Глава двадцать первая
Отход
Я терпеливо ждал и немного нервничал.
Никто не поднимался по лестнице. Время шло, боевые действия тоже. Здесь нельзя оставаться до того момента, когда пули начнут втыкаться в стены.
Тем не менее, мерцающий синей заставкой экран открытого ноутбука сигнализировал, что его беззаботный пользователь вышел недавно и ненадолго. Остаётся только ждать, а там видно будет. Познакомлюсь или прослежу, оглушу кулаком перед тем, как надеть тонкие пластиковые наручники, которые я всегда ношу с собой, или быстренько и жёстко допрошу. Последнее есть наиболее продуктивный способ получения оперативной информации, но для реализации такого варианта нужно сначала оценить ситуацию в целом. Пока что ничего не понятно.
Скорее всего, Ложкин захвачен отслеживающими его бандитами, так что по этажам и комнатам особняка не прогуляешься со словами «Здравствуйте, приятно познакомиться!». Что они будут делать с ним дальше, предугадать трудно. Вывезут в Красноярск для использования в каких-либо своих целях, или же они готовы передать ценного специалиста британской разведке? Это самый тяжёлый вариант, в таком случае с данным объектом интереса «Экстры» придётся попрощаться.
Конечно же, в случае успеха я начну рассказывать ошарашенному, уставшему от беготни, страха и неопределённости Геннадию всякие страсти о том, что коварные британцы за три дня вытянут из него всё ценное, после чего хитро погубят выпотрошенного Ложкина в автомобильной аварии либо же примитивно придушат в укромном месте.
На самом же деле многоопытные англичане традиционно предложат секретному технологу из разваливающейся России отличные условия работы в закрытом «ящике», высокую зарплату, престижную автомашину, при надобности — необходимую охрану и адресно приобретённый уютненький домик на окраине очаровательного городка. Например, в Уинфрите, ядерно-исследовательском центре, расположенном при АЭС в графстве Дорсет. Неподалёку от приснопамятного Солсбери... Вот там его и поселят. И будет «уже не наш Ложкин» жить там с геранью и наглым котом-шотландцем, да добра наживать.
Убедят его очень просто: либо соглашайся на столь заманчивое предложение — виза и документы будут изготовлены в течение суток, — и спокойно трудись себе по профилю на благо Британщины до глубокой старости, либо отдадим тебя красноярским бандитам, и тогда уж точно концы в воду.
И они действительно могут всё это предоставить. Нас же такой расклад категорически не устраивает.
Поэтому я ждал. Что ж не ждать в такой комфортной засаде! Тепло, сухо, сбоку есть приоткрытое для живительного сквознячка окно, через которое можно уйти огородами. Однако в неподвижном стоянии за портьерой имеются свои нюансы, особенно с моим ростом и весом. Даже не очень шумным дыханием, непродуманным движением, тенью можно легко выдать своё местоположение. Ждать, готовиться к действию и наблюдать нужно внимательно, не упуская никаких мелочей. Все, что может оказаться подозрительным в выбранном секторе, должно быть тщательно осмотрено и проверено. Однако делать это следует крайне осторожно, ничем не выдавая своего местонахождения. Как писал в своих записках знаменитый снайпер Зайцев: «Снайпер, не умеющий наблюдать замаскированно, уже не снайпер, а просто мишень для врага... Если в процессе наблюдения ты проявил себя каким-то неосторожным движением головы, открылся противнику и не успел вовремя скрыться, помни, ты допустил оплошность, за свой промах получишь пулю только в свою голову. Такова жизнь снайпера».
Наш организм не любит неподвижности, он всячески противится такому состоянию. Нужно правильно, с максимальной устойчивостью распределить нагрузку на стопу и слегка напрягать мышцы попеременно, чтобы сигнальная система не заснула. Иначе в нужный момент реакция разочарует, с самыми печальными последствиями.
