Глава 9. Уроки силы и смирения
– Лорд Вальдерон ожидает вас! – провозгласил дворецкий так торжественно, что Грегор внутренне поморщился.
Провинциальные дворяне! Отчего-то они так боятся показаться провинциалами, что вечно пытаются перещеголять жителей столицы во всем, от манер до отделки нарядов, и даже не понимают, что выглядят в лучшем случае смешно.
«Впрочем, мне-то что за дело? Хочется надеяться, что старший лорд Вальдерон не только добр, как утверждал Малкольм, но и умен – и что после сегодняшней встречи я больше никогда не услышу ничего об этой семейке!»
– Прошу вас, милорд Бастельеро, сюда… – почтительно предложил дворецкий, распахивая тяжелую дверь кабинета, по всей видимости.
– Благодарю, – уронил Грегор, входя и окидывая комнату беглым взглядом.
Хозяин дома, сидевший до того за письменным столом, поднялся ему навстречу, учтиво поклонился – и у Грегора потемнело в глазах: на долю мгновения показалось, что перед ним оказался Малкольм. Не тот, оплывший весенним сугробом, махнувший на себя рукой и топящий тоску в вине, каким Грегор видел его в последний раз, а такой, каким должен был бы стать за эти годы: заматеревший не хуже иного медведя, немолодой, но подтянутый и ловкий, с цепким внимательным взглядом.
– Лорд Бастельеро? Польщен.
Совершенно чужой голос разрушил наваждение.
– Лорд Вальдерон, – сухо откликнулся Грегор, поклонившись в ответ, но глядя не на лорда – слишком неприятно задевало его сходство с Малкольмом! – а на поспешно вставшую женщину, сидевшую до того рядом с мужем. – Леди Вальдерон.
Джанет Вальдерон присела в реверансе, поспешно опустив глаза, но Грегор успел увидеть мелькнувшую в них испуганную злость. О, кто бы сомневался, что она его узнает!
Выпрямившись, Джанет перевела взгляд на супруга.
– Себастьян, ты позволишь мне оставить вас?
– Конечно, милая, – улыбнулся жене Вальдерон, и у Грегора заныло сердце.
Видел бы это Малкольм! Его бывшая любовница, судя по всему, более чем довольна жизнью, а он… Как можно так опуститься из-за женщины, которая – видит Претемная! – не стоит и мизинца его жены! Грегор усилием воли подавил злость.
– Не желаете ли вина? Шамьета? – предложил лорд Вальдерон, глядя вслед жене.
– Благодарю, не стоит, – сухо отказался Грегор. – С вашего позволения, сразу к делу. Вам известно, где провел прошлую ночь ваш сын?
Радушную улыбку Вальдерона словно смыло.
– Мой сын, милорд Бастельеро, уже весьма взрослый юноша, – холодно произнес он. – И у меня нет причин сомневаться в его осмотрительности и разуме. Иными словами, я достаточно доверяю Аластору, чтобы не проверять, где он проводит ночи.
– В самом деле? – тихо переспросил Грегор, чувствуя, как притихшая с уходом леди Вальдерон ярость снова вскипает. – Так позвольте вас просветить. Ваш сын, милорд Вальдерон, провел прошлую ночь в Академии, более того – в комнате моей адептки, где уснул в ее постели, злоупотребив карвейном. И если бы девица не дала слово чести, что с ней не произошло… непоправимого, мы с вами разговаривали бы сейчас совсем иначе.
Вальдерон недоуменно нахмурился и скрестил руки на груди.
– Должен признать, милорд Бастельеро, я не совсем понимаю цель вашего визита. Прошу простить, – быстро добавил он. – Но, если слухи об Академии правдивы, то…
«То там творится еще и не такое! – перевел Грегор многозначительную паузу Вальдерона. – Проклятье! Трижды проклятье! Что он себе позволяет, этот профан?!»
– Из-за неразумного поведения вашего сына, – веско произнес он, – могла быть разрушена репутация девицы, за которую отвечаю я. Лично я. Можете считать, что пострадала бы моя честь.
– Это было бы весьма прискорбно, – согласился Вальдерон с любезностью, отчетливо отдающей издевательством. – Что ж, если дело обстоит таким образом, то мой сын, несомненно, был преступно беспечен. Но поверьте, милорд, Вальдероны всегда платят свои долги. Аластор поступит так, как должно поступать мужчине и дворянину. Если происхождение этой девицы достаточно высоко, мы в самом скором времени заключим помолвку. Вас не затруднит назвать ее имя, чтобы я мог как можно скорее навестить… будущих родственников?
