Глава 10

Ждать ему пришлось долго. Но потом ему все же открыли.

Знакомый охранник подозрительно оглядел Сашу с ног до головы и сказал:

— Долго же ты курил.

— Чего тут? — потирая руки, словно они у него слегка замерзли на улице, поинтересовался Саша. — Закончилось уже? Я видел, зрители по домам повалили.

— Закончилось.

Взгляд охранника стал чуть менее суровым. Внешняя беззаботность Саши заставила этого типа расслабиться.

А Саша изо всех сил изображал полнейшую невинность:

— Пойду, заберу свою протеже. А то мне ее еще до дома доставить нужно.

— С ней сейчас Станислава беседует.

Саша почувствовал тревогу.

— Я тоже к ним пойду, — сказал он, но охранник покачал головой.

— Тебе тут велено ждать.

— А где они вообще?

— Там.

— Где это там? — рассердился Саша.

— Наверху. Тебе туда нельзя.

Наверху — это, надо понимать, на третьем этаже? Выше тут ничего не было.

При воспоминании о том, что он видел на третьем этаже, Саша снова ощутил тревогу. Хотя, с другой стороны, находились они на первом, над ними был еще второй этаж.

Возможно, охранник имел в виду как раз его. В любом случае поделать сейчас Саша ничего не мог. И бежать на выручку Тимуру не мог. Охранник буквально не сводил с него взгляда. И когда Саша вздумал пройтись, встал и пошел следом за ним.

Было ясно, что охраннику велено не оставлять Сашу одного ни на минуту. Если сыщика и не разоблачили окончательно, то все равно подозрения на его счет у хозяев дома были весьма сильны. И охранник получил приказ следить за Сашей в оба.

К счастью, Тимур вернулся довольно быстро. И вид у него был довольный. Он подмигнул Саше и показал отогнутый большой палец — знак того, что все прошло как нельзя лучше.

О подробностях Саше довелось услышать уже по дороге, пока Тимур стаскивал с себя парик, перчатки и горжетку.

— Не надо было маскарад устраивать. Станислава меня все равно раскусила.

— В чем же мы прокололись?

— Она очень проницательная. Сказала, что заметила мой взгляд. И что женщины никогда так на нее не смотрят.

— Сердилась?

— Ничуть. Спросила, кто меня надоумил. Я сказал, что слышал, что у них на прослушивание берут только девушек. Тогда она засмеялась и сказала, что я очень сильно ошибаюсь. И что меня она принимает под свою личную ответственность.

— А что насчет Полины? Ты получил разрешение прийти завтра?

— Разрешение? — рассмеялся Тимур. — Да Станислава меня сама об этом попросила. Она сказала, что завтра познакомит меня с людьми, которые помогут мне в будущем очень сильно и не один раз. Как я рад! Правда, замечательно все сложилось?

Глаза Тимура светились. Он был горд своим триумфом. Все ими задуманное получилось как нельзя лучше. Но Саша не мог разделить его радости. Какое-то неясное чувство тревоги угнетало его. Плохо, что они не сумели найти Полину.

Конечно, вполне вероятно, что завтра они ее увидят. Но до завтра еще нужно дожить. А когда отправивший на тот свет уже двух человек преступник бродит на свободе, то завтрашний рассвет могут увидеть уже не все.

И еще Саше никак не давало покоя обнаруженное им сегодня странное сходство пропавшей из семьи девочки Полины и умершей Марфы. Кто-то подговорил девушку, похожую на Марфу лицом, сыграть ее роль. И целью этого спектакля было отправить журналиста Стукалина на концерт, где его ждала смерть. Так знал человек, отправивший Стукалина на концерт в эстетический центр, что отправляет его на смерть? И если знал и хотел этого, то не он ли и был убийцей? И учитывая, что было уже два убийства, не могла ли Полине грозить опасность быть устраненной как свидетельнице?

И еще один вопрос.

