Глава 16.1
Сколько слов надо, чтобы не оставить от репутации камня на камне? Кто-то скажет, что достаточным станет одно-единственное – обвинительное и хлесткое. Другие посчитают уместным не экономить на словах и пожелают вогнать в пыль размеренной, негромкой речью, обосновывая каждый свой довод фактами. Но в жизни все немного сложнее - оттого куда важнее будет то, кто станет говорить.
Из почти восьми десятков представителей княжеских фамилий, пребывающих в Большом Кремлевском дворце, не так и много людей, кто был равен или превосходил князя Черниговского в родстве и положении. Не то, чтобы длина родословной лишала человека права требовать и возможности высказаться – но как обвинять, когда на каждое веское слово в ответ найдется укоряющий монолог о том, как его предок помог предкам вот этих вот серьезных бородатых детин, от смертной гибели отвадив али из грязи вытащив, а они, неблагодарные, всякое добро позабыв теперь на него напраслину возводят? А ежели ты со всем уважением, но обида твоя велика, то отчего не пришел в мой дом, не посоветовался до того, как сор из избы выносить? А ежели приходил, а тебя не пустили на порог, то может место твое за тем порогом, вместе с псами, которые тоже умеют лаять, а значит иным уважаемым и слушать это брехание не следует? Ах, так обвинитель гневается и смеет дерзить – так мы с дружиной и союзниками за такое оскорбление живенько огнем пройдемся по дворам твоим!
Хорошо быть равным среди владетельных князей – тут и уважение тебе, и почет, ежели молчишь.
Для того и был император, чтобы любезно предоставить возможность высказаться абсолютно всем, давя на корню любые отсылки к родству и знатности рода на правах сильнейшего среди равных. Однако в его отсутствие, все вновь сводилось к традиции, по которой Черниговский был необоримо выше двух третей присутствующих. А среди оставшихся было достаточно тех, с кем можно было договориться. Оттого на душе князя не было паники. Лишь только злость и недоумение – он же выплатил Рюриковичам все деньги! Какого демона его так подставили?!
Проблемой же князя было то, что Мстиславские были аккурат из тех, кто был вправе выражать ему претензию.
- Говори, да не заговаривайся, - резкой отповедью пресек князь Черниговский неправильное для себя развитие событий. – С чего это ты мою честную фамилию рядом с тюрьмой ставишь, ежели ни у меня, ни у предков моих не было и пяди родовой земли под Екатеринбургом?! Или ты мои заводы из города своей волей в пригород перенес?!
- Хорошо. – Поднял князь Мстиславский на него холодный взгляд из-под кустистых бровей. - Речь пойдет о тайной тюрьме под Екатеринбургом. Найденные выжившими заключенные которой свидетельствуют, что заточены по твоей воле.
- Раз не моя тюрьма, чего ты желаешь от меня услышать? – Фыркнул Черниговский. – Откуда там безумные, мое имя повторяющие? Так я скажу, как можно такую подлость устроить. Даже имя князя Шуйского станут повторять. Его ведь сын подле той тюрьмы был, верно?
За столом слегка зашумели, перешептываясь и переглядываясь.
- А ты там по какой причине появился? – Уточнил Мстиславский спокойно, перекладывая листочки из стопки в стопку.
- Я узнал, что там будет Самойлов! Я желал убить того, кто уничтожил мою башню! Как сделал бы каждый из вас! Но вместо того попал в подлую засаду, устроенную этим Самойловым и твоим, Шуйский, внуком со товарищи! Спроси его, общество, правду ли я говорю?! – Надрывался Черниговский.
- Верно, был там мой внук. Бастарда твоего убивал. – Согласно кивнул Шуйский. – Который ту тюрьму сторожил. Вот тебе правда и мое в этом слово.
И волна перешептываний вышла почти на полный голос – а угомонить ее было некому.
- Этот человек, зовущийся тобой бастардом, отречен мною от рода! – Веско заявил князь, перекрикивая нарождающийся гул. – Задолго до тех дней!
- Задолго до тех, когда звался он Кочетовым?! Или до тех дней, когда ты ему новую личность и документы нарисовал, хитростью выманив из под моего суда?! – Постучал Панкратов кулаком по своим бумагам, добиваясь внимания и заинтересованной тишины.