«Помолвку? Помолвку?! Да что он себе возомнил? Чтобы девочка из Трех Дюжин вышла за какого-то провинциального дворянчика, который всю жизнь просидит в своем имении? О, для Вальдеронов этот брак будет невероятной удачей! И даже если Ревенгары возмутятся столь наглому предложению, нет никаких сомнений, что брак одобрит лично Малкольм, попроси его об этом Джанет Вальдерон! А что потом? Свадьба в семнадцать лет и, разумеется, прекращение учебы – ведь в их глуши девчонке никогда не понадобятся ни орденский перстень, ни знания?! Нет, – поклялся Грегор, сцепив зубы. – Никогда. Пока я жив, дочь Дориана за сына Джанет Вальдерон не выйдет!»
– Вам нет нужды навещать ее родителей, тем более что отец девицы недавно погиб, а мать, как вы понимаете, не принимает гостей из-за траура, – сказал он с тем спокойствием, от которого бледнели штабные офицеры. – Что же до происхождения юной леди, оно достаточно высоко, чтобы о ее помолвке, а тем более о браке с вашим сыном не могло идти и речи. Аранвены, Эддерли, возможно, Кастельмаро – но не Вальдероны! Я всего лишь хочу, чтобы ваш сын никогда больше не оказался рядом с ней. Вы понимаете меня, милорд? Никаких явных и тайных встреч, никаких писем или устных весточек.
– Нет, милорд, – холодно ответил Вальдерон. – Я вас не понимаю. Кровь Вальдеронов благородна не менее, чем кровь любого дворянина Дорвенанта, даже и ваша, пусть наш род и не так стар и славен. Вальдероны честно служили и служат королю и на войне, и в мире, хоть и не удостоились Ордена Льва. И уж не полагаете ли вы, что юноше шестнадцати лет можно просто запретить встречи с девицей, которая ему дорога? И лишь потому, что эти встречи не по душе ее наставнику? Да помилуйте, я не знаю ни одного юнца, которого подобный запрет не раззадорит еще больше!
– Меня не касается, как именно вы удержите сына от встреч и переписки, – равнодушно бросил Грегор. – Но если вы этого не сделаете… Не далее как вчера утром ваш сын бросил мне вызов. Не должно ли и мне поступить как мужчине, дворянину и офицеру Его Величества и принять его, как только юному лорду… Аластору, кажется… исполнится семнадцать?
Вальдерон побледнел так, словно его осенила своим плащом сама Претемная, и Грегор ощутил мимолетный укол жалости.
– Я понял вас, милорд, – отчеканил он, убирая руки с груди и опираясь ладонями о край стола. – Аластор не будет искать встреч с упомянутой девицей, не отправит ей ни одного письма и не ответит на ее письма, если таковые будут. Даю слово чести.
– Благодарю вас, – сухо ответил Грегор, поднимаясь. – Прощайте, милорд. Надеюсь, эта наша встреча была последней.
– Взаимно, милорд, – тускло ответил Вальдерон.
* * *
– Сегодня, господа адепты, у вас будет необычный урок, – сухо сообщил мэтр Бастельеро, пройдя вдоль выстроившихся в одну линию Воронов.
Айлин бросила на него настороженный взгляд: мэтр казался не на шутку разгневанным. Нет, наверное, встреть его кто-нибудь посторонний… то есть совсем посторонний! – он, пожалуй, ни о чем бы не догадался! Но Айлин-то видела мэтра Бастельеро почти каждый день и теперь заметила и его еще более прямую, чем обычно, спину, и колючий взгляд, и сжавшийся совсем в нитку рот…
Ой-ой, кто же так его разозлил?.. И когда? Сейчас время четвертого урока, но мэтр ведет занятия только у особого курса, и, значит, это не другие ученики. Может быть, он поссорился с кем-то из преподавателей или получил плохие известия?
– …Ревенгар? – раздался голос мэтра над самой ее головой, и Айлин вздрогнула от неожиданности. – Позвольте узнать, о чем вы так сосредоточенно думаете, когда я объясняю тему сегодняшнего урока?
– Ни о чем! – поспешно выпалила она.
И зря. Мэтр нахмурился еще сильнее.
– Скверно, адептка. На моих уроках следует думать о том, что я говорю, а не о… всяких посторонних вещах. И уж тем более не «ни о чем». Небрежность и невнимательность в практической некромантии могут стоить вам жизни, надеюсь, вы запомните эту простую мысль? То же относится и ко всем остальным, – добавил он, немного повысив голос.
Айлин едва удержалась от желания виновато потупиться, наоборот, выпрямилась еще больше. Почти как сам мэтр Бастельеро! Впрочем, он уже отвернулся и снова прошел вдоль строя.
– Сегодняшний урок, господа адепты, будет посвящен практическому призыванию призрака. Вы хотите что-то добавить, адепт Эддерли?
– Да, мэтр, – восторженно выдохнул Саймон, а Айлин подумала, что ни за что не стала бы прерывать милорда Бастельеро, когда он так явно чем-то рассержен! – Только не добавить, а спросить! Призывание призраков – это же тема седьмого курса!
