Часть вторая

Комната казалась самой заурядной: обшитые светлыми тканевыми панелями стены, большой камин, чтобы протопить ледяной воздух, несколько белоснежных шкур на полу и длинный стол, окруженный стульями с высокой спинкой. Хозяин замка называл это место малой комнатой советов, прислуга – задрыгой из-за постоянных сквозняков.

В обычное время сюда месяцами никто не заглядывал, но в будущем комната могла стать самой популярной частью заснеженного замка из-за гостей, собравшихся в ней сейчас.

– Что вы, что вы! Как можно? – Эрешкиль умело разыгрывала смущение.

Притягательно-красивая, светловолосая голубоглазка прекрасно знала, как надо играть на чувствах мужчин. И если Марсия Браун считалась памятью ар-теро, то эрешкиль Дилейра Руми была сердцем народа. Очень-очень влюбчивым сердцем.

– Но я настаиваю, – нетерпеливо пророкотал собеседник.

– Даже не знаю… – с придыханием произнесла женщина, не забыв продемонстрировать глубокий и невероятно соблазнительный вырез платья.

Собеседник картинку оценил. Быстро облизнув губы, он подался вперед, поймал взгляд крылатой царицы и, теряя красноречие, выдохнул:

– Решайтесь.

Еще несколько долгих мгновений эрешкиль испытывала терпение мужчины, изображая нерешительность, и только потом кивнула.

– Хорошо. Два кусочка, пожалуйста.

Дракон победно улыбнулся, положил на блюдце рядом с чашкой чая сахар, протянул обольстительно-недосягаемой ар-теро, и политическая игра «дракон и недотрога» продолжилась.

В наступившей тишине стал отчетливо слышен скрип челюстей. Определить, кого все достало настолько, что он не бережет зубную эмаль, оказалось невозможно.

Встреча двух лидеров длилась четвертый час, но папки с договором о подписании перемирия так и оставались лежать в самом дальнем конце стола. Золотой дракон с нескрываемым интересом посматривал в вырез платья эрешкиль, но деловой хватки при этом не терял. Крылатая обольстительница гнула свою линию и делала все, чтобы урвать для своего народа как можно больше привилегий.

Хозяин замка уже давно психанул и покинул переговоры под предлогом распоряжений относительно праздничного ужина. Четверо охранников – по двое от каждой стороны – с тоской посмотрели ему вслед, но покинуть малую комнату советов не решились.

Корсак – доверенное лицо Дилейры, а по совместительству ее телохранитель на переговорах – уныло поглядывал в узкие окна-бойницы и думал о Марсии. Подруга детства показалась ему крайне возбужденной в их последнюю встречу. Даже не так: в глазах девушки читалась жажда убийства. Интуиция подсказывала, что этим вечером золотой дракон может недосчитаться спутников, но Корсак старался не думать о подруге настолько плохо.

Застывшие с противоположной стороны стола телохранители золотого дракона оставались недвижимыми, словно две огромные статуи. И только очень внимательный наблюдатель мог заметить, как эта парочка азартно рубится в карты, пряча их в рукавах черных камзолов с мастерством и ловкостью фокусников.

Григорович – последний свидетель заключающегося соглашения – нетерпеливо покачивался с носка на пятку и мысленно проклинал свою настойчивость.

«Если они и дальше продолжат расшаркивания, то…» – додумать глава агентства безопасности не успел. Дверь с оглушительным стуком распахнулась, и в комнату, нарушая размеренный ход встречи, ворвалась я.

Не сразу сообразив, куда попала, пробежала еще пару шагов, поймала удивленные взгляды присутствующих и замерла. С криком «Подожди меня!» следом влетел высокий светловолосый дракон и наткнулся на мою тушку, замершую перед столом переговоров. Поймал одной рукой меня, потерявшую равновесие, и машинально прижал к груди.

Охранники ожили, Корсак тихо присвистнул, Дилейра Руми подарила удивленную улыбку, а вот на золотого дракона наше появление произвело неизгладимое впечатление.

– Кьяри?! – прорычал он с выражением.

Что с драконьего можно было перевести как «Ты что, придурок, творишь?!»

– Это не то, о чем вы подумали, владыка, – начал оправдываться мой спутник, но тотчас осекся.

– Брат! – прокатилось по коридору, и я вздрогнула.

Тяжелые шаги Эрга звучали все ближе, а голос становился все злее и злее. Поняв, что дело пахнет братоубийством, Кьяри-средний сглотнул, выпустил меня из рук и ринулся к окну.

