9

– Вы уверены? – спросил Агриппа, замерев с поднятым бокалом красного вина. Мы сидели за ужином, и я елозила куском мяса по тарелке.

– Рук не из тех, кто любит выдумывать.

– Надеюсь, нас навестит сам старик Тень и Туман, – отозвался Магнус, накладывая себе йоркширский пудинг и щедро поливая его соусом. – Я заказал себе новый плащ специально для такого случая, и мне не хотелось бы, чтобы мистер Корозот пропустил это зрелище, пока он еще не вышел из моды.

– Я бы на твоем месте так не стремился в бой, – прокомментировал Блэквуд. – Это вполне может оказаться и Р’елем.

Его заявление всех заставило замолчать. Р’елем – Бескожий человек – был самым опасным из Древних. Монстры, как Молокорон и Корозот, ничем особенно не выделялись, они были просто чудовищами с талантом к бессмысленному разрушению. Р’елем же проявлял высокий уровень интеллекта. Некоторые поговаривали, что однажды он был обычным мужчиной, превращенным тьмой в монстра. Естественно, в этот бред никто не верил.

– Магистр Агриппа, – обратилась я к старому чародею, – неужели ничего нельзя сделать, чтобы защитить районы, которые находятся вне щита?

Агриппа вздохнул:

– Торнхолл упоминал о вашей вчерашней поездке. Уверен, она прошла ужасно.

– Дети-сироты живут в сгоревших домах, большинство мужчин пьяны, и улицы покрыты слоем сажи и грязи. Если мы не можем защитить собственных жителей, с чего бы другим городам Англии нам верить?

– Нам? – спросил Блэквуд.

Он постоянно так делал: отделял меня от чародеев одним словом или взглядом. Каждый раз, когда Магнус или остальные звали меня Хоуэл, он покашливал или раздраженно фыркал. Я думала, что дружба с его сестрой немного смягчит отношение лорда ко мне. Видимо, я ошибалась.

– Я знаю, милорд, что вы пока не считаете меня одной из вас, – усмехнулась я, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы говорить вежливо, – но я всего лишь пытаюсь помочь.

– Я согласен с Хоуэл, – отозвался Вольф, агрессивно разрезая мясо. – Это возмутительно, и я рад, что кто-то еще об этом заговорил. Кларенс согласен с нами, не так ли?

Ламб кивнул, и его светлые волосы упали на глаза.

– Ужасно, когда семьи разделяют.

Все замолчали и смущенно переглянулись. Я пребывала в недоумении, пока Вольф, сидевший рядом, не пробормотал:

– Только чародеи, поддерживающие англиканскую церковь, могут жить в защищенном Лондоне. Моя семья проповедует более древнюю религию, поэтому родителям пришлось переехать за город. – Он отложил столовые приборы. Судя по всему, у юноши пропал аппетит. – Когда меня одобрят, мне тоже придется жить вне защиты.

До чего ужасная практика!

– Уверена, вы согласны, что важно защищать всех, – сказала я Агриппе.

Тот кивнул:

– Мы сможем углубиться в этот вопрос, когда вас одобрят.

Блэквуд снова покашлял. Серьезно? Я и без того была на нервах из-за своего провального утреннего урока. Он довел меня до точки кипения.

– Вы простудились, милорд? – накинулась я на него, к всеобщему удивлению.

– Нет, мисс Хоуэл, – усмехнулся Блэквуд.

– Вам не нравится мысль о чародейке в Ордене?

– Как я уже сказал вам вчера, это бы подразумевало мое несогласие с Орденом.

Очередная попытка увильнуть от моего вопроса. Мне было плевать, что я одета в чертово платье, которое он купил.

– А вы не согласны с ним?

Глаза лорда округлились.

– Я полностью поддерживаю Орден.

Этот ответ прозвучал искренне.

– Простите, я просто расстроена.

– Все нормально. Разговоры о незащищенной местности вас огорчают. Ваше сострадание к бедным достойно восхищения.

И снова этот снисходительный тон! Я бы с радостью закрыла тему, если бы не Блэквуд. Постучала вилкой по краешку тарелки, пытаясь успокоиться и сосредоточиться.

– Оно достойно восхищения, но не практично?

– В этом случае нет. Щит защищает ее величество и, конечно, верховные чародейские семьи. Если мы падем, падет и вся Англия. – Лорд говорил так, будто почти сожалел об этом, но ничего не мог с этим поделать. – Самые исключительные люди также являются самыми необходимыми.