Где убийца мог увидеть Полину? Может, как раз на вечерах у мадам Станиславы? Тогда получается, что убийца тоже вхож в число зрителей? Может, он увидел Полину на сцене, поразился ее сходству с покойной Марфой и уговорил поучаствовать в небольшой любительской постановке? Тогда убийца и сегодня мог быть среди зрителей. Или он явится к мадам завтра.

Сыщика внезапно охватила досада. Такой отличный был бы шанс схватить преступника. Но Саша до сих пор не знает его личность и, хуже того, не представляет, как его вычислить.

Все эти мысли заставляли Сашу нервничать все сильней. И как только переодевшийся снова в свою одежду Тимур отправился домой, сыщик сделал новую попытку дозвониться до родителей Полины. На этот раз ему ответил мужской голос.

— Вы ищете мою дочь Полину? Но, позвольте, с какой стати вам заниматься ее поисками?

Саша объяснил. И голос мужчины стал еще строже.

— Убийства! Только этого еще не хватало! Не смейте впутывать в это дело мою дочь!

И невозможно было объяснить этому человеку, что его дочь и так уже «впуталась». И что теперь ей грозит куда большая опасность, чем потеря доброго имени.

А разозлившийся папаша Полины внезапно гаркнул:

— Моя дочь уже вернулась в семью, ясно?

— Могу я задать ей несколько вопросов?

— Нет!

— Парочку!

— Нет и нет!

— Хотя бы один!

— Оставьте нас в покое! — завопил этот баран, и трубка была брошена.

Саша попытался перезвонить — снова сброс. Затем номер оказался отключен.

— Ничего, — сердито прошипел Саша. — Вечно ты не сможешь от меня прятаться.

И он поехал домой, где взял Барона и отправился с ним гулять.

Барон был счастлив, всякая внеплановая прогулка вызывала в нем бурю эмоций. И прежде чем бежать гулять, Барон вдоволь попрыгал возле Саши, побегал вокруг него, всего его обнюхал, облизал и расцеловал и только после этого вспомнил, что есть еще и другие удовольствия в этой жизни, и убежал.

А Саша продолжал гулять. Он думал о словах отца Полины.

Если девушка вернулась домой, значит, совсем не нужно завтра отправляться к мадам Станиславе?

Значит, есть куда более легкий и простой способ, чтобы пообщаться с Полиной. И все эти вопросы можно было бы решить прямо сегодня. Если бы отец девушки проявил чуть больше гражданской ответственности, как бы это было славно!

— Полицию на него натравить, что ли? Пусть они разбираются, почему он препятствует следствию!

И тут Саша замер на месте. Его посетила ужасная мысль.

— А может, это папаша и уговорил Полину изобразить Марфу?

Может, папаша ненавидел Максима Сергеевича до такой степени, что готов был отправить на тот свет любого, пусть даже Стукалина, лишь бы потом добиться обвинения Максима, его ареста и отправки на зону? Один раз у него это не получилось: Максима оправдали и за связь с малолеткой он получил лишь устное взыскание от дирекции.

— Папашу это не удовлетворило, и он решил мстить учителю самостоятельно.

Но не слишком ли жестоко было убивать ни в чем не провинившегося перед вами человека исключительно для того, чтобы засадить за решетку другого — виновного?

— Уж тогда мог бы подстрелить самого Максима. Или смерть — это слишком легкое для Максима наказание? Или… Или сам Стукалин тоже провинился перед папашей Полины?

Вопросы множились и требовали ответа. А ответ на часть из них мог дать лишь кто-то из членов семьи Полины. Или же сама девушка. И когда Саша уже совсем решил, что завтра пойдет и пожалуется следователю на папашу Полины, который вставляет палки в колеса, он позвонил сам.

Но на этот раз голос звучал едва слышно. И это был почему-то женский голос.

— Простите, что я вам звоню. Но я слышала, как вы разговаривали с моим мужем.

