А вы бывали в театре? Ах, простите, простите, сейчас перефразирую: когда вы последний раз были в театре, что там давали? Смотрели ли вы на напомаженных и усыпанных пудрой актёров в париках и жабо, которые изображали дворянские гнёзда, или наоборот, продрогшие революционные матросы на сцене штурмовали петроградские ресторации и дворцы? А дают сейчас вообще про матросов или это уже совсем не в моде? Впрочем, не суть, вот о чём я хочу вас спросить: был ли такой момент в постановке, когда вы забывали о том, что находитесь в зале и от души вот верили, что не актёры это по сцене ходят, а прямо настоящие графья с князьями? Или матросы. Позвольте мне всё-таки настаивать на матросах! Если да, то вам повезло, а если нет, то послушайте сейчас историю про одну театральную постановку без автора, сцены, актёров, режиссера и, собственно, самого театра, разыгранную для одного только зрителя (он же участник), и не корите тех актёров, с которыми вам (возможно) не повезло. Ну не учились они в военно-морских училищах, так нам ли их строго судить?

В летний штиль на мостике невыразимо скучно. Особенно если ты молодой до зелени минёр. Судите сами:

на часах семнадцать часов (семнадцать ноль три, но это сути не меняет), три часа вахты впереди, а заняться уже решительно нечем! Видимость во все стороны до горизонтов, на море – пустота, кроме одной подводной лодки (на которой ты и едешь по прямому, как палка, курсу) и миллиарда солнечных зайчиков, которые только в глаза прыгают, но больше никакого вреда не приносят. Помечтать бы, да о чём? Ужин будет так себе, жена далеко и не скоро, а служебные перспективы так и того дальше. В небе – бездна сини да за кормой буруны, – вот и все развлечения, даже книжки почитать не дают, учи, говорят, сука такой, МППСС, а как ты его выучишь, если он даже не в рифму написан? Старпом вон и тот тоски не вынес (хотя, казалось бы): дремал, дремал, да и плюнул, – пойду, говорит, вниз, стадо погоняю, давай тут, Славик, сам лодкой рули, только ничего не делай и команд рулевому без моего ведома не отдавай. Представляешь, крикнул он уже из люка, как повезло тебе, лейтенант, первый выход в море, а уже подводным крейсером самостоятельно рулишь! Да ещё каким! Тяжёлым! Штурман! Следи там за ним и, если что, – сразу кричи!

В бинокль посмотреть, что ли? Так, что там у нас прямо по курсу… Пустота, понятно, слева – пустота, ага, справа, – надо же! Она же! Не догоняет ли нас кто сзаду? Ага, тоже только пустота и догоняет: чорт, как же увлекательно быть вахтенным офицером на мостике, ну кто бы мог подумать! Ладно, на чём мы там остановились в МППССе этом, будь он неладен, посмотрим… парусное судно длиной менее 7 м, если это возможно, должно… пунктами (a) или (b) этого Правила… иметь наготове электрический фонарик… должен заблаговременно… заблаго… забл… да блядь, я уснул, что ли? Тьфу ты!

– Мостик, центральному!

Блин, отвечать же надо…

– Есть мостик!

– Прошу добро трюмным на кормовую надстройку, крышки ангаров проверить!

– Добро!

А что тут ещё скажешь, ну?

Хмурые трюмные тут же хмуро затопали по трапу – стояли, значит, внизу под люком и ждали разрешения. Ишь ты, простейшие формы живых организмов корабельной иерархии, а и у тех дисциплина и порядок!

– Три человека! – крикнул на мостик кто-то, кто был у них старшим, но Слава не вспомнил как его зовут – ещё всех выучить не успел.

– Есть три человека! А что делать будете, ребята?

Нет, вот слово «ребята», пожалуй, было лишним. Ну ладно, впредь буду лучше за собой следить.

– Приводы ангаров смажем и лючки проверим, чтоб не хлопали под водой.

– А-а-а-а, понял!