– Вы никогда не задумывались над тем, что вам просто повезло родиться при обстоятельствах, которые сделали вас таким исключительным? – Я делала равномерные вдохи, чтобы не сорваться на крик. – Взять, к примеру, Рука. Я считаю, что он мог бы стать таким же успешным, как и вы, если бы родился в богатой семье, учился в прекрасных школах и обучался у лучших учителей. Но он – сирота, сын рабочего и к тому же нечистый, поэтому все его задатки не имеют значения.

Челлини громко закашлялся и налил себе еще вина. У меня появилось впечатление, что все, собравшиеся за столом, предпочли бы, чтобы я прекратила этот разговор. Но мы с Блэквудом уже сцепились.

– Конечно же, – вздохнул лорд, словно объяснял ребенку, – я не считаю справедливым, что одни получают все, а другие – ничего просто по праву рождения. Но такова реальность.

– Значит, реальность заключается в том, что нищими можно жертвовать, чтобы защитить вас?

Вот во что верил наш граф! Мои мысли вернулись к Бримторну. Дети находились под протекцией Сорроу-Фелла, но, похоже, считалось, что они не заслуживают какого-то особого внимания.

– Вы искажаете мои слова, мисс Хоуэл.

Граф был прав, но его поведение меня раздражало. Всю свою жизнь он провел под щитом. Откуда ему знать, как плохо жилось другим людям?

– Вы видели деревни, разрушенные фамильярами? Встречали детей с оторванными конечностями и телами, покрытыми шрамами, как у Рука? Вы знаете, каково это – отправляться на место битвы, затеянной вами, и ухаживать за ранеными и умирающими? На вас когда-нибудь нападали, когда вам нечем было защищаться? За одиннадцать лет войны я ни разу не видела чародея, пока магистр Агриппа не приехал в школу в поисках той, о ком говорилось в пророчестве. Одиннадцать лет! Что вы делали все это время? – Я посмотрела Блэквуду прямо в глаза. – Что вы делали, милорд? Учились верховой езде и играли в гольф в своем поместье?

Агриппа прочистил горло:

– Вам обоим пора прекратить этот спор.

– Вообще-то я был занят обучением. Я хотел быть полезным. Разве не это ваш главный интерес? – полюбопытствовал Блэквуд ледяным голосом. – Я не видел ничего полезного в школе для девочек.

Магнус поставил свой бокал, его глаза метали молнии.

– Мы обнаружили избранную в этой школе для девочек, не так ли?

Мне пришлось опустить руки на колени – они дрожали.

– Приятно знать, как мало для вас значат ваши обязанности дома. Это объясняет, почему Бримторн так долго был открыт для насилия!

– Сорроу-Фелл защищает вашу школу, мисс Хоуэл. Вы сами сказали, что за одиннадцать лет ни разу не были свидетельницей атаки Древних.

– Некоторые монстры ходят в человеческом обличье. Вы оберегали нас от Древних, но позволили жестокому, злому мужчине, которому ни за что нельзя было доверить человеческую жизнь, управлять Бримторном. Где тогда была ваша защита?

Все присутствующие за столом перестали есть. Глаза Магнуса расширились. Блэквуд замер, но я видела ярость в его взгляде.

– Вы сказали, что, если бы Рук родился на моем месте, мы бы ничем не отличались, – рявкнул он. – Что ж, вы ошибаетесь. Мы принципиально разные.

– Если вы так уверены, – начала я хриплым голосом, – что нищие от рождения ниже вас по значимости, тогда позор на вашу голову за то, что вы их не защищаете! Если люди рождаются из поколения в поколение бедными, то ваш долг – заботиться о них, а не жертвовать их жизнями, чтобы спасти свою!

Я откинула салфетку и выбежала из-за стола. Затем взлетела по лестнице и спряталась в своей комнате, где с трудом попыталась освободиться от платья. Кто-то постучал в дверь.

– Кто там?

– Лилли, мисс. – Девушка вошла и с грустью посмотрела на мое мятое платье. – Мне сказали, что вы пошли наверх. Позвольте помочь вам приготовиться ко сну.

Она подошла, чтобы развязать корсет, но тут снова раздался стук.

– Можно поговорить с вами? – спросил знакомый голос.

Лилли открыла дверь. На пороге стоял Агриппа. Он окинул комнату своей дочери быстрым взглядом. Как часто он заходил сюда, если вообще заходил?

