— Я впечатлён, — сказал граф Серой Гавани.

Он, Кайлеб и Мерлин стояли наверху цитадели Королевской Гавани, глядя вниз, на стоящие на якоре в бухте корабли Экспериментальной Эскадры. Арнальд Фалкан и остальные морпехи-телохранители Кайлеба ждали их на самом верхнем этаже каменной башни. Там было намного прохладнее, потому что летнее солнце над головой было жарким, и это давало кронпринцу и его спутникам некоторую приватность, так как они стояли под холщовым навесом, который тихонько колыхался на ветру, дующим над крепостью.

— Сэр Альфрид же сказал вам, что так будет, Рейджис, — ответил Кайлеб тотчас же, и Серая Гавань усмехнулся.

— Действительно, барон Подводной Горы сказал мне, что я буду впечатлён, — признал он и взглянул на Мерлина. — Он также сказал мне, что я не должен уделять много внимания твоим усилиям отдать ему все лавры за это, Мерлин.

— Полагаю, в этом есть доля правды, — признался Мерлин в ответ, полностью повернувшись лицом к графу. Его отношения с Серой Гаванью сильно отличались от того, какими они были когда-то, и первый советник саркастично поднял бровь.

— Я обеспечил первоначальный импульс, — сказал Мерлин в ответ. — И я полагаю, что многие из основополагающих понятий тоже исходили от меня. Но я никогда не имел практических знаний и опыта, чтобы претворить эти концепции в жизнь без сэра Альфрида и сэра Дастина. И работа над тактическими построениями была почти полностью проделана сэром Домиником и сэром Альфридом.

«Что», — отметил он, — «действительно было так». — Королевский Черисийский Флот давно разработал сложную тактическую доктрину для своих галер, вместе со стандартными построениями и всеми концептуальными принципами. Однако, как заметил барон Подводной Горы в первый же день, ни одно из этих построений или тактик не было построено вокруг бортового вооружения. Но его военно-морской флот привык мыслить с точки зрения разработанной доктрины, а не к какой-то балаганной драке, на которую, казалось, готовы были согласиться большинство других флотов, поэтому он и Стейнейр сели и по сути заново изобрели линейную кильватерную тактику конца восемнадцатого и начала девятнадцатого веков до того, как были завершены работы по первой переделке для Экспериментальной Эскадры. С тех пор они практиковали и совершенствовали её, и Мерлину их достижения откровенно внушали благоговение.

— Как я уже сказал, — продолжил он, — нам действительно нужен этот опыт. А Кайлеба было вполне достаточно, чтобы заставить всё работать, если уж на то пошло.

— Я могу поверить, что достаточно, — сказал Серая Гавань и одобрительно улыбнулся своему кронпринцу. — Кайлеб всегда был без ума от Флота.

— О, нет, он не был! — с усмешкой сказал Кайлеб. — С тех пор, как вы и отец отправили меня в море, во всяком случае! — Он посмотрел на Мерлина и драматично вздрогнул. — Здесь, в Черис, имеется такая неудачная традиция, — объяснил он. — По какой-то причине люди, похоже, полагают, что наследник трона должен знать, как работает Флот, так что они отправляют его в море в качестве гардемарина. И, — добавил он с чувством, — его старшим офицерам категорически запрещено обращаться с ним не так, как с любыми другими гардемаринами. Я не один раз «целовал дочь канонира».

— «Целовали дочь канонира», Ваше Высочество? — спросил Мерлин с поднятыми от удивления бровями, и теперь настал черёд Серой Гавани хихикать.

— Боцманская ответственность состоит в дисциплинировании гардемаринов, — объяснил он. — Это означает, что правонарушители оказываются привязанными к одному из орудий, в то время как боцман достаточно сильно порет их, так что даже гардемарин дважды подумает перед повторением своего проступка.

— О, я всегда думал дважды, — весело сказал Кайлеб. — Я просто пошёл дальше и делал это в любом случае.

— Почему-то я нахожу, что в это удручающе легко поверить, — сказал Мерлин.

— Как и я. — Серая Гавань сделал всё возможное, чтобы произвести должным образом неодобрительный взгляд. К сожалению, он отскочил от далёкой от раскаяния ухмылки кронпринца, даже не поцарапав её.

— Тем не менее, — продолжил граф более серьёзно, — эта «неудачная традиция» существует по какой-то причине, Ваше Высочество, и то, как вы это восприняли, показывает, почему. Буду честным, Кайлеб. Когда ваш отец сначала поручил это вам, часть меня подумала, что это только способ удалить сюда Мерлина без возбуждения каких-либо вопросов. Но я был неправ. Он поручил вам эту работу, так же потому, что он знал, как хорошо вы её сделаете.

Кайлеб помахал одной рукой, продолжая оставаться в достаточной степени мальчиком в глубине души, чтобы смущаться от всего, что звучало как похвала, но Мерлин покачал головой.

— Граф прав, Ваше Высочество, — сказал он, более формальным тоном, чем обычно говорил с Кайлебом в эти дни. — На самом деле, я был очень впечатлён, наблюдая за вами и бароном Подводной Горы в действии. Думаю, у вас есть природный талант к такого рода вещам.

