Глава 44

Третий час шёл массированный обстрел родовой крепости ди Хорстов, а это была самая настоящая неприступная крепость, а никакой не замок со всякими там рюшечками и завитушками в стиле готики или более ранних периодов. Крепость активно оборонялась, но силы обороняющейся стороны не шли ни в какое сравнение с нашими, и поэтому они были обречены. Сопротивлялся не только герцог ди Хорст с вассалами, сопротивлялись все герцоги, в том числе и ди Грасси.

После неудавшегося путча на пощаду они не рассчитывали, и правильно, кстати говоря, делали, никто прощать им ничего не собирался. Даже если бы я и захотел, то всё равно не смог бы остановить своих людей, они хотели мести и заодно законную долю военной добычи. Нельзя требовать от людей невозможного, иначе подорвёшь свой авторитет в их глазах и власть твоя пошатнётся, что недопустимо.

Именно по этой причине и существует негласный закон трех дней на разграбление, чтобы утолить жажду наживы воинов. Бойцы насытятся и спустят боевой угар, и уж только тогда можно будет наводить порядок жёсткой рукой и прекращать беспредел. Нравится это кому или нет, но это негласный закон войны и дерзкой волчьей стаи, которой мы, по сути, и являемся. Пока ещё являемся.

Герцоги бы с огромной радостью сбежали из королевства, но покинуть планету было нереально, адмирал Иволгин после победы над наёмным флотом вторжения из халифата Азгар плотно держал под своим контролем всю систему с орбитальной станцией, параллельно занимаясь разбором богатых трофеев. Один, пусть и сильно повреждённый авианосец, пять крейсеров, один из которых тяжёлый артиллерийский равелин, а также девять эсминцев, и это не считая десяти грузовых лихтеров с полностью забитыми трюмами, в которых было продовольствие и множество боеприпасов. Два пассажирских лайнера с десантом мы уничтожать не стали, чтобы не прослыть совсем уж отмороженными мясниками, только разоружили и выпроводили восвояси, настоятельно предупредив, чтобы больше на нашу территорию не совались, в противном случае никого не отпустим живыми. Насколько это подействовало, сказать было трудно, но они не сопротивлялись, смирно позволив себя разоружить, после чего взяли курс прямиком в свой халифат.

Крепость ди Хорстов пылала, во многих местах стены рухнули, накрыв обломками целые участки обороны. В принципе, можно было уже сейчас начинать подготовку к штурму, но мы не спешили, желая сначала уничтожить всё тяжёлое оборонительное вооружение, для чего и продолжали вести активный ракетный обстрел и обрабатывать крепость штурмовой авиацией. Боеприпасов мы не жалели, так как использовали трофейные запасы заговорщиков, которых оказалось на удивление много.

– Командир, тут кто-то из крепости очень настойчиво нас вызывает на связь на открытом канале. Послушать, что ли? – просматривая поступающие разведданные, подал голос Ржавый, находясь в кресле управления ведением боя, куда стекалась вся текущая оперативная информация.

– А ты что сам думаешь? – ответил я ему вопросом на вопрос.

– Да пошли они к такой-то матери, надо было сразу принимать наши условия капитуляции, а не строить из себя великих и всемогущих вершителей мира и судеб.

– Вот ты и ответил на свой вопрос, – без всяких эмоций отозвался я, взирая на происходящее взглядом стороннего наблюдателя. Я, быть может, и принял бы сейчас капитуляцию хотя бы для сбережения своих людей и боеприпасов, но ведь не такая победа была нашей главной целью, а утилизация высшей аристократии. Лейрин – это наша малиновая поляна, и она должна быть зачищена от конкурентов, и в данном случае всякие там политесы совершенно неуместны.

– Кстати, командир, а ты смотрел сегодняшний последний выпуск мировых новостей? – не отвлекаясь от изучения действий обороняющегося противника, негромко поинтересовался Ржавый неожиданно охрипшим тоном.