– Вы в порядке?

– Простите. – Агриппа не заслуживал таких яростных споров в своем доме. Я потупила взгляд. – Не могу поверить, что так отвратительно себя вела.

– Не извиняйтесь. Когда вас одобрят, вы станете основательницей рода Хоуэлов. Как носительница печати, вы будете обязаны посещать собрания Ордена. Кроме того, я доволен. – Я с удивлением подняла голову. Агриппа собрался было войти, но снова остановился. – То, чему вы сегодня стали свидетельницей, является безобразной стороной чародеев. Многие верят, что обычные мужчины и женщины хуже нас. Я надеюсь, – сказал старый чародей, понижая голос, – что вы способны сделать для этой страны больше, чем помочь уничтожить Древних. Наши порядки нуждаются в изменениях.

– Полагаю, лорду Блэквуду они не понравятся.

– Тем не менее это то, во что я склонен верить. Не злитесь и не думайте слишком дурно о Джордже. Он погружен в свои обязанности до умопомрачения. Уверен, следующие несколько дней он будет обдумывать ваши слова.

Старик снова осмотрел комнату. От его очевидной печали у меня скрутило живот.

– Хотите, я поменяю комнату? Мне грустно смотреть на то, сколько боли у вас вызывает мое проживание здесь.

– Нет, все так, как и должно быть. – Агриппа закрыл глаза. – Обычно я избегаю этой части дома. Эта комната нуждалась в новом жильце, и я счастлив, что здесь снова обитает милая молодая леди. Что ж, желаю вам крепкого сна! – С этими словами он ушел.

Лилли сняла с меня платье, повесила его и развязала корсет. Я достала шпильки из волос, проклиная Блэквуда себе под нос. Затем надела сорочку и уставилась на свое отражение в зеркале, чувствуя огромную усталость.

– Не знаю, как смотреть им в глаза после этого.

– Мне кажется, большинство джентльменов на вашей стороне, – осторожно начала Лилли. – По крайней мере, так мне сказал Джимми, главный лакей. Особенно мистер Магнус. Судя по всему, после вашего ухода у него состоялся серьезный разговор с его светлостью.

– Это радует. – Мысль о том, как Магнус отчитывал Блэквуда, принесла неимоверное удовлетворение. Уверена, он отлично справился с этой задачей.

– Вам следует отдохнуть, мисс. Бабушка часто говорила, что утро вечера мудренее.

– Спасибо, Лилли.

Девушка остановилась у двери:

– Мисс, Джимми передал нам, что вы сказали лорду Блэквуду. – Ее глаза заблестели от слез. – Я родом из маленькой деревушки к югу от щита. Спасибо вам большое.

Лилли ушла прежде, чем я успела ответить.

Я очнулась ото сна о мертвенно-бледной Гвендолин, лежащей рядом со мной и плачущей в подушку. После такого было трудно снова заснуть. Снаружи царила кромешная тьма. Я зажгла свечку и с дрожью встала на тонкий ковер у кровати. Затем быстро накинула на себя халат и пошла вниз. Освещая ступеньки свечкой, я пыталась вспомнить дорогу в библиотеку. Самый верный способ успокоиться после кошмара – это почитать хорошую книгу.

Когда я прокралась в помещение, то камин, как ни странно, еще горел. Мои руки замерзли, поэтому я подошла погреться. Вытянула шею и посмотрела на портрет Агриппы. На нем он был моложе, его черные волосы еще не отметились сединой. Каково это – быть его дочерью? На секунду я пожелала, чтобы мой собственный отец не был Уильямом Хоуэлом, безликим призраком, которого я никогда не встречала.

На глаза снова попалась картина с величественным поместьем, светящимся белым пятном на фоне темной долины. Я повернулась к нему, зачарованная его безмятежной, даже немного пугающей красотой.

Кто-то покашлял, и я испуганно подскочила. Блэквуд сидел с открытой книгой на коленях. Выглядел он таким же смущенным, как и я.

– Что вы здесь делаете?! – Граф спешно встал. Он явно не ложился и даже не снял жакет.

– Хотела что-нибудь почитать. – Я туже завязала халат.

Я не знала, куда и смотреть. От вида Блэквуда у меня ныл живот.

– Ах! Что-нибудь конкретное?

Даже голос этого человека меня раздражал.

Блэквуд прошелся взглядом по мне, а затем отвернулся.

