушка которого касалась ключицы Акиры. Остальная часть рисунка уходила через плечо к спине, и рассмотреть ее не получалось.

Хэсина подавила любопытство – меньше всего на свете ей хотелось раздевать своего представителя – и поправила одеяло.

– Привет.

Девушка обернулась так быстро, что едва не сбила свечу и не подожгла стол. Но это был всего-навсего Акира, который стоял в проходе, открывшемся в стене. Он вылез и задвинул панель, а Хэсина со вздохом откинулась на спинку стула.

– Пожалуйста, в следующий раз не забудь постучаться.

– Я стучал.

Значит, она не услышала стука. Возможно, его заглушил гул, стоявший в ее голове, – Хэсину мучила мигрень. Жизнь королевы оказалась утомительной и вредной для осанки; после того как она вышла из комнаты Акиры накануне вечером, она села за бумаги и корпела над ними до сих пор. По этой причине она не успела отнести ему сундук с уликами.

Он наклонил голову набок.

– Так ты одна из этих, да?

– О чем ты?

– Ты из тех королев, которых можно убить среди бела дня.

Она не успела возмутиться, потому что он подошел ближе, вторгаясь в личное пространство, которое Хэсина предпочитала отстаивать, находясь рядом с чужими людьми. Она тут же бросилась раскладывать бумаги на столе, но Акира прошел мимо и остановился у книжного шкафа.

– Можешь брать, что захочешь, – сказала она, пока он рассматривал корешки.

Не стоило этого предлагать. Он мог выбрать что угодно, но в итоге вытащил книгу под названием «Убийцы сквозь века».

– Да, этой книги, пожалуй, не должно быть на моей полке.

Акира пролистал книгу с непроницаемым видом.

– Интересно.

– Что интересно?

Ничего не ответив – эта привычка приводила Хэсину в ярость, – он поставил книгу обратно на полку и уселся на пол.

– С чего вы хотите начать?

После непродолжительной битвы с ящиком стола Хэсине удалось достать ларец, в котором лежали вещи отца. Она выложила их перед Акирой. Флакончик с благовониями. Бронзовый кубок на трех ножках. «Постулаты» – она открыла книгу так, как оставил ее отец. Разложила одежды, которые на нем были: темно-синий ханьфу посыльного, парчовый пояс, за который был заткнут нож, и шнурок с медальоном посередине.

Наконец она достала мешочек и нерешительно вынула из него крошечный стеклянный пузырек. Она напрасно потратила половину его содержимого, чтобы представить улику в Совет расследований. От золотистого облачка мало что осталось. Сглотнув комок, она протянула его Акире.

Он поднес пузырек к свету.

– Не возражаете, если я это поизучаю?

Ей хотелось защитить пузырек, спрятать его подальше. Но она должна была доверять Акире, поэтому вместо этого она сказала:

– Делай то, что считаешь нужным.

Потом она потянулась за бронзовым кубком.

– Вот. Это может быть связано…

– Подождите. Откуда взялись эти вещи?

Хэсина медленно опустила руку.

– Из его кабинета. Там его видели в последний раз.

– Кто-нибудь еще заходил к нему в тот день?

– Нет. По крайней мере, так говорят служанки.

– А стражи?

– Они не знают. – Хэсина накрутила на указательный палец кисточку, украшавшую ее пояс, и туго ее затянула. – Отец не любил держать охранников во внутренних покоях дворца. Но я ходила на кухню после того, как…

Нашла его тело.

Хэсина начала мысленно считать до десяти.

Когда она дошла до семи, ей перестало казаться, что она задыхается. Когда дошла до девяти, слезы уже не затуманивали ее глаза. Но во всей вселенной не существовало такого числа, дойдя до которого она смогла бы залатать брешь в своем сердце.

– Он любит – любил – хорошо позавтракать. Но все повара и служанки говорят, что тем утром он ничего не ел.

Акира взял кубок и провел пальцем по его краю.

– Здесь какой-то налет.

– Иногда отец хранит – хранил – в своем кабинете запасы хурмы. Ему нравится самому выжимать из нее сок.

Вдруг Хэсина застыла на месте. Когда его могли отравить, если в тот день никто не приносил ему ни еды, ни питья?

– Некоторые яды действуют лишь через несколько дней, – сказал Акира. – А еще кубок мог быть обработан заранее.

Это было вероятно. Виток за витком, Хэсина раскручивала кисточку, сжимавшую ей палец.

Акира подтянул к себе «Постулаты» и вместе с Хэсиной стал изучать разворот, на котором была открыта книга. Там приводилась биография Первого. В юности он был обычным уличным актером, а потом совершил какое-то преступление против императора, и его приговорили к казни. Прочие эпизоды его жизни – побег с десятью другими заключенными и приход к власти – описывались столь же туманно.