Каких, блядь, ангаров? Сука, и спросить неудобно. Ладно, сейчас они уйдут, как бы невзначай, у штурмана поинтересуюсь. Что там у нас с обстановкой? А ничего у нас с обстановкой – нет её. Хоть бы рыбак какой на пересекающем курсе выскочил – уж я бы его!

– Андрей, а про какие они ангары?

– А какие у нас есть?

– Ну всякие, а они про какие?

– Какие – всякие? Два ангара у нас, и оба – на корме.

– Да врёшь ведь?

– Ну слазь на голубятню и посмотри.

– А кто крейсером управлять будет?

– А сейчас им кто управляет? Вот тот и будет.

Ангары и правда были. Два здоровенных ангарища и прямо на корме, – как ни странно, но штурман не врал.

– А для чего они, а то я того… ну не успел пока по зачётам-то…

– Минёр. Ну, если они ангары, то для чего они могут быть? Для тракторов «Беларус», что ли? Понятно же и коню, что для самолётов.

– Для… каких самолётов?

– А какие могут быть самолёты на подводной лодке? Ясное дело, что подводные.

– Да как так может быть?

– Что как так может быть?

– Ну… самолёты на подводной лодке?

– Ну тебе откуда начинать рассказывать? От братьев Райт или от Ефима Никонова? На каком месте лекции ты уснул, когда вам это в бурсе вашей рассказывали?

– А… нам не рассказывали такого… я не помню.

– А, прости, я подзабыл, что ты из Ленкома. Зачёты сдавать надо, тогда и глазами хлопать не будешь!

– Андрей, да когда мне их сдавать! То в нарядах, то на погрузках, то документы! Отсек! Боевая часть! Да и старпом говорит, что ему вахцер нужен, в первую очередь, чтоб это я учил, а остальное по мере возрастания во мне страха за свою жопу!

– Ну ты хоть ТКР посмотрел бы, в самом-то деле!

– ТКР?

– Типовые корабельные расписания – там же всё про всех расписано: кто, где и в какой ситуации кем служит, где живёт, ест, спит и о чём думает в свободное от вахты время. Ты же ведомый пилот на левом самолёте.

– Я? Пилот?

– Ну. Комсомолец на правом ведущий, а ты – на левом ведомый. Слушай, может тебе азбуку рассказать для начала? Ты в корму хоть раз ходил?

– Ну-у-у… нет, пока…

– Так сходи, как сменишься! Там в пятнадцатом и шестнадцатом отсеках люки есть – увидишь. Это посадочные места ваши, твоё, соответственно, в шестнадцатом. У нас, кстати, запланирован их выпуск, послезавтра, вроде.

– Да как это…. пилот… я… не готов….

– Кого ебёт чужое горе? Один выпускать не положено, вдруг что случится, так что выбор у тебя ничтожно скудный. Никакой, я бы даже сказал, стремящийся к бесконечному нулю. Ладно, некогда мне ликбезом с тобой заниматься. Дела у меня.

И штурман, враз сделавшийся бездушным, уткнулся в глазок пеленгатора. Будто там было что пеленговать.

Мысли путались и роились в голове у минёра до самой смены с вахты да так, что описать их не взялся бы и маститый классик, а не то, что я. После смены он немедленно побежал в шестнадцатый отсек. И точно – люк был. Нормальный такой люк. Большой, с кремальерой и всякими такими штуками.

– А это что – люк у вас? – спросил Славик у вахтенного отсека.

– Ну люк, да.

– А для чего он?

– Для выхода из ПЛ.

– Для выхода наружу?

– А куда ещё можно выйти изнутри?

– Ну а в самолёты отсюда вход?

– В самолёты?

– Ага.

– Да, тоже отсюда. Там прямо если, то наружу, а чуть к миделю, то в аккурат к самолёту.

– Ясно, а часто выпускаете?

– Да не, редко. Опасно это, говорят. Без нужды не пользуются.

– Понятно. Ну ладно…

К старпому или командиру идти было неудобно. Хотя, ну вот хоть кто-то мог бы и заранее предупредить, когда говорили: да иди сам, Славик, хули там, ты же минёр, ну что тебе дублёром ходить, смысл? Правильно? Правильно! А тут такие завороты.

