Глава 11
Дома Аксиньи не оказалось. Но Саша не очень-то расстроился. Он знал, где в это время суток можно искать владельцев собак. И прямо в ту заветную рощу и направился. Еще издалека он услышал собачий лай и понял, что на правильном пути. А что? Погода теплая. Почему бы не погулять, пока капризы природы это позволяют.
Бульдог Митька и хозяйка его Аксинья были тут. Не доходя нескольких метров, Саша остановился в кустах и немного понаблюдал.
Ему хотелось понять, как чувствует себя свежеиспеченная вдова. Нельзя сказать, чтобы она сильно напоминала убитого горем человека. Смеялась, болтала, рассказывала какие-то истории. И, как заметил Саша, чаще всего обращалась к высокому худому блондину, который пришел на прогулку в компании лишь внушительных размеров золотистого ретривера.
— Похоже, наша вдовушка присматривает себе следующего муженька.
Саша решил еще немного подождать.
Время было уже позднее, собачники стали расходиться. Аксинья и хозяин ретривера пошли вместе. По дороге они очень мило ворковали. И у Саши сложилось впечатление, что недавняя скорбь Аксиньи полностью растворилась под влиянием нового чувства.
Сашу охватило возмущение. Вот мерзавка! Не успела овдоветь, как уже кокетничает с другим. Да ладно бы овдоветь, нет, Аксинья сознательно отправила на смерть своего мужа, а теперь строит глазки следующему! Гадина!
Стремление Саши поговорить с Аксиньей по душам возросло многократно. Но ему пришлось дожидаться, пока парочка распрощается. И вот момент настал.
Саша шагнул из темноты и, направив луч фонарика себе в лицо, громко гаркнул:
— Ты убила меня! Ты убила своего мужа!
Он надеялся, что получится страшно. И также надеялся, что резкие тени полностью исказят его лицо. Но результат превзошел все его ожидания.
Бульдог от страха плюхнулся на задние лапы и сделал под собой лужу. А Аксинья взвизгнула и упала в обморок. И Саше же еще пришлось приводить ее в чувство!
Он без всякого почтенья отхлестал женщину по щекам. Но когда Аксинья открыла глаза, то она явно ничего не помнила.
— Это вы? — узнала она Сашу. — А что со мной? Я упала в обморок!
И вспомнив, что случилось, она задрожала.
— Ох, ко мне приходил призрак моего мужа. Он обвинял меня в убийстве! Но я же не хотела! Я не могла знать!
— Чего? — сурово спросил у нее Саша. — Что Вадика убьют на том концерте, на который вы заставили его пойти?
— Я же не знала! Меня попросили сделать так, чтобы Вадик там обязательно поприсутствовал.
— Кто попросил?
— Ричард!
И тут Ричард! Честное слово, этот человек слишком часто появлялся у Саши на пути.
— Вы знаете Ричарда?
— Я — нет. А вот Вадик его хорошо знал. Вадик вообще всех в городе знал. И все знали Вадика. Ричард позвонил мне и сказал, что у них запланирован концерт, на который они ждут губернатора. Что это — почет. И что он хочет, чтобы Вадик осветил это в прессе.
— Вадик не занимался светской хроникой.
— Светские журналисты и так там были представлены в полном составе. Но Ричард хотел, чтобы Вадим написал что-нибудь такое… Что заставило бы чиновников наконец раскошелиться на ремонт центра! Что-нибудь острое и критическое.
— А-а-а… Понимаю.
Теперь Саша и впрямь понимал. Не понимал он другого. Кто же убил Вадика Стукалина? А потом еще и Агнию Захаровну? Допустим, последнюю никому было не жаль, но тоже не дело, когда в людей средь бела дня стреляют. Потому что сегодня — Агния Захаровна, а завтра кто-то еще?
И поэтому Саша продолжил расспрашивать Аксинью. И очень скоро понял, что женщина имела насчет своего мужа планы вполне конкретные, но напрямую к убийству Вадика не имеющие отношения.
