Глава 14
«23 сентября 1848 года
Моя дражайшая Мэри,
у меня самые замечательные новости: меня наконец-то приняли в местном обществе! Я даже слышала от миссис Гуди, что леди Анструзер стала называть меня „розой Хаддингтона“. Все светские дамы имеют особые имена друг для друга, так что я воспринимаю это как лестную похвалу, хотя и опасаюсь, что в ней есть доля насмешки, поскольку мои щеки остались такими же бледными, как раньше, и даже сильный щипок заставляет их порозоветь всего лишь на мгновение.
Впрочем, что это за печаль? Теперь, когда мои лодыжки распухли вдвое и я хожу вперевалку, другие дамы разговаривают со мной более откровенно, и это благословение. Разумеется, существуют строгие нормы, поэтому лишь те дамы, которые уже стали матерями, могут обсуждать определенные вопросы, но я, так сказать, уже нахожусь на пороге этого клуба.
Леди Анструзер высоко отзывается о мистере Джеймсе Янге Симпсоне. Судя по всему, женщины со всей Европы стекаются в Эдинбург, доверяя его медицинскому попечению. Мистер Локхарт говорил со мной об этом феномене и сказал, что нам повезло жить в такое время. Действительно, это благо для всех врачей, ибо репутация нашего прекрасного города распространяется по всему англоязычному миру. Здесь я цитирую слова моего мужа, обладающего изрядным красноречием. Это вдохновляет, как будто почти все стало возможным, стоит лишь протянуть руку и взять это.
Леди Анструзер весьма оживилась, когда описывала специальный инструмент, изобретенный мистером Симпсоном. Он применяется, когда женщина испытывает затруднения при родах, а головка младенца уже прорезалась до ушей, и это означает, что его можно вытянуть наружу вполне здоровым и без повреждений. У меня кружится голова от такой мысли, но мистер Локхарт было очень доволен, когда я передела ему этот разговор. Многие врачи не хотят иметь ничего общего с женскими проблемами, так что мне очень повезло.
Я получила сообщение от дорогой Энни и, хотя собираюсь ответить письменно, прошу тебя физически передать мою любовь через твои объятия. Обними ее так крепко, чтобы ей захотелось вырваться, ибо она знает, какое важное место она занимает в моем сердце. Что касается твоего упоминания о музыкальных уроках для Энни, то я согласна и думаю, тебе нужно это устроить.
У меня осталось несколько минут до того, как нужно будет одеваться к ужину, но я хочу поблагодарить тебя за совет о пользе имбирного чая. Он оказал благотворное воздействие, и я испытала желанное облегчение от проклятой тошноты. Поцелуй за меня батюшку.
Твоя любящая Джесси».
* * *
Джейми полчаса провел в столовой, беседуя с офицером полиции. Стелла один раз зашла предложить кофе и после вежливого отказа некоторое время провела на кухне, стараясь чем-то заняться и не слишком задумываться о происходившем за соседней дверью. Она не могла поверить, что Натан просто уехал, когда это случилось, но отчасти испытывала облегчение. Если бы он начал распускать хвост перед местными полицейскими, все могло бы стать еще хуже.
Она слышала звук открывшейся двери и голоса в коридоре. Через две минуты Джейми пришел на кухню и сразу же направился к холодильнику. Он немного постоял там, прежде чем закрыть дверцу и усесться за стол.
– Я могу что-то сделать? – спросила Стелла, расстроенная его бледным и усталым видом.
– Они нашли слишком много витамина А в ее крови. Это стало причиной головокружения и обморока. В таких количествах это вещество увеличивает нагрузку на мозг и может привести к повреждению печени.
Он выглядел совершенно больным.
– О господи! – Стелла подумала о пластиковых упаковках таблеток, бутылочках жидких добавок и порошках, выстроившихся на кухонной столешнице, и о коробках с этим добром, сложенных в спортзале.
– Но она ничего не принимала, – продолжал Джейми. Его глаза ввалились от усталости; он медленно провел рукой по лицу. – Никаких шансов.
Стелла не могла деликатно сформулировать следующую мысль, которая пришла ей в голову, поэтому она просто спросила:
– А вы не могли подмешать этот витамин в свой коктейль… или в кофе? Во что-то такое, что она могла выпить, даже не сознавая…
– Определенно нет. И она так или иначе не стала бы прикасаться к моим зельям. Она называет их «болотной водой». Кроме того, у нее острый гипервитаминоз, а это значит, что она должна была принять огромную дозу за короткое время. Ничего не понимаю.