«И», — подумал Мерлин, — «ты достаточно молод, чтобы не иметь слишком много предубеждений для преодоления этого процесса».

— Я тоже, — согласился Серая Гавань. — И я понимаю, почему вы двое оба хотели, чтобы я увидел всё это из первых рук. Я читал ваши доклады королю, и, разумеется, Кайлеб несколько раз информировал старших членов Совета, но пока ты на самом деле не видел это, ты не можешь поверить в это или понять все последствия.

Мерлин кивнул. Кайлеб должен был сам провести эти совещания, потому что даже сейчас Серая Гавань и Волна Грома были единственными советниками, которые знали правду о участии в деле Мерлина. Но даже несмотря на то, что с самого начала Серая Гавань был полностью ознакомлен с подробностями, это был его первый шанс на самом деле увидеть новое оборудование. Демонстрация была тщательно спланирована, чтобы показать новую артиллерию в действии в почти идеальных условиях, что граф прекрасно понимал, но его подлинный энтузиазм чрезвычайно поразил Мерлина. Это не было неожиданностью — первый советник был очень умным человеком, который также оказался опытным морским командиром — но это не сделало его менее приятным.

— В то же время, — сказал граф, поворачиваясь, чтобы оглянуться на стоящие на якоре корабли эскадры, — я беспокоюсь о том, сколько времени у нас есть. Очевидно, Гектор всё больше и больше нервничает из-за того, что мы делаем, и я боюсь, что наше время может выйти намного быстрее, чем мы надеялись. Особенно, — он повернул глаза к лицу Мерлина, — в свете сообщений, которые мы получаем из Храма и офиса епископа Жеральда, прямо здесь, в Теллесберге.

— Я знаю, — вздохнул Мерлин. Он наклонился вперёд, опираясь сложенными руками о зубцы стены, а его сапфировые глаза были устремлены в даль и расфокусированы, когда он смотрел на гавань.

— Я надеюсь, — продолжил он, — что беспокойство Храма… немного утихнет, когда у последних отчётов отца Пейтира появится шанс дойти до адресата.

— В разумном мире это, вероятно, может случиться, — сказал ему Серая Гавань. — В мире, где Гектор и наш добрый друг Нарман льют свою ложь в ухо Церкви, этого, вероятно, не будет.

Выражение первого советника было мрачным, и Кайлеб кивнул в горьком согласии.

— Вы думаете, что Совет Викариев, предпочтёт занять официальную позицию? — спросил Мерлин.

Даже с его нежеланием рисковать, внедряя жучков внутрь самого Храма, он прекрасно понимал, что говорят иерархи Церкви, благодаря его способности подслушивать подчинённых самих викариев, живущих в Зионе. Но он обнаружил, что знание того, что они говорят, это не то же самое, что знание того, о чём они думают. Подобно тому, как он понял, что Серая Гавань и Хааральд гораздо лучше понимают реалии теократической политики Сэйфхолда, чем он сам.

— Наверное, нет, — сказал Серая Гавань через мгновение. — Не открыто, по крайней мере. Их собственный интендант сообщает, что мы не нарушали ни один из «Запретов», что является настоящей правдой, в конце концов. Церковь может издавать любые декреталии и заповеди, которые она желает, и никто не имеет права противоречить ей, но Совет обычно осторожно относится к проявлению произвола. Это не означает, что Викарии — или, по крайней мере, «Группа Четырёх» — не будут делать того, что, по их мнению, им нужно делать, но, традиционно, они предпочитают действовать сознательно, после рассмотрения всех доказательств. Официально, по крайней мере.

Теперь была очередь Мерлина изогнуть бровь, и Серая Гавань усмехнулся. Звук был одновременно и циничным, и довольно грустным.

— Мать-Церковь предположительно должна быть выше вопросов политической власти и жадности, Мерлин. Некоторые из её духовенства действительно такие — например, отец Пейтир, или епископ Мейкел. Но другие — такие, как канцлер Трайнейр и его союзники по «Группе Четырёх» — нет. Я бы не сказал этого при других людях, но правда в том, что епископат и даже Совет Викариев в наши дни больше озабочены обладанием властью, чем спасением душ людей. — Он медленно покачал головой, его карие глаза были устремлены вдаль, и Мерлин почувствовал, чего ему стоило признать свой собственный цинизм, в котором были затронуты хранители его религиозных убеждений. — Расчёты, я боюсь, производятся в Храме, и в публичных и игровых домах Зиона, исходя из политической целесообразности и жадности, но и часто, на основе церковной доктрины или Писания.

— Даже чаще, — резко сказал Кайлеб. Мерлин посмотрел на него, и глаза кронпринца были глубокими и тёмными от горьких воспоминаний. — Было время, — продолжал принц, — когда Мать-Церковь действительно была матерью для всех своих детей. Этот день ушёл.

Мерлин постарался сохранить своё выражение спокойным, но это было самое откровенное, что он когда-либо слышал из того, как Кайлеб или Серая Гавань выражали своё мнение по поводу Церкви, даже после интервью с отцом Пейтиром, и горькие наблюдения Кайлеба поразили его, как всплеск холодной воды. Он по-настоящему не осознавал до этого момента, насколько полностью оправданно было беспокойство Совета Викариев о черисийском активном сопротивлении репрессивному контролю Церкви.

