Глава 35

– Фигасе вы барахла набрали! – удивился Санёк, появившись на стартовой площадке.

В такую рань здесь было практически пусто, только у ремонтных ангаров справа возились какие-то незнакомые мехи, да в полутора сотнях метров, за струящимся защитным полем входа в массивное жёлтое здание игрового Техноцентра скользили смутные тени.

Санёк в очередной раз подивился грозной мощи этого сооружения.

Техноцентр закрытой территории отличался от Техноцентра игровой зоны примерно так же, как столичный сетевой молл отличается от военной базы, расположенной на недружественной территории.

Голос Санька, транслированный и усиленный внешними динамиками скафа, раскатами грома прокатился над площадкой.

Три игрока в знакомых скафах разом обернулись.

– И незачем так орать, – проворчал Михась Корка по сети.

– Зелёный, – сказала Ева. – Как фейхоа. Ты уверен, что он готов, Фаридик?

– Металл сказал, он готов, – тоже по сети отозвался лидер микры. – Месть, твой рюкзачок вот этот, – Поршень указал на один из четырёх внушительных тюков, громоздившихся перед ними. – И голову включи: мы не на пикник с девочками идём.

– Так просвети меня, о великий! – Санёк закинул тюк («вес – 163,7 кг» высветилось на шлемном экране) за спину, где тот автоматически сконнектился с креплениями скафа.

Санёк попрыгал и покрутился, привыкая к новому балансу.

– Поведай, о великий, куда и на сколько мы отбываем.

– В прошлый раз мне потребовалось четыре дня, – ответил Фарид. – Только туда.

– Ого!

Санёк прикинул, как далеко можно отмахать за четыре дня, учитывая крейсерскую скорость скафа… Прилично так получилось.

– А не расскажешь, кто и как попытается продырявить шкурки наши в этом долгом странствии? – спросил он.

– Мы дойдём, – пообещал Поршень. – Я же дошёл.

– И оставил в песках всю микру, – проворчал Корка.

Санёк в первый раз слышал, как он вот так резко упрекает лидера.

– Кроме меня, – напомнила Ева.

– Потому что твой скаф сломался и ты пять дней проторчала в развалинах, – буркнул Михась.

Фарид не сказал ничего. Просто взял тюк и кинул за спину.

– Марш, марш, копчёное мясо! – скомандовал он по внутренней сетке.

И они двинулись.

Прочь с площадки.

Прочь от поводящего жерлами, батареями и концентраторами Техноцентра.

Прочь.

Шагом.

Потому что дальше, за границей условно безопасной стартовой площадки, зияя проломами и дырами, перегораживая улицы осыпями и грудами обломков, нависая опасно кренящимися стенами разлагался чудовищный труп порождённого неведомой цивилизацией мегаполиса.

И в любом из этих зданий-скелетов могли прятаться охочие до эргов, запчастей и полезной биомассы игроки. И совсем не обязательно их формальные противники мехи. Поохотиться на беспечную микру могут и шкурники.

Вот только шаромёт им в алчные глотки, а не микра Поршня.

Медленно и осторожно.

Не перемахивая через преграды мощными прыжками.

Даже не бегом, с крейсерской скоростью в шестьдесят километров в час.

Шагом, только шагом. Сканируя всё, что можно сканировать. Контролируя каждый видимый сантиметр. А уж видят они в скафах, да ещё расшаренных под поиск, ой как много. Человеческому зрению такое даже не снилось. Многоуровневый контроль и обработка информации сразу в нескольких потоках мышления.

Правда, Саньку было неизвестно, могут ли Михась с Евой мыслить многопотоково, но они-то с Фаридом точно умеют. Так что можно и поболтать без ущерба для обострённого внимания.

– Слышь, Поршень, а откуда взялись эти развалины?

– Как это – откуда? Это же Игра.

– Да я понимаю.

Движение на тепловом справа. Ерунда, крыса. Эти твари выживают везде.

– Игра – это понятно. Но что тут было до нас?

– То есть?