– Странно, – произнесла Стелла. – Но что могло послужить причиной? Возможно, какая-то еда усилила действие витаминов?
Джейми покачал головой:
– Не знаю, что и подумать. Она не принимала даже парацетамол, – по крайней мере, насколько мне известно. Если у меня и есть что-то посильнее, оно не разбросано на виду. Я не идиот.
Стелла подавила желание сунуть руку в карман и нащупать коробочку с таблетками, которые она носила с собой для экстренных случаев. Она уже проверила свой запас. Судя по всему, ни одна таблетка не пропала, хотя она не вела точный подсчет и не смогла бы утверждать это под присягой на суде. Суд. Проклятье.
– Могло ли у кого-то возникнуть желание причинить ей вред? – Стелла подняла руки. – Понимаю, что это звучит безумно, но не могу отделаться от мысли…
– Полицейский спрашивал об этом, и ответ отрицательный. Эсме здесь настолько популярна, насколько я сам непопулярен. По крайней мере, так было раньше. Я не часто покидал поместье, поэтому…
– Я не слышала ни одного дурного слова о ней, – сказала Стелла. – А люди как будто выстраивались в очередь, чтобы поделиться со мной своими мнениями.
– Что ж, это хорошо. Все плохое обычно говорят о семье, не так ли? А у нее здесь никого не осталось.
– Кроме вас, – заметила Стелла.
Джейми улыбнулся:
– Это верно. – Затем его улыбка пропала. – Неудивительно, что в полиции хотят снова побеседовать со мной.
Стелла не знала, что сказать, пока Джейми не выдавил из себя очередную мрачную улыбку:
– Все в порядке. Я не совершил ничего дурного, поэтому мне не о чем беспокоиться.
* * *
Джейми и Стелла без предварительного обсуждения вернулись к своему рабочему графику. Стелла каталогизировала содержимое коробок и погружалась в чтение писем Джесси. Иногда ей было трудно расшифровать почерк, и чернильные завитушки как будто пускались в пляс у нее перед глазами; в других случаях целые пассажи разворачивались легко и свободно, как будто наяву. Было уютно сидеть в большом кресле у окна с головой Табиты на коленях и письмом в руке, и, хотя она ощущала смутное чувство вины, когда думала об Эсме, все еще остававшейся в больничной палате, иногда ей казалось, что она поистине находится дома, на своем месте и в своем времени.
Ее детство было омрачено больничными процедурами и постоянной тревогой. Родители старались, как могли, и у нее осталось много приятных воспоминаний, но когда она вспоминала о взрослении, то думала о страхе перед испытаниями и ощущении беспомощности по отношению к тому, что происходит с ее собственным телом.
Учеба в университете была одновременно волнующей и устрашающей. Свобода шла рука об руку с ощущением, что она в любой момент может рухнуть на землю. После завершения учебы она изо всех сил старалась сделать свою жизнь надежной и безопасной. Но она то и дело как будто выпадала из времени и всегда спешила перейти к следующей задаче и к следующей работе, пытаясь наилучшим образом планировать тот небольшой отрезок времени, который у нее оставался. Как будто вся ее жизнь была экзаменом, который нужно пройти.
Прислушиваясь к тиканью часов на каминной полке и наблюдая за изменениями неба в сводчатом окне, Стелла чувствовала, как ее сердечный ритм замедляется и крепнет. Когда она проверила электронную почту в своем телефоне и увидела одно сообщение от Бена, то нажала кнопку «удалить», даже не задумываясь об этом.
* * *
После пяти вечера Стелла отправилась навестить Кэтлин и Роба. Она понимала, что новости о состоянии Эсме уже должны были распространиться по поселку и что ее друзья волнуются. Злость на Кэтлин, которую она испытывала из-за непрошеного письма для Джейми, улеглась из-за недавних событий, и хотя она пыталась пробудить частицу былого негодования, пока шла к коттеджу, оно представлялось каким-то тусклым и нереальным.
Кэтлин открыла дверь и сразу же привлекла Стеллу к себе в быстром объятии.
– Полагаю, ты уже слышала, – сказала Стелла, и остатки ее злости растаяли при виде явной тревоги на лице подруги.
Кэтлин отодвинулась и посмотрела ей в глаза:
– У тебя все в порядке?
– Все замечательно, – ответила Стелла, тронутая ее заботой.