— Я боюсь, что Кайлеб прав, Мерлин, — тяжело сказал Серая Гавань. — С другой стороны, — продолжил он, — возможно, именно из-за того способа, как эти политические факторы повлияли на решения Совета, Викарии чрезвычайно осторожны, чтобы не привлекать к ним внимания. «Группа Четырёх» должна быть точно уверена в том, что любое решение — любое официальное решение — которое Совет или Великий Инквизитор может официально объявить, тщательно сформулировано. Это сделает ортодоксальность и преданность Совета истине кристально чистой. И пока отец Пейтир настаивает в отчётности, что мы не впали в заблуждение, не нарушали «Запреты» мыслью или делом, у Совета нет никаких оснований открыто выступать против нас.

— Это, к сожалению, не означает, что «Группа Четырёх» не будет действовать против нас. Никогда не забывайте, Мерлин, что Храмовые Земли являются одними из величайших королевств Сэйфхолда. Викарии — это не просто князья Церкви, они также и светские князья. Таким образом, они являются субъектами политического давления и расчётов — и амбиций — как и любые другие правители. Независимо от того, насколько открыто Мать-Церковь осуждает Черис за доктринальную ошибку, Совет может предпочесть выдвинуть свои светские силы против нас. Мы оказались, пожалуй, — чуть-чуть улыбнулся он, — недостаточно уступчивыми в представлении Совета.

Мерлин посмотрел на первого советника, и Серая Гавань пожал плечами.

— Не поймите меня неправильно, Мерлин. Король — и Кайлеб, и я — не сомневаемся ни в силе, ни в любви Бога. Мы также не сомневаемся в том, что Церковь была создана и рукоположена в защиту спасения людей. Но Викарии также являются людьми, а, если те, кто несёт ответственность за спасение других, впадают в заблуждения, в ловушки амбиций, жадности и коррупции, кто спасёт их?

— Я не знаю, милорд, — сказал Мерлин через мгновение, голос его был мягким. Если горечь Кайлеба была открывающей глаза, последствия анализа графа были захватывающими.

— Я тоже, — грустно сказал Серая Гавань. — Но, осмелился бы любой из нас признать это открыто или нет, большая часть нынешней опасности, угрожающей Королевству, является прямым результатом поощрения Церковью Гектора и Нармана. Черис стала слишком богата, слишком могущественна, по мнению Совета. Этому есть много причин, но, как следствие, «Группа Четырёх» спокойно и совершенно неофициально поддерживает стремление Гектора… сократить нашу силу. Я подозреваю, что Гектор, несмотря на всю свою хитрость, не понимает, что его используют, чтобы усмирить нас, потому что Совет вряд ли разрешит ему занять наше нынешнее положение. Хотя на данный момент это не имеет значения.

— Что имеет значение, так это то, что на сегодняшний день «Группа Четырёх» только поддерживала естественные амбиции наших врагов. Этого, без вашего появления, было бы вполне достаточно для целей Викариев, в нужный момент. Но появились вы, и я очень сомневаюсь, что у Совета есть какое-то представление о том, как радикально изменится конфликт между нами и Гектором, и его союзниками, в результате этого. Когда «Группа Четырёх» поймёт положение вещей, она будет действовать. Не официально, возможно — или, может быть, не от имени Матери-Церкви, как минимум. Но есть много возможностей для этого, и я чувствую уверенность, что она найдёт одну из них.

Голос графа был даже мрачнее, чем выражение его лица, и Мерлин повернулся к нему лицом полностью.

— Милорд, — сказал Мерлин тихо, — если эта «Группа Четырёх» предпочтёт задействовать против Черис все церковные ресурсы, сможет ли Черис выжить?

— Я не знаю, — мягко ответил Серая Гавань. — Я правда не знаю. До вашего прибытия я бы сказал, что мы не сможем — что ни одно королевство не могло бы надеяться на это. Теперь я вижу некоторую возможность, которую мы имеем, но только возможность.

— Моим намерением не было вовлекать Черис в прямой конфликт с Церковью, — сказал Мерлин. — «Пока ещё нет, по крайней мере», — добавил он про себя с болезненной честностью. — «Пока мы не перестроим королевство во что-то, что могло бы пережить конфронтацию».

— Я никогда не говорил — или не думал — что так и есть, — ответил Серая Гавань. — Но правда в том, Мерлин, что я долгое время считал, что лучшее, на что мы могли бы надеяться, это оттянуть несчастье на какое-то время. Возможно, на время моей жизни. Возможно, на время жизни Кайлеба. Но не более того.

Мерлин взглянул на огорчённого кронпринца, и Кайлеб кивнул. На мгновение маска кронпринца соскользнула, и Мерлин увидел сквозь обычный весёлый юмор молодого человека настоящее отчаяние, которое скрывалось за ней.

«Это похоже будет днём откровений», — подумал он, так как Серая Гавань продолжил.