Саша догадался, что ему звонит мать Полины.

— Муж сейчас принял лекарство и уснул, а я решилась позвонить вам. Скажите, вы знаете, где моя дочь?

— Разве она не дома? Ее отец мне сказал…

— Ах, нет! — заплакала женщина. — Полинка не появлялась. Муж вас обманул!

— Но почему? Зачем?

— Он так переживает! Я просто боюсь за него. Врачи прописали ему пить лекарства от нервов, но он от этих лекарств сделался таким странным. После вашего с ним разговора он так кричал! Но я поняла, что вы знаете, где Полина.

— Догадываюсь.

— И она замешана в убийствах?

— Убийства произошли в эстетическом центре, где училась ваша дочь.

— Полина давно ушла оттуда. Больше года назад.

— И сделала она это по настоянию вашего мужа.

— Так уж получилось. Там произошла одна не совсем этичная история.

— Я все знаю.

— Знаете?

— И скажу вам даже больше. Теперь пытавшийся соблазнить вашу дочь человек обвиняется в двойном убийстве, ему грозит тюремный срок. А заманить жертву помогла девушка, как две капли воды похожая на вашу дочь.

Мать Полины принялась лепетать, что это жуть и ужас.

Саша ее не перебивал. Он очень надеялся, что помимо жути и ужаса из женщины вылетит что-нибудь более стоящее.

— А кого убили?

— Погиб некто Вадим Стукалин.

Эффект от этой фразы превзошел все ожидания сыщика. Голос его собеседницы утратил вялость, он ожил и зафонтанировал новыми эмоциями:

— Вадим погиб!? Вы шутите, наверное?

— Какие уж тут шутки. Его убили, точнее не скажешь. Всадили пулю в голову. Стреляли с крыши центра. А заманила его в этот центр ваша дочь.

— На нашу семью навели порчу! — заявила женщина после паузы. — Это злой рок! Определенно, он преследует нас! Всех нас!

— О чем вы говорите?

— Господи, как же мне страшно! За какие грехи мы расплачиваемся? Сначала Марфа! Теперь Вадим! Кто следующий? Аксинья? Или… Или Полинка!? О-о-о! Только не это! Кто угодно, только не моя дочь!

— Подождите, — перебил поток ее жалоб Саша. — Вы что, хотите сказать, что лично знаете Вадима Стукалина?

— Конечно!

— И Марфу?

— Ну, конечно.

— Марфу Полозову? — решил на всякий случай уточнить Саша.

— Моя девичья фамилия — Полозова, — объяснила ему мать Полины. — А Марфа и Аксинья — они обе дочери моего старшего брата. К сожалению, брат рано умер. Также, кстати говоря, как и его жена. А вот мои племянницы какое-то время нас радовали, пока Марфа тоже не погибла. Нет, что ни говорите, а на нашу семью навели порчу. И началось это со смерти моего брата. Да-да, это с тех пор все у нас пошло наперекосяк.

Саша слушал и не слышал. Он шевелил мозгами. Так вот откуда у Полины такое феноменальное сходство с покойной Марфой! Они обе были близкими, кровными родственницами. Ничего удивительного, что родство Марфы и Полины проявилось удивительной похожестью двух девушек. Все-таки они приходились друг другу двоюродными сестрами.

— Так ваша дочь как пропала, так и не возвращалась?

— Вот ищем ее уже больше двух месяцев — и с полицией, и сами. Она ушла, ничего не сказала. Оставила дома почти все свои вещи. Даже инструмент!

— Какой?

— Контрабас свой оставила! Стоит дома, как увижу, слезы на глаза наворачиваются. Отдать не могу, это значит признаться, что Полинка уже не вернется никогда. И смотреть на него тоже не могу.

— Так уберите.

— Куда? Он же огромный! Никуда его не засунешь! Покрывалом прикрыла, но все равно знаю, что он там, под ним!

