— Закрепите пушки, капитан, — сказал кронпринц Кайлеб.

— Так точно, сэр, — ответил капитан Мензир. — Мастер Седлир, закрепите пушки.

— Так точно, сэр, — лейтенант Бинжамин Седлир был вторым лейтенантом «Неустрашимого», но он действовал за первого. Лейтенант Жирард был среди девятнадцати корабельных раненых.

По всему кораблю, измученные моряки в последний раз катали пушки, осторожно работая с их двухтонными питомцами на качающейся палубе. Вымбовки под винградами вздымались, опуская дула пушек, пока заряженное пушечное ядро не выкатится на палубу, выталкивая пыж перед собой. Затем использовались пыжовники с крюками на конце для извлечения пороховых картузов перед тем, как пушки были пробанены, чтобы отчистить наросший нагар от пороховых отложений, а запальные отверстия были тщательно вычищены. Командиры орудий тщательно осматривали детали, затем заменяли дульные пробки и вентиляционные фартуки, после чего их тащили обратно к закрытым орудийным портам и закрепляли по-походному.

Пока расчёты орудий работали, Кайлеб шагнул к кормовым поручням и посмотрел за корму. «Разрушитель» продолжал медленно двигаться в кильватерном следе «Неустрашимого». Он отдалился дальше за корму — на расстояние в шестьсот ярдов, промежуток между ними увеличился в два раза, по сравнению с тем, что было в начале операции — но постепенно сокращал утраченное расстояние.

Было очень трудно разобрать что-то позади него. Заходящее солнце было невидимо за толстым облачным покровом, пена начинала вздуваться в полосы, и то, что начиналось как порывистый дождь, превратилось в постоянный ливень. Паруса следующего корабля, идущего за кормой «Разрушителя», были смутно видны сквозь дождь и брызги, но сам корабль не мог быть рассмотрен Кайлебом, и он вообще не мог увидеть другие корабли его колонны.

Кронпринц повернул голову, когда сбоку к нему подошёл Мерлин. Лейтенант Фалкан стоял между ними и остальной частью шканцев, обеспечивая им приватность и выступая в качестве осторожного предостережения другим, чтобы они делали то же самое.

— Они все всё ещё там сзади? — спросил Кайлеб. Он должен был поднять свой голос почти до крика, чтобы пробиться сквозь шум дождя, ветра, скрипящих досок и волн.

— Не совсем. — Мерлин повысил свой голос, вглядываясь в сгущавшийся дождь. Но его глаза были расфокусированы, поскольку он изучал не «Разрушитель», но снятые с воздуха разведданные, которые Сыч передавал со своего СНАРКа. — Колонна не такая аккуратная, какой она была. «Кинжал» и «Ужасный» плывут почти борт о борт, и большинство кораблей изменили свои относительные позиции. Все они в какой-то момент покинули линию, чтобы иметь дело с кем-то выведенным из строя или кем-то, кто пытался сбежать, а «Девица» и «Поток» так и не смогли воссоединиться — они сделают это у острова Сэмюэл — но мы не потеряли никого из них. Остальные двенадцать все как-то вернулись в построение, и они всё ещё там.

— Я с трудом могу в это поверить, — признался Кайлеб. Он повернулся, чтобы посмотреть вдоль палубы «Неустрашимого». — Я имею в виду, я знал, что новые пушки дадут нам огромное преимущество, но всё же…

Его голос затих. Мерлин кивнул, но выражение его лица было омрачено не только дождём и брызгами.

— Мы, возможно, действительно не потеряли ни одного корабля, но не остались безнаказанными, — заметил он, и теперь настала очередь Кайлеба мрачно кивнуть.

Сам «Неустрашимый» получил шестнадцать попаданий, девять из них были из орудий, по крайней мере столь же тяжёлых, как и его собственные. Дважды он был пробит ниже ватерлинии, но плотник и его помощники забили деревянные затычки в отверстия, чтобы остановить течи. Одна из его карронад на баке была выбита из лафета, а большая часть её расчёта была убита тем же попаданием. Ещё одно пушечное ядро вырвало кусок из его грот-мачты. Это, к счастью, был скользящий удар, и до того, как он был ранен, лейтенант Жирард «залечил» раненую часть мачты, наложив на неё решётку в качестве шкало, чтобы закрепить её, как шину на сломанной руке.