– Как-то не задумывалась об этом.

– Можно вам кое-что посоветовать? Это вводный курс по Древним. Эта книга сыграла важную роль в планировании контратак.

Блэквуд протянул ее мне: «Семеро Древних: Теории и наблюдения» мистера Кристофера Драммиджа. Книга была тонкой, но в красивом переплете. Я открыла страницу с рисунком Р’елема – Бескожего человека собственной персоной. Его обнаженные мышцы практически блестели. Кто бы его ни нарисовал, он прекрасно справился с работой.

Первая глава называлась «Происхождение».

– В ней рассказывается, откуда взялись Древние? Я читала только одну книгу о войне. Там говорилось, что Древние – исчадия Ада, но я не особенно в это верю.

– Драммидж делает предположение, что, возможно, они монстры, призванные с ядра планеты. – В голосе лорда послышались веселые нотки. – Мне нравится его работа, но я согласен далеко не со всеми выводами.

– Спасибо.

И я прижала книгу к груди и замерла, не произнося ни слова, пока в камине трещало полено. Часы пробили три. И я поняла, что наша беседа, к счастью, подошла к концу.

Только я собралась тихо удалиться, как Блэквуд произнес:

– Что вы имели в виду насчет директора?

– Простите?

– Что он злой и жестокий. Что он сделал?

Господи, как можно достойно описать Колгринда?

Я покраснела, и Блэквуду такого ответа было достаточно.

– Понимаю. – Его глаза округлились. Он выглядел моложе и даже немного опечаленным. – Мне жаль, что с вами это произошло. Хотел бы я… – Лорд замолчал и отвернулся, чтобы я не видела его лица. Затем, выпрямившись, прокашлялся. – Простите, что недостаточно старался для вас, но с этим ничего нельзя было поделать. Это-то вы и отказывались понимать за ужином.

Снисходительный тон вернулся. Но лорд все еще отказывался на меня смотреть.

– Приятно знать, что все дело в недостатке понимания с моей стороны.

– У вас есть полное право злиться, но вы понятия не имеете, в каком я положении.

Блэквуд обернулся и забрал у меня свечку, после чего пошел в противоположную часть комнаты.

Сверху на нас смотрели люди с портретов. Блэквуд собрал огонек в ладонь, скатал его в шар и подкинул в воздух – к портрету, висевшему в нескольких футах над нашими головами. Огонек замер и осветил картину с мужчиной, молодым и красивым, как сам Блэквуд. Нет, не «как». Различия были незначительными: морщинки в уголках глаз, прищуренных, словно в каком-то тайном веселье, и полные губы, застывшие в доброй улыбке.

– Это мой отец, Чарльз Блэквуд, восьмой граф Сорроу-Фелла. – Голос молодого человека звучал тихо, в нем ощущались нотки горечи. – Он был одним из самых неутомимых деятелей в войне против Древних. Поэтому его портрет висит в этом зале.

– Конечно.

Зачем он мне это рассказывал?

– Мой отец был великим чародеем, – продолжил Блэквуд, проводя рукой по волосам. – Он верил, что мы, род Блэквудов, обязаны освободить Англию от этих монстров.

– Почему именно вы?

– Мы – самые могущественные члены нашего общества, мисс Хоуэл. – Блэквуд сделал паузу, словно пытался подобрать правильные слова. – Мы были самыми одаренными, а значит, и самыми проклятыми.

Молодой человек подошел ближе. Я чувствовала, что он отчаянно нуждался в одобрении.

– Вы должны понять, как серьезно я отношусь к этой войне. Со смерти отца я знал, что мой единственный долг на земле – убить этих тварей. Я пренебрег другими обязанностями, включая Бримторн. У меня не было времени на игры, спорт или любовь. Я полностью предан этому великому делу. Чародеи должны полностью сосредоточиться на спасении этой территории, а не посещать вечеринки или разъезжать в карете по парку. – Лицо лорда исказилось от злобы. Я наконец поняла, почему он так недолюбливал Магнуса. – Как много вам известно о бедах в других частях Англии?

– Почти ничего. – Я порылась в памяти. – Знаю, что Древние захватили Кентербери.