Кровь прилила к голове, зашумев в ушах, но Черниговский постарался выглядеть бесстрастно под взглядами семи десятков владетелей.
- Какой еще Кочетов? Еще какого преступника ты желаешь мне навязать, захватчик земли Фоминских?!
Ворчливое одобрение от края стола, где все еще были хмурыми князья, лишенные солидного куша и наследства, придало ему сил – и кое-кто, определившись со стороной, теперь недовольно сверлил взглядом его противников.
- Виновник обрушения плотины на землях Борецких. В турнире, устроенном князем Долгоруким, если ты запамятовал. Вот уважаемые отцы и деды десятка убитых наследников – те помнят, верно? И я своего сына помню, никогда не забуду. – тяжело сглотнул Панкратов, в ярости глядя на него.
Зал притих, восстанавливая в памяти события пятилетней давности.
- Не твои ли люди обманом остановили машины «Ока государева», поубивали там всех и бланки выкрали? А потом мне, мне!!! Безутешному отцу их привезли, виновника мною пойманного забрав и именем государя поклявшись его казнить со всей жестокостью?!
- Ты желаешь сказать, что я лично этим занимался?! – Изобразил оскорбление до глубины души князь Черниговский. – Убийствами, подлогами и похищениями?! Что с тобой, князь? Не напекло ли голову тебе, такие обвинения высказывать?!
- А ты поклянись, что не делал. – Не моргая смотрел на него Панкратов. – Что ты непричастен. Что новой личности Кочетову не давал. Что тюрьма не твоя. Силой клянись, человек.
- Родословной не вышел, у меня что-то требовать. – Насмешливо глянул на него Черниговский. – Вон, подай Давыдову сапоги, тот устал босым сидеть.
- А я, думается, еще минут пять всякого послушаю, и с тебя сниму, - радушно улыбнулся ему гусар. – Вы продолжайте, очень интересно!
- Нечего тут продолжать! – Рявкнул Черниговский. – В первый ли раз шайка воров и жуликов решила власть облыжными обвинениями сковать?! Князь Гагарин, я твое расследование лично вел, честнейший человек, которого слуги в заблуждение ввели! Скажи, приятно ли тебе будет, ежели тебя обвинят в государственных преступлениях?!
- Не скажу. – Равнодушно пожал тот плечом. – Не о том мои мысли. Внука своего вспоминал, царствие ему. Пять лет прошло, а как вчера… Скажи лучше, нужна ли мне новая трость? – Крутнул он желтоватое отшлифованное изделие в своих руках.
- Зависит от того, уважаемый, есть ли в той тюрьме, возле которой наследник Шуйских стоял, останки твоих предков, - слегка поклонился Черниговский, скрывая легкую нервозность.
Бывшего владельца человечьей берцовой кости, из которой сделана трость Гагарина, он знал лично – его именем шли потоки Товара по реке, и его смертью обрывалась цепочка расследования, ведущая далее наверх. И намек ему был более, чем понятен.
– Ежели о бастардах речь, то Шуйские многих бастардов привечали. – продолжил Черниговский. - Вон, Самойлов, что у князя Юсупова внук, пусть и бастард – у них воспитывался!
- Не бастард. Но воспитывался, - кивнул Юсупов, не проявляя особых переживаний по этому поводу.
Хотя изумление слушателей вновь заставило Черниговского следующие слова буквально кричать.
- Быть может, оттого все так складно выходит, что это твоя тюрьма, Шуйский, и отреченный мною бастард на тебя работал? А?! С чего же твой наследник там был, подле Самойлова, скажи нам?!
- Дружат они.
И от такого беззубого, словно нехотя ответа – многие всерьез обеспокоились, даже из числа верных союзников Юсупова.
- На днях говорил я великому князю Роману Глебовичу, что молодость нынешняя бывает жестокой и преступной. Даже на такое способна, что собственную жену чужими руками похитить и в тюрьму тайную спрятать! Самостоятельно! Лишь бы доход от того был, - облизал Черниговский губы. – И великий князь мне не возразил. Я не ручусь за то, что Самойлов не мог бы своими руками убить жену, лишь бы очернить меня. Потому что кровью моей, пусть и отреченного из рода, они то место уже окропили! Как жертвенного быка положив на алтарь собственных замыслов! А вам лишь бы мое имя с той тюрьмой связать, словно ведом и вам этот замысел!