– Благодарю за ценное замечание, Эддерли, – с убийственно-ироничной вежливостью кивнул мэтр. – Это все?
Саймон смущенно кивнул, и Бастельеро, не удостоив его больше ни словом, продолжил:
– Поэтому сейчас, господа, мы отправимся в учебный склеп Академии, где я расскажу вам о правилах призывания и покажу сам ритуал, а затем его проведет каждый из вас. Если же кого-то смущает опережение программы… – Он бросил остро-насмешливый взгляд на покрасневшего Саймона. – То этот кто-то может подождать до седьмого курса.
Он еще раз осмотрел притихших Воронов и кивнул каким-то своим мыслям.
– Следуйте за мной!
Едва поспевая за соучениками, потянувшимися за мэтром Бастельеро, – тот шел обычным широким и быстрым шагом, кажется, вовсе не заботясь о том, что кто-то может отстать! – Айлин невольно подумала, что вот если бы призывать призраков ее научили хотя бы два месяца назад! Может… Может, тогда она смогла бы призвать дух отца до похорон? Ведь тогда он пришел бы, несомненно, пришел! Правда, в таком случае Айлин не познакомилась бы с мэтром Кираном, не пошла на кладбище и никогда не узнала Аластора…
Ой! Милорд Бастельеро ведь сказал, что они идут в склеп Академии, значит… значит, призывать будут именно мэтра Кирана? Вот он обрадуется, наверное… Милорд Мэрли ведь уже ушел в Претемные Сады, и мэтру Кирану снова ужасно одиноко! А теперь он познакомится с Саймоном и Даррой, и тогда можно будет ходить в склеп втроем! Саймон и Дарра мэтру обязательно понравятся, ведь понравился же ему Аластор?
Сердце слегка сжалось: тетушка Элоиза обещала обязательно разузнать, как у него дела, но это случится так не скоро! Сначала нужно найти особняк Вальдеронов в столице, потом – добиться разрешения нанести визит, а ведь тетушка – не леди, и это будет совсем непросто сделать!
Больше всего Айлин боялась, что, узнав о причине ее просьбы, тетя откажется помогать, а то и вовсе разочаруется в ней, но тетушка Элоиза только крепко ее обняла, погладила по голове и попросила быть осмотрительнее впредь.
«Я не стану просить тебя всегда следовать этикету, милая, – сказала тетя очень серьезно, без обычной ласковой улыбки. – Хотя бы потому, что этикет уместен далеко не в каждом случае. Ты ведь уже и сама это поняла, правда? Но пообещай мне быть осторожной и помнить, что любой неосмотрительный поступок может испортить жизнь леди».
– Прежде чем мы войдем в склеп, господа адепты, извольте поднять щиты и ни в коем случае не снимайте их все время занятия, – ворвался в мысли Айлин холодный голос мэтра Бастельеро, и она снова вздрогнула.
Вот задумалась! И не заметила, как пришли. Но зачем нужны щиты? Ведь мэтр Киран такой славный… И даже если бы речь шла о ком-нибудь другом, разве призрак может повредить некроманту? Ой, а что это Саймон так на нее смотрит? И зачем показывает, будто что-то пишет?.. Наверное, напоминает, что они договаривались пойти в библиотеку?
– Запомните как следует, адепты, – веско произнес мэтр Бастельеро, обводя всех тяжелым взглядом. – Большая ошибка – считать призраков безобидными сущностями. Да, призрак не способен обескровить жертву, как стригой или банши, или растерзать, как умертвие, вурдалак или упырь, но убить – вполне способен. И не только профана, но и оказавшегося излишне беспечным мага. Не только убить, замечу: бывали случаи, когда призрак захватывал чужое тело, полностью подчиняя его себе… Эддерли, я, кажется, просил внимательно слушать, а не беседовать с Аранвеном и подавать таинственные знаки Ревенгар? К следующему уроку будьте любезны подготовить устный доклад по одержимости, надеюсь, это поможет вам стать более внимательным. Можете привлечь друзей. Итак, вижу, все подняли щиты? Прекрасно. Можете входить.
Он распахнул дверь склепа и замер у входа, пропуская адептов вперед. Айлин, в свою очередь проходя мимо мэтра, невольно поежилась – от него так и тянуло холодом! Не настоящим, как от снега или холодных камней, но таким ощутимым…
Мэтр Киран сидел на собственном надгробье – верхом, как на лошади! Не будь Айлин так обеспокоена мрачным настроением милорда Бастельеро, она непременно рассмеялась бы, так забавно это выглядело.
А еще… Она обвела взглядом соучеников и удивилась: мэтра Кирана, кажется, совсем никто не видел! Все смотрели то на вырезанные в полу знаки, то на вошедшего, наконец, преподавателя, а на надгробье никто и не глядел. Айлин на миг показалось, что все играют в какую-то странную игру – просто притворяются, что мэтра Кирана нигде нет!