Они прошли на кухню и сели.
– Я была не уверена, захочешь ли ты разговаривать со мной, – сказала Кэтлин, глядя на стол.
– Твое письмо определенно не порадовало меня, – ответила Стелла. – Но я понимаю, что ты беспокоилась о моем здоровье. Впрочем, этого не стоило делать. Мне жаль, что ты видела меня не в лучшем состоянии, но тут нет ничего нового. Сейчас я чувствую себя отлично.
– Ты обратилась к врачу? – Кэтлин приподняла бровь, утрируя вопросительное выражение, чтобы смягчить вопрос.
– Джейми пригласил в дом личного врача. – При этом воспоминании Стелла не смогла удержаться от улыбки. Это было действительно весело.
Однако Кэтлин не выглядела успокоенной. Напротив, она казалась нервной и рассеянной.
– Ты собираешься уйти оттуда?
Стелла перестала улыбаться:
– Из Манро-Хаус? Нет.
– Но ты же не хочешь все время оставаться там? Ты знаешь, что в любое время можешь вернуться сюда. – Продолжая говорить, Кэтлин мелко рвала салфетку, рассыпая обрывки по столу.
– Почему я не могу остаться там?
– Эсме в больнице. Она чем-то отравилась.
– Она уже поправляется, – сдержанно заметила Стелла. – Скоро она вернется домой.
– Я слышала, что она собирается остановиться у подруги в Эдинбурге.
Новости в Арисеге действительно распространялись очень быстро.
– Что же, это хорошо, – сказала Стелла. – Она заслужила покой.
Ей не хотелось это признавать, но мысль о том, что она останется наедине с Джейми, почему-то была волнующей. Тогда ему еще больше понадобится ее помощь, и это сделает ее работу более надежной. Разумеется, она не хотела ничего плохого для Эсме. Ни в коем случае.
– Но что, если ее отравили? – Кэтлин положила ладонь на руку Стеллы. – Там может быть опасно.
– Перестань, это было какое-то недоразумение. У кого может возникнуть желание отравить Эсме?
Кэтлин смотрела в пол.
– Может, это было случайное совпадение. Возможно, их мишенью был Джейми.
Стелла была встревожена убежденностью, прозвучавшей в голосе подруги. Затем послышался звук ключа в замочной скважине и распахнувшейся входной двери.
– Стелла здесь! – сразу же крикнула Кэтлин. – Мы на кухне.
Стелла на мгновение удивилась, но тут же сообразила: Кэтлин предупреждала мужа о том, что она не одна. Возможно, он имел привычку раздеваться в коридоре или что-то еще.
– Извини, – тихо продолжала Кэтлин. – Пожалуйста, возвращайся сюда… или домой. У тебя ведь еще есть твой дом.
– Здесь я больше чувствую себя дома, чем за все последние годы, – призналась Стелла.
Кэтлин покачала головой:
– Здесь может быть… – Она замолчала, когда Роб вошел на кухню.
– Привет, девочки! – Он поцеловал Кэтлин в затылок и улыбнулся Стелле: – Кому охота сходить в паб?
После обильной трапезы в баре и пинты пива Стелла решила отправиться домой. На улице уже стемнело и похолодало; погода не обещала ничего хорошего.
– Останься еще на одну кружку. – Кэтлин откинулась на спинку стула и погладила живот. – Мы почти не видимся с тобой.
– Да, – поддержал Роб. – Или мы стали слишком незначительными после того, как ты поселилась в «большом доме»?
Он улыбался, когда говорил это, но Стелла ощутила укол вины. Разве она пренебрегает ими? Роб прямо намекнул на то, что им понадобится свободное место перед рождением ребенка. Она заставила себя улыбнуться.
– Я всегда слишком хорошо относилась к тебе, Роб, и ты знаешь об этом. – Это было нечто вроде дежурной шутки, которыми они постоянно обменивались друг с другом, но теперь слова показались неуместными. Роб заметно помрачнел, а Кэтлин вскинула брови, как будто спрашивая: «Что ты имеешь в виду?»
– Ты говорила с полицейскими насчет Эсме? – резко спросил Роб.
– Я ответила на их вопросы, – сказала Стелла.
– Они спрашивали про ту девушку, Элли Макдональд?
Стелла вскинула голову:
– Она не имеет никакого отношения к этому случаю.