— Вадик вел себя просто непорядочно. Он никак не желал забывать Марфу. Чего я только не предпринимала, как ни обольщала, как ни ухаживала за ним. Нет, то и дело он отправлялся на ту проклятую квартиру, где все случилось, и проводил там от нескольких часов до нескольких дней. Мне это совсем не нравилось. Кто его жена? Я! А Марфа давно умерла! Пора было ему забыть ее!
Но дело в том, что Вадик не желал слушаться свою жену. И забывать Марфу тоже не желал.
— И продавать квартиру, в которой вы теперь были с ним сособственниками вдвоем, ваш муж тоже не желал. И вам этого тоже не позволял сделать.
— Почему? Я могла продать свои метры и доставшиеся мне по наследству от сестры метры. Других родственников у Марфы не имелось. С Вадиком они отношения не регистрировали. Так что по закону наследница — я.
— Но продать четыре комнаты вам выгодно никогда бы не удалось. Квартира находится в ужасном состоянии. К тому же ее оккупировали какие-то бродяги.
— На них я давно рукой махнула. Пусть живут. Все равно сдать комнаты в таком состоянии не представлялось возможным. Да и Вадик настаивал, чтобы все оставалось по-прежнему, как было при Марфе.
— Значит, сдать комнаты он вам не позволял. Продавать квартиру не хотел. А между тем долги по коммунальным платежам все множились и множились, и скоро вы могли совсем потерять эту квартиру.
— Точно! Так и было! Я пыталась объяснить это мужу, но когда дело заходило о Марфе, он становился странно глух и туп. Ничего не слышал, никакие разумные доводы не воспринимал. Просто какое-то помрачение рассудка у него наступало. Совершенно невменяемым человек делался.
— И даже Тибет ему не помог? Обычно люди возвращаются из таких мест с просветленным разумом.
— Ах, да какой там Тибет! В психушке Вадик лежал! Но что-то лечение не шибко ему помогло. Нет, они его подлечили, конечно. Но когда речь заходила о том, что касалось Марфы или памяти о ней, безумие накрывало Вадика с новой силой. Я прямо боялась заводить с ним разговор на эту тему. Он дичал, свирепел. Ногами на меня топал, руками махал. Я его боялась в такие минуты.
— И вы решили, что ваш муж до сих пор не вполне здоров.
— Разве это не очевидно? У мужа была зацикленность на его Марфе. Меня это злило. Как его законная жена, я имела право на всего мужа целиком, а не только на какую-то его часть. То же самое и с квартирой! Мы с Вадимом остались единственными собственниками шикарных квадратных метров в центре города. Квартира видовая. Из окон видна река, в двух шагах — Летний сад. Инженерный замок из окон виден. И что? Вместо того чтобы продать всю квартиру целиком и получить отличный доход, мы сидели сложа руки, чтили память моей сестры, а долги между тем множились и множились.
Саша понимал Аксинью очень хорошо.
Один его приятель жил в коммуналке, где не были установлены счетчики. И ежемесячно он получал такой счет, что казалось, он один оплачивает воду во всем районе. За свою комнатку в шестнадцать метров он платил столько же, сколько родители Саши за их трешку. И если платежи в коммуналке Марфы были хотя бы вполовину такими же, то тут недолго было разориться. Еще несколько лет — и продавать квартиру уже не было бы никакого смысла. Долги и впрямь перевесили бы рыночную стоимость самой квартиры.
— А я не хотела терять эту квартиру. Эти комнаты достались нам с сестрой от бабушек и дедушек. Это были наши метры. Достаточно того, что сестра превратила квартиру в какой-то бомжатник. Но совсем ее потерять я не могла!
— И вы решили убить мужа, который вам мешал.
— Нет! — вздрогнула Аксинья и даже отшатнулась от Саши. — Что вы! Как вы такое могли подумать?