Мэтр Киран, между тем, поднял голову, осмотрел Воронов и недовольно поморщился. Потом увидел Айлин и помахал ей рукой.
– Здравствуй, яблочко!
И тут же приложил палец к губам, покосившись на милорда Бастельеро. Ой, и в самом деле, милорд терпеть не может, когда кто-нибудь разговаривает на уроке! А мэтр Киран умеет читать мысли… Интересно, если он один, значит, милорд Мэрли уже ушел в Сады? Давно ли?
– На рассвете после нашей чудесной вечеринки, – отозвался мэтр Киран, и Айлин показалось, что в его глазах мелькнула тоска. – А как чувствует себя твой друг? Надеюсь, его не слишком терзало похмелье? Кстати, мои поздравления, он и в самом деле замечательный парень, ты умеешь выбирать друзей. Яблочко? Что случилось?..
Айлин отчаянно заморгала, стараясь унять подступающие слезы, и уставилась на милорда Бастельеро, показывающего, как чертить звезду вызова.
Ей ведь почти удалось не думать о том, что случилось! А вот теперь, когда мэтр Киран упомянул вечеринку, воспоминания так и замелькали. Как она уводила Аластора из склепа, а он утверждал, что честь не позволяет ему пользоваться добротой леди и он лучше поспит прямо здесь, если мэтр Киран будет так добр и немножко подвинется. Как милорд магистр Мэрли вызвался проводить их до комнаты и проследить, чтобы «детей никто не обидел» – и всю дорогу распевал смешную песенку про летучую мышь, парящую над склепом в полнолуние. Как ей удалось каким-то чудом завести Аластора в комнату – хотя последний десяток шагов он почти висел на ней и все норовил завалиться куда-то вбок, а потом все-таки уложить…
Да, конечно, в свою кровать его класть не стоило, но в тот момент она об этом и не подумала! Только о том, чтобы устроить друга где-нибудь поскорее!
И как Аластор со счастливой улыбкой обхватил ее руку, пробормотал что-то вроде: «Айлин, ты лучшая девчо…. то есть сестренка в мире!» – и заснул. А когда Айлин пыталась освободить руку, протестующе мычал и сжимал ладонь еще крепче.
Она же тогда подумала, что посидит рядом всего минуточку, отдохнет совсем немного! Ее ужасно мутило из-за перерасхода энергии от открытия могилы милорда Мэрли… и сил совсем-совсем не оставалось. А потом пришел милорд Бастельеро…
– Прости, яблочко, – виновато вздохнул мэтр Киран. – Я не знал. Да и мы хороши, в самом деле, могли бы подумать, что юноша может оказаться непривычен к карвейну…
Ох нет, мэтр Киран вовсе не виноват! Это все она сама… ведь могла же она объяснить Аластору, что в Академию все-таки нельзя. Но ей так хотелось познакомить друга с мэтром и показать… ну хотя бы сад Академии, ведь показал же ей Аластор дворцовый сад!..
– Зато когда тебе исполнится семнадцать, ты сможешь сама выбирать, с кем общаться! – напомнил мэтр Киран и погладил ее по голове. – И никакие наставники тебе будут не указ.
«Но ведь это будет так нескоро, – отчаянно подумала Айлин. – Пять лет! Это же… целая жизнь! Что, если Аластор меня забудет? Или просто не захочет видеть?!»
– Тогда и расстраиваться из-за него не стоит! – решительно отозвался мэтр Киран. – Но мне не показалось, что твой друг такой уж легкомысленный юноша. Напротив. Кстати, яблочко, взгляни, твой куратор как раз закончил звезду.
Ох, в самом деле… Мэтр Бастельеро уже вписал последний символ, а Айлин опять отвлеклась от урока! А ведь призывание – это очень важно! Общение с призраками – это и есть настоящая работа любого некроманта.
И к тому же мэтр Бастельеро – Избранный Претемной, взглянуть на работу Избранного ужасно интересно!
– Сморите внимательно, господа адепты, – ровно, уже без всяких следов недавнего раздражения в голосе проговорил Бастельеро, и его голос звучно прокатился по всему склепу. – Избранный нашей Госпожи может призвать, равно как и упокоить, призрака одной только силой, не используя ни звезду, ни заклятия. Хотя использование звезды существенно экономит силы. А теперь перейдем к ритуалу.
Лорд Бастельеро вскинул руку, и его перстень вспыхнул холодным фиолетовым огоньком. Айлин даже показалось, что за указательным пальцем мэтра тянется в воздухе сияющий след, рисующий в воздухе такую же семилучевую звезду, что и на полу. Формула призыва прозвучала громко и размеренно, адепты притихли, Айлин сама затаила дыхание…
И ничего не произошло. Айлин прекрасно знала, что вызванный призрак должен был бы появиться в центре звезды, но мэтр Киран по-прежнему стоял рядом с ней, с интересом глядя на милорда Бастельеро и улыбаясь как-то криво, одной стороной рта. Ой… Он что же, не собирается являться?