– А я слышал другое. – Роб прищурился: – Очередной «инцидент» в «большом доме», и они снова не арестовали его. А ты удивляешься, почему мы не доверяем полиции. Здесь действуют одни правила для Манро и другие для нас.
– Элли Макдональд поскользнулась на скалах. А Эсме, должно быть, приняла слишком много мультивитаминов или съела слишком много ливерного паштета. Это несчастный случай. – Стелла услышала панические нотки в своем голосе и перевела дух.
– Готов поспорить, это был Манро. Наверное, он проводил очередной мерзкий эксперимент на своих работниках. Ни стыда ни совести.
Стелле захотелось рассмеяться при мысли об Эсме, принимающей участие в одном из рискованных экспериментов Джейми, но потом она вспомнила, как выглядела Эсме, и желание исчезло.
– Никто не может уговорить Эсме делать то, чего она не хочет, – сказала Стелла. – Она не поддается чужому влиянию.
– Но она становится слепой, когда речь идет о нем, – возразил Роб. – Сама увидишь.
* * *
По пути домой, освещая дорогу мощным фонариком, Стелла снова задумалась о причинах тревоги Кэтлин. Ее подруга не стала оглашать свои страхи в присутствии Роба, но, вероятно, потому, что не хотела вносить свой вклад в его параноидное отношение к Джейми. Полицейские поговорили со всеми, а затем все успокоилось. Если они считали, что Эсме подверглась умышленному отравлению, могло произойти что-то еще. У Эсме мог появиться вкус к витаминным коктейлям Джейми, но при этом она не знала, что нельзя принимать больше одной порции в день. Или, возможно, она приняла массу витаминных добавок в попытке избавиться от простуды. Люди не всегда ведут себя рационально. Особенно если Эсме уже была нездорова; даже инфекция мочевого пузыря может повлиять на элементарный здравый смысл. Стелла помнила, какой ошеломленной она себя чувствовала, когда у нее случился сильный приступ цистита.
Стелла вошла в дом, сняла утепленный плащ и опустилась на скамью, чтобы расшнуровать ботинки. Ее глаза оказались на одном уровне со стойкой для обуви у противоположной стены. Там стояли резиновые сапоги разных размеров, прогулочные ботинки Эсме и несколько пар обуви значительно меньшего размера. Вероятно, это была детская обувь Джейми. Мысль, которую она отталкивала от себя, стараясь не судить со стороны, вспыхнула с новой силой. Что за родители могут отправить единственного сына в закрытую частную школу? Если она когда-нибудь станет матерью, то не сделает ничего подобного. Но, возможно, мать Джейми лишь пыталась защитить его. Если хотя бы половина слухов о проклятии семьи Манро и о личности его отца были правдой, то в частной школе Джейми угрожала гораздо меньшая опасность.
На следующее утро без Эсме дом казался особенно пустым, и собаки притихли. Джейми как будто воспылал желанием продемонстрировать Стелле дурную сторону своего характера, подтверждая ужасные вещи, которые люди говорили о нем вчера вечером. «Впрочем, – подумала Стелла, – это не столько „люди“, сколько Роб».
На кухне Джейми почти не разговаривал с ней, ограничиваясь междометиями, когда они находились поблизости друг от друга. Уходя, Стелла видела, как он смешивает свой белковый коктейль, и подумала, нет ли у него похмелья.
Вскоре он появился в ее кабинете.
– Можете отсканировать? – он протянул ей пачку бумаг.
– Без проблем, – ответила Стелла, ожидавшая, что он положит бумаги на стол. Но вместо этого он встал у нее за спиной.
– Одну минуту. – Стелла заканчивала электронное письмо своей матери. Это было обычное сообщение о том, что все идет нормально, из разряда «вырезать-вставить»; ей оставалось только набрать свое имя.
– «У меня все нормально, никаких проблем», – прочитал он у нее из-за плеча. – Что это должно означать?
– Что? – Стелла нажала «отправить» и повернулась к нему. – Невежливо читать чужую переписку.
– Если речь идет обо мне, то я имею на это право. – Плохое настроение Джейми прорвалось наружу, и его лицо помрачнело. – Что значит «никаких проблем»? А каких проблем вы ожидали? Если вы подписали договор о неразглашении, это значит, что вы не должны говорить о…
– А я и не говорю. – Изумление Стеллы при виде его реакции быстро переросло в гнев. – Если вы так слабо доверяете моему профессионализму, то не понимаю, почему вы наняли меня.
Джейми с усилием перевел дух, и глубокая ложбинка между его бровями заметно разгладилась.