– Они удерживают его на протяжении трех лет. Трех! Манчестер и Ливерпуль тоже на грани краха. На севере вся текстильная промышленность и угольные шахты подвергаются регулярным нападениям, чтобы к нам не доходили топливо и ткани. Всех рабочих убивают, хотя многие из них просто дети. – Теперь в голосе Блэквуда чувствовалась настоящая ярость. – Некоторые чародеи отправились к ним на помощь, но большая часть нашей энергии тратится на поддержание защиты. Мы не боремся. Мы прячемся. Да, мы должны защищать тех, кто способен что-то сделать, но только до тех пор, пока сильные доказывают, что достойны этой защиты. И я не считаю, что бессильных нужно бросить на произвол судьбы. Одним из величайших достижений, оставленных в наследие моим отцом, было создание колонии для нечистых в Брайтоне. Она позволяет этим несчастным жить в мире и с достоинством. Я хотел, чтобы вы осознали глубину моего участия и поняли, почему я не стану преклоняться перед вами, как другие. Пока вы не докажете, что являетесь чародейкой, вне всяких сомнений, я не могу обращаться к вам как к таковой. Мне нужна уверенность. – Глаза молодого человека, казалось, мерцали в сиянии огня. – Вы понимаете?

Я подумала обо всем, что успела узнать о Блэквуде. Он редко улыбался или смеялся и мог быть довольно утомительным. Но он тренировался в одиночку каждое утро перед завтраком. Помогал мне на каждом уроке. Чего уж там, сейчас было очень поздно, но он сидел за книгой.

Да, Блэквуд очень ответственно относился к своим обязанностям.

Сейчас все было сказано всерьез, я видела это по его глазам. Полагаю, мы наконец можем быть откровенны друг с другом.

– Значит, вы не имеете ничего против женщин в своих рядах?

– В пророчестве сказано, что именно женщина победит Древних, и я готов поклясться ей в преданности.

То, как лорд это сказал, заставило меня произнести ее имя:

– Гвендолин Агриппа. Вы верите в то, что она была избранной. – Блэквуд удивленно заморгал. – Леди Элиза рассказала мне о ней сегодня днем. Неужели все думали, что смогут скрыть от меня такую важную информацию?

– Ордену не нужны осложнения. Когда обнаружили гобелен спикеров, Гвендолин только стала адептом. Никто и не сомневался, что она – избранная, и посему Агриппа вложил все свои силы в обучение дочери. Она была невероятной. – Взгляд Блэквуда смягчился. – Не было ничего такого, с чем бы она не могла справиться. Ее одобрение стало бы триумфом, которого еще никто не видел. – Тут лицо лорда скривилось от горечи. – И она умерла от лихорадки за три недели до одобрительного бала.

– Но в пророчестве говорилось не о ней, – заметила я, внимательно следя за реакцией Блэквуда. – Если верить Агриппе.

Впечатление такое, будто я дала ему пощечину.

– Не смейте так о ней говорить!

– Вы приняли решение еще до того, как встретили меня, не так ли? – Я сделала шаг в сторону лорда. – Я – самозванка. И если Гвендолин действительно была избранной, то теперь она мертва, и все ваши надежды погибли с ней. Вы предпочли смертельный приговор возможности, что я могу оказаться именно той, о ком шла речь. Почему?

– А кто вы, собственно, такая? – Блэквуд едва не сплевывал слова. – Гвендолин была потомком одной из самых древних и могущественных семей, ей было предписано величие с самого рождения. Я не ненавижу вас за низкое происхождение, – спешно добавил он, когда я открыла рот, чтобы устроить самую крупную взбучку в его жизни. – Но традиции – это все, на чем держится наше общество. Вы для нас посторонняя, и вам этого не изменить.

Казалось, будто у меня перед носом хлопнули дверью. Я чуть не уронила книгу.

– Удивительно, как вы вообще согласились мне помочь, испытывая ко мне такую ненависть!

– Я вас не ненавижу.

– Ненавидите. Ненавидите мое происхождение. – Профиль лорда в свете огня был прекрасен и омрачен лишь ледяным выражением лица. Поразительно, что, несмотря на обстоятельства, я все равно считала его обманчиво привлекательным. Лорд выглядел так же красиво, как римская скульптура: холодная и бесчеловечная. – Ваша глупость просто поражает.

– Это то, во что я верю. – Блэквуд прищурился. – Или это слишком откровенно для вас, мисс Хоуэл?

– Я уважаю честность. Всегда приятно знать, кто тебе не друг.

– Я уже сказал, что не ненавижу вас, – вздохнул Блэквуд, а затем, со странной усталостью в голосе, добавил: – Возможно, я вас боюсь.