– Не собираюсь, – подтвердил мэтр. – Даже и не подумаю! Знаешь, яблочко, я уже привык к тому, что ни один некромант в этой Академии не считает нужным быть вежливым с призраком. Но у прочих по крайней мере хватало такта не рассказывать в моем присутствии о том, что призраки, видите ли, опасные твари! Да ни один призрак не причинил большего вреда, чем обычная людская глупость! И высокомерие, – добавил он, мрачно посмотрев на лорда Бастельеро. – Нет, яблочко, не пойми меня превратно, призраки действительно бывают опасными, и проявлять осторожность необходимо, если желаешь жить долго и счастливо, я сам прямой и, увы, печальный тому пример. Но можно ведь было сказать об этом до начала урока?!
Милорд Бастельеро между тем изумленно взглянул на звезду, в которой никто не появился, и повторил формулу еще раз, а его перстень вспыхнул снова, уже куда ярче!
Мэтр Киран фыркнул и засвистел развеселую песенку милорда Мэрли. Айлин прикусила губу, чтобы не рассмеяться! Не хватало еще рассердить милорда Бастельеро! Ой, он, кажется, уже злится… Глаза так и сверкают!
– Иногда, господа адепты, – процедил он сквозь зубы так холодно, что Вороны недоуменно зашептались, – призрак может попытаться сопротивляться призыву. В подобных случаях прежде всего следует проверить, не упокоился ли дух. Лучше всего использовать для этой цели формулу Теодорика, указывающую на присутствие посмертной сущности.
– Какую хорошую мину при плохой игре, оказывается, умеет делать ваш Бастельеро! – снова криво усмехнулся мэтр Киран. – У нас тоже такой учился. Наверное, дед этого. Редкой… души был человек.
И почему-то отскочил в сторону, Айлин только и успела подумать – почему?
Мэтр Бастельеро, прищурившись, осмотрел склеп и так же отчетливо, как до этого – заклятие вызова, проговорил несколько слов, отразившихся от стен. В висках разлилась тянущая боль, будто кто-то сдавил ее голову ледяными руками, и Айлин едва не вскрикнула.
Но мэтру Кирану, кажется, пришлось куда хуже! Он скорчился, как от удара, зажал уши ладонями и так заскрипел зубами, что Айлин на какой-то миг уверилась – вот сейчас его точно услышат! Ох, что же делает милорд Бастельеро? Так же нельзя! Она хотела броситься вперед, попросить милорда перестать, ведь нельзя делать больно тому, кто ни в чем не виноват! Но не смогла двинуться с места. Мэтр Киран с трудом поднял голову, уставился прямо на нее почерневшими глазами и с трудом улыбнулся…. Впрочем, скорее уж оскалился!
– Это заклятие, яблочко мое… – прохрипел он. – Указывает на присутствие посмертной сущности и… ах, проклятье!.. лишает воли к сопротивлению… Ни разу за шесть десятков лет… Никто!.. Нет, не дождешься!..
Айлин до боли стиснула кулаки, переводя взгляд с искаженного лица мэтра Кирана на побледневшее – милорда Бастельеро. Кажется, ему тоже было непросто, даже капли пота выступили на лбу. Но вот сейчас Айлин было совсем, нисколечко его не жалко!
– Когда сущность уже найдена, но продолжает противиться воле некроманта, – проговорил лорд Бастельеро почти обычным, но слегка охрипшим голосом. – Следует использовать заклятие подчинения, проявления или…
– Милорд! – вскрикнула Айлин, почувствовав, что может говорить: – Пожалуйста, не надо!
Пораженные взгляды милорда Бастельеро и Воронов она не столько увидела, сколько почувствовала всей кожей, не в силах отвести взгляд от мэтра Кирана. Тот слабо, но так благодарно улыбнулся, что у Айлин сжалось сердце. Нельзя смотреть, как кого-то мучают, и не вмешаться!
– Объяснитесь, адептка Ревенгар, – бросил милорд Бастельеро, и Айлин, решившись, посмотрела ему прямо в глаза.
– Но ведь… Ведь призраку может быть больно, милорд, – выпалила она. – Может быть… может быть, попросить его явиться? По-хорошему? Пожалуйста, милорд, разрешите мне попробовать…
И тут же по яростно сверкнувшим глазам милорда Бастельеро и раздувшимся крыльям его носа она поняла, что совершила чудовищную, непоправимую ошибку!