– Нет, – помотал я головой, – уже неделю как не заглядываю, всё как-то времени не было, то одно, то другое навалится.

– Обязательно посмотри, Тур, очень уж интересные события в мире разворачиваются, и на этом фоне наши здешние пострелушки с разборками выглядят как натуральные игры в детской песочнице. По сути, до нас никому никакого дела нет, так что у нас руки практически полностью развязаны.

Послушавшись дельного совета, я вывел на экран тактического планшета сразу несколько ведущих новостных голоканалов и стал с большим интересом их просматривать. Новости и вправду оказались очень любопытными. В Священном союзе было объявлено военное положение и введён комендантский час, а Орден крестоносцев приступил к разгону беснующихся толп, совершенно не стесняясь применять боевое оружие. Неорганизованная толпа и есть толпа, её не так уж трудно разогнать, но были в ней и сплочённые группы, оказывающие организованное вооружённое сопротивление, но против высоко дисциплинированных армейских и полицейских подразделений у них не было ни единого шанса. Опытные крестоносцы, действуя жёстко, постепенно квартал за кварталом зачищали территории, причём начали они одновременно в нескольких десятках крупных городских агломераций. Работали никуда не спеша, но предельно качественно, оставляя после себя тишину и спокойствие, чему я нисколько не удивился. Такими темпами Орден крестоносцев непременно возьмёт в ближайшее время под полный контроль все городские агломерации и фактически станет единственной реально организованной силой в государстве.

Переключившись на текущие новости из Империи Орла, я маленько ошалел от того, что там происходило. Мирные протесты каким-то непостижимым для меня образом переросли в массовые беспорядки. Какие-то придурки или провокаторы на окладе стали бросать бутылки с зажигательной смесью и тротуарную плитку в отряды правопорядка. Полиция по какой-то причине отвечала вяло, видимо до сих пор не получив чёткого приказа разгонять беснующуюся толпу. Парадоксально, такое происходило не только в центре столицы империи, но и в шести самых крупных городах. Прямо-таки всеобщее помешательство с людьми приключилось, да и только, или… Или кому-то с какими-то определёнными целями требовалось, чтобы у многих крыша напрочь поехала и свалилась в управляемый разнос.

Совсем иные дела происходили на Ронде и Белой Пуще. Там массовые беспорядки переросли в самую настоящую гражданскую войну, причём в самом худшем из возможных вариантов. Противоборствующих сторон было не две, как обычно, а сразу несколько, и вот они под разными флагами и девизами с лозунгами с упоением сражались друг с другом. Нечто похожее происходило и в халифате Азгар, вот только группировок различных было там куда больше и вооружены похуже. Правда, ожесточение боёв оказалось в несколько раз выше и потерь больше. Халифат стремительно скатывался в анархию, и ещё неизвестно, что легче, сама гражданская война или всеобщий хаос анархии, в последнем случае жертв, как правило, во много раз больше, чем в вооружённом гражданском конфликте.

– Да уж, мир действительно сошёл с ума, или вернее будет сказать, ему помогли слететь с катушек, – проворчал я себе под нос и, помолчав несколько мгновений, заговорил вновь: – Ты совершенно прав, Ржавый, миру сейчас не до нас. По сравнению с тем, что происходит в Священном союзе и Империи Орла, у нас действительно детсадовская песочница, правда не такая уж и безобидная, хотя, конечно, есть и существенные различия. В отличие от всех остальных, у нас на Лейрин основные сражения уже завершились, осталось только подчистить старую аристократию, и можно полностью сосредоточится на строительстве нового государственного образования, пока все остальные заняты своими внутренними проблемами.

В глубокой задумчивости Ржавый покрутил головой и, вздохнув, ответил:

– Хотелось бы мне в это верить, но что-то не верится, и всё тут. Не дадут нам спокойного житья, не для того нас сюда ветром попутным занесло по воле святых стихий, чтобы мы тут в тишине и спокойствии жировали, набивая брюхо всякими изысканными деликатесами.