– Олег, слушай, – протиснулся в каюту комсомольца минёр, – я тут спросить хотел, есть время у тебя?

– Братан, конечно! Заходи – садись и спрашивай!

Олег был добрый, хоть и служил в БЧ-5, – минёр это сразу заприметил.

– Я про самолёты, Олег. Мне же не сказал никто, а тут, понимаешь, такое дело. Мандражирую я. Вроде как – ты же уже того? Летал на них? Или как это правильно сказать? Плавал?

– Ну раз самолёты, то значит летал. Хотя они подводные же, поэтому выходит, что и плавал тоже. Одновременно с тем, что летал. А так-то да, я-то да, конечно, я же опытный, понимаешь, даже самый опытный пилот в экипаже. Да что там в экипаже, пожалуй, что и на всей дивизии другого такого не сыщешь. Три вылета у меня на счету и все успешные, как ты сам можешь наблюдать по моему наличию среди живых представителей фауны нашего экипажа.

– А для чего они вообще? Ну… зачем на них летать?

– Ну как, ты же режимы связи изучил наши?

Минёр утвердительно кивнул и покраснел, что означало да, но не то, чтобы вот прямо изучил, но изучал.

– Ну так вот. Нам же всплывать надо на сеансы. А если война? Если скрытность на максимуме и кругом враги рыскают? Тогда для сеансов самолёты эти и используются. Лодка во мраке окиянских пучин крадётся, а мы с тобой, что два подводных стерха, к поверхности мчим и радиограммы принимаем. Какой строй в стране сегодня, куда там бить ракетами, например, или что там – может уже и так победили и ракеты зря тратить ни к чему. А экипаж сидит в прочном корпусе и ждёт, не дышит, что мы им принесём в клювиках.

– Фууух. Ну ты… и новости. А… ну я не знаю… тренироваться же надо.

– Ой, да что там тренироваться! Там, как на «Корунде» джойстики и пара кнопок! Они же не сами летят – их на тросах выпускают, главное, в винты при взлёте не попасть, на поверхность не выскочить и потом в ангар ровно сесть! Для этого пилоты и нужны, а так всё на автомате почти! Просто механики, понимаешь, я хоть их и люблю, но твари же редкостные, только между нами! То не удифферентуются нормально и по глубине рыскают, то обороты турбин у них скачут. Им же пофиг, что им, в тёплом и уютном прочном корпусе! Это мы с тобой – отчаянные морские пилоты! Год за три, кстати, во время вылетов. Час отлетали – три в личное дело пошло! Круто же, ну! Не ссы, тебе говорю! Я там всем управляю, ты просто дублируешь! Спокоен будь, как Гойко Митич!

– Блин, ну я не знаю, всё равно. Не по себе как-то… Как-то не готов я.

– Да ты сходи у старпома уточни. Может, на этом выходе и не будут выпускать, чего заранее бояться? Чаю будешь? Нет? Ну ладно, давай тогда, братан, а то мне по делам надо.

В центральном Славик долго стеснялся возле старпомовского кресла и не знал, как ему ловчее приступить к расспросам, чтоб предстать не трусом, а просто заинтересованным профессионалом.

– Чего тебе, старче? – не выдержал старпом.

– Вопрос у меня, тащ капитан второго ранга!

– Ну дык спрашивай, раз вопрос, что ты мнёшься здесь, как Челентано на винограде! Ты же минёр! Ты же решительный – вот твое основное предназначение! Решительность!

И то верно, с облегчением вздохнул Славик.

– Я, тащ, тут штатное расписание учил же…

– Ага…

– Ну и там же вот… ну по поводу пилотов нашёл…

– По поводу кого?

– По поводу пилотов на самолёты наши, что в ангарах в корме стоят, в которые через люки пятнадцатого и шестнадцатого, если к миделю, то садятся.