- А ты, получается, чудом избежал засады? – Еще раз уточнил Мстиславский.
- Я жив и зол, как ты видишь. И в ни в какой отпуск не собираюсь!!! Честные люди, - веско посмотрел он по сторонам, взглядами встречаясь с самыми заинтересованными. – Тоже не пожелают, чтобы их расследованиями занимался кто-то, назначенный вашей кликой. Неведомо что вы там еще насочинять можете! А те, кто вам поверит сейчас, в это ваше «честное» расследование, может так сложиться, до конца дней будут плеваться от своей сегодняшней слабости!
И князья невольно задумались – а кого назначат им в судьи? Князь Черниговский, что извивался, как та змея на сковороде, в данный момент выглядел куда предпочтительней. Что до обвинений в его адрес – все смотрелось достаточно слабо… Да и сговорчивей будет, в самом деле. Что им до тех тюрем? Разве есть там их родня? Не слыхали о том.
- Значит, отреченного тобой от рода ты бы собственноручно казнил, ежели бы встретил? – Хмыкнул Мстиславский.
- Как можно убивать, когда надо расспросить со всем тщанием, кто его привел и что замыслил? – Фыркнул пренебрежительно князь. – Не мне бояться его жизни, если я волен в его смерти. Это вон, хозяевам той тюрьмы стоит беспокоиться, как бы он живым не остался. – Демонстративно смотрел он на Шуйского. – Тела ведь его ты предоставить не сможешь, верно? Я его забрал. Не боишься, что живым он остался и показания даст?
- Тогда перейдем к другим свидетелям, - подхватил его мысль князь Мстиславский. – Тут указано, что на месте боя присутствовала Аймара Пакэри Инка.
Брови князя Черниговского поднялись вверх, а первым, тщательно задавленным воплем чуть не стало «это уж точно не я!».
- Нашлась подле Шуйского, надо же, - демонстративно удивился князь. – Поразительное совпадение для похищенной принцессы великого рода! Шуйский, мне даже боязно спросить, не твой ли внук ее удерживал?
- Разве что ее сердце, - задумчиво произнес тот, пригубив флягу, в которой Давыдов с тихим возмущением узнал свою. – Она сопровождала его без принуждения.
- Погодите, князь. Тут Аймара чуть гору на Москву не скинули, требовали дочь найти и выдать!!! – Загудел возмущенно князь Шереметьев. – А у вас тут любовные шашни?!
- Похищение второй половинки – это старинная и красивая традиция, - меланхолично отреагировал Шуйский, вновь отпивая добротного коньяка. – Родственники, разумеется, не в восторге. Я бы сказал, в ярости, но как без этого?
- Вот что делает с человеком общество гусара, - одобрительно ткнул Давыдов соседа локтем.
Но в ответ получил отчего-то весьма мрачный взгляд – куда подходящий скорее отцу похищенной невесты, чем снисходительному к юношеской удали старшему родичу мужа.
- Постойте, как это гору – на Москву? – Спохватился Шемякин. – Это же была иллюзия!
- Вам показалось, - емко обозначил Юсупов.
А заволновавшийся и на секунду сбившийся зал так и не смог определиться с тем, что именно им показалось – и была ли та гора? В любом случае, небо над Кремлем было ясным, а значит с обсуждением можно было повременить – благо было зрелище иное, куда как интереснее.
- Я так понимаю, вы желаете присоединить к своим облыжным обвинениям свидетельства супруги вашего внука? – Фыркнул князь Черниговский. - Без пяти минут родственницы?
- А вы, князь, наверное тоже ничего не знаете про Аймара? – Хмыкнул Юсупов.
- Я знаю, что ее здесь нет. – Жестко постановил тот. – Еще я знаю, что иностранка очень слабо разбирается в нашей внутренней политике и могла быть введена в заблуждение.
- Вам бы следовало знать про Аймара, что они очень неохотно дают показания в чужих судах. – Тем не менее, продолжил Юсупов, скалясь радушной улыбкой. – Они сразу казнят.
- Это угроза? – Напрягся князь.
- Если вы не тронули Аймара Инку и пальцем – то угрозы нет никакой, - добродушным дедушкой завершил тот. – Вы же не пытались выкрасть ее вместе с супругой моего внука? Например, по ошибке?