— Конечно возможно, что вещи, которые вы сделали, возбудят подозрения и недоверие Совета к Королевству немного раньше, но этот день наступит, в конечном счёте, с вами или без вас. Решение короля настаивать на том, чтобы епископом Теллесберга стал священник, родившийся в Черис, не было принято с лёгкостью, и епископ Мейкел видел приближающуюся бурю так же ясно, как и любой из нас. Единственное, что изменилось — это то, что вы, возможно, позволили нам выжить в этой буре. И, если вы этого не сделаете — если моё королевство и мой король, и принц, и то, что мы как верим Бог требует от всех нас, всё равно превратится в руины — это всё равно будет лучшей судьбой, чем жить как кастрированные рабы кого-то вроде Гектора. Или, — граф посмотрел Мерлину прямо в глаза, — Совета Викариев, который настолько развращён своей светской властью, что использует авторитет Самого Бога для своей собственной выгоды в этом мире.

— Отец согласен, — тихо сказал Кайлеб. — И я тоже, Мерлин. — Кронпринц посмотрел прямо в сапфировые глаза Мерлина. — Возможно, ты начинаешь понимать, почему отец был так готов слушать, когда ты появился. Не думай, что ни один из нас — или епископ Мейкел — не заметил, насколько ты осторожен, чтобы открыто критиковать Церковь. И не думай, что мы не догадались, что ты понял, что, в конечном счёте, то, во что мы верим, то, что мы считаем своей ответственностью перед нашими подданными, представляет угрозу для Совета.

В глазах принца были тени, и в этих тенях Мерлин так же увидел память Кайлеба об их разговоре, последовавшим после атаки кракена.

— Я не буду, — сказал он после короткой паузы.

— Хорошо, — сказал Серая Гавань, и его голос был таким же мягким, как у Кайлеба. Но потом он глубоко вздохнул и сказал гораздо более энергично.

— Это, однако, возвращает нас к вашей Экспериментальной Эскадре. Хотя я никогда не желал бы несчастья князю Церкви, — его улыбка, как заметил Мерлин, была откровенно неприятной, — я должен признать, что несчастный случай, случившийся с архиепископом Эрайком, который помешал ему посетить нас как запланировано, предоставил полезную отсрочку. К тому времени, когда он действительно попадёт сюда, доклады отца Пейтира, вероятно, ещё более затруднят рассмотрение Советом любых официальных действий против нас. И, — он пробуравил Мерлина взглядом, — мы успеем ещё больше скрыть тот факт, что многие из «наших» недавних нововведений произошли от одного человека. Поверьте мне, Мерлин — сейджин вы или нет, Инквизиция очень внимательно посмотрела бы на вас, если Храм поймёт всё, что вы показали нам за последние несколько месяцев.

— Это так, — согласился Кайлеб.

— Но какова бы ни была позиция Совета, — продолжил Серая Гавань, — Гектор и Нарман будут не очень рады, если — когда — они поймут то, как вы, Кайлеб и сэр Альфрид, участвуете в процессе увеличения боевой мощи флота. В настоящий момент Бинжамин разделяет вашу уверенность в том, что они ещё не споткнулись о то, что происходит здесь, в Королевской Гавани, но они должны быть осведомлены о других изменениях, которые претворяете в жизнь вы и Колледж.

— Я знаю, — согласился Мерлин. — «И», — подумал он, — «Волна Грома прав насчёт того, что Гектор и его приятели знают… на данный момент. Жучки СНАРКов делают это достаточно ясным. Как долго мы можем это сохранять это в таком виде, это, вообще-то, другой вопрос, верно?»

— Они были осторожны, чтобы избегать открытой войны с нами так долго, Рейджис, — заметил Кайлеб, и Серая Гавань кивнул:

— Это верно. Но это было потому, что наш флот почти равен по численности флотам Гектора и Нармана, в сочетании, и они знают, что наши капитаны и экипажи лучше, чем у них. Однако, как показали видения Мерлина, они напряжённо работают, чтобы привлечь на свою сторону новых союзников для увеличения своей военно-морской мощи. Если им удастся сделать это, и особенно, если они смогут понять, как вещи, подобные новой пушке, увеличат нашу существующую силу, они вполне могу захотеть нанести быстрый удар, пытаясь уничтожить нас раньше, чем мы сможем завершить наши планы и приготовления.

— Граф прав, Кайлеб, — сказал Мерлин рассудительно. — В настоящий момент они верят, что у них есть время — что наша нынешняя сила является фактически наибольшей, которую мы можем поддерживать. Это означает, что время благоприятствует им, если они смогут привлечь тех союзников, о которых говорит Рейджис. Однако, если они решат, что время больше не на их стороне, их планы, скорее всего, изменятся.

— Точно. — Серая Гавань энергично кивнул. — Что возвращает меня к тому моменту, который я хотел поднять с самого начала. Как быстро мы можем завершить наше запланированное наращивание?

— Во многом, это действительно вопрос, на который сэр Альфрид и мастер Хоусмин могли бы ответить лучше, чем мы, — ответил Кайлеб, взглянув на Мерлина.

— Это правда, — согласился Мерлин. — И всё-таки, я думаю, мы могли бы, вероятно, сделать довольно точный предварительный расчёт.

— Тогда, пожалуйста, сделай, — пригласил Серая Гавань, и Мерлин пожал плечами.

— Проблема в том, как мало галеонов было в строю Флота, когда мы начали, — сказал он. — Это, и тот факт, что ваши галеры несли так мало тяжёлых пушек, значит, что у нас нет такого большого количества оружия, с которым можно работать.