– Да, ты прав, спокойно нам на Лейрин сидеть никто не даст, – согласился я с ним целиком и полностью, – тут нужна совсем иная стратегия, чем сиднем сидеть в королевстве, наслаждаясь завоёванным статусом.

– Что ты предлагаешь, Тур? – резко развернувшись в кресле, поинтересовался он, немигающим взглядом смотря на меня.

– Нужна экспансия.

– Какая ещё экспансия?! – удивлённо хлопнув глазами, громко выпалил он, не совсем понимая, что я имею в виду.

– Я несколько неверно сформулировал свою мысль, – выдохнул я, – нужна ограниченная экспансия негласного характера, на большую и уж тем более на открытую у нас нет ресурсов, и ещё не скоро они в нашем распоряжении появятся. После того как разберёмся с герцогами и их вассалами, надо будет подготовить боевые отряды из добровольцев и отправить их в халифат Азгар, Ронду и Белую Пущу. Пусть присоединятся к каким-нибудь повстанческим отрядам и начинают готовить почву, чтобы со временем перехватить управление ими. Общая стратегическая цель для всех отрядов будет одна, а именно: захват власти на этих планетах и создание единого импероподобного военно-политического и экономического образования во главе с королевством Лейрин, то есть под нашей рукой. Как тебе, Ржавый, такая моя затея?

Мой заместитель на некоторое время погрузился в раздумья, не забывая при этом бдительно фиксировать текущие изменения на поле боя, а затем, внимательно на меня посмотрев, негромко заговорил:

– Мысль дельная, я бы даже сказал, очень перспективная. В мутной водице гражданских войн свободно можно жирную рыбку наловить, вот только потянем ли мы создание, как ты выразился, импероподобного образования?

– Обязаны потянуть, так как от этого зависит наше с тобой физическое выживание. Сам понимаешь, бежать нам некуда, везде хаос. В Священном союзе нас ждёт виселица, а Империя Орла от нас технично избавилась, мы им больше не нужны ни в каком качестве. Спокойных мест нигде больше не осталось, чтобы можно было с нашими капиталами где-нибудь осесть и жить в своё удовольствие. Везде найдут и оберут до последней нитки, а то и вообще ликвидируют как неугодных свидетелей. Единственный выход – всеми силами карабкаться дальше на самый верх и стать по-настоящему грозной силой, с которой будут вынуждены все считаться. Примерно где-то так в общих чертах я и вижу дальнейшую нашу жизнь, – ответил я ему, хотя сказал далеко не всё, империя от меня и моих самых лихих бойцов избавилась, пустив в свободное плавание, ну почти свободное, а теперь и я вынужден подумать о будущем и потенциальную для себя угрозу со стороны соратников направить в безопасное для себя русло.

Хотите воевать и поживиться трофеями? Да пожалуйста, вот вам такая возможность, используйте её на полную катушку и ни в чём себе не отказывайте, а заодно и построите нечто стоящее, например, Лейрианскую конфедерацию или что-то в этом духе. Цинично, скажете вы. Да, цинично, не спорю, но когда управляешь огромным числом свободных воль, приходится становиться холодным и расчётливым циником, главное при этом не перейти определённую черту, чтобы не потерять самого себя и не стать бездушным монстром, а черта эта очень зыбкая и временами трудноуловимая, я бы даже сказал, она вообще призрачна.

– Ты знаешь, Тур, я, пожалуй, с тобой соглашусь, иного сколько-нибудь подходящего варианта у нас и вправду нет, надо карабкаться на самый верх, хотя, конечно, это очень сложно. Тут дело уже касается большой политики, а у нас на этом скользком поприще опыта практически никакого нет, мы ведь специализируемся на совершенно другом. Мы мастера кулаками помахать да хорошо пострелять, а в данном случае этого явно недостаточно, – без всяких эмоций отозвался Ржавый спустя какое-то время, взвесив все за и против и придя к выводу о целесообразности такого плана.