— Это ведь вы заманили его на тот концерт.
— Я понятия не имела, что его там убьют.
— Конечно. Вы всего лишь сказали киллеру, когда и где ждать вашего мужа. И дали денег за его устранение.
— Нет! Клянусь вам! Нет!
— Каков же был ваш план по устранению мужа? Вы ведь должны были его устранить, он мешал вам распорядиться квартирой разумно.
— Я собиралась представить дело так, что муж безумен.
— Вот оно что! Хотели спровоцировать у него приступ.
— Болезнь в нем была, это очевидно. Но пока она медленно тлела, я не могла вызвать психиатров. Мужу нужен был толчок. И я попросила Полину, которая очень похожа на покойницу Марфу, сыграть ее роль. Полина должна была показаться мужу и притвориться Марфой. И что вы думаете? Муж поверил! Он так бурно среагировал на появление Марфы! Полина говорит, он рыдал и рвался к ней. Ей стоило огромного труда приказать ему стоять на месте. Пришлось пригрозить, что если он до нее дотронется, то больше она к нему уже не придет. Только после этого Вадик затих, и Полина смогла изложить ему, что он должен для нее сделать.
— Пойти на концерт? Она же дала ему билет, который получила от вас.
— Муж тут же помчался выполнять ее приказ. Прибежал домой, глаза дикие. Тут же полез в душ бриться-мыться. Всю ночь не спал. Это была проверка, но благодаря ей я окончательно убедилась, что у Вадика по-прежнему в голове тараканы. Наверное, он был слегка не в себе уже давно, просто смерть Марфы выявила его болезнь. А как можно такому человеку доверить управление имуществом? Он же невесть каких дров наломать может!
— Может, — согласился с ней Саша. — И как же вы решили действовать?
— Полина должна была еще несколько раз появиться перед Вадиком, давая ему все более и более дикие поручения. Это было нужно для того, чтобы всем вокруг стало окончательно ясно, что мой муж не в себе.
— А потом?
— Мы положили бы его снова в больницу.
— В психиатрическую клинику?
— Там ему могли бы помочь. У меня тетка родная работает в дурке. Она очень даже запросто могла Вадика к ним положить.
Тем более что один раз Вадик уже лечился. Да, план Аксиньи мог бы сработать. Приходилось это признать.
— А пока ваш муж лежал бы в больнице, вы признали бы его недееспособным и тем самым получили карт-бланш на продажу всей квартиры целиком.
— Да меня устроила бы и генеральная доверенность от моего мужа. У меня уже и покупатель имелся. Очень ему расположение квартиры понравилось. Он за эту убитую коммуналку был согласен заплатить почти как за целую. Один раз в сто лет такой покупатель появляется. Мне агентша, которая с ним приходила, так прямо и сказала. Если я упущу сейчас этого лоха, второго придется ждать много лет. И не факт, что тогда удастся продать квартиру. Может, эти бродяги ее к тому времени вообще уничтожат. Они же свечи всюду жгут, до беды — пять минут.
— Значит, вам надо было срочно избавиться от Вадика, чтобы избежать проблем.
— И поэтому убивать мужа я никак не могла. Это было не в моих интересах. Понимаете?
— Не совсем.
— Да ведь после его смерти мне придется минимум полгода ждать вступления в наследство. А за это время покупатель уйдет. Точно уйдет. Подыщет себе менее проблемный вариант. Ох, чувствую, не продать мне будет эту квартиру! Так и сгинет! Может, и впрямь это проделки Марфы? Может, и правда, что сестра колдовать умела. Сама-то я думала, что это она прикидывается, интерес к себе таким образом разжигает. Мол, ведьма она. А теперь вот думаю, ну как Марфа и впрямь квартиру заколдовала?
— Так вы священника позовите, от молитв всякое колдовство отступит. И самое главное — сестру свою отпойте. И все поминальные молитвы и ритуалы выполните. В церковь каждую неделю ходите, молитесь за упокой ее души, причащайтесь, тогда и ей, и вам легче станет.