Серая Гавань терпеливо кивнул, а Мерлин внутри поморщился. Как он раньше рассказывал графу, совместный опыт и знания Эдвирда Хоусмина, сэра Альфрида Хиндрика, и сэра Динниса Оливира были бесценными. Было бесчисленное множество проблем, связанных с тем, чтобы довести концептуальное знания, которые Мерлин мог предоставить, до практического этапа воплощения в железе, которые ему даже и не приходили в голову. И из-за этого, к сожалению, он недооценил, сколько времени потребуется, чтобы запустить это оборудование в производство в достаточном количестве.

«Кроме», — с иронией подумал он, — «техники покрытия медью. Единственная вещь, выполненная превосходно, и которую наиболее трудно скрыть при использовании, и она же оказывает наименьшее непосредственное влияние на огневую мощь наших кораблей. Конечно», — тут его веселье сошло на нет, — «боевая эффективность — это не только сила пушек».

Тем не менее, даже — или, может быть, особенно — покрытие медью достаточного количества корпусов, заняло больше времени, чем он первоначально позволил себе допустить. Особенно в свете количества кораблей, которые враги Черис могли совместно мобилизовать.

Традиционные сэйфхолдийские военные флоты считали свою силу в галерах. Эти галеры — или большинство из них, во всяком случае — может быть больше не могли устанавливать старомодные остроконечные тараны, но за исключением этого, они могли бы быть прямо дома, как в случае, когда Афинский флот выступил против Ксенофонта в Саламине. Это было, вероятно, несправедливо, но они наверняка могли бы быть знакомы с доном Хуаном Австрийским в битве при Лепанто. Они эволюционировали из чисто прибрежных кораблей во что-то, что, по крайней мере, стремилось к настоящему морскому военному кораблю, особенно в случае с Черис, но они никогда не пережили бы типичные погодные условия Атлантики на Старой Земле.

К счастью, моря Сэйфхолда были, как правило, меньше таких же на Старой Земли, а неразвитость сэйфхолдийской навигации означала, что до сравнительно недавнего времени даже самые смелые моряки, как правило, имели тенденцию не отплывать далеко от зоны видимости побережья. Одна из вещей, которая подтолкнула черисийское продвижение к морскому превосходству, заключалась в основанной на стальных нервах готовности её капитанов совершать более длительные рейсы, например, двухтысячное путешествие через самое сердце моря, известное как «Наковальня», руководствуясь лишь звёздами и чистым счислением пути.

Выживание в таких путешествиях было больше, с чем могли справиться традиционные типы прибрежных кораблей, а галеон — подобно кораблям эскадры коммодора Стейнейра — представлял собой относительно новый тип, который развился в ответ на новые вызовы. Мерлин заставил себя думать о галерах как о «средиземноморских типах», а о галеонах, как о прототипах — грубых и до сих пор далеко не полностью разработанных — «атлантического типа». Они были менее манёвренными, чем галеры, медленнее при тихом ветре и неподвижными в штиль, но были гораздо более живучими, чем любая галера в штормовую погоду.

Однако большинство сэйфхолдийских флотов не испытывали большой необходимости в принятии галеона в качестве военного корабля. Частично из укоренившегося консерватизма, но и по некоторым очень практическим причинам. Каждое крупное морское сражение в сэйфхолдийской истории велось в прибрежных водах, а морская стратегия была сосредоточена на контроле стратегических проливов, проходов и морских портов. Живучесть в глубоководных, далёких от побережья водах едва ли была основным фактором в военных действиях такого рода, зато манёвренность галеры, её способность двигаться даже в штиль, и большая команда делала её гораздо более подходящей платформой для абордажных операций, которые являлись кульминацией практически всех военно-морских сражений при отсутствии действительно эффективной артиллерии.

Но, как барон Подводной Горы понял в первый же день, галера скоро должна была стать безнадёжно устаревшей, независимо от того, где велись битвы. Тот неоспоримый факт, что корабль, который зависел от длинного ряда вёсел в качестве основного средства передвижения, просто не мог установить такой вид бортовой артиллерии, который мог бы быть установлен на парусном судне, обрекал её как тип.

К сожалению, Королевский Черисийский Флот обладал лишь ненамного бо́льшим количеством галеонов, чем кто-либо ещё… и каждый из них был поставлен на якорь в Королевской Гавани в составе эскадры коммодора Стейнейра.

Это было достаточно плохо, но тот факт, что на галерах Флота было установлено так мало пушек, было почти одинаково плох. Каждый корабль Стейнейра нёс от тридцати шести до сорока орудий. Оборудование пяти из них потребовало в общей сложности ста восьмидесяти четырёх… что представляло собой вооружение «кракенов» с почти пятидесяти галер.

Дела были не такими уж плохими, как это могло показаться, учитывая, что более трети общей артиллерии эскадры состояли из недавно разработанных и отлитых карронад, но он, Кайлеб, и Подводная Гора всё равно исчерпали весь резервный запас «кракенов» Флота.