На что рассчитывал двухметровый амбал, не знаю, там даже миниатюрная я с трудом пролезла бы. Может, предполагал выбить каменную кладку, а может, паника последний мозг отбила. К счастью, Григорович сделал плавный шаг в сторону и нажал на кнопку потайного механизма.

– Сюда! – подсказал он, показывая в сторону неприметной дверцы, открывшейся в панели.

– Вы нас не видели! – предупредила собравшихся и бросилась следом за скрывшимся в проеме.

Присутствующие проводили нас растерянными взглядами, а потом в малую комнату советов вошел разгневанный Эрг Гай Кьяри.

– Мы их не видели, – послушно повторил золотой дракон.

Но то ли врун из правящего вышел не слишком убедительный, то ли дракон смерти в принципе никому уже не доверял, но Эрг сузил глаза до узких щелочек и нетерпеливо рыкнул:

– Где?

Эрешкиль Дилейра вздрогнула, Григорович притворился гипсовым изваянием самому себе, Корсак сделал вид, что озабоченно разглядывает отсутствующий на руках маникюр, золотой дракон удивленно замер, а его стража непроизвольно потянулась к оружию. Кто в конечном итоге нас сдал, после так никто и не сознался, но Эрг как-то подозрительно легко нашел потайной вход, проломил стену и поспешил следом за нашей улепетывающей со всех ног парочкой.

Тихо и печально выпал из стены кирпич, сделав пробитую разгневанным драконом дыру еще больше и значительнее.

– Убьет? – прагматично уточнила эрешкиль.

– Не-а, – отмахнулся правящий, тоже глядя в темноту пролома. – Сейчас кулаками помашут, пар выпустят и уже через полчаса поплетутся на кухню, чтобы пить и прикладывать холодное к пострадавшим местам.

Пол под ногами вздрогнул, стол переговоров выбил ножками дробь, со двора донеслись крики перепуганной челяди. Корсак молниеносно кинулся к окну, остальные старались скрыть интерес.

– Великие ветры! – вырвалось у доверенного. – Они обернулись драконами, и теперь… – Ар-теро присвистнул и обернулся. – Эти идиоты только что снесли крышу и кусок западной стены.

Он снова отвернулся и продолжил наблюдение, а Дилейра Руми с ненавистью посмотрела в сторону бумаг.

– Никогда не видела мужских драк за женское сердце, – расстроенно вздохнула она. – Тем более таких… эмоционально-разрушительных.

Взгляды правителей двух крылатых народов на миг встретились. Хватило всего нескольких секунд, чтобы оба пришли к молчаливому согласию и вскочили со своих мест.

– Мы не отдадим территорию Долины тысячи храмов…

– Долина тысячи храмов? – округлила глаза эрешкиль. – Что за плебейское название вы дали нашим исконным землям!

Брови дракона угрожающе сошлись на переносице.

– Ой, да небеса с ней! – Ар-теро уже тянула холеную ручку к папкам с копиями договора. – Ваша задача ввести нас в Совет и вернуть украденные камни.

– По рукам.

Золотой дракон быстро вычеркнул ненужные пункты, от руки вписал внесенные изменения и поставил размашистую подпись. Эрешкиль проделала то же со своим экземпляром и толкнула папку новообретенному соратнику, после чего оба вскочили и кинулись к пролому.

Никто и никогда не заключал столь важные и длительные союзы с такой поспешностью.

Правда, в тот момент я об этом еще не знала, а к тому же мне было откровенно плевать на мир и дружбу.

Я носилась вокруг мутузящих друг друга драконов, хваталась в отчаянье за голову всякий раз, когда эти крылатые придурки громили замок ледяного демона, и пыталась остановить вакханалию.

– Тестостероновые идиоты! Тупые ящерицы! Да угомонитесь уже!!!

Тщетно.

Декан факультета темных искусств оказался глух из-за внезапно накатившей ярости, а вот его братцу думать оказалось попросту некогда – Эрг любовно использовал голову родственника как таран, медленно, но верно руша камушек за камушком. Точнее, башенку за башенкой.

Психанув, я спустилась вниз, на небольшую терраску, где под защитным куполом уже стояли и с интересом наблюдали за битвой драконов прислуга, гости и хозяева замка.

– Я жду подробностей, Марси, – пропела Дилейра, протягивая стакан с глинтвейном.

Вздохнув, я сделала большой глоток для храбрости и начала тихонько каяться.