Не понял. Или делает вид. Ладно, поясним:

– В Мидгарде есть местные, – сказал Санёк. – На Умирающей Земле тоже есть местные…

– Причём до хрена, – со смешком вставил Фарид. И сообщил по общей связи: – Справа три, шесть одиннадцать маячок. Михась, сделай.

Секунда – и заряд шаромёта нырнул в окно. Наружу пыхнуло пламенем.

Больше ничего.

– Секси, внимательнее!

– Поршень, не страдай фигнёй. Подрочи, если тебе так скучно! – прилетел язвительный отклик девушки.

Санёк сообразил – они веселятся. Поршень знает, что РЛС Евы контролит намного лучше его собственного. К тому же это её специализация. Следовательно, маячок был абсолютно безвреден. Фарид об этом знал. Михась, что характерно, тоже. Только Санёк повёлся. И отвлёкся. Вернее, его отвлекли.

Ненадолго.

– Так кто же всё-таки построил эту хрень, а, Поршень?

– А тебе не поровну, Месть? – снова ушёл от ответа Фарид.

«Что-то он знает», – подумал Санёк.

Но закрыл тему.

«Информация – оружие». Эту фразу он слышал сразу от трёх мастеров. И Фарид слышал. Логический вывод – данное оружие он от Санька прячет. И какие из этого выводы?

– Ты не думай, – с лёгкостью расшифровал ход мыслей Санька Фарид. – Ты делай.

– Внимание, рембаза! – сообщила по сети Ева.

Рембаза… Маленькая копия Техноцентра. Ярко-жёлтое здание без окон, но с обширным двором, усеянным постройками поменьше, вздутия тяжёлых орудий в положенных местах. Условно мирная территория – та, где любого нарушителя правил испепелят быстрее, чем воробей чирикнет.

А ещё здесь можно пожрать ртом, а не через питающие системы скафа, прикупить расходники, подзарядиться, продать добычу по ценам чуть выше, чем в Техноцентре.

Ещё тут можно починить скаф или робота.

Один такой сейчас лежал в доке с частично снятыми бронеплитами. Во вскрытом брюхе копошились ремонтные дроны. Как черви в чреве дохлого динозавра.

На рембазе можно многое. Закинуться нанококтейлями, перепихнуться в виртуале или в реале, заменить поражённую органику на свежую…

Сканеры Санькиного скафа фиксировали: его контролят с восьми точек, пять из которых выделены как недружественные. Как бы самому не стать этой самой свежей органикой. На условно мирной территории.

Воздух посвежел. Скаф отметил напряжение игрока и увеличил содержание кислорода в смеси. Это Техномир, детка. Здесь круто. А ещё здесь те, кому делают больно, платят тем, кто делает больно. Окрестности рембаз – территория мира. По-техномировски. То есть нельзя нападать из засады, например. А вот дуэлить – сколько душе угодно.

Микра миновала условно безопасную территорию в полной боеготовности. Впрочем, никто на них не покусился, и вскоре грозное творение непонятно каких мастеров потерялось в завесе пыли и частотных помех.

Многопотоковая работа сознания не мешала размышлять. Так что Санёк пытался самостоятельно осмыслить вопрос, который проигнорировал Поршень. Откуда берётся вся эта высокотехнологичная фигня: роботы, скафы…

Понятно, откуда берётся разное полезное добро в других игровых зонах. Там полно местных, занимающихся мирным промыслом. Там почти всегда понятно, что и откуда берётся. Взять ту же Умирающую Землю. Известно, что паровозы делает Гильдия, а фрукты выращивают лесные. А всякие интересные железки, горючку, сырьё, добычу с мутиков – всё это сталкеры добывают на горизонтах.

А вот здесь, в Техномире, Саньку было понятно только одно – происхождение биомассы. Он предполагал: многие, а может, и все здешние биоресурсы когда-то были частями человеческих тел, извлечённых насильственно или отданных добровольно. Не исключено, что даже питательные составы, которыми заправлялись скафы аналогичного происхождения. Если ты хочешь поставить себе новое сердце, то можешь, конечно, надеяться, что его вырастили в каком-нибудь биочане. Но никто не даст гарантии, что его не вырезали из груди другого игрока. А если вырезал настоящий, как следует прожаренный хоб или хоба, то игрок в свои последние секунды отлично понимал, а главное, чувствовал, что именно с ним делают.