Восемьдесят галер, которые Королевский Флот держал в постоянном составе, могли предоставить «кракены» ещё на семь или восемь галеонов, а также были пятьдесят галер резервного флота, которые он и Кайлеб уже планировали ограбить на орудия. Но пятнадцати или шестнадцати вооружённых пушками галеонов было бы недостаточно, чтобы сразиться с объединёнными флотами врагов Черис.

Было удачей, что в Черис были как залежи меди, так и значительные залежи олова. Мерлин знал, что рано или поздно — и, вероятно, рано — у них не будет выбора, кроме как начать использовать железо (особенно учитывая прожорливый аппетит к меди из-за новой противо-бурильщиковой и противо-обрастающей обшивки), но бронза на самом деле была лучшим сплавом для гладкоствольной артиллерии. Она была слишком мягкой, чтобы противостоять износу от нарезных снарядов, но при этом более эластичной и гораздо менее хрупкой, чем железо, что делало бронзовые изделия менее подверженными взрыву, с катастрофическими результатами для всех, кто был рядом.

К сожалению, даже бронзовые орудия ещё нужно было изготовить, а это занимало много времени. Привариваемые цапфы Хоусмина невероятно помогли в отношении существующих орудий, и он также использовал немного сэкономленного времени для своего проекта повторной расточки стволов. Это, наконец, дало подлинно стандартизованный калибр орудия, и, рассверлив часто неодинаковые по своему калибру каналы ствола «кракенов», он смог уменьшить зазоры между стволом и снарядом, что одновременно повысило точность и одновременно увеличило начальную скорость и мощность выстрела. Это также позволило ему использовать один и тот же снаряд для длинноствольных пушек и новых карронад, что значительно упростило требования к боеприпасам.

— Мы должны принять некоторые решения, — сказал Мерлин Серой Гавани. — Мы в значительной степени исчерпали существующие запасы «кракенов», и мы не можем позволить себе взять существующий флот и ограбить его на артиллерию, чтобы получить большее их количество. Даже если это и не заставит Гектора и Нармана что-то подозревать, нам понадобятся существующие корабли, чтобы подстраховать новые типы, если что-то случится.

— Мы можем изготовлять почти три карронады из такого же количества металла, что уходит на один кракен, и у нас есть большое количество лёгких артиллерийских орудий — и довольно много тяжёлых, — которые мы можем расплавить и отлить заново. Фактически, мы это уже делаем, отчасти потому, что повторное использование существующей бронзы позволяет нам зарезервировать больше доступной меди на обшивку корпусов. Но даже если карронады можно отливать и растачивать быстрее, чем длинноствольные пушки, это по-прежнему занимает как минимум половину или две трети времени от производства одной длинноствольной. И они менее дальнобойные.

— Дальнобойность должна заботить меня меньше, чем многие другие факторы, на данный момент, по крайней мере, — задумчиво сказал Серая Гавань. — Насколько я понимаю, эти «карронады» точны как минимум до двух или трёх сотен ярдов, правда?

— Почти два раза больше, на самом деле, — согласился Кайлеб.

— Ну, большинство морских сражений — большинство старомодных морских битв — решаются на несколько более коротких дистанциях, чем эта. — Тон Серой Гавани был чрезвычайно сух. — На самом деле, они обычно решаются на расстоянии меча. Если вы сможете держаться на расстоянии до пятидесяти или сотни ярдов и колотить их так, как эскадра Стейнейра сегодня колотила свои цели, этого должно быть более чем достаточно.

— Я склонен согласиться, милорд. — кивнул Мерлин. — И у карронады есть ещё одно преимущество: вес каждого отдельного экземпляра. Никто никогда не проектировал корабли, чтобы нести такой вес артиллерии. Несмотря на всё, что сэр Дастин и я смогли сделать, чтобы уменьшить общий вес, галеоны Стейнейра всё ещё перегружены весом их собственных орудий.

Теперь пришла очередь Серая Гавани рассудительно кивать.

— Если мы используем карронады вместо кракенов, мы уменьшим вес орудий почти на две трети на борт, — продолжил Мерлин. — Это, в свою очередь, означало бы не только то, что новые корабли, которые мы строим, могли бы иметь более мощное вооружение, но также и то, что мы могли бы переделать больше существующих торговых судов. В некотором смысле мне не очень нравится мысль о переделках. Купеческие корабли строятся не такими крепкими, как военные, они не могут брать столько же зарядов и нести тот же вес артиллерии. С другой стороны, если какие-либо сражения, в которых мы будем участвовать, пойдут тем путём, как мы надеемся, они будут, решающим фактором.

— И карронады весят почти столько же, как «соколы», — заметил Кайлеб. — Если у нас будет время, чтобы отлить достаточное их количество, мы также можем заменить бортовое вооружение наших галер.

— Всё это хорошие стороны, — сказал Серая Гавань. — Тем не менее, я думаю, что проблема с дальнобойностью — это то, что нам придётся решать в долгосрочной перспективе. В конце концов, наши враги собираются открыть для себя большую часть того, что мы делаем, даже если нам удастся скрыть этот сюрприз до тех пор, пока они в первый раз не столкнутся с новыми кораблями в бою. Когда они это обнаружат, любой, кроме абсолютного идиота — кем, к сожалению, ни Гектор, ни Нарман не являются — должен будет осознать, что им нужны такие же типы кораблей. И когда они их получат, мы не сможем самостоятельно выбирать дистанцию стрельбы. Это означает, что в конечном итоге будут более длинноствольные пушки, поэтому нам нужно будет найти способ решить проблему с высоким весом.