Очень хорошо, когда размер стопы естественным образом соответствует массо-габаритным характеристикам. Мне бы, к примеру, идеально подошёл сорок пятый размер лапы, но я имею детский сорок третий. Дельту нужно компенсировать правильно подобранной обувью. Зная, что оперировать придётся в благоприятной городской черте, я предпочёл армейским берцам отличные, высокотехнологичные и весьма недешёвые адидасовские кроссовки, в которых можно точно и сильно отталкиваться, а приземляться мягко и тихо.
Шли минуты, интерьер просторного холла был изучен мной до мелочей. Я отодвинулся вглубь так, чтобы в узкую щель между портьерами был виден лишь край ноутбука на столе и фрагмент настенного зеркала, в котором, соответственно, отражалась лишь часть дверного проема. Этого достаточно, остальное доберём слухом.
«Кстати о ноутбуке! Надо бы это компьютер реквизировать и доставить Кромвелю, — мелькнула в голове светлая мысль. — На носителях может оказаться информация, полезная для дальнейшей работы группы «Сибирь» в регионе. Персоны во власти и в преступных группировках, их связи, деловая переписка и общие расклады по району... Нечасто выпадает возможность выкрасть бандитский ноутбук. Глядишь, в «Экстре» ещё и похвалят, поощрение выпи...».
Мечтания прервал шум, на лестнице послышались шаги. И звуки голоса.
На второй этаж поднимались двое. Я замер.
— Входи в хату, как в родную! И не ссы, наука, там медведей нет! — со специфическими интонациями блатной музыки грубо бросил сильный молодой голос.
Первым в помещение вошёл Ложкин, его я узнал сразу — невысокого роста мужичок средних лет с залысинами и белесыми ресницами, широко расставленными серыми глазами и сильно потрескавшимися, словно нездоровыми губами. Геннадий был одет в недавно купленную джинсовую пару и клетчатую фланелевую рубаху. Под видимым мне левым глазом — небольшой синяк. Нос припухший. Учёного били не сильно — ошеломить, напугать и подавить волю.
— Падай в кресло и затихни. Ну, чего корячишься? Дав-вай! — Ложкина сильно толкнули в безвольно опущенное плечо, разворачивая в нужном направлении, и он послушно опустился на сиденье.
Оба смотрели в сторону от меня, лица бандита я не видел.
Это был молодой человек весьма впечатляющего вида. Выше меня сантиметров на семь, не меньше, с очень крепким, старательно сформированным в тренажёрных залах телом, мышцы спины бугрились под длинной чёрной футболкой. С таким противником я дел в схватке ещё не имел. Ох, и здоров, кабан... Не припомню я этого бугая в числе наблюдателей, отирающихся во дворе Ложкина-старшего. Опасный тип.
Пистолет был под рукой, но я не хотел открывать огонь и греметь на весь дом, не зная, сколько в бандитской группе бойцов, и где именно они находятся. Ложкин нужен в виде живого спеца, а не случайного трупа.
— Чё в экран пялишься, чушкан, может, тебе ещё тетрис включить? Сиди жмуром, мне позвонить нужно, — парняга привычно командовал, разговаривая сам с собой. Геннадий не отвечал.
Не факт, что удастся быстро забить его руками-ногами, щит перекачанных мышц хорошо закрывает болевые точки и внутренние органы, а до башки попробуй, достань... С другой стороны, качки обычно плохо приспособлены к скоростному бою, у них другая специфика «физухи». Но передо мной был бандит, наверняка имеющий немалый опыт уличных драк. Какую-то ответку обязательно выхватишь. Останутся ли после этого самоходные свойства? Не зашибёт ли, часом?
Я медленно вытянул из ножен купленный в Москве FallKniven NL1, тяжёлый нож легко лёг в руку. Ручка этого боуи изготовлена из специально подобранной воловьей кожи коричневого цвета, что обеспечивает надежный и прочный хват. Такая кожа невосприимчива к влаге, маслам и, что очень важно в таёжной зоне, к репеллентам, способным растворять пластики. Для того чтобы уверенно и с большой силой работать этим массивным и длинным клинком толщиной в семь миллиметров, нужно иметь развитые кисти рук и широкие запястья. С этим у меня проблем нет.