В одной фантастической книге, которую Санёк прочитал в десятом классе, была описана планета, где в ледяном аду жили люди и гигантские белые хищники. Хищники жрали людей, а люди – хищников. И вся одежда, все орудия труда и прочие полезные вещи разумных обитателей этой экологической системы добывалось и изготовлялось из тел этих самых хищников. Санёк тогда ещё подумал, сколько может просуществовать такая система? И кто закончится первым, люди или звери?

В Техномире всё устроено ещё проще. Люди жрали людей. Причём в отличие от той, с хищниками, эта система была открытой. Её «подпитывали» новые игроки. Страшная картинка, однако. И очень загадочная, потому что, кроме биомассы, была ещё техника и вооружение. Все эти роботы, скафы, дроны, замечательные механические придатки к человеческому мозгу. И вряд ли они были созданы в той древности, к которой относились здешние города. Здесь было полно новенькой техники: от гигантских роботов цератоисов до барного миксера нанококтейлей. Мастер, обучавший Санька основам выживания мехов, говорил, что в пустыне находят механические яйца-зародыши, из которых при наличии нужных ресурсов можно выращивать боевых роботов. Допустим, так оно и есть. Однако даже если это правда, всё равно чтобы создать такие технологии, требовались гигантские ресурсы. И Саньку казалось противоестественным, что вся великолепная здешняя техника была нацелена на одно. На разнообразное уничтожение одних людей другими.

Но можно не сомневаться: тот, кто запустил эту систему, превосходно разбирался в человеческой психологии.

Для лишившегося моральных ограничений хищника нет большего кайфа, чем сожрать такого же хищника.

Особенно если жрать больше некого, и развиваться можно только так. Рейтинг рос, когда хобы убивали, расчленяли, пожирали себе подобных.

И всё равно большая часть игроков втягивалась именно сюда, в Техномир. Стоило бы задуматься, сколько в этой их тяге было от желания прыгать в скафах или попирать пустыню опорами боевых роботов, а сколько от этого исконного и кристально чистого желания жечь, резать и убивать. Тем более что здесь именно это и считается моралью. Чем лучше ты убиваешь, тем выше твоя слава, твой личный рейтинг.

Нет, и в Мидгарде, и на Умирающей Земле умение убивать ценилось весьма высоко. Воины, охотники, сталкеры… Все они убийцы. Но только в Техномире это умение было единственной заявленной ценностью, единственным официально объявленным правилом Игры.

Просто и эффективно. И только одно не укладывалось в эту жуткую простоту.

Отрицательный рейтинг эксперта Ильи.

Санёк помнил, одно лишь упоминание об отрицательном рейтинге ввергло в бешенство мастера войны.

Пролить свет на эту загадку мог бы сам эксперт. Но после разговора в казино он больше не приглашал Санька к себе. А попасть к Илье по собственной инициативе Санёк не мог. Не по уровню.

Впрочем, не факт, что эксперт согласился бы ответить на его вопросы. Как постоянно напоминали Саньку игроки уровнем выше, информация, которую ты не можешь осмыслить, не приносит пользы, а только вредит, побуждая к неверной интерпретации и неправильным действиям. И добравшись до второго уровня, Санёк был склонен с этим согласиться. Когда речь шла о тех, у кого первый.

Санёк засмеялся. Вслух.

– Ты чего? – немного напряжённо поинтересовался Михась. – Анекдот вспомнил, что ли?

– Рот закрыл, Корка! – бросил по сети Поршень.

– Так он…

– Ему можно, а тебе – контролить и шевелить сервами. Не отвлекаться. Надо объяснять, почему?

– Обойдусь, – буркнул Михась.

Микра покинула развалины города, выбралась на открытую местность. Скорость передвижения сразу подросла до шестидесяти семи километров в час, среднеоптимальной для их микры.