– По-хорошему? – переспросил мэтр так тихо, что Вороны перестали шептаться и, кажется, даже затаили дыхание. – Ревенгар, как некромантка вы обязаны понимать, что с не упокоившимися призраками нельзя по-хорошему! Никогда, ни при каких обстоятельствах не смейте сравнивать нежить, любую нежить, с живыми людьми! Это ко всем относится, – резко бросил он. – Призраки могут притворяться живыми, очень убедительно лгать, даже вызывать сочувствие; но никогда, слышите, никогда не сравнивайте их с живыми! Итак, последний способ одолеть сопротивление, посильный любому из вас, – это удар чистой силой. Смотрим внимательно!
Рука мэтра окуталась таким яростным светом, что Айлин на минуту показалось – ладонь горит! А потом… Потом тем же злым фиолетовым огнем окуталась фигура мэтра Кирана от торчащих волос до подола мантии, и мэтр, отчаянно вскрикнув, – Айлин показалось, что и она закричала вместе с ним! – оказался в самом центре звезды. И, кажется, теперь его увидели все Вороны.
– Вот так, – произнес мэтр Бастельеро с непонятной удовлетворенностью, отворачиваясь от звезды и пристально глядя на Воронов: те подались вперед, желая рассмотреть призрака как можно лучше. Только Дарра взглянул, как показалось Айлин, сочувственно и поспешно отвернулся. – Надеюсь, господа адепты, вы запомните, что…
– Что сила возмещает многим… отсутствие такта, доброты и разума, – прохрипел мэтр Киран ему в спину с отчаянной веселой злостью, и Айлин заметила, как лицо милорда Бастельеро дернулось и заледенело, а потом перстень загорелся снова, и милорд сделал резкое движение рукой, как будто что-то сбрасывал.
Мэтр Киран дернулся и завыл, как попавший в капкан лис, а милорд Бастельеро невозмутимо закончил:
– Что призраки – весьма злонравные сущности и опасны тем больше, чем больше похожи на людей. Методы борьбы и укрощения подобных существ мы разберем на следующих занятиях и в самом скором времени, а пока…
– Прекратите! – крикнула Айлин, мечтая отскочить подальше, куда-нибудь к стене, или вовсе выбежать из склепа и не возвращаться.
Но вместо этого она шагнула вперед, почти коснувшись пылающего луча звезды-ловушки носком сапога, и повторила отчаянно звенящим голосом:
– Прекратите его мучить! Разве вы не видите – ему больно! Пусть он призрак, но мы… мы же – люди! Мы должны помогать и защищать, а не… Пожалуйста! – сорвался ее голос на всхлип, и слезы уже свободно потекли по лицу.
– Милорд, будьте любезны… – очень холодным и напряженным голосом бросил Дарра, шагнув к Айлин и обняв ее за плечи.
Лорд Бастельеро с каменным лицом повел в воздухе рукой – и звезда погасла, а сияющая фигура мэтра Кирана растворилась в воздухе. Айлин сквозь слезы не видела, куда он скрылся, но продолжала чувствовать присутствие мэтра. Только теперь она расплакалась по-настоящему, взахлеб, уткнувшись лицом в мантию Дарры, прижавшего ее голову к груди.
– Ну, полно, Ревенгар… – услышала она снова ставший обычным и даже растерянным голос лорда Бастельеро. – Нельзя же… Пожалуй, в вашем случае я действительно поторопился с уроком. Аранвен, отведите ее к целителям. Кажется, адептке нехорошо.
Айлин не могла вымолвить ни слова, сотрясаясь от рыданий, иначе обязательно сказала бы, что ей действительно плохо! Плохо, потому что она не понимает, как лорд Бастельеро, такой могущественный, справедливый, умный… как он может не понимать то, что ей самой совершенно ясно?! Нельзя! Нельзя причинять боль ни живым, ни мертвым, если они не делают тебе ничего плохого. И… неужели то, что говорил мэтр Киран про высокомерие и отсутствие доброты, правда?
* * *
Аластору хотелось выть и рычать от отчаяния. Обычные человеческие слова на язык не шли, разве что грязная площадная брань, но даже она не смогла бы передать то, что он чувствовал. Вскочив с кровати, он зашагал по спальне от стены к стене, чувствуя себя зверем в клетке или узником, которому уже объявили смертный приговор, но скрывают дату его исполнения. Проклятье! Тысячу раз проклятье! Как же мерзко, унизительно, стыдно! Как он мог сотворить такое?! И ведь не откажешься от собственной вины, не переложишь ее на чье-то коварство. Никто его пить не заставлял! Сам глотал этот клятый обжигающий карвейн, пьянея не столько от него, сколько от смеха Айлин и веселых подначек почтенных покойных магов, чтоб им… Нет, они тоже не виноваты. Сам дурак! Безмозглая скотина!
Ведь говорил же ему отец, что с крепкими напитками нужно быть осмотрительным и осторожным, а он, гордясь тем, что никогда не пьянел от простого вина, решил, что с карвейном будет то же самое. И пропустил момент, когда разум заволокло хмельной пеленой. Каким остроумным, отважным и сильным он себе казался – вспомнить противно! Как, должно быть, презирает его Айлин!