Аксинья покивала, но как-то неубедительно.
Не было у Саши уверенности, что женщина завтра же побежит в храм. И послезавтра тоже не побежит. Ну, в лучшем случае, может, хоть через месяц вспомнит и зайдет.
— Сейчас не так-то просто продать квартиру в центре города, — продолжала терзаться Аксинья своей проблемой. — Квартир на продажу выставлено полным-полно. А все покупатели нынче считают денежки. Они понимают: вложиться в ремонт в старом здании придется по максимуму. Это вам не новостройка, где поклеишь обои — и порядок. Тут сперва горы старого хлама и мусора придется вывозить. Потом все коммуникации менять. Перекрытия укреплять, а то вся новая красота к соседям провалиться может. Возни получается больше, чем удовольствия. Тем более что наша квартира и впрямь в ужасном состоянии. Но мне повезло: нашелся такой дурак, которому квартира понравилась даже в таком состоянии. Продать бы ему квартиру и забыть! Но нет, убили Вадика! Теперь покупатель уйдет, а нового ищи-свищи!
Кажется, ее этот факт и впрямь сильно угнетал. Аксинья смерти Вадика не хотела. Смерть мужа была ей не столь выгодна, как его признание недееспособным. Или временно недееспособным. Тем более что психические проблемы у Вадика и впрямь имелись.
Ну, не мог нормальный человек вести себя по отношению к умершей возлюбленной столь нелепо. Алтарь у нее в комнате соорудил. Регулярно к нему наведывался, о чем говорили свежие цветы и фрукты. Вадик не позволял ничего менять в квартире. И к тому же он поверил, что мертвые могут возвращаться. Да еще с пригласительным билетом в руках. Тут налицо был какой-то психический сдвиг. И врачи могли бы помочь Вадику.
Да вот не довелось ему полежать в психушке и подлечить свою голову. Кто-то решил его проблему более кардинально.
Но одно Саша уяснил. Билет на концерт Аксинья получила от Ричарда. Тому было нужно присутствие Вадика, который умел так состряпать свои статьи, что даже самый невинный сюжет выливался в целое разоблачение.
Но что именно хотел разоблачить Ричард? Аксинье он сказал, что надеется с помощью статей Вадика надавить на жадных чинуш, которые все тянут и тянут с выдачей денег на ремонт центра. Но так ли это было на самом деле?
От Аксиньи толку было мало. Она все говорила про квартиру, как ее можно продать наиболее выгодным образом. Про Вадика она почти не упоминала.
Под конец Саша уже начал прощаться. И вдруг поинтересовался:
— А зачем вы вообще вышли за него замуж?
— Любила!
— Или хотели доказать что-то своей сестре?
— Хоть бы и так. Она умерла, а Вадим достался мне. Марфа всегда умела повернуть дело так, чтобы оказаться на первом месте. И чтобы я копошилась где-то там внизу у пьедестала, на котором стоит она. Но она мертва! А я жива! И Вадик все равно стал моим мужем! Моим, а не ее!
— А почему ваш муж упорно не хотел идти к своему другу в центр на этот концерт? Вадик предчувствовал свою смерть? Боялся чего-то?
— Нет, не думаю. Просто не хотел видеть Ричарда, вот и все.
— А почему? Они же были друзьями.
— Я этого не говорила. Я сказала, что Ричард знал Вадика. А друзьями они не были. А уж после смерти Марфы, когда оказалось, что Ричард тоже был ее любовником, Вадик и вовсе к нему охладел.
— Что?
— Что тут такого? Марфа легко вступала с мужчинами в отношения. И так же легко их рвала.
— Но Ричард…
— Ричард — очень интересный мужчина. Да, он в возрасте, но на него до сих пор западают молоденькие девочки. Знаю это доподлинно от Марфы.
— Но как Вадик узнал?