Модель NL1 имеет у скандинавов обозначение «Thor». А Тор — это один из асов скандинавской мифологии, бог грома в Асгарде, сын верховного бога Одина, защитник людей от чудовищ.
Вот оно, чудовище.
Бандит сделал шаг к столу, где стоял городской телефон с дисковым номеронабирателем. Ну да, сотовую связь власти в районе отключили, чтобы снизить противнику возможности информационного обмена.
Настало время очень быстрых решений.
Удобней момента не будет.
Дать ему позвонить или нет?
В этой ситуации любой телефонный звонок может оказаться крайне нежелательным для меня триггером. Кто-то уедет или приедет, насторожится, начнёт какие-либо активные действия или прекратит какую-то операцию. И всё это может помешать извлечению Ложкина.
Чёрт с ним, пусть звонит! Узнаю что-то новое.
— Алё, Прохор! Ты на площадке? Да не ору я, просто тут нервяк реальный загулял по дворам. Ещё и красноярские задрали, уже четыре раза семафорили. Да не знаю, ничего не объясняют! Надо быстрей скинуть Камазу этого фраера, своих дел по горло.
На другом конце ему что-то ответили, тоже громко, но я разобрал лишь кликуху позвонившего — Шрек.
Бандит выслушал и подтвердил:
— Ага. Лезут через щели, защитники Родины. Какой-то ботанический дед с двустволкой объявился из добровольцев... Чо? Да ничо! Сломал ему мушкет, а заодно и руку. Короче, Прохор... Значит так, нужно клиента на вертушке вывозить. Если мы его потеряем, босс отправит в Шарыпово или в Уяр, за нами и так косяк висит. Я минут через сорок подвезу его на площадку, и пусть Камаз с ним валит по вольному воздуху. А мы на его «падже» уйдём, потом переправим джип в столицу. Ты брякни там своему кадру, чтобы нас на южном блоке не тормозили.
Бандит протянул трубку к аппарату.
Вот и всё, хватит болтать, Шрек, наболтал уже.
Я мягко отодвинул портьеру плечом и тут же тихо прыгнул вперёд, удерживая нож прямым хватом.
И всё-таки он услышал.
Из-за портьеры я не мог видеть Ложкина, кто знает, что там отразилось на его лице, когда он увидел вылетающего на сцену человека в маске. Или же сам Шрек всколыхнулся от команды своей чуйки, взращённой на трудном криминальном поприще.
Удар под лопатку не проходил, бугай разворачивался с блоком левой рукой на уровне лица. Грудь оказалось открытой.
Без всяких киношных «Хрясь!» нож вошёл меж ребер, только честный «Тук!». Чему там рваться, одна футболка... Я почувствовал, как острие с лёгким срывом задело ребро, однако это не помешало погрузить клинок глубоко.
Иногда бывает так, что человек, получив смертельное ранение в сердце, какое-то время ещё сохраняет способность двигаться. Не знаю, почему именно, я не криминалист. Может быть, всё дело в том, что сигнальная система не приносит в мозг послание смерти, и жертва воспринимает фатальное ранение, как простой удар, тычок, и мозг продолжает руководить телом.
Шрек быстро махнул правой ручищей и достал, угодив по челюсти так, что я отпрянул. Тело продолжало поворачиваться, моя кисть сдвинула рукоять вбок и выпустила её под таким усилием — в этой позиции нож вообще непросто извлечь.
Но тут он опустил голову, увидев, что с ним произошло. Мозг всё осознал и сломался, сдался, перестав бороться с нехваткой свежей крови. Его ноги подломились, бандит обвалился на ковёр.
— Тихо, тихо... — прошипел я Ложкину.
Геннадий вжался в кресло так, что стал похож на испуганного пятиклассника, его глаза были закрыты от страха до морщин на носу.
Я перевернул тело, вытащил нож, наспех обтирая клинок от тёплой крови футболкой противника, спрятал его и достал ТТ. Ложкин открыл глаза, увидел мою рожу в вязаной маске, труп на ковре, тут же захлопнул веки и что-то пробормотал.