— И за эти месяцы Полина никак не давала о себе знать?

— Никак. Ни звонка, ни весточки. Господи, неужели она и впрямь связана с этими убийствами! Бедная моя доченька! Единственная за много дней новость о ней — и такая страшная!

Из всего этого разговора Саша для себя понял, что от завтрашнего визита к мадам Станиславе им с Тимуром никак не отвертеться. Если Полина оказалась не просто похожа на Марфу, а еще и приходилась ей родней, девушка может знать даже больше, нежели рассчитывал сыщик.

По словам матери Полины, на регентские курсы ее муж заглядывал. Но ограничился беседой с отцом Иоанном, который был не в курсе поступившего Полине предложения. Священник также понятия не имел, откуда Полина привела нахальную соблазнительницу Викторию, а потому не смог указать отцу Полины правильное направление дальнейших розысков пропавшей девушки.

Ночью Саша спал плохо.

Ему снились просторные общественные туалеты, в которых танцевали полуобнаженные девочки-подростки в трико и балетных пачках.

Проснулся он весь разбитый. Голова была тяжелой, словно после неудачной попойки. Но вчера вечером Саша выпил на сон грядущий всего лишь глоток самодельной отцовской настойки.

От нее Сашу прохватил такой кашель, что первую половину ночи он донимал всех домашних своим кашлем, даже Барон не выдержал и тихонечко слинял спать к родителям, подальше от Саши и его кашля.

Когда с кашлем было покончено, Саша погрузился в сон, и его тут же стали терзать кошмары.

Сначала ему пришлось бежать по пустынному зданию какого-то заброшенного вокзала, причем, где поезд, он не знал, спросить было не у кого, а от того, успеет он на этот поезд или опоздает, зависела не только его жизнь, но и жизни еще многих людей, чуть ли не всего человечества. Поэтому Саша очень хотел успеть, но вместо перрона оказался в туалете с танцующими девочками.

— Бред какой-то!

Саша добрел до зеркала и уставился на свое отражение. Красные воспаленные глаза. Опухшие веки. Хорошо еще, что в институт ему не надо.

Саша работал над дипломным проектом, что позволяло минимизировать свои визиты в родной вуз.

— Надо бы чего-нибудь написать.

И, словно прочитав его мысли, Саше позвонил его научный руководитель. Пришлось срочно врать, что работа движется полным ходом.

Виктор Степанович сделал вид, что верит, но попросил подъехать к нему завтра на кафедру, чтобы вместе обсудить достижения студента. Под угрозой этой встречи Саша до самого обеда старательно работал над дипломом. Но получалось у него плохо, потому что непослушные мысли разбегались в разные стороны. И вместо вопросов гражданского права в голову Саше лезли мысли о расследуемом им преступлении.

Саша даже стал сомневаться, а не ошибся ли он с выбором специализации. Может быть, ему надо было заняться уголовным правом? Может, тогда и работа двигалась бы куда живей?

Наконец, позвонил Тимур.

Пора было отправляться на просмотр мюзикла в студию Станиславы. Сначала Саша хотел предложить Тимуру подкараулить вдвоем Полину до начала спектакля, но потом отказался от этой мысли.

Перед спектаклем девушка будет взвинчена, вряд ли она найдет время, чтобы обстоятельно с ним переговорить. Будет лучше, если разговор состоится после выступления. Если Полине придет в голову сбежать, сделать это будет уже труднее.

И все же Саша не смог сдержать рвущееся из него нетерпение.

Тимур вчера раздобыл через Станиславу два билета, но усидеть на отведенных им местах Саша был не в силах. Он отправился бродить по залу. Сегодня он имел на это полное право.

Впрочем, ему никто не мешал. Сегодня тут все было иначе. И состав публики сегодня был более разнородным. Встречались тут и важные персоны, которых сразу можно было узнать по надутым физиономиям, но в подавляющем большинстве зал составляла публика по- проще.