— Ричард был на похоронах Марфы и проговорился об их связи. Он думал, что Вадик знает. А Вадик ничего не знал. Сами понимаете, как он отреагировал.
— Нелегко узнать об измене возлюбленной уже после ее смерти.
— Даже не скажешь ей ничего, не предъявишь. Все! Она уже вне досягаемости для упреков. И ничего тут уже не поправить, не изменить. Но Ричард, конечно, в голову себе ничего такого не брал. Для него Марфа была просто очередной подружкой. Легкодоступной к тому же. Он покрутил с ней недолго романчик, потом переключился еще на кого-то. Для Ричарда ничего серьезного в этих отношениях не было. Он — совсем другой человек. Это вам не Вадик, который влюбился в Марфу раз и на всю жизнь.
Итак, заманить Вадика на последний в его жизни концерт хотел Ричард. И этот же Ричард был любовником Марфы.
Что-то крутилось в голове у Саши, какие-то фрагменты мозаики, но складываться в четкую картину они упорно не хотели.
По дороге домой Саше позвонила тетя Оля. По рассеянности он взял и ответил ей, хотя если бы нашел время подумать, не стал бы такого делать.
— Ну что? — спросила тетка, причем голос ее не предвещал ничего хорошего. — Я слышала, что ничего у твоего Барона не получилось?
Саша начал мямлить какие-то объяснения. Но тетка держалась сурово.
— Послушай, — произнесла она, — дорогой племянничек, наверное, ты не понял. Эта хозяйка Дианочки очень важна для меня. Я не хочу ее подводить.
— Но что я-то могу? Диана не желает размножаться. Не желает вступать в интимные отношения с лицами противоположно- го пола.
— Есть же какие-то способы, чтобы ее заставить.
— Какие?
— Ну, дают же людям виагру.
— У Барона с потенцией все в порядке.
— Есть и женский аналог виагры, — вкрадчиво произнесла тетка. — И собачий тоже. Дать бы чего-нибудь такого этой Дианочке, а?
— Я не знаю. Там эксперты были, они уж точно все про такие вещи знают. И ничего не предложили.
— Эксперты! — возмущенно воскликнула тетка. — Им все как бы по правилам. А иногда в жизни для достижения цели можно немножко от правил и отойти.
— Что-то мне не нравится, чему вы меня учите.
— Наука, племянничек, на месте не стоит. Я тут заглянула в Интернет и нашла один препарат, который все хозяйки таких вот строптивых сучек очень хвалят. Он и на увеличение помета влияет. Вместо одного-двух щенят собаки по пять-шесть начинают рожать.
— А это для собаки не вредно?
Но тетя Оля заверила, что эта вещь крайне полезная.
— Так что? Даем ее Дианочке?
Саша молчал. Похоже, за него уже все решили.
— Завтра я буду у них дома с визитом, потихоньку скормлю собаке таблетку. Твоя задача — появиться через пару часов. Понял?
Убедившись, что племянник все понял, тетка вновь подобрела. И пожелала узнать, как обстоят у него дела, нашел ли он хозяйку интересующей квартиры.
Саша рассказал подробности встречи с Аксиньей. И тетя Оля подняла его на смех.
— Ха-ха-ха! Эта Аксинья глубоко заблуждается, если думает, что так легко взять и признать молодого мужчину недееспособным! Даже ограниченно недееспособным и то сложно. А ограничения не помогут ей продать квартиру вместо него.
— Значит, это совсем не простая процедура? Сложнее, чем вступление в наследство?
— Во много раз сложнее! Во-первых, это делается через суд. Во-вторых, нужна куча всяких бумаг. И если дело дойдет до суда, то у судьи неизбежно возникнут к этой Аксинье вопросы. Что там у нее за основание полагать мужа недееспособным?
— Ему невесту никак не удается забыть. Хотя она уже два года назад умерла.
— Полнейшая чушь!