— Сколько их в доме?
Объект поднял спину, уставился на меня и принялся разевать рот, словно схвативший воздуха налим, выброшенный на берег из сети.
— Гена, пора очухиваться, нас дела ждут, — строго предупредил я и поинтересовался: — В ухо ударить?
Он резко помотал головой.
— Итак...
— Бандитов трое! Один два часа назад ушёл на ту самой площадку, ну... Куда этот, — Геннадий с нескрываемым ужасом покосился на лежащее в луже вытекающей крови тело, — куда Шрек звонил.
— Третий?
— Спит. Они же посменно. Он у них на подхвате.
— Где именно?
— Дальняя спальня на первом этаже. Простите, а вы... Господи, что тут происходит?!
— Не шумим, Гена. Зови меня Данилой, — назвался я главным оперативным именем. — Маску позже сниму. Ну что, надоело от бандосов бегать? Понял, наконец, что они тебя просто грохнут?
— Так это вы мне звонили?
— Вообще-то, ты первым позвонил в краткий миг просветления... Коллега с тобой разговаривал, не я. Слушай внимательно, Гена. Обыщи его, и всё, что найдёшь в карманах, выкладывай на стол. Нужен брелок сигналки с ключом от «Паджеро». Быстро! — распорядился я, поворачиваясь с пистолетом в руках так, чтобы видеть входную дверь.
Пересилив себя, Ложкин опустился на корточки и принялся трясущимися руками шмонать карманы. Меня тоже немножко штормило от адреналина. Портмоне, удостоверений личности и записной книжки, особенно ценной в таких случаях, на теле не обнаружилось. Нашлись три тугих рулончика американских долларов, стянутых канцелярскими резинками. Почему они любят хранить деньги именно таким образом, откуда это повелось? Доллары я забрал в качестве трофейного пополнения своего скудного кошелька, не оставлять же их партизанам.
— Есть!
— От «Паджеро»?
Он посмотрел на сувенирную эмблему и кивнул.
— Товарищ Данила, а вы, простите...
— А мы гоняемся за тобой, чёрт знает, сколько времени, пытаясь вытащить секретного физика из полной задницы. Геннадий Сергеевич, ты себе даже не представляешь, кто за тобой охотится. Так, короче, бери ноутбук под мышку и двигайся рядом. Тихо выходим во двор к гаражу, заводим джип и уходим, понял?
Он опять кивнул, но, конечно же, не успокоился, мужика било нервной дрожью.
— Товарищ Данила, а зарядку брать? Она в розетке застряла.
— Брось к херам! Пошли! И не скрипи костями.
Пошли. Без приключений спустились по лестнице, причем я вынужден был пропускать Геннадия вперёд, будучи не уверен в адекватности объекта. Пусть осознает. А то ещё треснет в панике ноутбуком по голове. Жалко же компьютер.
В гараже Ложкин тут же вцепился в свой пикап.
— А как же моя машина? Может, на прицеп возьмём, а?
— Гена, ты нормальный, нет? Ещё немного, и этот «Патруль» станет самым популярным в губернии, бандюки уже половину ментуры подписали на его поиски! Тебе что дороже, жизнь или колёса? — разозлился я. — Что это, тент? Грузим.
Мы быстро запихали в багажник объёмистый брезентовый тюк.
— Садись за руль! С «Паджеро» знаком?
— Да какая разница...
— Вот именно. Енисейск знаешь?
— Не как свои пять пальцев, но знаю, — с некоторым сомнением ответил он.
— Отлично, выезжай, — скомандовал я, устраиваясь на переднем сиденье с пистолетом-пулемётом в руках.
Джип завёлся сразу, бензиновый двигатель работал почти бесшумно.
— Вперёд.
— Товарищ Данила, вы-то хоть не бандит? — устало поинтересовался Геннадий.
— Мы представляем государственную структуру.
— Простите, а какую именно?
— Российскую! Остальное тебе, как говорится, командир в воздухе расскажет, когда к нему доставлю.