Наверное, поэтому и охранников сегодня тоже было куда меньше, и вели они себя куда менее бдительно.

Но на третий этаж пройти было все равно нельзя.

— Полина будет выступать, — шепнул Тимур. — Я узнавал.

Значит, она тут! Уже легче.

Саша еще прошелся по залу. И внезапно до его слуха донесся обрывок разговора:

— Если бы не наша с тобой дорогая девочка Полиночка, ты бы меня в это место и на аркане не затащил. Не люблю я таких сборищ. На работе так наемся, что уже смотреть не могу на эти ноги-дрыги.

Услышав имя Полины, сыщик невольно притормозил.

Конечно, это могла быть случайность, эти двое могли говорить совсем про другую Полину, но как знать? И Саша решил послушать, о чем пойдет речь дальше.

Прямо перед Сашей на креслах сидели двое мужчин. Оба были уже немолоды, но стоически сопротивлялись своему возрасту. У обоих были современные прически, у одного даже баки были выбриты зигзагом, а в костюмах обоих наблюдалась некоторая художественная небрежность.

Артистические личности, но что-то в их облике говорило, что это не высший класс, а так, серединка на половинку. Один из мужчин к кому-то обернулся, и Саша увидел его профиль.

Удивлению его не было предела. Этого человека он уже видел в эстетическом центре. Точно видел. Физиономия второго Саше понравилась еще меньше. Но и его он где-то видел. Но где?

— Ричард, ты уверен, что нужно оставлять девочку в этом месте? — обратился тот неприятный к своему приятелю.

— Она сама сделала свой выбор, — ответил тот, кого звали Ричардом. — Нынче она — совершеннолетняя. Никто не вправе ее к чему-то принудить. Ни я, ни ее родители.

— Ну, с родителями-то у нее полный мрак, я помню, ты рассказывал. Да я и сам знаю.

В это время к мужчинам подошел кто-то знакомый, они оба встали, и разговор потек совсем в другом русле. Обсуждали какие-то музыкальные премьеры, какие-то выступления и гастроли.

Саша уже не слушал, он старался разглядеть и запомнить черты лиц этих двух мужчин, знавших Полину.

О той ли Полине, какой интересовался и Саша, шла у этих двоих речь или они говорили о какой-то другой девушке с тем же именем? Но все же что-то в этих персонажах привлекало к себе его внимание.

До начала спектакля Саша проторчал рядом с Ричардом и Виктуаром, как они называли друг друга. Причем Виктуар ему активно не нравился. Он так противно тянул гласные, так манерно закатывал глаза и так высокомерно перебивал собеседников, словно был единственным гуру, знающим все и про всех.

Ричард в этом плане держался куда лучше. Он был человеком обаятельным. И его забавные шутки помогали сглаживать хамство приятеля. Оба были связаны с миром музыки, это Саша сумел понять. Но если Виктуар был постановщиком танцевальных шоу, то работа Ричарда была более административного характера.

Саша с удовольствием влез бы в их разговор и познакомился бы с обоими получше, но что-то его не пускало. Как он боялся спугнуть Полину, так он боялся привлечь к себе лишнее внимание этих мужчин.

И лишь после третьего звонка Саша вернулся на свое место.

— Ричард…Ричард… — бормотал он себе под нос.

Это имя не давало ему покоя. Саша был уверен, что совсем недавно слышал это имя.

Тимур тоже расслышал, что он бормочет, и спросил:

— Вы какого Ричарда имеете в виду? Нашего Ричарда Александровича? Он тут? То-то мне показалось, что я видел его лицо в толпе гостей.

Точно! Саша даже хлопнул себя по лбу. Ричард Александрович! Вот откуда это имя ему знакомо.