– Да, это так, – согласился я с ним, – дипломатия далеко не наш конёк, наш главный и, пожалуй, единственный козырь – это армия. Она пусть и небольшая, но сплочённая, опытная и грозная, которой практически любая задача по плечу. Этим козырем надо распорядиться с умом, чтобы его бездарно не профукать, а для этого надо всё самым тщательным образом просчитать и продумать каждый наш шаг. Сам понимаешь, пока мы вместе, мы что-то собой представляем, а разбежавшись по разным углам и закоулкам, мгновенно станем никем.

– Соберём совет командиров и непременно разработаем генеральный план, а сейчас надо с герцогами и их вассалами покончить раз и навсегда, чтобы у нас больше под ногами не путались. Ещё пять минут обстрела, и я пошлю в атаку штурмовых роботов под прикрытием самоходной арты. Это будет разведка боем, если получится прорвать линию обороны, пойдём дальше, а если нет, то выявим до этого момента молчавшие огневые точки и продолжим интенсивный обстрел, – сосредоточенно смотря трансляцию сразу с пяти десятков камер, проронил Ржавый, продолжая при этом отдавать приказы по корректировке огня артиллерии и работе штурмовой авиации.

В работу своего заместителя я не вмешивался, он сам прекрасно справлялся со своей задачей, а в этом деле командовать должен только один человек, и мешать ему было бы огромной ошибкой. Как Ржавый и обещал, через пять минут интенсивность ракетного обстрела уменьшилась до минимума и в атаку пошли штурмовые роботы, и заработала наша самоходная артиллерия. Противник занервничал и открыл суматошный огонь, но долго ему стрелять безнаказанно не дала наша штурмовая авиация, практически молниеносно уничтожив артиллерийские спарки крупного калибра. Где-то до трети всех наших штурмовых роботов вышли из строя или были уничтожены прямыми попаданиями, но оставшиеся две трети, преодолев поле отчуждения, подъехали к стенам и стали пробивать проходы для пехоты, в том числе подрывая минные закладки.

Первая линия обороны была уничтожена полностью, вторая пока молчала, хотя и ей досталось неслабо, но в любом случае пехоту посылать было рано, не все ещё замаскированные огневые позиции были выявлены, а мы не имели такой дурной привычки своих бойцов посылать на убой. Мы всегда стремились избежать потерь среди личного состава, хотя, конечно, не всегда это удавалось, но в любом случае потери наши должны быть минимальны. Пусть уж мы технику потеряем, чем проверенных и надёжных бойцов, каждый из которых мог бы стать красой и гордостью любой армии этого мира. Такие уж у нас собрались псы войны, все поголовно прирождённые воины, которых, как известно, в каждом поколении рождается не более двух процентов от общего числа.

Дистанционно управляемые штурмовые роботы, проделав проходы, пошли дальше вглубь, где и столкнулись с отчаянным сопротивлением следующего оборонительного пояса. Сразу подавить все огневые точки не получилось, пришлось немного отступить и продолжить методичный расстрел из арты и установок залпового огня с головками самонаведения, а штурмовая авиация наносила точечные удары по выявленным целям. Вторая линия обороны под столь слаженным воздействием продержалась полчаса, и штурмовые роботы, преодолев ее, взялись за следующую линию, которая под нашим напором продержалась всего лишь девять минут, после чего взялись за следующую линию.

Гвардия герцога ди Хорста выдохлась и местами прекратила бессмысленный огонь. Практически точно такая же картина была и с крепостью герцога ди Грасси. Помощи им ожидать не приходилось, основные резервы были уничтожены или пленены нами во время неудавшегося путча, а замки их вассалов уже были нами захвачены. Всё это транслировалось в режиме реального времени по нашему внутреннему информационному инфоканалу на всё королевство Лейрин. Пошли мы на это сознательно, чтобы всем остальным была наука на будущее, так сказать в воспитательных целях.