— И всё же?
— Сказал же, позже... Куда ты, бляха?!
Выезжая, нервный специалист по мирному и не очень атому зачем-то выкрутил руль, и джип с противным скрежетом зацепил унитазного цвета «Калдину». Эта старая японская лоханка оказалась с сигнализацией, по округе полетели тревожные «пиу-пиу». Ну, вот, отличная скрытная работа, агент!
— Что ж ты делаешь, Ложкин, падла, грёбаный ты тюлень! На улицу выруливай! Убью! Ходу!
— А дальше что?! — закричал ценный специалист.
— Выпуливай на какую-нибудь дальнюю улицу, идущую параллельно главным, на них светиться не будем, — ответил я уже спокойно. — И по зеркалам смотри.
Сам я не стал оглядываться. Главарь наверняка подскочит, но не настолько быстро, чтобы успеть увидеть наш хвост.
А хвосты будем рубить.
У меня больше не оставалось никаких сомнений в том, что ударный отряд партизан Щетинкина скоро будет здесь, они вполне способны захватить весь Енисейск. В звуках приближающегося боя, которые становились всё громче и громче, появились новые нотки, катастрофические для плохо вооружённого и никак не обученного ополчения енисейцев.
О! Еще бабахнули!
Орудийные выстрелы трудно спутать с разрывами ручных гранат. Калибр не очень крупный, это точно не гаубицы Д-30. Два орудия работали слаженно, залпами, с короткими паузами, необходимыми для перезарядки и корректировки огня. Артиллерия настойчиво била в сторону реки, уже два дымовых столба поднимались в районе улицы Ленина, гораздо южнее того места, где мы находились сейчас. Не попасть бы в окружение...
— Товарищ Данила, куда теперь? — просипел вспотевший от напряжения Ложкин, останавливая джип на перекрёстке.
Куда... Хотелось бы мне знать.
Душно. Я стянул с головы маску.
— Слушай, называй меня просто Данила, хорошо? Без «товарища». А то мне кажется, что я вот-вот нарушу правила конспирации и провалю миссию в Шушенском. Или в революционном шалаше.
Над крышей ближайшего дома, заставляя обоих невольно пригнуться в салоне, пару раз пролетели трассеры пулемётной очереди. Мы так не договаривались!
— Сейчас по нам шарахнут! — завопил Ложкин.
— Не по нашу душу, — тихо ответил я.
Признаков жизни поблизости не было видно, даже птицы попрятались.
Я высунул в форточку ствол ППШ, направляя его в сторону наступающих, и дал три длинные очереди, тоже поверх крыш. Заодно и опробовал новое оружие — автоматика в норме. Затем поджёг два взрывпакета и разбросал их в разные стороны. Хлопнуло удачно, как раз в промежутке между залпами, так что заинтересованные лица должны были это сигнал услышать. Вряд ли в рядах щетинкинцев найдётся много людей, способных распознать работу подствольного гранатомёта. Во всяком случае, теперь они к тревожному перекрёстку, откуда бьют очередями и из подствольников, с криками «Ура!» не побегут. Им потребуется некоторое время, чтобы разобраться, откуда в тихом месте взялись автоматчики-гранатомётчики. Насторожится и проснувшийся бандюган, способный организовать преследование.
— Налево.
Метров через двести я заметил очередной торговый павильон.
— Становись к торцу минимаркета, чтобы не увидели с улицы, наблюдай на триста шестьдесят. Сейчас разберёмся, Гена.
Вытащил рацию и связался с командиром.
Пш-ш...
— Докладываю, объект реализован, — выдохнул я самое главное.
— Принял, ай, молодца, Лаки! Хоть у тебя радостные вести! — обрадовался группер. — С эксцессами или без шума и пыли?
— Тут шума с пылью и без меня хватает. Совсем тихо не получилось, извини. Старые знакомые хотели помешать, да и сейчас мешают.
— Он цел?
— В полном порядке. Без новых царапин, а старые уже заживают... Птичка, кстати, не улетела.