Хэсина этому не удивлялась. Она считала, что легенды сравнимы с лентами, которыми люди по собственной воле завязывают себе глаза, когда речь заходит о героях. Первый был отличным тому примером: большая часть отрывка, который они прочитали, повествовала о его доброте и стремлении к справедливости. Этот честный, справедливый человек убил десятки тысяч пророков, но на этих числах никто не заострял внимания.

Если у Акиры и было свое мнение о Первом или каком-нибудь другом из Одиннадцати героев, он оставил его при себе.

Он поднялся на ноги и поднес страницы книги к пламени свечи, стоящей на столе.

– Что мы пытаемся найти? – рискнула спросить Хэсина. Она чувствовала себя так, будто снова училась у Санцзиня бою на мечах, постоянно отставая от него на один шаг.

– Метку убийцы. – Акира поднес книгу к лицу. На мгновение Хэсине стало не по себе: ей показалось, что он хочет лизнуть страницу. Но в итоге он всего лишь понюхал разворот.

– Но зачем убийце оставлять метку? – Она боялась, что задает глупые вопросы, не понимая чего-то очевидного. – Разве она его не выдаст?

– Люди считают, что яд – самый легкий способ убить человека и не попасться. – Акира отложил книгу и стал разглядывать остальные вещи. – На самом деле подстроить аварию, например, не намного сложнее. Отравитель, который не избавляется от тела жертвы, хочет что-то сообщить миру.

Хэсина не успела задать еще один вопрос: Акира вручил ей шнурок с медальоном и стал сосредоточенно изучать ханьфу посыльного.

Она стала рассматривать иероглиф, вырезанный на круглой нефритовой пластинке. Долголетие. Обычная безделушка. В плетеном шнурке тоже не было ничего особенного.

Треск шелка оборвал ее мысли. Она перевела взгляд на Акиру и поморщилась: он заканчивал раздирать костюм по шву. Тем не менее она помогла ему расправить на полу получившиеся куски ткани. На внутренней стороне не оказалось ничего необычного.

Она откинулась назад и посмотрела на свои «улики». На самом деле они представляли собой лишь груду безделушек. Что она могла узнать благодаря украшению или, скажем, ножу, который отец каждый день носил на поясе? От разочарования у нее закружилась голова, но все-таки она потянулась за флакончиком с благовониями – последней вещью, которая у них осталась.

С одной стороны на алебастровом пузырьке была нарисована крошечная гора, с другой – журавль. Хэсина ногтем подцепила нефритовую пробку.

– Осторожно. – Акира взял флакончик, понюхал его и отдал обратно. – Обычные благовония.

Хэсина поднесла к носу отверстие величиной с соевый боб. В ее горло тут же ударил запах, который она мгновенно узнала бы где угодно.

Она медленно опустила флакончик. Когда она заговорила, ее голос звучал хрипло:

– Это принадлежит моей матери.

Когда она ребенком стояла на коленях в покоях королевы, там дымились точно такие же можжевеловые благовония – одна палочка за другой. Почему этот флакончик оказался на столе отца? Акира молчал, и Хэсине становилось все тревожнее.

– У кого-нибудь была причина убивать вашего отца? – наконец спросил он.

Еще неделю назад она не смогла бы ответить на этот вопрос. Тогда рана на ее сердце была слишком свежа, и в нем не могло зародиться подозрение, что кто-то желал королю зла. Но теперь эта рана затянулась корочкой, и Хэсина проговорила, доставая слова из-под ее засохших краев:

– Да. У Ся Чжуна.

Она подошла к столу и вернулась с чистым свитком и кисточкой, которую успела обмакнуть в чернила.

– Он хочет развязать войну между Янем и Кендией. Отец никогда не допустил бы этого.

Она начала выводить на бумаге иероглифы, обозначающие имя министра. Ее рука дрожала, и она поставила кляксы на трех черточках из десяти. Правда, лучшего Ся Чжун и не заслуживал.

Когда она закончила, Акира взял кисточку из ее руки.

– А как насчет тех, кто близко общался с королем? Скажем, ваша сестра. Кажется, ее имя – Лилиан?

Хэсина метнула на него яростный взгляд.

Акира провел рукой по шее.

– У нас с вами договор.

– Я не горю желанием никого казнить, – пробормотала она.

Тем не менее она беспокойно прикусывала щеку, пока Акира быстрыми, острыми росчерками вносил в список имена близнецов. Рядом с именем министра они смотрелись как-то неправильно.

– А вдова короля?