— Это, конечно, правда, Рейджис, — сказал Кайлеб. — Большинство кораблей эскадры уже начинают прогибаться, по крайней мере, немного.

— Я не удивлён, — поморщился Серая Гавань. В конце концов, феномен, известный как «перегиб», едва ли был неизвестен среди галер. Когда вы размещаете тяжёлые грузы на концах деревянного корпуса (где обычно устанавливалось большинство галерных орудий), это неизбежно создаёт серьёзную нагрузку на киль корабля. Обычно результат заключался в том, что концы корабля опускались вниз, и его киль «выгибался» — буквально искажался и поднимался вверх посередине, иногда достаточно опасно, чтобы угрожать безопасности корабля.

— Сэр Дастин и я обсуждали эту проблему с бароном Подводной Горы… в наше огромное свободное время, конечно, — сухо сказал Мерлин. — Я считаю, что сэр Дастин может быть на пути к решению, но сейчас, никто из нас не хочет вносить какие-либо изменения в существующие методы строительства, если у нас нет на то серьёзных причин. Гораздо важнее построить корабли, чем строить самые лучшие корабли, которые мы могли бы сделать.

— Я согласен, — твёрдо сказал Серая Гавань. — Даже если это оскорбляет мои чувства тем, чтобы построить так много кораблей из сырой древесины.

Кайлеб сделал лицо, которое отразило недовольство графа. Корабли, изготовленные из невыдержанной древесины, быстро гнили. Сэйфхолдийское тиковое дерево, которое действительно напоминало земное дерево с таким же названием, было самым популярной судостроительной древесиной на планете. Оно был очень крепким, очень твёрдым и — при правильной выдержке — удивительно стойким к гниению. Но они не использовали тик для большинства новых кораблей. У Черис были большие лесопосадки тиковых деревьев, по меньшей мере половина из которых принадлежала короне и королевскому флоту. Но даже тик не смог эффективно противостоять гниению, без времени на правильное выдерживание, а Хааральд и Кайлеб категорически отказались использовать свои драгоценные запасы тика на судах, чьё время жизни неизбежно будет коротким, если не сказать больше.

Мерлин знал, что было бы огромной удачей, если бы они получили более пяти лет службы для любого из судов, за строительством которых Оливир наблюдал в настоящее время здесь, в Королевской Гавани. К сожалению, доступный запас выдержанной судовой древесины был ограничен, а корабль, который сгнил бы до непригодности через пять лет использования, но мог быть доступен в этом году, был гораздо предпочтительнее того, который не мог бы гнить, но не мог быть построен вовремя. Это означало, что у них не было особого выбора.

— Сэр Дастин считает, что мы сможем найти большую часть древесины, которая понадобится нам для нескольких десятков кораблей, разобрав резервные галеры, — предложил Мерлин. — Конечно, мы не можем этого сделать, пока у нас не будет достаточно свежепостроенных галеонов, но мы начнём, как только сможем, с разрешением от вас и короля, милорд.

— Моё разрешение у вас уже есть, — сказал ему Серая Гавань. — Я чувствую уверенность, что король тоже согласится.

— Нам всё ещё будет трудно строить новые корабли, — предупредил первого советника Кайлеб. — Я в восторге от успеха мастера Хоусмина в производстве листовой меди для корпусов, но просто найти подходящие деревья для мачт будет настоящей проблемой. И вы не можете выпускать брёвна в частном литейном цеху так, как вы можете делать листовую медь. Если флот начнёт скупать всю подходящую для этого древесину, это, в любом случае, заставит кого-то вроде Гектора начать задавать вопросы.

— И брёвна и медь являются лишь частью этого, — согласился Мерлин. — Нам нужны холст, верёвки, смола: всё, что вы можете представить.

Он печально покачал головой. С одной стороны, он был поражён тем, как быстро сэр Дастин Оливир мог закладывать и строить новые корабли. Оценка военно-морского конструктора — а она выглядела точной — заключалась в том, что он мог завершить строительство нового корпуса галеона не более чем через девяносто дней с того момента, как сырая древесина прибыла на верфь Королевской Гавани. Согласно данным найденным Мерлином, это было сравнимо с временем строительства кораблей в восемнадцатом веке на Старой Земле при чрезвычайных нагрузках. К сожалению, Оливир мог строить только около полудюжины из них за раз, и, как бы быстро он не мог строить корпуса, на корабли, как только что указал Кайлеб, всё ещё нужно было ставить мачты и тянуть такелаж. Не говоря уже о том, чтобы найти оружие, чтобы установить его на борт, и людей, чтобы обеспечить для них экипаж.

— Это ещё одно место, где может помочь переделка торговых судов, — отметил Серая Гавань. — Конечно, мы можем прорезать орудийные порты и изменять уже существующее парусное вооружение быстрее, чем строить с нуля.