– Это не обо мне, да?
– Вы будете изумлены, но не все на свете имеет отношение к вам, – сказала Стелла. При этом она с некоторым страхом осознала, что какая-то особенность характера Джейми заставляет ее вести себя непрофессионально. Он проник ей в голову и каким-то образом вынуждал ее говорить так, как она никогда прежде не разговаривала со своими работодателями. К счастью, он как будто не возражал против этого, и остатки его угрюмости растворились в слабой улыбке.
Стелла повернулась к экрану, но Джейми не ушел.
– Почему у вас все должно быть нормально? Это из-за проблем с сердцем?
– Когда я поступила в университет, то обещала родителям, что буду ежедневно выходить на связь с ними и сообщать, что у меня все в порядке. Тогда они не будут тревожиться.
– Вы с восемнадцати лет ежедневно выходите на связь с ними?
– Это не занимает много времени, а они чувствуют себя спокойнее.
– Но с вами все в порядке?
– Все замечательно, – ответила Стелла. – Особенно сейчас. В университете мне стало хуже, и я была вынуждена отчислиться со второго курса, но после замены сердечного клапана я снова стала как новенькая.
– Тогда зачем ежедневно сообщать об этом?
Стелла повернулась к нему, взвешивая свой ответ. Она полагала, что это вошло у нее в привычку и главным образом было связано с желанием не искушать судьбу. Если бы она написала: «Теперь я совершенно здорова и буду звонить только по воскресеньям, как любой нормальный человек», то судьба могла обрушиться на нее и наказать за гордыню. Но она не собиралась говорить об этом Джейми, поскольку такое поведение свидетельствовало бы об отсутствии здравого смысла.
– Это нетрудно, и я не хочу, чтобы они беспокоились.
– Но, может быть, как раз это и заставляет их беспокоиться. Это выводит ваше состояние на первое место в их мыслях и мешает им двигаться дальше.
У Стеллы пересохло во рту. Она не задумывалась об этом. Она слишком привыкла оставаться в центре родительского внимания, хотелось ли ей того или нет.
– Прошу прощения, – добавил Джейми. – Конечно, это не мое дело.
– Все нормально, – сказала Стелла. – Вполне разумная мысль.
Она не стала добавлять, что провела всю жизнь в предчувствии чего-то худшего и просто не умела жить иначе.
– Я только что обнаружил вот это. – Он наклонился и открыл браузер, потом быстро ввел поисковую команду. На экране возникла простая страница какого-то блога с заголовком «Афера Манро». Стелла посмотрела на Джейми:
– Знаете, вам бы не стоило гуглить собственное имя.
– Я знаю, – отозвался он. – Но посмотрите.
В блоке было только две публикации, датированные прошлой неделей. В первой была размещена фотография ночного дома с освещенными окнами, за одним из которых угадывалась фигура Стеллы.
– Черт побери, – тихо сказала Стелла. – Наш таинственный фотограф.
– Пожалуйста, свяжитесь с моим адвокатом, – попросил Джейми. – Посмотрим, что он скажет.
После ухода Джейми Стелла прочитала записи. Там было мало фактов, но много догадок.
«Джейми Манро известен опасными экспериментами, которые он ставит на себе, но в свете недавних событий можно предположить, что он распространил свои рискованные методы на других людей с разрушительными последствиями для их здоровья. Несколько месяцев назад местная девушка Элли Макдональд погибла при загадочных обстоятельствах, а недавно пожилая домохозяйка Манро была экстренно госпитализирована и еще не вернулась домой. Могла ли она стать последней жертвой печально известного „Проклятия Манро“?»
Солнце исчезло, словно прислушавшись к дурному настроению Джейми. Стелла надела плащ и вышла на прогулку по поместью, пытаясь высвободить накопившееся напряжение и заодно поддержать собак в нормальной форме.
– Иногда он бывает жутко сварливым, правда, Табс? – Она потрепала собаку по лохматой голове и рассмеялась, стирая остатки обиды. Она не хотела обращать внимание на случившееся, но желания не всегда исполняются.
Небо стремительно почернело, и хлынул ледяной дождь, жаливший ее кожу. Стелла позвала Энгуса и Табиту и побежала в дом. Все трое успели промокнуть и испугаться внезапного разгула стихии. Стелла обсушила собак старыми полотенцами, которые Эсме держала в обувной комнате, и дала им лакомства из специальной сумки на кухне. Энгус радостно валялся на лежанке и жевал, но Табита прилипла к Стелле и так близко следовала за ней, что едва не сбивала с ног.