Валентина Петровна упоминала про директора эстетического центра. И звали его как раз этим редким именем. Но как он оказался тут? Из разговора было ясно, что Ричард Александрович полностью в курсе, что Полина находится тут. И тем не менее он не счел нужным оповестить об этом семью девушки. А ведь родители ищут Полину. С ума сходят от тревоги за ее жизнь.

Это пришлось Саше совсем не по вкусу.

Даже если Полина не желает возвращаться в семью, все равно Ричард должен был как-то успокоить ее родных. Но ничего этого с его стороны сделано не было. А еще директор называется!

Само представление оставило Сашу равнодушным. Нет, пели здорово. Играли тоже. Прыгали и танцевали вообще прекрасно. Но при всем своем желании полностью сосредоточиться на представлении Саша никак не мог. У него был один-единственный интерес. Он сидел и выглядывал, какая же из юрких кошечек их Полина.

— Вон она! Вон! На контрабасе играет.

И Тимур поднял руку, чтобы помахать.

Саша в последнюю минуту перехватил его. Он тоже заметил кошечку, которая азартно водила смычком по огромному контрабасу.

— Что ты делаешь! Не надо, чтобы Полина знала, что ты тут. А то еще удерет.

— Ну, меня-то ей бояться нечего. Теперь мы с ней в одной лодке. Оба работаем на мадам Станиславу.

— Ты уже принял ее предложение?

— Сегодня приму.

— Не торопись, — попросил Саша юношу.

Но Тим взъерошил кудри:

— Почему? Я хочу быть вместе с Полиной. Если она тут, то и я тоже хочу работать в этой труппе.

— Давай сначала переговорим с самой Полиной. Может, тут все не так безоблачно, как кажется со стороны.

На этом и порешили.

Неизвестно, узнала ли Полина своего давнего приятеля Тимура или просто это было совпадением, но когда в конце спектакля все «кошечки» разбежались по залу и в шутку стали заигрывать с гостями, то Полина очутилась как раз возле их столика.

— Привет, Тимка! — обратилась она к своему приятелю. — Как это ты тут очутился?

— За тобой пришел. Предупредить. Тебя полиция ищет.

— Знаю, — беззаботно рассмеялась девушка. — Это мой папенька всех на уши поднял. Ладно, сейчас представление закончится, ты меня у выхода подожди. Я быстро!

Полина слово свое сдержала.

Правда, появилась она не быстро, а примерно минут через сорок, когда Саша с Тимуром уже начали думать, что девушка их обманула. И тут Полина возникла собственной персоной.

Саша заранее присмотрел небольшое кафе, куда и пригласил своих друзей. Полина к этой идее отнеслась с воодушевлением:

— Я к вам спешила, все другие приглашения отвергла. Так что теперь вы меня просто обязаны накормить.

Саша невольно уставился на нее. Интересно, от кого это ей поступали предложения? И какого рода они были?

Аппетит у Полины был хороший. И Саша решил, что у девушки с таким здоровым аппетитом не может быть на душе ничего тяжелого.

— Про то, что папенька меня ищет, я в курсе! — оповестила их Полина, не дожидаясь, пока принесут закуски. — Только кончилась его власть надо мной! Восемнадцать мне уже стукнуло, стала взрослой я уже! Это раньше он мог добиться, чтобы меня под конвоем домой приводили, а теперь все! Кончено! Можете в полиции так и сказать: не ищите Полину, домой она не вернется.

— Нет, это не твои родители нас прислали, это тебя ищут по поводу убийства у нас в центре.