– Почему?

Блэквуд кивнул на рисунок дома, который мне так понравился:

– Вы говорили, что никогда не посещали Сорроу-Фелл?

– Ни разу его не видела.

– Теперь видели. Эта картина – его точная копия.

Я удивленно посмотрела на прекрасное произведение на стене.

Блэквуд продолжил:

– Похоже, она вас притягивает, и именно поэтому меня так озадачила резьба на вашем посохе.

– Какое отношение к этому имеет Кашка?

Молодой человек достал из чехла свой посох – и вручил мне. На его оружии был вырезан извивающийся усик плюща, прямо как на моем.

– Семейный герб Блэквудов – это пожимающие друг друга руки, связанные усиками плюща. За всю историю чародеев только наша семья когда-либо имела такой рисунок. – Брови лорда были сведены к переносице. – До вас.

Я почувствовала прилив тошноты и вернула молодому человеку посох:

– Значит ли это, что мы как-то связаны?

– Не знаю. Боюсь, что это возможно. – Лорд сложил руки на груди. – Наверное, это прозвучит грубо, но я обязан быть честен. Мне плевать на эту ситуацию.

– Поверьте, – содрогнулась я, – я испытываю сходные чувства.

Я очнулась от какофонии звуков за окном. Каждая церковная колокольня в Лондоне била в набат.

Нападение!

Я схватила халат и выбежала в коридор. Двери в конце его распахнулись, и из них вылетели юноши, пытаясь одеться на ходу. Ди поплелся к лестнице, надевая котелок, и при этом оставаясь в ночной рубашке. Только Магнус был готов. Он надел плащ и подбежал ко мне.

– Им стоило прислушаться к тебе, Хоуэл, – сказал он, кивая на своих сонных товарищей. – Если вы с Руком предвидели атаку, я не видел повода, чтобы не подготовиться к ней. Наверняка это сам старина Зоти. Уверен, ему очень понравится этот плащ!

Магнус с гиканьем сбежал вниз по лестнице. Я никак не могла оправиться от потрясения – все произошло так быстро!

– Мисс Хоуэл! – Агриппа поднимался по ступенькам, его волосы торчали во все стороны. – Оставайтесь в комнате – там безопасно.

Старый чародей попытался подтолкнуть меня в направлении моей спальни.

– Это Корозот? – Я подавила страх. В конце концов, это моя судьба. Ну, по крайней мере, я на это надеялась. – Позвольте мне помочь.

Глянув вниз, я увидела, как Блэквуд, созвав адептов, обсуждает с ними план защиты.

– Еще рано, – возразил Агриппа. – Оставайтесь здесь. Мы скоро вернемся.

– Но куда вы?

– На Трафальгарскую площадь. Это место встречи членов Ордена. Будьте тут, – повторил старый магистр и поспешил за юношами.

Все были чем-то заняты. Слуги в ночной одежде, в суматохе зажигая лампы, перекрикивались между собой. Я не увидела среди них Рука.

– Рук!

Мне вспомнились черные глаза своего друга детства, и как та отвратительная фамильярка назвала его «избранником Тени». Если Рук так бурно среагировал на всадников Корозота и этот Древний мог взывать к нему лично, и зов был непреодолимым…

Я сбежала по лестнице мимо слуг, не обративших на меня ни малейшего внимания. Затем влетела на кухню, постоянно зовя Рука, но и там его не оказалось. Лилли спешно прошла мимо меня в ночном колпаке. Я схватила ее в последний момент:

– Лилли, ты не видела Рука?

– Нет, мисс. А что?

– Мне нужно найти его.

Мы проверили крыло слуг, конюшню, комнаты наверху. Рука нигде не было. Мы даже вернулись в мою спальню, на случай, если парень искал меня. Но его и там не оказалось. Я раздраженно пнула кровать.

– С ним что-то не так? – Лилли выглядела напуганной.

– Мне нужно, чтобы ты помогла мне одеться. – Я открыла дверцы шкафчика.

– Зачем?

– Я отправлюсь на поиски Рука. – И я достала самый простенький наряд из своего гардероба.

– На улицу? Но магистру Агриппе это не понравится, мисс.

– Я знаю, куда Рук мог пойти.

Вздохнув, Лилли помогла мне собраться. Жаль, что у меня не было каких-нибудь штанов. Корсеты не предназначены для борьбы с монстрами.