— Но он на этой почве даже нервное расстройство получил и в клинике лежал.
— Это еще не основание, чтобы запретить ему распоряжаться своим имуществом. Там очень сложная и муторная процедура. И даже если владелец признан недееспособным и имущество продается по доверенности, я всегда предупреждаю покупателя, что такие метры лучше не брать. Слишком велик риск, что на каком-то этапе в оформление вкралась ошибка и сделка будет впоследствии признана недействительной.
Тетка говорила так уверенно, что Саша ей поневоле поверил. И что же получается? Аксинья опять обманула его? Или сама была не очень-то в курсе дел?
И еще этот роман Марфы с Ричардом. Был ли он? Или Аксинья и тут наврала?
Также Саше не давала покоя физиономия того приятеля Ричарда, которого он видел сегодня с ним на мюзикле у мадам Станиславы.
Где Саша мог видеть раньше лицо этого человека? Память услужливо подсказывала, что было это не в реальной жизни, а где-то на фотографии.
Приехав домой, Саша первым делом разложил перед собой снимки, которые дал ему Толик.
— Кушать будешь?
— Я не голоден.
— С собакой отец уже погулял.
— Я понял.
Саша рассеянно погладил Барона, подсунувшего ему тут же голову, подавшего лапу, подставившего спину — и все это практически одновременно. Пес крутился возле хозяина, выпрашивая ласки, но Саше было не до него. Он разглядывал фотографии.
Спасибо Толику: все лица получились на них четкими. Вот выходит первая волна чиновников — довольные собой, веселые люди. По краям их страхуют охранники, тоже довольные и сытые. А вот пошла следующая волна гостей, уже не таких сытых и не таких довольных собой. Это всякие там помощники, вторые секретари и все такое прочее. Тут и охраны поменьше. Затем пошли те, кто на концерте оказался для заполнения мест. Тут охраны вообще почти не было.
— А вот и Вадик.
Саша отобрал несколько снимков, на которых был запечатлен журналист. Фотография была до ужаса реалистична. Жить Стукалину оставалось считаные секунды. Вот-вот с крыши должен был прозвучать выстрел, унесший жизнь журналиста.
— А кто это рядом с ним?
Лицо показалось Саше снова знакомым. Он пригляделся и наконец вспомнил:
— Это же Виктуар! Вот он где!
Тот самый напыщенный задавака Виктуар, с которым Ричард был у мадам Станиславы.
— Минуточку, но где же он сам? Где же тут Ричард?
Саша начал ворошить снимки. И очень скоро он понял, что ни на одном из них Ричарда нет. Ни рядом с замом, ни рядом с другими чиновниками из мэрии.
Уронив руки, Саша пробормотал:
— Как же так? Не может этого быть!
И снова взялся за снимки. Теперь он вооружился лупой и внимательно разглядывал всех, кто попал в кадр. Но по-прежнему ни на одном фотоснимке лицо Ричарда не появилось.
— Но ведь он директор центра! Он должен был быть в первых рядах! Рядом с главными чиновниками.
Но там была одна лишь Анна Даниловна, которая мило улыбалась, приседала в реверансах, благодарила за оказанную их центру честь. При этом завуч выглядела слегка растерянной, то и дело косилась глазами то в одну, то в другую сторону. Похоже, тоже высматривала Ричарда, которому надлежало взять на себя главный удар и напрямую попросить денег у прибывших гостей. Но Ричард так и не появился. И Анне Даниловне пришлось отпустить гостей, ничего из них не выбив.
Неудивительно, что на последнем снимке, когда она смотрит вслед отъезжающему кортежу, лицо у нее одновременно сердитое и огорченное.
Закончив просмотр снимков, Саша погрузился в глубокую задумчивость.