Кто-то на краю стола закашлялся, припоминая отрывок из телевизионного ролика.
- Я – не пытался. – Хлестко ответил Черниговский. – Еще свидетели будут?
- Кормилица моих сыновей, Мстиславская Нина Андреевна. – Кивнул Мстиславский, возвращаясь к бумагам. – Введена в род мной самолично после эвакуации из твоей тюрьмы.
- Осторожнее с предположениями! – Еще раз одернул его обвиняемый.
- Она не будет свидетельствовать, - убрал тот сразу несколько бумаг. – Я ей запрещаю.
- Ловко, - попытались было в ответ развить успех, демонстрируя шаткость обвинителей.
- Там женские мелочи, как она припомнила на публике пару давних историй про твою супругу, а через две недели ее кортеж выкинуло с дорожного полотна на крутом повороте. – Был так же спокоен Мстиславский. – Дело потом ты расследовал, в обгоревших машинах ее тело нашел. А я тебе золотом и самоцветами кланялся, уговаривая виновников отыскать.
- Я и нашел! – Гаркнул Черниговский. – Ты их лично повесил!
- Да… - Глухо ответили ему. – И успокоился. А вторая мать моих детей страдала в подземелье от холода и крыс. – Глаза, впервые отражающие эмоции, поднялись на Черниговского.
И эмоцией той была лютая ненависть.
- Значит, за повешенными кто-то стоял. – Сглотнул Черниговский. – Клянусь, я верну твое золото и приложу все усилия, чтобы найти их и наказать.
Тем более, что ликвидировать очередную прослойку посредников не так сложно.
- Очнись, князь. – Дрожал от злости голос Мстиславского. – Ты уже никого не станешь искать. Разве что легкой смерти.
- Ты убить меня решил, не сумев доказать мою вину?! – Изумился Черниговский в голос, жестом руки призывая всех князей в свидетели. – Неужели настолько отчаялся мне злодеяния приписать, что всякий стыд потерял?! Неужто правды за тобой настолько нет, что против наших законов пойти решил?! Так знай же, общество этого не потерпит!!
- А за мной правда есть. – стал подниматься из-за стола князь Мстиславский. – Как и очевидец, которому есть вера.
- Кто на этот раз? – Фыркнул Черниговский. - Очередной иностранец или безумец?
- Мой второй сын. – Распрямился князь, поведя плечом и освобождая ладони из-под мехового рукава.
- Я не видел там этого достойного юношу!
- А он там был. – Хищно улыбнулся Мстиславский. - Он был там, когда внук Шуйского заставил охранителя тюрьмы, твоего отреченного бастарда, сбежать.
Рядом неспешно поднялся князь Панкратов.
- Он лично вскрывал фундамент темницы и освобождал выживших. В том числе невесту Максима.
Встал из-за стола князь Юсупов, в движении сбросив на спинку кресла шубу и оставшись в одном черном кафтане с алой шнуровкой, да таких же брюках.
- Его могли ввести в заблуждение, - облизал пересохшие губы Черниговский, нервно посмотрел по сторонам и дернул за плечи сидящих по обе стороны от него князей, призывая тоже встать на ноги.
Те подчинились, но делали это с большой неохотой. Зато через пару секунд их было семеро против троих.
- Он видел, как после приехал ты, на одной машине с отлученным от рода. – Продолжал Мстиславский. Как бился с ним вместе…
- Это отцовское сердце!! Он бросился ко мне, умоляя помочь!
- Как он умер на твоих руках. – Игнорировал тот первую вскрывшуюся ложь, продолжая говорить.
- И я мстил. – исподлобья смотрел Черниговский. – Обвинишь меня в том, что я человек?
- А еще мой сын лично изымал кости погибших из камер, ставших могилами. Не оставил без внимания прах от прогоревшей плоти, запрятанной в общей яме. Для каждой удалось определить родство. – Мрачно уронил Мстиславский. - Так услышьте меня, князья Акчурины, князья Вяземские, князья Куракины, князья Шехонские, князья Гагарины…
С гулким эхом треснула в княжеских руках трость, оставшись в руке острым осколком.
- Князья Ишеевы, князья Мещерские, князья Пожарские… - гремел под сводами исполненный силы и решимости голос, вещая казалось бесконечный список.