Все должны были накрепко усвоить одну простую и незамысловатую мысль: мы пришли сюда всерьёз и надолго. Хотите жить спокойно, включайтесь в общую работу по восстановлению, а если вздумали устроить против нас ещё один заговор, то будьте готовы к тому, что сейчас происходит с герцогами и их вассалами. Вот такой у нас демотиватор, без особых изысков, но очень уж убедительный. Сурово? Да сурово, но без недопустимых зверств, зато предельно ясно и доходчиво.

– Тур, мы ещё сделаем три полных залпа, и пожалуй, можно будет нашу пехоту посылать для зачистки руин родовой крепости. Тяжёлое вооружение практически полностью выведено из строя или уничтожено, – послышался удовлетворённый возглас моего заместителя, умело командовавшего нашей пусть и небольшой, но такой грозной армией.

– Это хорошо, Ржавый, хотя ты знаешь, что… Пора тебе уже от своего позывного избавляться и предстать перед широкой общественностью под своей настоящей фамилией и именем, а если по каким-то своим соображениям не хочешь, выбери сам, какое только пожелаешь, – обронил я, внимательно наблюдая, как отстреливает последний залп самоходная артиллерия с реактивными установками залпового огня и пехота погружается на бронетехнику, готовясь пойти в атаку.

– Да и тебе, командир, не мешало бы от своего погоняла избавиться, а то всё Тур да Тур, а звать-то тебя как по-настоящему я до сих пор так и не знаю, да и никто не знает, – совершенно справедливо заметил он, мы ведь никогда по-настоящему друг другу не представлялись и не лезли с расспросами, не интересуясь прошлым друг друга. Нас объединяло только суровое настоящее, а о будущем мы особо и не задумывались, а уж прошлое не интересовало вовсе. Жизнь ведь это здесь и сейчас, а не когда-нибудь потом, вот мы и жили, а теперь, видать, пришло время окончательно сбросить маску, хотя от имени своего и фамилии с отчеством я давно отвык. Оно, конечно, осталось в памяти, но где-то далеко, задвинутое на самый край из-за ненужности и невостребованности, я был человеком с прозвищем Тур или для всех Нестор Махно, и мне этого вполне хватало. Хватало как раз до сегодняшнего дня, а теперь я должен, нет, просто обязан был извлечь его наружу и озвучить хотя бы один раз, а потом оно опять уйдёт в небытие.

– Моё настоящее имя Ярослав Юрьевич Громов, этническая принадлежность русский, ни к какому конкретно роду или клану не принадлежу. Одним словом, вольный казак. Вернее, был таковым, а теперь уж от былой вольности не осталось и следа. О моём настоящем имени, будь добр, не распространяйся, это только между нами, пусть для всех я так и останусь Нестором Ивановичем Махно.

Помолчав несколько мгновений, Ржавый поднялся и, оправив зачем-то армейский комбинезон, сделал пару шагов в мою сторону и, остановившись, стал говорить:

– А я Майкл Квери, по девичьей фамилии матери, бастард герцога ди Хорста. Моя мать была служанкой в его замке, который мы сейчас штурмуем. Узнав, что мать беременна, он выкинул её на улицу без всякого содержания, и пришлось ей бежать в Империю Орла, чтобы скрыться от разъярённой герцогини. Осела она на комбинате по переработке отслуживших своё космических кораблей, и я, сколько себя помню, возился с ржавыми железяками, оттого и прозвище такое ко мне приклеилось.

– Значит, это твоя личная вендетта, я правильно понимаю? – осторожно поинтересовался я у него, чуть отведя в сторону взгляд.

– Всё верно, командир, это моя личная месть за мать, оттого я и рванул с тобой на Лейрин, чтобы её свершить, – откровенно признался он и протянул руку для пожатия.

– Вот наконец и познакомились по-настоящему, Майкл, – пожимая её, отозвался я с доброй ухмылкой и, взглянув на экран, произнёс: – Похоже, пора дать сигнал для начала штурма, бойцы уже на исходных рубежах, готовы и ждут твоей команды.