– Мать не могла этого сделать, – с жаром произнесла Хэсина. Не важно, что из-за душевного расстройства королева говорила ужасные вещи. Не важно, что флакончик с благовониями принадлежал ей. Отец любил мать. Он бы хотел, чтобы Хэсина встала на ее защиту. – Она проводит в горах много месяцев подряд. Она и сейчас там.

Акира поднялся на ноги.

– Тогда она не станет возражать, если мы обыщем ее комнаты.

– Нам…

Нельзя.

Но он уже ждал ее у двери.

«Мы просто посмотрим», – убеждала себя Хэсина, неохотно присоединяясь к нему.

Они решили, что будет лучше воспользоваться тайным проходом и выйти из комнаты Акиры. И все-таки слуги, которых они встретили, глазели на нее: королева была в покоях своего представителя – к тому же без придворной дамы! У нее загорелись щеки. Однако Хэсина привыкла не обращать внимания на пристальные взгляды, поэтому она просто опустила глаза и сосредоточилась на том, чтобы добраться до покоев матери. Чем быстрее они покончат с этим, тем лучше.

Но, когда они оказались у дверей, украшенных опалами, она нерешительно застыла на месте. Акира быстрым шагом прошел на середину гостиной, и Хэсина стала осторожно пробираться за ним между столами и стульями в форме тыквы. Занавески были задернуты. Редкие лучи, проникавшие сквозь щели, наполняли комнату тусклым ржаво-красным светом, и она напоминала сердце спящего чудовища, которое может проснуться в любой миг.

Тук. Тук. Тук.

Услышав этот звук, Хэсина подпрыгнула. Но это был всего лишь Акира – он постукивал прутом по полу, направляясь к спальным покоям. Наконец он нырнул под парчовые шторы.

Поколебавшись пару мгновений, она последовала за ним.

– Нам нельзя здесь быть, – прошептала она. Акира провел прутом под туалетным столиком, затем начал выдвигать ящички. Хэсине казалось, что воздух вибрирует, бьется вместе с ее сердцем. Она могла поклясться, что чувствует запах можжевельника, хотя ни одна курильня с благовониями не была зажжена.

– Проверьте кровать, – отозвался Акира.

– Я?

Он ничего не ответил. Он был занят пузырьками: одни он переворачивал, другие опускал в карман.

Она приподняла деревянную подушку. Заглянула под вышитое покрывало. Все было в порядке.

Она почувствовала облегчение – но лишь на несколько секунд. Акира уже шагал в сторону ванной комнаты. Хэсина из чувства долга последовала за ним. Когда она увидела ванну из розового дерева в углу на подставках, напоминавших куриные лапы, у нее закружилась голова.

– Ты ничего не найдешь, – попыталась она еще раз. Ее голос прозвучал так же глухо, как удар прута по дереву: Акира обстукивал ванну.

– А вот вы можете найти. – Он осмотрел встроенные в стену полки, на которых стояли мази и растирки. – Вы ее дочь. Подумайте, где она может хранить что-нибудь важное…

Хэсина смотрела на ванну, и голос Акиры постепенно исчезал из ее сознания. Перед ее глазами возникло воспоминание, настолько яркое, как будто с тех прошло всего несколько дней.

Это произошло после того, как она несколько часов подряд простояла на коленях в гостиной матери. По поверхности воды, словно маленькие лодочки, плавали лепестки. Облачка горячего пара поднимались в воздух, окутывая обнаженные плечи матери, которая лежала в ванне с закрытыми глазами. Хэсина заглянула всего на секундочку. Она просто хотела спросить, можно ли ей уйти. Она не должна была увидеть, как шрам на шее матери превращается в открытую рану, из которой вдруг начинает хлестать кровь.

Хэсина сделала шаг назад.

И поскользнулась.

Глаза ее матери распахнулись.

Вдруг Хэсина почувствовала, как ее спину пронзает боль, и вернулась в настоящее. Оказалось, что она, не отдавая себе отчета, пятилась назад и, в конце концов, врезалась в алтарь. Она потерла ушибленное место, не сомневаясь, что на нем появится огромный синяк. А потом подняла глаза на каменную колонну, украшенную резными изображениями бессмертных богов, которыми мечтали стать былые императоры.

Придворная врачевательница перепробовала все возможные способы, чтобы вылечить королеву. Были среди них и духовные практики. Они не помогли, но алтарь остался в покоях матери – к неудовольствию служанок. За алтарями сложно ухаживать. Их нужно чистить особым образом. Размещать особым образом…

А значит, алтарь был идеальным местом для тайника.

Боль тут же прошла, и спину Хэсины прошиб холодный пот. Дрожащей рукой она потянулась к алтарю и – да простят ее боги – повернула колонну.