И звучали отодвигаемые от стола кресла, и оправлялись тяжелые меха, когда очередной князь, заслышав свое имя, поднимался на ноги. Много их было – под три десятка, кто смотрел на князя Черниговского.
- Ботинки! Ботинки от него оставьте! – Волновался Давыдов, ерзая на месте.
Подниматься вместе со всеми ему мешала присяга.
- Осталось найти хозяина тюрьмы, верно? – Упрямо смотрел на Мстиславского Черниговский. – Верно говорю, уважаемые князья, алкающие мести?! Вы же поднялись не для того, чтобы броситься на первого же, на кого укажут пальцем?!!
- Верно говоришь. – Одними губами улыбнулся Мстиславский. – Складно и красиво. Виден порядок в твоих рассуждениях.
- А тебе он не по нраву, как я смотрю? – Зло улыбался ему в ответ Черниговский.
- Я порядку только рад. Не было бы железного порядка в твоем ведомстве, как бы тогда я нашел приказы на перевозку беспамятных людей вертолетом из Москвы в Екатеринбург? Как бы я отыскал распоряжения и рапорты, в которых ты обязывал снабжать твоих людей спецсредствами? Как бы нашел должностную записку на выдачу удостоверения сотрудника с фотографией твоего бастарда?.. Зачем мне слова, когда есть бумага за твоей подписью? Смотрите сами, честные люди, - взял Мстиславский бумаги из папки и не глядя протянул справа от себя – а там перехватили и передали дальше.
- Все это бред, чушь и фарс!!! – Чуть истерично прокричал князь Черниговский, глядя, как бумаги расходятся по рукам. – И пока я еще гость, как и вы сами, то я дойду до хозяина дворца и потребую у него этот фарс прекратить!
Резким движением князь отодвинул кресло и злым, размашистым шагом направился в Кавалергардскую залу и прошел ее насквозь. Отмахнувшись от попытавших заступить ему дорогу слуг, оттолкнул от себя створку и в ярости двигая зрачками пытался отыскать какого-нибудь хозяйского приказчика, чтобы провел его к императору.
Но первым нашелся сам великий князь Роман Глебович, весьма удачно оказавшийся по пути.
- Князь, что происходит?! – Чуть не схватил его Черниговский за мундир. – Где император? Я желаю с ним говорить немедленно!
- Успокойтесь, князь. – Все же на всякий случай отшагнул от него дядя императора. - Я, право, не знаю, что с вами стряслось, но…
- Будьте любезны, сопроводите меня к императору, - сжал Черниговский губы до двух белых тонких полос.
И две пары ботинок зашагали к внутренним покоям дворца – одна ступая раздосадованно, делая короткие остановки в попытках разговорить собеседника. А вторая – вышагивая нетерпеливо и раздраженно, легко опережая замешкавшегося сопровождающего и не желая замедляться ни на секунду. Именно таким темпом они подошли к неприметным ставням кельи в восточном крыле дворца.
Не размениваясь на стук, Черниговский вошел в просторный кабинет, утопающий в полумраке из-за плотно задернутых штор, с одиноким писчим столом под хрустальной люстрой, и закрыл дверь до того момента, как Роман Глебович попытался в нее просочиться. Ему не нужен был свидетель – потому что душа его желала требовать громко, шумно и вовсе не так, как подобает верному слуге государства. Но вполне достойно того, кто пошел навстречу, выплатил огромные деньги за чужой просчет и был беззастенчиво брошен на растерзание озлобленной своре.
- Кажется, я выполнил свою часть сделки! – Загремел голос Черниговского под высоким потолком. – В полной мере! И сделал это в срок! Отчего я заслужил твою немилость на этот раз?!
Император покосился на шумного гостя и отложил в сторону бумагу, которую до того изучал.
- Какая радость, что ты нашел время и зашел ко мне. – Спокойным тоном ответили ему.
- Там, там! – Ткнул пальцем в сторону двери Черниговский. – Три десятка князей, желающих моей смерти! Потому что ты бросил меня! Чему же ты рад, твое величество?! Безумию неведомо что выдумавших князей?!