Как хорошо, что я сразу к старпому не пошёл, радовался минёр, вот как я ему ловко сейчас всё выкладываю! Ха, пару зачётов, как с куста, подмахнёт! Верняк!

– Та-а-а-ак… так, так, так.

– Ну и вы же знаете, ну само собой, что я у комсомольца ведомый на левом. Так вот я и хотел уточнить – будем ли мы их выпускать? Там, может подготовиться надо как-то, а то мне не рассказал никто…

– Не рассказал никто? Надо же! Вот, помощник, сука, ну ты посмотри! Говорил же ему, проинструктируй минёра, чтоб краги принять не забыл, гермошлем и очки! Говорил он тебе?

– Нет, тащ, первый раз слышу!

– Так принимал ты имущество пилота или нет?

– Никак нет!

– А как ты под водой летать собираешься? В РБ? Ты же дубу дашь! Давай там к своим, пусть поищут. Небось, лежит где-то комплект, ну а если нет, то выкручивайся как знаешь, но экипировку себе сообрази! Будем выпускать, собирались, да. Не подведи, смотри, а то первый выход в море и такой косяк! Тебя-то нового пришлют, а вот новый самолёт достать – это нам проблемой встанет.

– Есть! Понял! Разрешите идти!

– Семнадцатый, центральному!

– Есть семнадцатый!

– Старпом говорит. Петрович, ты?

– Так точно!

– Заруби себе на носу и передай своим, что если минёру сейчас правду расскажите, то вам пизда. Понял?

– Про что правду-то?

– Разберётесь там, не маленькие!

– Есть… понял…

В эту ночь минёр спал плохо, а в следующую и вовсе не смог уснуть: погрузились и нервная система так полоскала адреналином по всему организму – не то, что спать, а и сидеть на месте спокойно не представлялось возможным. Естественно, снаряжения не нашли. Оно и понятно, посочувствовал старшина команды Петрович, я думал ты знаешь, а ты вишь как, – дал маху. Там краги такие кожаные и очки, сменщик твой мотоциклист, вот и увёл, ясное дело. А шлем, видимо, кто-то ребёнку утащил поиграться, да так дома и забыл. Ну ничего, Славик, ты не ссы, главное, русские на войне своих не бросают – придумаем тебе экипировку! Мы же минёры, у нас сообразительность, что третья рука – только она и выручает. Из русских, к слову, в то время в боевой части три служили: белорус (Петрович), украинец, казах и еврей, который утверждал, что он потомственный донской казак, а фамилия такая вышла случайно от заезжего шинкаря.

На этом моменте в театре вас бы отправили на антракт и вы побежали бы в буфет выпить молочный коктейль и съесть пирожное имени природного явления электрического разряда в атмосфере, а то и коньячку махнуть за воротник, но, так как вам не повезло, и вы, вместо того, чтоб пойти в театр, сейчас просто читаете рассказ, то продолжим без эклеров и коньяка.

– Товарищ командир, у нас по плану выпуск буксируемых антенн. Как всегда или фактически будем выпускать?

– Слушай, давай как всегда – толку от них… А потеряешь – так воплей будет до Плутона.

– Есть, как всегда! Ну я тогда по трансляции пообъявляю просто, да запишем, да?

– Да. Я в штурманскую, занимайтесь тут.

Старпом взял пипку ГГС и объявил по трансляции:

– Приготовиться к учению по выпуску буксируемых устройств!

А потом, несколько тише, добавил:

– Пилотам буксируемых устройств готовность один час.

Но командир всё равно услышал:

– Так, а что это за команда сейчас была? Никто не хочет мне объяснить? – выглянул он из штурманской.

– А, тащ командир, да тут такое дело…

И старпом вкратце рассказал.

– Левого, говоришь?

– Ага.

– Ведомый?

– Так точно!

– Ну вы и скоты, конечно! Как не стыдно, а, над людьми издеваться? Ладно, я на пульт левый пошёл – не могу не стать свидетелем такого события!