Дагликс — левый становой якорь — тоже был оторван попаданием, а в бегущем такелаже были десятки новых сращиваний, не говоря уже о дырах почти в каждом из его парусов. Но, несмотря на всё это, и несмотря на его семнадцать убитых и девятнадцать раненых, большинство из которых срубили летящие обломки, он был в невероятно хорошей форме.

Другие галеоны, как знал Мерлин, были менее везучими. КЕВ «Тайфун», из первоначальной Экспериментальной Эскадры, бывший в колонне адмирала Стейнейра, обнаружил себя бегающим между двумя особенно умело управляемыми тароскими галерами. Он разбил их обеих до остовов, но удачный удар из их собственной артиллерии срезал его грот-мачту не больше, чем в дюжине футов над палубой. Хуже того, рушащаяся мачта упала с подветренной от таросцев стороны, и выжившие члены экипажа галеона были взяты приступом сквозь путаницу из упавшего рангоута при отчаянной попытке абордажа.

Она потерпела неудачу, несмотря на ужасные потери, нанесённые в немалой степени кремниевыми мушкетами и штыками восьмидесяти морских пехотинцев «Тайфуна». Но это вызвало ещё большие потери среди экипажа «Тайфуна». Общие потери галеона в людях составило более двухсот человек, что было более чем половиной его полной корабельной команды, и он потерял контакт с остальной колонной Стейнейра. Но капитан Стивирт всё ещё стоял на ногах, несмотря на то что во время попытки абордажа он получил небольшую рану, и держал ситуацию под контролем. Несмотря на повреждение его мачт и такелажа, галеон всё ещё был мореходным, и он осторожно пробивался сквозь дождь и постоянно усиливающийся ветер по направлению к условленному месту встречи у острова Сэмюэл, где два корабля снабжения ожидали остальную часть флота.

Очень немногие корабли Кайлеба остались неповреждёнными, но никто из них не пострадал так сильно, как «Тайфун». Фактически, повреждения «Неустрашимого» были хуже, чем у большинства, вероятно потому, что он был во главе своей колонны.

— Что ты можешь рассказать мне о Доминике и другой стороне? — спросил Кайлеб, наклонившись ближе, так что их головы были всего в нескольких дюймах друг от друга.

Ему всё ещё приходилось напрягать свой голос, чтобы быть услышанным из-за шума ветра и моря, но даже Арнальд Фалкан не мог его подслушать, и на этот раз Мерлин повернул голову, чтобы спокойно посмотреть на него. Он поднял одну бровь, и Кайлеб показал свои зубы в напряжённой усмешке.

— Немного поздно для всех нас притворяться, что тебе нужно уйти в твои комнаты и медитировать, Мерлин, — сказал он, с блестящими от юмора глазами.

— Хорошо, — согласился Мерлин, потом в задумчивости погладил секунду один из своих усов.

— «Путешественник» и «Летняя луна» ждут на рандеву с «Отважным», — сказал он, начиная с кораблей снабжения и сопровождающей их шхуны. — Все остальные шхуны всё ещё в хорошей форме, но прямо сейчас они больше беспокоятся о погоде, чем о чём-либо ещё. Я думаю, что большинство из них тоже достигнут острова Сэмюэл, так быстро, как только смогут.

— Колонна Доминика в значительной степени не повреждена. «Тайфун», «Удар молнии» и «Водоворот» все отделились от своего подразделения — они независимо следуют к острову Сэмюэл, также как «Девица» и «Поток» — но остальные по-прежнему остаются с ним. Сам Доминик продолжает сражаться с замыкающими формирование Белого Брода, но я думаю, что по меньшей мере десять или двенадцать таросцев собираются ускользнуть от него в этой дряни, — он помахал рукой в сторону шторма. — Белый Брод возглавляет их, и он справляется ужасно хорошо при данных обстоятельствах. Он к тому же давно прошёл мимо Мыса Катастроф. Думаю, он сейчас проходит Мыс Декстера, но думает ли он в категориях Плёса Демона или продолжает бежать, я не могу сказать.

— На востоке есть ещё пять или шесть галер, — продолжал он, указывая на почти беспросветно-тёмный восточный горизонт, и выражение его лица было мрачным. — Две из них довольно сильно повреждены, я не думаю, что они переживут эту ночь. Другие могут, но две из них — доларские, и они уже в беде.