- Ты же понимаешь, что все можно исправить? – Хмыкнул великий князь. – Поэтому ты здесь. А еще ты тут, потому что у меня есть претензии к качеству денег, которыми ты уплатил свой долг.
- Чем тебе не нравятся мои деньги?! Чем мое золото хуже, чем у остальных?! – Ярился Черниговский.
- Его источник тебе знаком? – Жестко произнес император. – Он мне не нравится.
- Ах, ты про это! – Осенило князя, переполненного злобой за собственное унижение. – В тебе проснулось чистоплюйство, я смотрю? Деньги от наркотиков тебе не нравятся? Нос воротишь, ты, у которого казна на десять процентов собирается с водки и табака?! Мои деньги тебе казну пачкают?! Или в тебе жалость к людям проснулась, которые сдохнут без потомства? А сколько уродов от твоей спиртяги будет, ты не считаешь по роддомам? Сколько от рака загнутся, твоему величеству интересно?! Вот и мне – плевать! Люди хотят силу, они ее купят – и счастье, что у меня, а не у иностранного посла, который их вербанет на раз-два!! Ты же знал, за что я тебе плачу! Я уважаю твое право на долю – так забирай!! А раз забрал, то будь так милостив, вернись со мной в зал и поставь этих бешеных псов на место!!
Черниговский тяжело дышал в тишине, пытаясь отдышаться от запальчивой речи. Даже с клубами пара дышал – прохладно тут, оказывается, а он не заметил сразу…
- Я хотел сказать, - задумчиво произнес император, поднимаясь из-за стола. – Что золото, которым ты заплатил, фальшивое.
Черниговский недоуменно смотрел на его величество, не совсем осознавая его слова. А потом и вовсе как-то отстранённо удивился, когда в полумраке комнаты начали проглядывать человеческие силуэты – будто засвеченные фотографии людей, проявляющиеся в полный рост. Первый, второй… Десяток… В мундирах и тяжелых шубах, при орденах и с портупеей через пустую гимнастерку…
- Что? – Запнулся Черниговский. – Как – фальшивое?
- Но то, что ты мне чистосердечно рассказал, гораздо интереснее. – Повеяло от императора загробным ужасом и ненавистью.
Как и от двух десятков теней прежних императоров, окруживших князя Черниговского.
Князь взвизгнул не своим голосом, подал Силу в перстень на пальце и буквально впрыгнул в ближайшую тень, на мгновение опередив движение призрачных рук, желавших вцепиться ему в горло.
Вывалился он в полумрак гостиничного номера – в собственной комнате, тщательно зашторенной и затененной.
- Князь? – Взволнованно окликнул его порученец, отходя от окна. – Что с вами, князь?! – Кинулся он помогать.
- Отстань, - оттолкнул Черниговский его, поднимаясь самостоятельно и одуревше потряхивая головой.
Руку тронуло холодком – то перстень, отработав свое, распался в пыль.
- В гостинице все спокойно? – Не удержавшись на давших слабину ногах, привалился Черниговский к стене, ощущая пустоту в голове и ощущение бездны вместо живота.
- Внутри да. Находимся на усиленном режиме. – Бодро рапортовали ему. – На улице какое-то шевеление, но Игнат Валентинович сказал, что защиту держит.
Гарантии одного из клановых «виртуозов» успокаивали… Могли бы успокоить… Да, могли бы, например вчера…
- Что? Что на улице? – Глухо произнес князь.
- Там эти восточные люди, в белом и золотом. Смотрят, не атакуют. Да и вокруг Москва, - пожал порученец плечами.
Князь закрыл глаза, пытаясь подавить возникший по всему телу тремор.
- Тебе кольцо выдали? На случай неприятностей? – Сглотнув, произнес князь.
- Да, господин! Неотлучно с собой ношу. Инструктаж прошел.
- Дай его сюда. Проверю заряд. – Закрыл глаза князь и вытянул руку.
- Спасибо, господин! – Замешкавшись на секунду, с огромным почтением вручили ему в ладонь перстень.
Черниговский быстро надел его на палец и подал Силу. Чтобы через мгновение вывалиться на мраморные плиты родового дворца в Чернигове.
Родной дом встречал его теплом и не торопился встречать осень. Слышался звук близкого фонтана. Где-то рядом звонко звенел детский смех.
Закрыв голову руками, Черниговский дико и по звериному взвыл.