— Где она?
— Точно не знаю, где-то на окраине, южней. Скорее всего, будет преследование, так что надо рвать когти. Короче, Кром, мой личный лимит авантюризма исчерпан, надо быстренько выбраться из сектора, сбор там же?
— Так, подожди... Ты пеший или конный?
— Есть колёса.
— Те самые?
— Не, другие.
— На прежнюю точку сбора вернуться не получится, оттуда пришлось уйти, — огорошил меня Павел.
— Вот как…
Оказывается, недавно к причалу пытался скрытно подойти небольшой теплоход «Купец Сотников» с десантом на борту, прибывшим на подмогу защитникам города и кравшийся вдоль берега. Партизаны его заметили и активно принялись отгонять. Отгоняли удачно, положив один снаряд ближе к корме, после чего дымящееся судно кое-как доползло к противоположному берегу Енисея. После этого артиллерийский огонь был перенесён на дебаркадер, который щетинкинцы расколотили быстро.
— Фантомаса я вернул на катер, на берегу ему делать нечего, — торопливо уточнял Кромвель. — Блокпост, через который ты проходил, перенесли к взвозу для обеспечения высадки десанта, но вряд ли он там остался после провала операции... Сейчас партизаны под прикрытием арты быстро продвигаются вдоль берега, хотят полностью отрезать противника от реки. Не исключаю фланговый маневр с запада с целью взять город в клещи, а затем и в кольцо.
— Именно этого и боюсь! — признался я. — Что-то хреновенько воюют колчаковцы. Так какой порядок действий?
— Выбирайся из города, а мы пойдём по реке параллельно. Дальше действуем по ситуации. Власти и реку могут перекрыть.
— Да ну, разве что для крупных судов, — не поверил я. — Ладно, принял, о местонахождении буду докладывать.
— Удачи! И будь осторожней.
— Принял, конец связи, — отбился я.
Помнится, грешник Шрек упоминал по телефону блокпост на южном выезде из города... Хотя и его могли переместить или вообще снять, если началось массовое драпанье защитников. В идеале вообще не светиться на блокпостах. Машинка под задницей приметная, не часто в Енисейске появляются новенькие чёрные «Паджеро» с блатными номерами. А завязки братвы с местными ментами дело обычное.
— Уходим на юг. Двигайся прямо, где-то там свернём на главную трассу, — приказал я, начав набивать магазин ППШ патронами.
Незаметно пройти через весь город не получилось, какие-никакие посты всё-таки ещё стояли.
— Менты впереди! — громко предупредил Ложкин, притормаживая за сотню метров до преграды из трёх скамеек, поставленных посреди улицы.
— Что за уголовный жаргон, Геннадий Сергеевич? — скривился я, пристёгивая полный магазин. — Ты же учёный, формулы всякие знаешь... Не останавливайся, подъезжай к ним.
Личный состав этого халтурного блокпоста состоял из толстопузого старшины в милицейской форме и двух напуганных волонтёров, почти мальчишек, которым повезло не оказаться на передовой. Один пистолет Макарова и два гладкоствольных ружья. Кого они тут собираются останавливать с таким вооружением и настроением? Ладно бы, милиционер, у него работа такая, но ведь и мальчишек убьют.
Внедорожник, скрипнув тормозами, встал перед рядком скамеек, я высунулся в форточку и сразу заорал:
— От Кухарева с депешей! На Лесосибирск и обратно, открывайте, время дорого!
Подумалось: если этот Кухарев когда-нибудь меня поймает, то мне несдобровать. ППШ я не прятал, рассчитывая, что они в курсе ассортимента вооружения горожан. Так и вышло, пистолет-пулемёт никаких эмоций у милиционера не вызвал.
— Как там дела? — выпучив глаза, поинтересовался старшина, заранее ожидая плохих вестей.
— Ужасно, господа, просто ужасно! — я в отчаянии махнул рукой. — Враг имеет явное преимущество в живой силе и технике, он силён и коварен. Похоже, многие щетинкинцы находятся под действием наркотиков, уж больно бесстрашно они прут на наши позиции... А вас ещё не сняли?