А минёр в это время искал комсомольца, в каюте того не было и, поэтому, пришлось бежать на пульт ГЭУ. На пульте ГЭУ всегда всё знают, хоть на левом, хоть на правом: это минёр уже усвоил.

– А чего ты носишься по пароходу? – удивился пульт. – У тебя же старт через пятьдесят минут!

– Ребята, а вы Олега не видели?

– В спортзале. Медитирует перед вылетом.

– Понял, ребята, спасибо!

То, что на подводной лодке есть сауна, бассейн, солярий и спортзал, минёр уже знал. А если есть всё это, то почему бы не быть и самолёту, правильно? Ну нет, вообще-то, и смахивает на бред… Но с точки зрения формальной логики всё сходится.

Олег сидел в спортзале в позе (типа) лотоса с голым торсом и закрытыми глазами. Ну и руки ещё вот так вот на коленях держал.

– Омммм, – сказал он, когда в спортзал вбежал минёр.

– Олег! Так что… эта… делать-то?

Олег приоткрыл один глаз.

– Славик? Собирайся. Приведи в порядок мысли. Жене письмо напиши, на всякий случай, расскажи ей, что любишь и чтоб долго не убивалась, а дальше жила. Кольцо обручальное в конверт положи. И за пять минут до старта будь у люка. Дальше я по связи тебе всё буду говорить, просто повторяй за мной.

– Уффф… блин, да ладно, чо мы, правильно? Да чо нам, ёпта, скажи! Тем более, что ты же это! Ну! Не в первый же раз, ну!

– Ступай, – и Олег закрыл глаз.

– Омммм, – добавил он вслед убегающему минёру. С костюмом пилота на совещании боевой части три было решение особо не мудрить. По здравому рассуждению, сказал старшина команды, гермошлем тебе особо не нужен – шапка у тебя и так кожей обшита, а там особо не течёт, так только, если на голову покапает маленько. Вместо краг, взяли обычные трёхпальцевые рукавицы. Не, не, без рукавиц никак – там же холодно, ты что! Тулуп, ватные штаны и валенки у Славика и так были – он же командир носовой швартовой команды. Немного зависли с очками, но потом техник-торпедист вспомнил, что у него где-то припрятана старинная пэдэушка, а в ней же как раз и есть замечательные очки на резинке и зажим для носа! Совсем как у пилота!

– Начало учения по выпуску буксируемых устройств! – объявила по короблю ГГС голосом старпома и добавила уже ничуть не тише:

– Пилотам буксируемых устройств занять свои места! О готовности доложить!

Экипаж, не вовлечённый в схему охмурения минёра, охуел. Оно и понятно: список командных слов, передаваемых по общекорабельной трансляции, скуден и известен всем наизусть. Мало того, известны все голоса, интонации и ударения в словах всех лиц, которые разговаривают по трансляции в море. И того мало, – даже по щелчку включения громкоговорящей связи уже было понятно, кто будет сейчас говорить. А тут старпом и пилоты. В безумие старпома никто не верил – не было ещё придумано того безумия, что смогло бы согнуть костыль его здравого смысла. Кто успел, позвонил в центральный на «Молибден» и получил краткий инструктаж, но телефон на «Молибдене» был один и, поэтому, успели не все.

Минёр двинул к своему самолёту из второго отсека в ватных штанах, валенках, тулупе на сгибе локтя и очках с шапкой в руке. Вид у минёра был кислый, будто он выпил уксуса, но оно и понятно – с каким ещё видом ходят к месту совершения вынужденного подвига? Личный состав отсеков, получивших инструктаж, хлопал минёра по плечам и всячески выражали свою поддержку, а некоторые так и вовсе почтительно склоняли голову перед героическим поступком такого, с вида, простого паренька. Остальные смотрели молча, но спросить не решались: ну идёт человек в подводном положении куда-то в верхней одежде, ну… значит, так надо ему, правильно?

В двенадцатом на пульте минёра ждал командир, хотя делал вид, что не ждал, а просто невзначай выглянул из двери.

– О, Славик! Готов?

– Всегда готов, тащ командир! Если родина, так сказать, то мы того… это… не подведём и вообще!