Он остановился на мгновение, уставившись в темноту, где люди, составлявшие экипаж этих галер, сражались за свои жизни против голода моря за пределами зрения даже его глаз, затем снова оглянулся на Кайлеба.

— Граф Тирск распоряжается тем, что осталось, — сказал он. — У него имеется около шестидесяти галер и всех оставшихся судов снабжения, и прямо в эту минуту он огибает Скальный Крюк. Он будет безопасно стоять на якоре в Скальном Плёсе через два или три часа.

— Понятно.

Кайлеб нахмурился, глядя в пустоту, пока он обдумывал то, что сказал ему Мерлин. Он оставался таким несколько секунд, затем снова посмотрел на Мерлина.

— Какова наша нынешняя позиция? — спросил он.

— Итак, теперь я так же твой штурман? — парировал Мерлин с улыбкой.

— Когда волшебник — или сейджин — появляется, чтобы предложить вам свои услуги, заодно вы можете воспользоваться всеми преимуществами этого, — ответил Кайлеб с ещё одной из своих напряжённых ухмылок.

— Что ж, к вашему сведению, мы находимся примерно в тридцати трёх милях к юго-юго-востоку от северной оконечности острова Опал.

— А Тирск встаёт на якорь за Скальным Крюком или с подветренной стороны Опала?

— За Скальным Крюком, — ответил Мерлин.

Кайлеб опять кивнул, явно напряжённо думая, после чего поморщился.

— Я не очень хорошо помню карту, — признался он. — Можем ли мы пройти между Опалом и Скальным Крюком отсюда за один галс?

Теперь была очередь Мерлина нахмуриться, когда он изучил спутниковые снимки, переданные ему от висящего над ними СНАРКа.

— Я так не думаю, — сказал он через мгновение, говоря немного медленнее. — Направление ветра поменялось слишком сильно.

— Этого я и боялся. Всё же, может быть это к лучшему. Люди смогут использовать эту передышку.

Мерлин повернулся прямо лицом к принцу.

— Кайлеб, ты же не думаешь о том, чтобы идти в Скальный Плёс за ними сегодня вечером, правда?

— Это именно то, что я думаю, — сказал Кайлеб, и Мерлин нахмурился ещё больше.

— Кайлеб, у тебя есть только тринадцать кораблей — предполагая, что никто из других не потеряет контакт по пути, а ты говоришь о том, чтобы вдеть нитку в иголку в темноте! Проход между Опалом и Скальным Крюком шириной всего двадцать миль; идёт сильный дождь, наступает ночь, ветер продолжает усиливается, у нас шестнадцатифутовое волнение, и каждая глубина на твоих картах показывает, что они восемьсот лет как устарели!

— Согласен, — спокойно сказал Кайлеб. — С другой стороны, согласно картам, основной канал более девяти миль в ширину и почти шестьдесят футов в глубину, пока ты не пройдёшь северную оконечность острова. Положение дел могло измениться с тех пор, как Хастингс создал оригинальные карты, но должен быть достаточный запас, чтобы дать нам пройти.

— В середине дождливой ночи? — требовательно спросил Мерлин. — Не дожидаясь Доминика или других отставших?

— Мы потеряем, по крайней мере, пару дней, дожидаясь встречи с Домиником, а затем возвращаясь на позицию, — заметил Кайлеб.

— Это не меняет того факта, что будет темнее, чем внутри бочки, к тому моменту, когда мы сможем туда добраться. Твои вперёдсмотрящие даже не смогут увидеть Остров Полумесяца, а тем более избежать столкновения с ним!

— Ах, но у меня же есть помощь волшебника, не так ли, сейджин Мерлин? — мягко ответил Кайлеб. — Ты можешь видеть Остров Полумесяца и, возможно, остров Опал и Скальный Крюк, все одновременно. Так что «Неустрашимый» возьмёт на себя инициативу, а остальные последуют по его кильватерному следу.

— Но зачем рисковать, чтобы один из них сбился с пути? — возразил Мерлин. — Если один из наших галеонов выбросит на берег в непогоду подобную этой, мы, вероятно, потеряем всю его команду, а Тирск никуда не денется. Конечно, не до рассвета!