— В смысле? — в глазах милиционера вспыхнул новый интерес.
— Урядник Дворжецкий не приезжал?
— Не-ет... А что он должен был тут...
— Ясно! — прервал я старшину. — Значит, твою группу отправлять на передовую не сочли нужным. Понимаешь, Енисейск имеющимися силами не удержать. Сейчас задача заключается в замедлении продвижения противника до подхода главных сил. Для того и еду. В общем, разводи мальчишек по хатам, пусть переоденутся, спрячут ружья и затихнут. Их кровь городу не нужна. А сам... Ну, это как знаешь.
Он повернул седую голову, оглядывая своё незадачливое войско, качнул щетинистым подбородком и упрямо буркнул:
— Сам туда пойду.
— На передок? С пистолетиком?
Старшина набычился.
— Это мой город. Здесь я родился, всю жизнь живу. Нет, Енисейск я этим уголовникам так просто не отдам. Всю городскую историю разнесут в куски своими пушками. А кто в наше время будет восстанавливать?
Есть, есть на свете честные менты. И в этом мире тоже.
Один из них стоял передо мной.
Я открыл дверь и вышел из машины. Посмотрел на север и в сторону реки — горит жилфонд, уже много дымов поднимается, как бы серьёзного городского пожара не случилось... Не привыкать Енисейску гореть. Неужели и в этот раз придётся? Сука, да что ж людям неймётся? Почему мы всё время вынуждены расхлёбывать последствия собственных чудовищных ошибок?
Русская карма.
— Держи автомат, — я протянул ему ППШ. — Геннадий, вещмешок подай!
— Благодарствую! А сам-то как? — удивился честный служака, бережно принимая ствол. — Оттаскивайте скамейки, чертенята, чего замерли?
— Пистолет есть... Слушай меня. Партизаны идут вдоль реки. Лучше всего двигаться вдоль Бограда и Перенсона, там передок близко, но поспокойней. В мешке патроны и ещё один магазин, но он не встаёт по месту. Хотел подпилить, да не успел.
— Подпилим!
— Или просто стукни им по фонарному столбу… Ещё два, нет, три взрывпакета, тоже пригодятся. Ну, всё, бывай пока!
— Постой! Может, закинешь пацанов домой? Оба на Лесозаводской живут, возле педагогического колледжа, тебе по пути.
— В машину! — скомандовал я мальчишкам. — Удачи тебе, старшина!
— И тебе, господин хороший! — поднял он руку.
Вот и ещё одна мимолётная встреча. И чем их больше, тем лучше я начинаю понимать этот сложный мир.
А разве бывают миры простые?
— Гришка, сорванец! Ты где шныряешь, тебя мать обыскалась, вся в слезах! — вопрос от стоящего неподалёку бойца ополчения был обращён к одному из мальчишек, только что покинувших салон внедорожника.
— Смотри-ка, они и двудулки где-то раздобыли! — послышался ещё один негодующий мужской голос. — Ну-ка, брысь по домам, вас тут только не хватало!
Проезд был закрыт шлагбаумом, и я, для страховки прихватив Ложкина, тоже вылез наружу. Наконец-то вижу настоящий рубеж обороны! Это был капитальный блокпост, собранный из шестиметровых железобетонных элементов: два похожих по качеству на ДОТ-ы модуля по обе стороны дороги, траншей с полнопрофильными окопами стрелковых ячеек. На один из модулей нахлобучили что-то вроде наспех сваренного бронеколпака. Имеются пулемёты на станках и безоткатное орудие. Позиция по флангам оборудована прожекторами, вижу радиосвязь. Личный состав экипирован неплохо. На всех разгрузочные системы, каски, бронежилеты, у каждого вторым стволом пистолет Макарова.
И командир солидный — целый армейский капитан.
— Изучаешь? — прищурившись, поинтересовался он с подозрением.
— Любуюсь, реально круто военные раскинулись, — спокойно ответил я. — Знал бы ты, капитан, какие рубежи ботва на других окраинах нагородила из говна и палок, смотреть тошно...