— Все это очень странно. Почему Ричард не присутствовал на проводах гостей? Обиделся за отсутствие губернатора? Нет, это глупо — обижаться на занятого человека. Заместитель приехал, его Ричард и должен был обхаживать. И вторая странность. Ричард затеял всю эту катавасию с пригласительными билетами для Вадика. Очень хотел, чтобы Вадик пришел. Но когда Вадик пришел, сам Ричард куда-то исчез.
И, помимо воли, в голову Саши полезли всякие нехорошие мысли.
Ричард — мужчина поджарый и подтянутый. Он высоты ничуточки не боится. Занимается в тренажерном зале, бегает, он находится в прекрасной физической форме. В отличие от того же Максима Сергеевича, который, сказать честно, просто мямля и размазня, Ричард производит впечатление человека жесткого и делового. Человека, который знает, чего он в этой жизни хочет, и который смело идет к своей цели.
На мгновение представив себе Ричарда, прыгающего по крыше и прячущегося за фигурами муз, Саша внезапно понял, что у него это очень даже хорошо получается. Вот когда он пытался представить себе в той же роли Максима Сергеевича, ничего не получалось.
Может, виной тому было то обстоятельство, что Максима Сергеевича сыщик видел лишь на фотографиях. Но в его воображении Максим Сергеевич полз по крыше, прилипнув всем телом к кровельному железу, он жалко закатывал глаза и терял сознание от ужаса. А вот Ричард проворно скакал между скатами крыши. Его сильные худые ноги легко переносили сильное натренированное тело с одного ската на другой. В руке была винтовка с оптикой. За спиной — футляр от контрабаса. И ничто из всей этой амуниции Ричарда не смущало и не стесняло совсем нисколько. Этакий живчик!
И, открыв глаза, Саша воскликнул:
— Вот кто мог оказаться тем стрелком! Ричард мог засесть на крыше центра!
Саша прямо вспотел от такого открытия. Он чувствовал, что ему срочно нужно с кем-то поделиться своей новостью. А кто мог быть для этого лучше и ближе, чем Валентина Петровна? К ней Саша и поспешил. Только бы женщина еще не спала!
Валентина Петровна не спала. И она с радостью встретила Сашу.
— А мне тоже нужно с тобою кое-чем поделиться. Я даже не знаю, как относиться к той информации, которой я разжилась.
— Давайте, сначала вы расскажете. А потом я. Вы же все-таки старше.
Саша испугался, что Валентина Петровна вновь вздумает обижаться. Но она была слишком взволнованна, чтобы зацикливаться на мелочах.
— Так вот, прихожу я сегодня к Ольге Ульриховне — нашему завхозу…
Мысль о том, чтобы зайти к милой и любезной даме и попить у нее чайку, возникла в голове у Валентины Петровны как-то сама собой. То есть это ей показалось, что сама собой, на самом же деле ее мозг напряженно работал над случившимися убийствами, и пункт с контрабасом показался ему каким-то шатким. И теперь подсознание требовало от Валентины Петровны обратиться к последней инстанции, которая видела, куда делся футляр для контрабаса.
Внешне все выглядело мило и безобидно. Просто две пожилые дамы мирно пьют чай и беседуют.
— А ведь знаете, — прихлебывая из белоснежной чашки с золотым ободком обжигающе горячую, другой она не признавала, жидкость, сказала завхоз, — с этим футляром от контрабаса произошла занятная история. Пылился он у меня на складе много лет подряд, никому он не был нужен, я уже и думать про него забыла. Стоит себе в углу и стоит. Хотя, конечно, если разобраться, не такая уж это удобная для хранения вещь, места занимает много. Вот взять, к примеру, арфу или арфу в футляре. Тоже целый угол занимает. Но для арф, как вы знаете, у нас целый класс выделен. А этот футляр стоял у меня и страшно мне мешал.
— Я знаю, дорогая.
Валентина Петровна пила чай по старинке, из блюдечка, дула на него, горячую жидкость она не любила. А лакомилась она домашним вареньем из грецкого ореха. В качестве презента баночку варенья ей привезла мама одной ученицы, родом из Еревана — столицы Армении.