— Уби-и-и-витийствапротянула Полина изумленно. — Но тут уж я вообще ни при чем. После того скандала, который папенька учинил, мне к вам и соваться стыдно. Спасибо Максиму Сергеевичу, как-то сумел нейтрализовать активность моего папеньки. А то ведь представьте: папенька меня в монастырь собирался сослать. На полном серьезе! У моего папеньки друг детства есть, тот в нашей епархии — какая-то крутая шишка. Вот он и предложил, чтобы меня на перевоспитание в дальний монастырь отправить. Куда-то совсем в глубинку, куда и почта два раза в год приходит. И матушка игуменья, я слышала, там просто чума, подъем в четыре утра, молитвы до шести, завтрак не полагается — сразу на работу. Обед — полчаса, кто не успел, тот до вечера голодный ходит. Все посылки с воли вскрываются, все то, что против правил, изымается. А против правил там почти все, начиная с шоколада и заканчивая шпротами. Только сухари и сушки разрешаются. И еще сахар и чай. Как в колонии! Музыку можно слушать только церковную, Интернета нет, телефоны забирают, связи с внешним миром никакой. В тюрьме и то веселей! Конечно, я им пригрозила, что сбегу, в лесу заблужусь, в болотах утону, дикие звери меня растерзают, а смерть моя на их совести будет. Ну, папаша устрашился, на компромисс пошел, согласился регентскими классами удовольствоваться.

— Но ты и там не прижилась.

— Скука! — пренебрежительно отмахнулась Полина. — Молятся они все время и о душе рассуждают. Все спасаются, спасаются. Платочки эти на головах еще, а я не люблю с покрытой головой, мне в платке душно. А мне восемнадцать как раз стукнуло, я стала думать, как бы мне с этой тягомотиной покончить.

— И пошла работать к Станиславе. На контрабасе в виде кошки у нее играть.

— Ты не думай, к ней не так-то просто попасть. Тут много качеств должно совпасть. И внешние данные, но это как раз не обязательно, потому что, как говорит сама Станислава, нынче нарисовать можно любое лицо, было бы желание. Гораздо важнее — харизма, обаяние. Надо, чтобы человек умел нравиться. Ну, с этим у меня, к счастью, проблем нет и никогда не было.

И Полина весело засмеялась. Ее совсем не интересовало, кого убили у них в центре.

Саша решил до поры до времени ей этого и не говорить.

— Так вот я и решила, что быть регентом — это не мое. И напрасно мне объясняли, что в их класс попасть — это невесть какая удача, что туда берут избранных, то есть девочек из самых лучших семей священников. Но мне было все равно. Вся эта поповская скукота была не по мне, я там была чужая. И я чувствовала это.

— А тут ты прижилась?

— Ну, как тебе сказать… С этим миром у меня куда больше общего.

— А кто-то из родных тебя поддерживал в твоем стремлении уйти из семьи?

— Только Аксинья. Это моя двоюродная сестра. Она меня старше намного, но мне во всем сочувствовала. Но это потому, что у Аксиньи у самой с мужем не ладится дело. А когда человек несчастлив сам, то он другим очень даже живо сопереживает.

— А вот ты мне скажи, — вмешался в разговор Саша, — как же все-таки Аксинья уговорила тебя сыграть роль Марфы? Заплатила?

Полина удивленно взглянула на Сашу. И тот ее понимал. То все молчал, молчал, а то вдруг выдал, и сразу такое!

— Откуда ты это знаешь? — спросила Полина. — Ну, про Аксинью?

— Знаю.

— Наверное, Аксинья сама тебе и сказала. Больше никто, кроме нас двоих, не знал. Нет, она мне не платила. Я же говорю, Аксинья несчастная. У нее муж — не муж.

— Как это?

— Долго рассказывать. В общем, Аксинья меня попросила ей подыграть. Нужно ей было, чтобы я перед Вадиком роль Марфы сыграла. Мы с ней и впрямь похожи сильно. Вот сами взгляните.

И Полина достала смартфон, в котором нашлось немало фоток.

— Вот это я, а рядом — Марфа с Аксиньей. Видите, у нас с Марфой — просто одно лицо!

Но Саша смотрел отнюдь не на Марфу, чье лицо он изучил очень даже хорошо. Он смотрел на вторую сестру — Аксинью. Смотрел и понимал, что картина у него в голове наконец-то начинает складываться. Потому что в Аксинье он узнал ту самую Ксюту — хозяйку французского бульдога Митьки, которая по совместительству являлась еще и вдовой Вадика Стукалина.