– Это ты молодец. Это ты правильно. Ты же минёр, а бесстрашие для минёра – первое дело! Давай, Славик, и, если что там, не поминай лихом. Наша служба, сам понимаешь!

Пульт за спиной командира задыхался. Там собрались все свободные от вахты провожать минёра и теперь какими там они усилиями не ржали в голосину, то для науки психологии до сих пор остаётся почти что главной загадкой. Гвозди бы делать из этих людей, одним словом, как мы уже с вами ранее выясняли.

В шестнадцатом Славика ждали старпом с комсомольцем.

– А ты чего в РБ? – удивился Славик.

– А у меня там, под моим люком лежит, тебя сейчас посадим и тогда уж я… пока ты осваиваться будешь.

– А я вот тебе, Славик, воска принёс, – протянул старпом минёру кусок чего-то похожего на пластилин, – в уши, а то парень ты у нас видный, а ну как Сирены нападут… этого-то (и старпом кивнул на комсомольца) прощелыгу они уже знают, а ты же что… свежее мясо для них…

И тут комсомолец не выдержал. За комсомольцем не выдержал вахтенный отсека, который прятался за электрощитами, за ним не выдержали в четырнадцатом отсеке, а уж потом не выдержал старпом. Держался до последнего – кремень, я же вам говорил.

Славик сел на порожек и понурился.

Отсмеявшись, старпом похлопал его по плечу:

– Да ладно, Славон, не обижайся! Когда над тобой смеются – это хорошо, вот когда плачут – тогда намного хуже. Запомни эту житейскую мудрость!

– Да я и не обижаюсь. А чего там в ангарах-то этих?

– Антенны связи, балда! Только мы ими не пользуемся почти, боимся потерять! Ты режимы связи учил-то?

– Учил.

– Ну принесёшь тогда зачётный лист – подпишу тебе. Оспаде, давно так не смеялся, это ты мне сейчас, считай, часа два жизни накинул! Что ж я, за это зачёт тебе пожалею?

– А он у меня с собой, лист. Вот, как учили. А может ещё средства выхода из ПЛ, заодно, подпишете? Ну… раз два часа, то два зачёта.

– Да ты нахал, батенька! Не столько мы над тобой издевались! Сколько ВСК у нас?

– Ну две – у нас же всего по два!

– Логично. Ладно, давай подпишу. Всё, не стой тут, а то передумаю – иди делом занимайся!

На обратном пути минёру хлопали в ладоши и поздравляли с лишением пилотской девственности. Минёр высокомерно раскланивался и вальяжно жал всем желающим руки – держал роль. Командир выйти с пульта не смог, а только махнул рукой (второй вытирал слёзы) – ступай мол, братец, ступай.

Вот это я понимаю, представление было! Вам бы понравилось, уверяю вас. Но знаете, кто в нём был главным актёром? Кто играл свою роль так идеально и гладко, что ни у кого ни капли сомнений в искренности происходящего не возникло? А сам минёр.

Ему Петрович сразу же и рассказал про то, что его разводят, но не таковы мы, минёры, чтоб вместе друг за друга горой не стоять, даже не смотря на угрозы пизды от старпома: хотя, ты, Славик, нас не выдавай всё-таки, а то страшно, и роль свою до конца исполни! Всё равно ведь не отстанут и не этим, так другим разведут, а так – успокоятся и только по мелочам подъёбывать будут, но это нормально, это у нас традиции такие: мы же тут все свои и кому, как не нам друг друга того… развлекать.

И минёр проникся, смирился, настроился и отыграл – никто подвоха не заметил, Петрович сам потом, по большому секрету, рассказал. А минёр мало того, что отыграл, так ещё два зачёта одним махом закрыл – ну не шельмец ли?

А в театр вы всё-таки сходите как-нибудь, а то потом, на свалке, что вспоминать будете? И заодно отпишитесь мне, как сходите, – дают ли всё-таки про матросов или стесняются. Уж больно мне это любопытно, про матросов-то.