– Четыре – сто шесть – восемь. Стая мелких чугунин. Четыре штуки. Чешут к нам!

Санёк прикинул по сетке. Далеко. От них больше семидесяти километров. Крутейшая штука, эта РЛС Евы.

– Активировать маскировку! – скомандовал Поршень. – Секси, сейчас сгенерирую новый курс. Уходим от контакта.

– А может, вломим? – с надеждой спросил Михась. – Скучно же так пилить.

– Анус второй себе выпили! В башке! – рыкнул Поршень. – Мы в рейде, а не на охоте. И рембаз по курсу не будет.

– Да я так… – пробормотал Корка. – Сказал просто…

Следующие двадцать минут они двигались молча, активировав все маскировочные программы. Энергию те жрали похлеще движков скафа, но себя оправдывали.

На двадцать первой минуте Ева сообщила:

– Мехи нас потеряли. Через три минуты можно снимать маскировку.

Смотреть и видеть.

Санёк старался видеть, но получалось только смотреть. Серо-жёлтый песок, красноватые или чёрные камни. Небо, такое же серо-жёлтое, как и земля. Дымка, скрадывающая горизонт. Во всех диапазонах. Температура за шлемом скафа плюс шестнадцать Цельсия, скорость ветра 0,5 метра в секунду. Давление… 0,89 от стандарта! Да ну? Они что, поднимаются наверх? И как высоко?

Шкалы соответствия у Санька в памяти не имелось. Формулы для расчёта тоже. Общая инфосеть не отвечала. Так, а что у нас с содержанием кислорода снаружи? 17,6 %. По норме вроде 21 должен быть. И кстати, откуда тут вообще кислород? Лесов нет, океанов с водорослями тоже.

– Откуда здесь кислород, никто не знает? – поинтересовался Санёк по общей сети.

Михась:

– А тебе не поровну?

Поршень:

– Пока ты в скафе, не парься.

Ева:

– Наноботы, может быть. Здесь, в песке. Концентрация кислорода у поверхности на две сотки процента выше. А углекислоты на восемь процентов ниже.

Михась:

– Какая ты умная, Секси! Твой ум превосходит только твоя красота!

Поршень:

– Отвали от моей подруги, лысый!

Михась:

– От лысого слышу!

Ева:

– Три градуса по курсу пятно остаточной радиации. Обходим?

Поршень:

– Забей. Там дохлая чугунина валяется.

Точно. Минут через десять Санёк тоже сумел разглядеть обглоданный пустыней скелет боевого робота. И радиоактивное пятно вокруг. Жёлтый уровень. В скафе не опасно. Да и без скафа тоже, если на обед не останавливаться.

Следующие три часа Санёк старательно тренировал потоковое мышление и наблюдательность. Переходил из состояния в состояние, «расширялся» до пределов сканируемого пространства и сужался в узкий пучок, считывая детали почвы под ногами. Спектр был богатый. Целая прорва всяких элементов. Великое разнообразие металлов, включая золото. Но кремний всё же преобладал. Вернее, диоксид кремния. То бишь песок. Где-то Санёк слышал, что песок образуется на дне океанов. Это они что, по дну моря идут? Занятно. Учитывая, что единственная вода, которая имелась в округе, – та, что в резервуарах скафа.

Ничего интересного вокруг. И подозрительного тоже. На месте Фарида Санёк давно уже дал бы команду включить движки и ускориться разика в три.

Но лидер микры осторожничал.

И, как оказалось, не зря.

– Ловлю чужой сканер, – подала голос Ева. – Активный. Дальность предельная. Думаю, леталка.

– Микра, маскировка максимум. Секси, локализируй.

– Уже. Строить обходной?

– Без вариантов.

– Эх, – опечалился Михась. – Не узнаю тебя, Поршень. В пацифисты подался?

Лидер реплику проигнорировал.

Через двадцать минут опасность миновала.

И опять пустота. Пыль под ногами скафа, пыль вокруг, пыль, размывающая горизонт и прячущая небо. Пыль во всех спектрах.

Если игровую зону Честных Чистильщиков называют умирающей, то эта по праву может именоваться мёртвой.