Снова упав на кровать, Аластор спрятал лицо в руки и тихо застонал сквозь зубы, изнывая от мучительного стыда. Как он теперь посмотрит ей в глаза? Ведь он же едва ее не опозорил! Благородную юную девицу, которая доверилась ему, тупой пьяной скотине! Отвела к себе в комнату… Стань это известно – и ее репутация погибла бы навсегда! А он!
Но все равно лорд Бастельеро не должен был так с ним поступать! Будь он хоть тысячу раз главнокомандующим и Избранным всех Семерых разом, он не имел никакого права так унижать Аластора. При девушке! Неважно, что Айлин совсем юная, она… она… Да если бы лорд Бастельеро там же вызвал его на дуэль, это было бы справедливо и правильно! Но не так… Словно паршивого щенка! За шиворот! И еще бросил ему отказ в дуэли как милость!
«Я этого так не оставлю, – ясно понял Аластор. – Просто не смогу. Чем бы мне это ни грозило, я должен… Да, мне шестнадцать, а дуэли разрешены с семнадцати, но год – это ничего. Год можно потерпеть, а потом я брошу ему вызов при всех, и Бастельеро придется согласиться! Не станет же он отказываться, утратив честь. Вызову и… А плевать, что будет потом! Ни одного Вальдерона не назовут подлецом и трусом, не способным отвечать за проступки!»
Он беспомощно посмотрел на свои руки, сжатые в кулаки. На левом указательном пальце так и осталось медное колечко с зеленым камнем – подарок Айлин. Не обручальное, конечно, но он бы ни за что не согласился с ним расстаться. Что теперь будет с его подругой? Лорд Бастельеро может ее наказать. Не исключат ли ее из Академии?! И что скажет ее семья, если узнает об этом? А еще – что скажет отец?
При мысли, что придется признаваться отцу в таком позоре, Аластору стало совсем плохо. Может быть, отец не узнает? Если лорд Бастельеро ничего ему не скажет ради сохранения репутации Айлин… Но тогда не сможет промолчать сам Аластор! Ему ведь придется объяснять, почему он обязан вызвать на дуэль самого мэтр-командора! И если дуэль закончится чьей-то смертью… Благие Семеро, что же он натворил…
Стук в дверь прервал мысли, которые Аластор уже гонял по кругу, словно взмыленного коня на корде, не видя никакого выхода. Ни достойного, ни хотя бы приемлемого.
– Милорд, ваш батюшка желает немедленно вас видеть! – сообщил дворецкий.
– Иду! – мрачно отозвался Аластор и подошел к окну как раз вовремя, чтобы увидеть уезжающего всадника.
Эту невысокую, но прямую, словно рапира, фигуру, затянутую в черный камзол, поверх которого был небрежно накинут плащ, он бы узнал из тысячи. «Ну вот, можно не думать, как признаться», – с отчаянием обреченного подумал Аластор и вышел из комнаты, направляясь в отцовский кабинет, словно на эшафот. Да что там, он даже на эшафот сейчас пошел бы охотнее!
– Входи, – сухо и очень спокойно сказал отец, стоило постучать в дверь. – Полагаю, ты знаешь, о чем пойдет речь?
– Да, милорд, – сказал Аластор, посмотрев ему в глаза и напряженно ища в них гнев или презрение.
Ни того, ни другого не было, и это оказалось самым страшным. Лучше бы накричал.
– Лорд Бастельеро только что сообщил мне о твоем недопустимом поступке. Я желаю знать, кто эта девушка и какие отношения вас с нею связывали.
Отец говорил деловито, но в его тоне Аластор чутьем ощущал приближающуюся грозу. И пусть! Это он заслужил! Но только бы не подумал…
– Я знаю только ее имя, – сказал Аластор, мучительно подбирая слова. – Ее зовут Айлин. Она воспитанная и достойная леди, адептка Академии. И она… Отец, ей всего двенадцать! Ты же не думаешь, что я мог… Отец!
– Двенадцать? – переспросил отец, и в его тоне появилась тень растерянности. – Но тогда я решительно не понимаю. Зачем, Аластор? Что ты вообще там делал? Ты не ночевал дома каждые выходные, а иногда даже чаще. Я полагал, что ты… Хочешь сказать, что проводил время с двенадцатилетней девочкой? О которой знаешь только имя?!
– Она удивительная, – тихо сказал Аластор, не зная, как объяснить то, что его переполняет. – Мы разговаривали. Она рассказывала мне об Академии и магии. Мы просто гуляли. Иногда ходили на кладбище. Она некромантка, – поспешно добавил он, видя, как удивленно взлетели брови отца. – У нее были… всякие дела там, а я помогал и потом провожал ее до Академии. Отец, я клянусь, что даже не думал ни о чем недостойном. Вчера… это была глупость! Я очень виноват, что выпил лишнего, но я пальцем ее не тронул. Я бы ни за что! Никогда!