— Я уверен, что вы правы, милорд, — сказал Мерлин, — хотя мы должны думать, как укрепить их корпуса, чтобы они могли противостоять отдаче. Тем не менее, я боюсь, что наши самые оптимистичные оценки предполагают, что на это нам потребуется затратить, по крайней мере, ещё один год, чтобы достичь наших первоначальных целевых показателей.

Серая Гавань выглядел мрачным.

— Я не думаю, что мы сможем сохранить всё это в тайне так долго, — сказал он.

— Я согласен, — сказал Кайлеб. — На самом деле, мне кажется, нам нужно пересмотреть вопрос о закладке дополнительных кораблей в Хейрете.

Глаза Серой Гавани грустно сузились от этого предложения, и кронпринц пожал плечами.

— Я не закрываю глаза на то, что Мерлин называет «аспектами безопасности» этой идеи, Рейджис. Как только Флот начнёт строить где-нибудь большое количество галеонов, люди узнают, что мы это делаем, и кто-нибудь начнёт задаваться вопросом почему. Я знаю это. Но после Теллесберга, самые большие наши судоверфи расположены в Хейрете. Мы могли бы построить в Хейрете дюжину только на королевской верфи.

— Это правда, я понимаю, Кайлеб, — сказал первый советник. — И как только мы достигнем диапазона досягаемости наших окончательных прогнозируемых цифр, достройка последних кораблей «публично», как бы не будет проблемой, я полагаю. Но все равно…

Он позволил своему голосу сойти на нет, и Кайлеб кивнул соглашаясь. Но потом глаза кронпринца сузились, так как Мерлин задумчиво погладил один из своих навощённых усов.

— Что? — спросил принц. Мерлин посмотрел на него, и Кайлеб фыркнул. — Ты снова тянешь свои усы. Ты собираешься рассказать нам, какое новое коварство ты обдумывал в это время, или нет?

— Я не уверен, что я бы назвал это «коварством», — кротко сказал Мерлин, — но мне в голову пришла мысль.

— Ну, — сказал Серая Гавань с усмешкой, — хоть Кайлеб и говорил в данном случае с юношеской импульсивностью, он, похоже, прав. Говори быстрее, парень!

— Мне просто пришло в голову, — сказал Мерлин, — что нет причин, по которым мы не сможем строить дополнительные корабли прямо в открытую, если мы действительно этого хотим. Я думаю, мы все забыли, что сэр Дастин является одним из наиболее известных частных кораблестроителей королевства. Я знаю, что он уже принял заказы на постройку по меньшей мере дюжины шхун в Теллесберге, все для разных владельцев. Нет причин, по которым мы не могли бы заставить его заложить на частных верфях ещё примерно десяток галеонов для Флота, не говоря никому, для кого он их строит.

— Но… — начал Кайлеб, но остановился, когда Серая Гавань поднял руку.

— Вы предлагаете нам объявить — или, вернее, чтобы он и владельцы судостроительной верфи объявили — всем, что он строит их, как торговые суда для частных владельцев?

— Именно. — Мерлин пожал плечами. — Они не будут выглядеть точно похожими на существующие галеоны, даже на стапелях, но не будут так уж и отличаться. Мы не сможем покрыть их медью там же, где построим, не раскрыв игры, но как только они будут спущены и закончены работы над такелажем, мы могли бы отправить их в Королевскую Гавань или Хейрету, поставить в док и покрыть их медью там. Вероятно, это действительно сэкономит время. И если эти корпуса будут выглядеть немного странно по сравнению со стандартными торговцами, так все знают, что сэр Дастин только что представил совершенно новый тип шхуны, и ещё он оснащает два галеона, которые он уже построил, новым квадратным парусным вооружением. Учитывая, что все знают, что он экспериментирует, почему он не должен строить галеоны с корпусами, которые выглядят не совсем похожими на существующие корабли?

— И, — добавил Кайлеб, чей любой первоначальный соблазн возражать исчез во внезапном энтузиазме, — сам факт того, что мы строили их открыто, на самом деле поможет избежать подозрений насчёт того, что мы задумали! Насколько вероятно, что Гектор или Нарман ожидают, что мы будем строить «секретное оружие» прямо на виду у всех?

— Хммм. — Серая Гавань задумчиво потёр своей подбородок, затем кивнул. — Я думаю, что вы правы, Мерлин. На самом деле, вы оба правы. Я порекомендую королю серьёзно подумать над тем, чтобы одобрить это предложение. Но я думаю, я также предложу, чтобы мы не оставляли владельцев верфей в неведении, если у нас нет на это серьёзной причины. Я думаю, лучше будет выбрать нескольких судовладельцев, которых мы хорошо знаем, и которым мы можем доверять и действовать через них. Они смогут размещать за нас заказы, а оплачивает корабли, когда они будут завершены, в действительности будет Казначейство.

— Если это реально, я думаю, что это была бы очень хорошая идея, милорд, — согласился Мерлин.

— Что ж, очень хорошо. — Серая Гавань снова посмотрел на стоящую на якоре эскадру, затем глубоко вздохнул.

— Я думаю, мне пора возвращаться в Теллесберг, — сказал он. — У короля и меня будет много вещей для обсуждения, но, по крайней мере, я могу сказать ему, — он оглянулся на Мерлина и Кайлеба и широко улыбнулся, — что наши усилия здесь находятся в отличных руках.