Отпустив руку, мой заместитель, подойдя к пульту управления, внимательно рассмотрел замерших бойцов, многих из которых он знал лично, и, глубоко вздохнув, отдал команду атаковать. Бронетехника с десантом, пробуксовывая гусеницами, рванула вперёд под прикрытием штурмовой авиации и, спустя три минуты ворвавшись внутрь крепости, выпустила бойцов, и они под прикрытием железобетонных обломков стали зачищать территорию. Сопротивления практически не было, разве что время от времени встречались на их пути отдельные очаги отстреливающихся гвардейцев, но их быстро ликвидировали и шли дальше.

Спустя два часа всё было кончено, родовая крепость герцогов ди Хорстов пала, и наши бойцы стали выгонять из всевозможных закоулков оставшихся в живых после штурма гвардейцев и челядь. Мои бойцы не церемонились, сгоняли выживших в группы по пятьдесят человек и, после тщательного обыска, накрывали силовыми куполами. После чего к делу приступили наши сапёры, обезвреживая взрывоопасные предметы и многочисленные минные заграждения, а ещё через полчаса вывели самого герцога. Вид его был забавен, волосы на голове всклокочены и торчали в разные стороны, да ещё к тому же обильно присыпаны битой штукатуркой и бетонной пылью, но даже несмотря на это, он шёл с гордо поднятой головой в сопровождении конвоя, бросая на своих конвоиров взгляды, переполненные искренним презрением.

– Командир, ты мне свою шпагу, случаем, не одолжишь? – послышался совершенно неожиданный вопрос. Обернувшись на Ржавого и внимательно посмотрев в его спокойные глаза, я отозвался:

– Дам, конечно, но разве ты умеешь ею пользоваться?

– Умею, я с самого раннего детства в тайне от всех тренировался, не прекращал тренировки и на Ферси, так что будь уверен, владею я этой штукой не хуже тебя, наверное, даже получше будет, – всё тем же спокойным голосом, лишённым каких-либо эмоций, ответил он и с выжиданием посмотрел на меня.

В задумчивости помолчав несколько мгновений, я задал ему интересующий меня вопрос:

– Ты папашу своего на дуэль собрался вызвать?

– Да. Ты меня осуждаешь?

– Кто я такой, чтобы тебя осуждать или уж тем паче судить? Это твой бой, это твой выбор и твоё решение. Ты этого хотел долгие годы, и вот твой шанс исполнить своё чаяние или от него отказаться, я лишь хочу спросить тебя – готов ли ты убить в поединке своего отца? Не спеши сразу отвечать, подумай для начала хорошенько.

Ржавый, оказавшийся вдруг Майклом Квери, бастардом герцога ди Хорста, глубоко задумался. Молчал он минут пять, а потом, подняв на меня взгляд, наполненный дикой тоской и болью, обратился ко мне:

– Ну так как, даёшь свою шпагу?

Тяжело вздохнув, я взял лежавшую на столе шпагу и, ничего не сказав, протянул её Ржавому. Он её взял и так же молча прицепил на левый бок и произнёс:

– Поехали, командир, в крепость и посмотрим на пленных.

Пожав плечами, я быстро облачился в свою снарягу и, подхватив тяжёлый пехотный лучемёт, направился на выход из нашего командного пункта. Вместе со своим заместителем погрузившись на колёсный бронетранспортер, понёсся в разрушенную нашими стараниями крепость. Вкатившись на внутреннюю площадь, заваленную всякими обломками, наша машина остановилась, и мы, выйдя из неё, осмотрелись. Разоружённые и пленённые гвардейцы и челядь, понукаемые нашими бойцами, разгребали завалы и извлекали погибших, складируя изуродованные тела защитников в отдельный штабель. Зрелище было не из приятных, но нам к таким делам давно не привыкать, в конце концов, это наша работа, которую мы и выполняли, вот только если раньше мы это делали в чужих интересах, то теперь исключительно в своих личных, правда с некоторыми оговорками, но тем не менее.