– Что ж, я рад, что ты сохранил если не рассудок, то хотя бы понятия о чести, – так же сдержанно сказал отец, глядя на него в упор с очень странным выражением лица. – Судя по тому, что сказал лорд Бастельеро, твоя юная подруга из семьи, входящей в Три дюжины. Это не стало бы препятствием, если бы вас связывали… иные чувства, но если речь идет лишь о прогулках, их следует немедленно прекратить. Аластор, ты едва не погубил репутацию этой девочки. Ты это понимаешь?
– Я… Да, отец, – с болью выдохнул Аластор и добавил: – Мне очень жаль.
– Прекрасно. Значит, мне не придется объяснять, почему ты больше не будешь с ней видеться, писать ей и так далее.
– Я… – Аластор осекся, подумал несколько мгновений и решительно замотал головой: – Я не могу этого обещать, отец. Я буду очень заботиться о ее репутации, но мы ведь можем… хотя бы писать друг другу?
Про то, что они могли бы встречаться на вакациях, он благоразумно даже упоминать не стал, но глаза отца даже от этого потемнели, а брови нахмурились.
– Вы меня не поняли, юный лорд? – сказал он с пугающим спокойствием. – Никаких встреч, писем, известий. Я лично обещал это лорду Бастельеро, который является опекуном и наставником леди. Вы ни во что не ставите мое слово и честь Вальдеронов?
– Лорд Бастельеро оскорбил меня и не вправе ничего требовать! – выпалил Аластор, вскидывая голову и вытягиваясь в струну. – Если вы дали слово, отец, то я… Я обязан его сдержать, разумеется. Но Бастельеро я вызову на дуэль, как только мне исполнится семнадцать! Ему придется ответить за свои подозрения и поведение! Я…
– Об этом он тоже говорил, – с той же пугающей холодностью сказал отец. – Значит, дуэль? И вы полагаете, сын мой, что мэтр-командор испугается вашего вызова? Он убьет вас.
– И пусть, – почти с наслаждением выдохнул Аластор. – Зато я отмою пятно со своей чести.
– А потом – меня, – уронил отец. – Или вы думаете, что я оставлю это безнаказанным? У лорда Бастельеро ровно столько же причин вас пощадить, сколько у меня – надежды победить его на дуэли. То есть ни одной. Но это, разумеется, не причина отказываться от поединка. Род Вальдеронов прервется на нас с вами, а вашей матушке и сестрам назначат опекунов от короны…
– Д-достаточно… – вымолвил Аластор, глядя в глаза отца, с беспощадной откровенностью излагающего то, что даже в кошмаре не могло бы привидеться. – Прошу вас… Я понял. Но… как мне быть? Я же не могу оставить оскорбление без ответа? Вы сами меня этому учили.
– А это действительно было оскорбление? – ледяным тоном уточнил отец и, дождавшись молчаливого кивка Аластора, сказал едва заметно смягчившимся голосом: – Тогда вы правы, сын мой. Вальдероны не бегают от обидчиков. Но сейчас вы слишком юны. Даже через год ваш поединок будет сомнительным по честности, и лорд Бастельеро понимает это гораздо лучше вас. Если он победит, в чем мало сомнений, скажут, что он убил юнца, едва вступившего в пору совершеннолетия. Не та победа, которой можно гордиться.
– И… что же мне делать?
– Доказать, что вы достойны серьезного к вам отношения, – серьезно сказал отец. – Во-первых, исполнить обещание не видеться и не переписываться с этой леди. Дружба, которая вас связывает, подождет, пока девица достигнет совершеннолетия, а если нет – значит, этой дружбы и не было. А во-вторых, извольте стать лорду Бастельеро достойным соперником. Через несколько лет он посмотрит на вас иначе.
– Я понял, отец, – тихо и твердо сказал Аластор. – Вы как всегда правы, благодарю за мудрость. Я дождусь, пока Айлин исполнится семнадцать. Через пять лет она сможет сама выбирать круг общения, а я клянусь, что не потеряю этого времени зря! Бастельеро придется заплатить за грубость, не будь я ваш сын и наследник. До этого времени я буду выполнять слово, которое вы дали.
Он почтительно поклонился отцу, а потом подошел и поцеловал протянутую ему руку. Выпрямился – и отец стиснул его в крепких объятиях, шепнув:
– Береги свою честь, мальчик мой. Но береги и наши с твоей матерью сердца. Они разобьются, если с тобой что-то случится.
– Клянусь, отец, – ответил Аластор, едва сдерживая слезы и не стыдясь этого. – Клянусь тебе и матушке, что буду вам достойным сыном.
«И потому не забуду ни дружбы Айлин, – добавил он про себя, – ни надменности лорда Бастельеро. Через пять лет мы обязательно встретимся!»