— Чёткая машинка. Смотрящий, никак? — он попытался рассмотреть салон сквозь тонированное стекло, даже потёр его рукой в тактической перчатке, зачем-то попинал водительское колесо.
— Льстишь, капитан, не дорос я ещё. Так, присматривающий.
— Ну-ну... Ясненько. И с каких же это пор братву интересуют проблемы обороны государства? — хмыкнул он.
— Мне ваше грёбаное государство, как и проблемы кадровых, по бубну тунгусскому! — хлопнул я рукой по бедру. — Да только расклады сейчас такие, что и братва рядом в ножи за родное встанет. Так что ты гофру не морщи, я тоже там повоевал мальца, ага. Мальчишек вот вывез, а старшина ментовской один на позиции остался с моим автоматом. Реальный мужчина, цельный. И никто ему, смотрю, не помогает.
Да, отличный у них тут рубеж обороны. Жаль, что находится он на южной окраине города. Отступать есть куда, впереди Енисейск. Или же это уже лесосибирские своих поставили?
— Ну, тогда и ты не рычи, — предложил он тише. Уверенно держится. Этот офицер отступать явно не собирается.
— Скоро поможем, — тихо добавил он.
— У этих папуасов два орудия. Какие именно не опознал, я только гаубицы Д-30 хорошо знаю. Но у огневиков пушки поменьше калибром.
— В курсе... Прозевала разведка. У щетины есть 76-мм советские дивизионные пушки Ф-22 образца 1936, оружие начала Второй мировой, — скривился он, и я понял, что артиллерия противника его сильно беспокоит.
— Впервые были применены во время конфликтов у озера Хасан и на реке Халкин-Гол. И в советско-финской повоевали.
— Ого! Это же антиквариат, музейная вещь! — удивился я. — Долог же был путь сюда от Озера Хасан! И где партизаны их подрезали?
— Об этом уж пусть госбезопасность и особисты думают.
— Дебаркадер разбит, блокпосты сняты, — продолжил я. — Капитан, вы здесь, конечно, все крутые, как Эверест, но без вертушек не получится.
— Ишь, умный какой! Служил, что ли?
— Довелось, в арте. Какая дальность у этих Ф-22?
— В зависимости от типа используемого боеприпаса. Осколочно-фугасной гранатой могут и с тринадцати километров достать.
Я присвистнул. Партизаны, узнав о существовании этого блока, перебросят орудия шустро, помешать-то им некому.
— Тогда тем более. Видел, как где-то во-он там, на окраине сел «Робинсон». Реквизировать борт, посадить пулемётчика...
— Нельзя, это частный геликоптер, принадлежит каким-то иностранцам, скандал будет. Моргнуть не успею, как звезды с погон посыплются... В Черемшанке стоят четыре штуки Ми-24 с НУРС-ами, по сводке два неисправны. А как до дела, так выяснилось, что в воздух ни одну вертушку не вытолкнуть, срочно комплектуют хотя бы один борт! — с горечью поделился капитан. — Топливо им не дают для полётов, бардак.
— И скоро?
— Обещают подход в течение трёх часов, надо продержаться... Слышь, бандит, у тебя прихваты в Черемшанке есть? — осклабился он.
— Был бы на месте, забашлял бы зеленью, — ответил я. — Или из прапора какого-нибудь кровь отжал. А отсюда, извини, помочь не могу. Заехать туда?
— Ты серьёзно? В войсковую часть? — изумился служивый.
— А что не так? У нас там дела крутятся.
— Ох, и времена же падлючьи... — покачал он головой. — Ладно, я кое-какие меры принял. Короче, минут через сорок на Лесосибирск пойдёт последняя колонна, так что подожди.
— Не, офицер, у тебя своё начальство, у меня своё. Погоны снимает вместе с башкой. Поеду я.
— Тебе жить. За мальчишек спасибо.
— Покеда, капитан.
До свиданья, Енисейск. Скоро встретимся.