– Хорошо мы поработали, командир, прямо загляденье, – проворчал Ржавый и, найдя взглядом пленённого герцога ди Хорста, решительно направился в его сторону. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, отступив всего на пару шагов. Подойдя к силовой клетке, Ржавый велел бойцам вывести из неё герцога, и когда того, подхватив под руки, поставили перед моим заместителем, Ржавый, внимательно вглядевшись в понурое лицо, официальным тоном задал ему вопрос:

– Альфред ди Хорст, вы помните некую Маргарет Квери? Она была служанкой в вашем родовом гнезде.

– Нет, не помню, – спустя нескольких мгновений напряжённых размышлений отозвался герцог, на лице которого читалась явная растерянность.

– Она забеременела от вас, и вы её выгнали взашей, лишив всего. Так вот я её сын и вызываю вас, герцог, на дуэль. Отказаться от неё вы не сможете, в противном случае я дам команду вас повесить на разбитых воротах вашего родового гнезда, а с членами семьи поступлю точно так же, как это сделали вы с моей матерью и со мной, когда я был в её утробе, – всё тем же официальным тоном проговорил Ржавый, бесстрастно смотря в глаза герцога, приходившегося ему родным отцом.

– Значит, ты, бастард, пришёл за моей жизнью, – прохрипел ди Хорст, в глазах которого появилось наконец истинное понимание смысла происходящего с ним.

– Да, именно так, герцог, – проронил мой заместитель и, обернувшись в сторону бойцов, громко распорядился: – Парни, найдите его шпагу и принесите её сюда.

Я про себя хмыкнул. Ржавый в точности повторил то, что проделал я сам с похитителем дочери верховного магистра Ордена крестоносцев. Он хотел поставить красивую жирную точку в своей печальной истории, которая, по-видимому, мешала ему жить, вот только стать отцеубийцей… Даст ли ему это покой? Нет, не даст, скорее, создаст куда большее число проблем, но мешать я ему не буду, он не маленький, пусть решает сам, как ему поступить.

Шпагу принесли где-то через полчаса, и всё это время сам герцог, его супруга и двое взрослых дочерей и сын-подросток смотрели со страхом на Ржавого. Пощады от него они не ждали, да и рассчитывать на неё было после неудавшегося путча по меньшей мере наивно. На примере стремительного разгрома восстания и взятия мощных крепостей герцогов ди Хорстов и ди Грасси всем была продемонстрирована наша сила и решительность, с которой никто в королевстве Лейрин совладать был не в состоянии. Мы были той самой силой, которой следовало безоговорочно подчиниться и влиться в неё почти на равноправных началах, иначе разгром и даже полное уничтожение неизбежно.

Пока я стоял в стороне и размышлял, Ржавый подобрал двух секундантов и вручил им шпагу, которую они передали герцогу, и, очистив площадку для дуэли, обратились к дуэлянтам с вопросом, желают ли они завершить дело миром, но оба промолчали. Ржавый не для того уничтожил родовую крепость, чтобы сейчас идти на попятную, а герцог… Герцог, будь его воля, уступил бы, но отступать ему было некуда. Бастард, о существовании которого он до сегодняшнего дня ничего не знал, жаждал крови. Он вспомнил ту служанку, которую выгнал, небезосновательно опасаясь сурового гнева своей законной супруги, но за всё в этой жизни приходится расплачиваться, и далеко не всегда расчёт этот измеряется деньгами, пришло и его время сурово заплатить по старым долгам.

Противники встали друг напротив друга, и секунданты официально объявили начало дуэли на глазах около десяти тысяч наших бойцов и пленных гвардейцев. Противники выхватили шпаги и, приблизившись друг к другу, на несколько мгновений замерли и вдруг сошлись в смертельном поединке. Схватка была короткой, всего лишь какие-то секунды с долями, и Ржавый отпрыгнул назад на пару метров и остановился, готовый в любой момент продолжить бой, но этого уже не требовалось. Герцог ди Хорст, тяжело опираясь на шпагу, медленно опускался на брусчатку, его белоснежная рубашка на груди имела кровавую полосу, а правая штанина так и вообще вся была залита его же собственной кровью.

