Книга: История человечества в великих документах
Назад: Документ № 32 «Канон врачебной науки» (ок. 1025 г.)
Дальше: Документ № 34 Клермонская речь Урбана II (1095 г.)
Документ № 33
«Послание» Гвидо Аретинского (ок. 1031 г.)
• музыкальные ноты
• основы современной музыкальной науки и образования
Говорят, что однажды на приём к Юлию Цезарю явился мастер, который изобрёл гибкое небьющееся стекло. Впечатлившись открытием и удостоверившись, что никто, кроме изобретателя, секретом не владеет, Цезарь приказал отрубить гению голову и отправился по своим делам. А то мало ли.
Именно с пересказа этой истории начинается «Послание о незнакомом распеве», которое ок. 1031 г. итальянский монах брат Гвидо отправил своему приятелю, брату Михаилу. Письмо одного монаха другому – это не визит к цезарю, оно могло бы остаться неизвестным истории, однако именно благодаря этому весьма короткому письму имя Гвидо Аретинского приобрело всемирную известность, и если о свойствах загадочного гибкого стекла мы можем только гадать, то музыкальные ноты, открытые Гвидо, знает каждый ученик музыкальной школы.
Собственно, именно ради таких учеников брат Гвидо и придумывал музыкальную нотацию, так что читатели, прошедшие через адовы муки сольфеджио, хорошо знают, кого благодарить за свои страдания. Гвидо начинал трудовую деятельность в монастыре итальянской Помпозы, но затем разругался с тамошним начальством (начальство всегда подозрительно относится к гениям планетарного масштаба) и вынужден был переехать работать в кафедральный собор города Ареццо, где и приобрёл навеки свою фамилию. Гвидо получил в управление церковный хор мальчиков и очень скоро убедился, что маленькие лоботрясы не могут запомнить толком ни одной мелодии. Требовалась совершенно новая система записи музыки, и маэстро придумал её. Жизнь мальчиков в хоре изменилась до неузнаваемости.
«Если те, кто с помощью учителей едва могли усвоить несовершенную науку пения за десять лет, ревностно молят за них бога, то что же, как ты полагаешь, тогда причитается нам… если мы приготовляем совершенного певчего в течение года или максимум двух лет?»
Знаменитая «Гвидонова рука»
Нам сегодня действительно сложно понять, как древние музыканты могли зазубрить десятки до боли схожих церковных гимнов, не имея перед собой нот. В раннем Средневековье в Европе господствовали идеи римского мыслителя Боэция, который в русле античной науки считал музыку философским понятием, а гармонию – божьим даром. Для Боэция и его последователей музыка была подготовительным курсом при изучении философии, а практика записи и воспроизведения мелодий их интересовала во вторую очередь. Вокально-инструментальным ансамблям того времени приходилось пользоваться так называемой невменной нотацией, предполагавшей запись отрезков мелодии в сравнении с некой музыкой, уже известной читателю. Если же читающий был незнаком с образцом, понять запись не было никаких шансов. Неудобство этой системы было очевидно не одному только Гвидо, и к изобретению нотного стана и теории интервалов европейские мыслители шли много лет. Но именно учителю, ежедневно сталкивающемуся с неудобствами преподавания, было суждено ясно и просто изложить истину.
«Подобно тому как во всяком письменном тексте 24 буквы, так и во всякой мелодии всего лишь 7 звуков… Другие же, которые присоединяются сверху этих семи, суть те же самые – они выглядят одинаково, ни в чём от предыдущих не отличаясь, кроме того, что звучат вдвое выше их».
Эти семь звуков мы используем вот уже тысячу лет, и без них мир никогда не узнал бы ни Моцарта с Чайковским, ни «Битлз». Правда, и Стаса Михайлова он бы тоже не знал (вполне вероятно, что, услышь его брат Гвидо, он повесился бы на струне ми).
Чтобы облегчить запоминание звучания нот членами своего музыкального коллектива, Гвидо Аретинский решил придумать лёгкий для запоминания образец. В наше время дети вынуждены разучивать слабо осмысленные напевы вроде «Нота ми, нота ми, в дом волшебный нас возьми», но в те времена музыка отличалась большей возвышенностью, и в качестве примера Гвидо написал мелодию к первым строкам гимна в честь Иоанна Крестителя так, чтобы каждая новая строка начиналась с ноты на ступень выше предыдущей:
Ut queant laxis
Resonare fibris,
Mira gestorum
Famuli tuorum,
Solve polluti
Labii reatum,
Sancte Iohannes.
Утробою отверстой чтобы
Ревнители твои сумели
Миру возгласить деяний чудеса,
Фальшь совлеки с их губ,
Солгать дабы не смели,
Лаская слух напевом,
Святый Иоанне!
По первым слогам шести строк гимна и возникли названия первых шести нот (нота ут позже будет переименована в до). К седьмой ступени звукового ряда (будущая нота си) брат Гвидо относился с некоторым предубеждением, поэтому в свою нотацию (названную гексахордом) её не включил – си появится в учебниках только в Новое время. Да и нотный стан Гвидо состоял из четырёх линеек, а не из пяти, как сегодня. Но эти небольшие добавления мало изменили фундаментальное открытие итальянца.
Репутация Гвидо Аретинского в Средние века, уже после его смерти, выросла до таких высот, что ему приписывали и многие другие изобретения, о которых в его трудах не найдено ни слова (впрочем, не все работы дошли до наших дней). К ним относятся и многочисленные примеры, иллюстрирующие диапазоны между нотами, и знаменитая «Гвидонова рука» – система распознавания нот певчими по левой руке магистра, которая использовалась как в католических, так и в православных храмах ещё восемь столетий. Рукопись «Послания» ходила по Европе в десятках списков, постепенно обрастая новыми деталями. Гвидо превратился в легенду, авторитет которой в музыкальной науке по сей день остаётся непререкаемым.
Но по своему значению для истории «Послание о незнакомом распеве» превосходит все прочие труды великого учёного монаха. После изобретения в XV в. клавесина в европейской музыке родилась современная фортепианная клавиатура, основанная на изобретениях Гвидо Аретинского. В 1501 г. Оттавиано Петруччи напечатает с её помощью первые полифонические композиции, после чего на этой же клавиатуре будут сочинены и сыграны классические произведения величайших европейских композиторов. К XX в. нотный стан Гвидо станет доминирующим во всей мировой музыке, и мы можем быть уверены, что и наши внуки будут начинать своё музыкальное образование с того «до-ре-ми-фа-соль-ля-си», которое при свете монастырской свечи впервые описал бенедиктинский монах брат Гвидо. Его «Послание о незнакомом распеве» сравнимо с изобретением письма: раз любую мелодию можно записать и прочесть, незнакомых распевов больше не будет. А гибкое стекло – что ж, мы как-нибудь ещё раз изобретём.
«Не следует нам, встретившись с незнакомым распевом, непременно пускаться на поиски человеческого голоса либо какого-нибудь инструмента, чтобы не уподобляться слепцам, которые никогда не передвигаются без поводыря…»
Назад: Документ № 32 «Канон врачебной науки» (ок. 1025 г.)
Дальше: Документ № 34 Клермонская речь Урбана II (1095 г.)