— Ах я дурак! — прошептал Саша.

— Что?

— Нет, ничего.

Но про себя Саша продолжал досадовать. Вот дурака он свалял. Он-то думал, что Ксюта — это сокращенное от Ксении. А оказывается, Ксюта — это Аксинья! Аксинья Полозова! Надо было давно догадаться.

Между тем Тимур тоже спросил у Полины:

— Так тебя сестра уговорила подурачить ее мужа? Но зачем?

— Вадим никак не мог избавиться от мыслей о Марфе. Достал прямо он уже Аксинью своими переживаниями. Вот Аксинья и придумала, что будто бы Марфа ему являться станет. Раз придет, скажет чего, другой придет, а третий велит забыть ее. Ну, Вадик и послушается.

— А если нет? Если не поверит?

— Мы с Аксиньей проверку устроить решили. Я в Марфу переоделась, да и велела Вадику идти на концерт, на который он до того идти никак не хотел. И что думаете? Пошел! Полетел! Все, как ему Марфа приказала, так и сделал.

— Значит, это Аксинья отправила мужа на концерт. А билеты у нее откуда?

— Не знаю. Я не спрашивала. Мне все равно, я туда точно не собиралась. Да и Вадик не хотел, упирался, говорил, что детские утренники — это не по его части. И что губернатор туда все равно не приедет, а на мелких фигур он размениваться не хочет. Он вообще в последнее время тяжел на подъем стал. Все по Марфе своей тосковал. А тут, как ему Марфа велела быть на концерте, вмиг полетел.

— И ты с Аксиньей с тех пор больше не созванивалась?

— Нет. Занята была. Я сразу в трех новых постановках у Станиславы участвую. Вот Ричард Александрович мной очень восхищается. Специально сегодня пришел, чтобы на меня посмотреть. Думаете, чего я задержалась? С ним остановилась поболтать.

Саша оставил эту информацию без реакции. Просто не знал, что тут сказать. И потому спросил о том, о чем точно знал:

— Значит, Аксинья тебе не сообщила о смерти мужа?

— Вадик погиб? — всплеснула руками Полина. — Почему?

— Убит.

— Боже мой! Это злой рок! Проклятие на нашу семью! Какой ужас! Дядя, тетя, потом Марфа, теперь Вадик! Кто следующий?

Полина заговорила в точности как ее мама. Наверное, несмотря на подчеркнутый разрыв со своими близкими, Полина все еще являлась частью семьи Полозовых.

— Представляю, как там сейчас переживает моя мама. Наверное, места себе не находит. Она ведь такая впечатлительная. Позвонить ей, что ли?

Саша замер.

Он даже дыхание затаил, чтобы не спугнуть этот порыв Полины.

Неужели ему вот так легко и просто удастся вернуть девушку в ее семью? И все ведь получилось как нельзя лучше. Полина и впрямь позвонила матери, поплакала о Вадике, потом разговорилась со своей матерью о разных пустяках и пообещала, что приедет к ней прямо сейчас. Даже не стала доедать заказанную куриную котлетку и убежала.

— Тимчик, звони мне! Номер мой новый я тебе скинула.

Тимур выскочил следом, чтобы проводить Полину и не отпускать ее поздно вечером одну, но вернулся в растерянности.

— Ушла! Убежала! Нету.

За считаные секунды Полина уже куда-то делась. Тимур что-то пытался объяснить Саше, почему надо отыскать Полину, но Саша его не слушал.

Единственное, чего хотелось сейчас Саше, так это хорошенько по душам потолковать с Аксиньей и послушать, что скажет ему эта лживая двуличная женщина. И потому он сел за руль и поехал к Аксинье.

А упрямый Тимур остался бегать кругами возле кафе, искать свою Полину.