Я стоял, скрестив руки на груди, и безучастно смотрел. Ржавый умудрился за какие-то короткие мгновения нанести сразу два колющих удара, он добился своего, причём на глазах своих единокровных сестёр и брата. Убил ли он своего отца, пока было непонятно, герцог потерял сознание, и возле него засуетились наши медики.

– Ну, вот и всё, месть моя состоялась, – каким-то потерянным голосом проронил Ржавый, становясь рядом со мной и так же, как и я, наблюдая за работой врачей.

– Ты доволен?

– Нет. Как-то неожиданно пусто на душе стало. Всю жизнь я страстно мечтал ему отомстить, и вот отомстил, а облегчения никакого не наступило, одна лишь глухая боль на душе, и больше ничего, – с тоской отозвался Ржавый очень тихим шёпотом и протянул мне мою собственную шпагу.

Я её взял и, покрутив туда-сюда, взглянул на своего заместителя и тоже шёпотом задал ему вопрос:

– Ты его убил?

– Нет, – мотнул он головой, – только болезненно ранил в грудь и ногу, но это не смертельно. За неделю оклемается, вот только что теперь с ним делать, ума не приложу.

Меня резко отпустило. Он его не убил в поединке, о котором так страстно мечтал, и это было хорошо в первую очередь для самого Ржавого, не всё в его душе отмерло, что он всем публично и доказал. Он был достойный человек, который шёл по жизни с гордо поднятой головой, а это далеко не просто и дано далеко не каждому, и отец его благородных кровей здесь совершенно ни при чем. Можно родиться в семье с длиннющей родословной и стать отпетым негодяем и мерзавцем, а можно выйти с самого социального дна и быть благородным, честным и сильным человеком, который, преодолев жизненные невзгоды и всевозможные препоны на своём пути, поднялся на ноги.

Всё возможно. Можно упасть ниже плинтуса и снова подняться на ноги и даже взлететь в небеса без крыльев, всё возможно, главное не опускать руки и идти вперёд, падая подниматься, а если ты на самом дне, оттолкнуться от этого самого дна и, всеми силами барахтаясь, выплыть на поверхность. Всё возможно, главное не сдаваться и не опускать руки, что Ржавый… нет, теперь уже Майкл Квери прямо здесь и сейчас на этой площади захваченной нами крепости всем и доказал, но главное, он доказал самому себе, и за это я его искренне считаю своим настоящим другом. Он человек с большой буквы и с большим сердцем, а это самое ценное, что в нём есть на самом деле.

– Так всё же, командир, что теперь делать с герцогом и его семейством, женой и детьми? – уже чуть громче поинтересовался у меня Ржавый, продолжая наблюдать, как наши медики наложили тампоны на раны и, уложив раненого герцога на носилки, понесли его в медицинскую капсулу.

– Он твой биологический отец, тебе и решать. Хочешь замок его себе забери вместе со всем движимым и недвижимым имуществом, а хочешь, отпусти на все четыре стороны. Ты победитель, тебе и принимать окончательное решение, – пожав плечами, отозвался я. Он действительно не знал, что теперь со всем этим делать, а решать за него я совершенно не собирался, как решит, так пусть и будет. Он правильный человек, а значит, и выход правильный найдёт.

– Хорошо, командир, я подумаю, как со всем этим делом самостоятельно разобраться.

– Вот и разбирайся, а я полетел в замок герцога ди Грасси и посмотрю, какие там трофеи нам достались, – ответил я ему и, попрощавшись, погрузился в бронетранспортёр и в сопровождении десятка бронемашин поехал в другую захваченную нашими войсками родовую крепость. Не то чтобы это было так уж необходимо, просто я решил предоставить своему заместителю самому во всём разобраться и в особенности в себе самом, что позволит ему самым разумным образом решить участь своего отца, его семейства и замка, где он был зачат.