— Нет, не денется, — согласился Кайлеб. — Но я скажу тебе, что он собирается сделать. — Мерлин поднял брови, и Кайлеб пожал плечами. — Он собирается прикрепить шпринги к своим якорным тросам. Он собирается переправить на берег столько своих тяжёлых орудий, сколько сможет, и установить их в качестве береговых батарей. Он будет думать о том, что мы с ним сделали, и думать о том факте, что Скальный Плёс намного лучше подходит для его галер, чем открытое море. И он будет делать всё возможное, чтобы компенсировать панику и шок у своих людей. Он собирается использовать каждый день — каждый час — что мы ему даём, чтобы приготовиться убить как можно больше моих людей, когда мы наконец атакуем.

— Но… — начал Мерлин, но Кайлеб покачал головой.

— Я знаю, что, если мы дождёмся Доминика, мы всё равно сможем уничтожить каждый корабль, который есть у Тирска, чтобы он ни делал тем временем. Но если мы дадим ему время подготовиться, мы потеряем собственные корабли. Далеко не так много, как потеряет он, я уверен, но мы будем вынуждены встретится с ним на гораздо менее выгодных условиях, и нет никакого способа, чтобы он сдался без боя — вероятно неприятного, при таких стеснённых условиях.

— С другой стороны, если мы атакует сегодня вечером, пока его люди ещё истощены и напуганы, в то время как он сам, вероятно, всё ещё пытается справиться с тем, что мы уже сделали с ним, инициатива будет на нашей стороне. Его люди будут чувствовать себя в ловушке и беспомощными, а люди, которые чувствуют себя таким образом, гораздо более склонны просто сдаваться вместо того, чтобы сражаться до горького конца.

Мерлин начал открывать рот в новом протесте, но сейчас же закрыл его. Он всё ещё думал, что схема Кайлеба была рискованной, но он должен был признать, что принц казался довольно хорошо привыкшим к идее, что там будут использоваться сверх-человеческие способности его сейджина — или волшебника. И учитывая собственные возможности Мерлина, идея захода в Скальный Плёс в разгаре почти что бури, была не такой безумной, как казалась на первый взгляд.

Но не это было тем, что разбило его протест. Нет, это было осознание того, что Кайлеб был прав.

Это было не то, что могло бы прийти на ум Нимуэ Албан, поскольку в войне, в которой она сражалась, не было сдавшихся. Были только победители и мёртвые, и сама концепция пощады была бессмысленной. Мерлин допустил последствия деморализации и паники в отношении боевых возможностей противника, но он не пошёл ещё на один шаг дальше и не вспомнил, что почётная капитуляция была глубоко укоренившейся частью сэйфхолдийских боевых действий.

«И», — признался он сам себе, — «он был слишком обеспокоен потенциальными трудностями простого проникновения в Скальный Плёс, чтобы подумать, насколько ужасной может являться ночная атака в «безопасной якорной стоянке». Особенно в такую ночь, какой она обещала быть… и сразу после того кошмарного дня, который люди, бывшие по ту сторону, только что пережили».

Это продолжало быть сомнительным решением, по его мнению. Это можно было бы утверждать в любом случае, и совершенно обосновано. Тем не менее он подозревал, что Кайлеб Армак всегда предпочёл бы более дерзкое решение практически для любой проблемы. Это могло бы быть плохо, но только если бы принц позволил своим инстинктам взять верх над своим холодным расчётом потенциальных преимуществ и недостатков. И, несмотря на первоначальную реакцию Мерлина, это было не то, что здесь произошло.

«Похоже, он унаследует больше, чем просто трон от своего отца», — подумал Мерлин, вспомнив прохладный, расчётливый ответ Хааральда про вселяющие ужас шансы против его королевства. — «Интересно, есть ли ген для такого рода вещей?»

— Хорошо, Ваше Высочество, — сказал он, наконец, тоном немного более формальным, чем уже стало нормой. — Если вы полны решимости сделать это, я полагаю, что наименьшее, что ваш ручной «волшебник» может сделать для вас, это помощь.

— Вот это по-нашему! — сказал Кайлеб, ударив его по спинке его кирасы, с которой лилась вода, и повернулся, чтобы посмотреть через собственное плечо.

— Капитан Мензир! Общий сигнал: «Образовать линию за моей кормой. Приготовиться к ночным действиям. Передать всем подразделениям». Потом давайте зажжём наши ночные огни и поднимем их, пока у нас ещё есть дневной свет. После этого, — он показал зубы флаг-капитану, — я хочу, чтобы вы изменили курс.