Нельзя сказать, чтобы варенье привело Валентину Петровну в такой уж восторг. Оно было темного цвета, пахло йодом и к тому же имело специфический привкус, который она назвать приятным никак не могла. Но презент был редким, тут ничего не скажешь. И Валентина Петровна изо всех сил расхваливала его перед Ольгой Ульриховной.
Та на уловку не поддавалась, закусывала чай шоколадом с тертой карамелью и поглядывала на Валентину Петровну свысока. Шоколад был привезен из Стокгольма, а он, как известно, является столицей одного из последних в Европе королевств.
— Так я и говорю, работаю я у себя спокойно на складе, как вдруг приходит ко мне наш Ричард Александрович. И пришел-то по какому-то другому вопросу, но увидел за моей спиной футляр контрабаса и внезапно им заинтересовался.
Валентина Петровна тоже заинтересовалась. Придвинулась ближе. И даже взяла кусочек шоколада из накрошенной плитки. М-м-м… Жуется куда легче, чем орехи из варенья, которые больше похожи на твердые шарики для настольного тенниса. А тут карамель легко крошится на зубах и совсем не вязнет на них.
Задумавшись о вкусовых ощущениях, Валентина Петровна прослушала, с каким вопросом Ричард Александрович пришел к завхозу.
Очнулась она, когда Ольга Ульриховна произнесла:
— И велел мне Ричард Александрович списать этот футляр к такой-то бабушке.
— Что?
— Ну да. Футляр ему зачем-то приглянулся. Захотел он его взять для своих нужд.
— А вы?
— Ну, а что я? Все равно этот футляр пылился у нас без всякой надобности. А так он пользу бы кому-нибудь принес. Я сразу же занялась этим вопросом. И уже на другой день списала футляр для Ричарда Александровича.
— Почему же вы сказали, что футляр взял Максим Сергеевич?
— Так он его и взял.
— Но вы говорите, что Ричард Александрович хотел его взять.
— Хотел. Заставил меня списать. А потом приходит и спрашивает: списали? Я ему говорю: так точно. А он хмурится — оказывается, не надо было, поспешили. Оказывается, не для себя брал, для какой-то знакомой, а та уже новый себе приобрела. Не нужен футляр Ричарду Александровичу стал. Да еще после того, как я с футляра пыль вытерла, стало видно, какой он потертый да поцарапанный. Ричард Александрович брезгливо так его осмотрел, поморщился: мол, нет, такой я бы все равно не взял. Я и спрашиваю: что же делать теперь? Он плечами пожал и говорит, отдайте кому-нибудь, кто захочет. А нет, так выбросьте на свалку — и делу конец.
— Вот оно что. И не взял?
— Нет. А тут как раз ко мне Максим Сергеевич заходит. Я ему этот футляр и предложила. И так удачно получилось, что он сразу же согласился его у меня взять. Избавил от докуки. Хороший он все-таки человек, наш Максим Сергеевич, правда?
Но Валентина Петровна не отвечала. Она думала.
— А кто-нибудь из посторонних при этом присутствовал?
— Когда Максим согласился футляр взять? Нет. Мы с ним вдвоем были.
— А когда вы с Ричардом разговаривали?
— Да. Были еще какие-то люди.
— И кто?
— Кто…
Завхоз задумалась.
— Кто же? Кто? — бормотала она. — Ведь были люди, я это точно помню. А! Агния Захаровна как раз и была!
— Агния Захаровна?! А еще кто? Ольга Ульриховна, дорогая, вспоминайте! Вы сказали, что у вас были люди. Значит, кроме Агнии был кто-то еще!
Но сколько ни старалась завхоз, сколько чаю в себя ни влила, память к ней так и не вернулась. Помнила она лишь то, что стоял кто-то в уголочке — тихо и незаметно. И этот кто-то, а также Агния Захаровна должны были слышать весь разговор про футляр от контрабаса.