За ней обнаружилась небольшая выемка, в который стоял бронзовый ларец, запертый на серебряный висячий замок в форме полумесяца. Хэсина изумленно смотрела на него. Ей удалось что-то найти. Эта мысль наполнила ее сердце смесью ликования и ужаса. Она еще не успела прийти в себя, когда подошел Акира и достал ларец.

– Свадебный замок, – пояснил он, проводя пальцем по механизму. – Такими обмениваются молодожены во время брачной церемонии. Чтобы его открыть, нужно знать комбинацию из трех цифр. Обычно в качестве кода выставляют год рождения супруга или супруги.

Акира выжидательно посмотрел на Хэсину.

– 265. – Двести шестьдесят пятый год после падения Былой династии.

Он выставил эти цифры на механизме. Замок не открылся. Взгляд Акиры снова метнулся к ее лицу. Она задумчиво потрогала языком ранку на внутренней стороне щеки.

– Попробуй 906. – Таким был бы год рождения отца, если бы Одиннадцать героев не ввели новую систему летоисчисления.

Он набрал эти цифры. Замок по-прежнему оставался плотно закрытым.

Акира опять взглянул на нее, но на этот раз в его глазах читался скептицизм.

– Я знаю год рождения отца! – обиженно воскликнула Хэсина.

Его серые глаза с ней не согласились.

Все, довольно. Хэсина выхватила ларец из рук Акиры. Их пальцы соприкоснулись, и с его лица исчезло холодное, сосредоточенное выражение. Он посмотрел на нее из-под челки. Посмотрел на нее по-настоящему, как будто в первый раз увидел ее бледное, покрытое каплями пота лицо.

– Я знаю год рождения отца, – тихо повторила она, и Акира кивнул. Но для этого было уже слишком поздно. У Хэсины защипало глаза, и она опустила взгляд на крышку ларца, покрытую узорами зеленоватого налета. В том, что они не могли продвинуться в поисках правды, был виноват не Совет расследований, а она сама. Хотя она знала отца так же хорошо, как саму себя, о матери ей не было известно абсолютно ничего. Она понятия не имела, какой код могла поставить королева вместо года рождения мужа.

– Я выясню правильные цифры, – проговорила она, когда Акира поднял с пола прут. – Я обещаю. Только дай мне немного времени.

Он направился к двери, но у порога остановился.

– Вы уверены, что хотите продолжить расследование?

– Да!

Акира задумчиво покачал прут в руке, словно взвешивая слова, которые собирался произнести.

– Иногда я забываюсь, – наконец проговорил он. – Слишком сосредотачиваюсь на деле. Упускаю из вида, что чувства имеют значение. Меня так воспитали, и я до сих пор с этим борюсь.

Хэсина собралась с духом и подошла к нему. Потом призвала на помощь всю свою храбрость и положила руку ему на спину. Стоило ей дотронуться до его острой лопатки, он тут же напрягся. Хэсина сглотнула комок, внезапно ощутив под кожей свои собственные кости.

– Иногда… – У нее перехватило дыхание, и она попробовала начать еще раз. – Иногда мне бывает страшно, что я узнаю тайны, которые мне не полагается знать. – Или которые она не достойна знать – как в случае с матерью. – Но я хочу стать смелее. Сильнее. Я хочу быть достойной правды. И я бы хотела… очень хотела, чтобы ты мне помог.

Пожалуйста.

Мгновения казались ей вечностью. Наконец Акира кивнул, а потом сделал шаг вперед. Рука Хэсины, лежавшая на его спине, упала, но ее сердце не оборвалось. Это не было концом их сотрудничества. Это было только началом.

Хэсина прерывисто вздохнула, ощущая прилив благодарности.

– Извини насчет кода. Я знаю, у нас мало времени. – Они должны были провести свое расследование до нового слушания. Должны были найти собственных подозреваемых, чтобы спасти невинных людей.

– Есть и другие способы продвинуться вперед, – ответил Акира, когда они вышли из покоев вдовы короля.

– Например?

– Не знаю. – Он провел рукой по волосам. – Просто хотел вас подбодрить.

Это ему не удалось.

Когда они попрощались, Хэсина погрузилась в раздумья. Она составила список тех, кого могли подставить на следующем слушании. В нем было тридцать имен, но после супруги Фэй жертвой мог оказаться любой человек, хоть как-то связанный с Кендией. Если бы только она знала, кого выберут на этот раз. Она не могла предположить, какие действия предпримут Ся Чжун и председатель Совета, но…

Она замерла между двумя шелковыми панелями, на которых были вышиты пророки, привязанные к столбам и объятые пламенем.

…она знала ту, которая могла ей это поведать.