Гроза бушевала весь день, и Стелла никак не могла вернуться к нормальной работе. Она избегала кабинета Джейми и смотрела в одно из окон наверху на мелькающие молнии и бушующее серое море. То и дело она гладила Табиту и внушала ей, что все в порядке, но она еще никогда так остро не ощущала уединенность этого места.
Пока море кипело, а дождь горизонтально хлестал по ландшафту, Стелла без труда могла вообразить морских чудищ, поднимающихся из глубин. Она надеялась, что в такую погоду спасательный катер из Моллэйга оставался у причала, а не отправился в море по срочному вызову. В такие моменты никому не стоило оставаться под открытым небом, уж не говоря о море.
Вечер еще не наступил, но из-за ранней темноты и морозного воздуха казалось, что уже ночь. Стелла съела два бутерброда с сыром и заварила себе вторую кружку чая. Она сполоснула немного красного винограда и положила в миску, чтобы отнести наверх и сбалансировать свой белково-углеводный обед. Джейми находился в спортзале и, скорее всего, подтягивался на турнике. Стелла мысленно пожелала ему спокойной ночи и закрылась в своей спальне. Она была уже знакомой и уютной; оставалось лишь немного прибраться и лечь в постель, чтобы почитать перед сном.
Стелла сидела в постели и читала одно из писем Джесси Локхарт, когда погас свет. Портьеры были плотно закрыты от холода, поэтому комната погрузилась в полную темноту. Стелла протянула руку и нашарила небольшой фонарик, полученный от Джейми. Включив его, она надела джемпер поверх ночной рубашки и задалась вопросом, стоит ли выйти и посмотреть, что можно сделать, либо лучше сидеть под теплым одеялом и ждать продолжения. В комнате стало заметно прохладнее.
– Войдите, – крикнула она, когда кто-то постучал в дверь.
Луч света упал в комнату, и Джейми просунул голову в дверь.
– Временный сбой с электричеством, – сказал он. – Не о чем беспокоиться.
– У меня все нормально, – сказала Стелла и тут же удивилась, зачем она это сделала.
Джейми вошел в комнату. В руке он держал фонарь, дававший хорошее освещение.
– Это может затянуться еще ненадолго. Я оставлю фонарь; если хотите, могу принести газовый обогреватель.
– Не надо, я просто закутаюсь потеплее, – сказала Стелла. – Вам нужно как-то помочь?
Джейми покачал головой:
– Это выше наших сил. Я просто затоплю камин, а потом вернусь в постель.
Его взгляд упал на письма.
– Вы работали?
– Просто читала, – ответила Стелла.
Он выглядел скованно, и на какой-то ужасный момент ей показалось, что он собирается указать на недопустимость такого поведения, как будто, занимаясь чтением в нерабочее время, она каким-то образом нарушает его тайну личности.
– Я настолько плох?
– Что вы имеете в виду?
– В качестве начальника, – пояснил он и нахмурился, наклонившись над письмами. – Но это не срочный материал. Возможно, он даже не будет использован для книги…
– Нет-нет, – облегченно сказала Стелла. – Я читаю не для вашей работы. Мне просто интересно, и я успела полюбить эту Джесси. Сейчас она ждет ребенка, и я хочу знать, как все закончится.
– Она беременна?
– Да, – Стелла помахала письмом, которое она читала. – Похоже, они с мужем оказались более близки, чем казалось сначала.
– Вы действительно заинтересовались, не так ли? – Он покачал головой. – Серьезно, Стелла, почему мне так повезло?
Он смотрел ей в глаза, и она внезапно ощутила нечто, промелькнувшее между ними. Вспышку понимания. Стелла почувствовала, как у нее что-то сжимается в груди, и заставила себя дышать глубже. Если ты не сделаешь выдох, то не сможешь сделать вдох. Это была одна из первых вещей, которые ей пришлось узнать. Выдох оказался более шумным, чем она думала, и Джейми озабоченно подался вперед:
– С вами все в порядке?
– Да, – Стелла глотнула воздуха, прежде чем ответить.
– Извините за то, что сегодня я был довольно резким.
– У вас много своих забот, – сказала Стелла.
– Но я не должен вымещать напряжение на других людях. Мой отец… – Он запнулся, глядя в пол. – Он так поступал.
Он поставил фонарь на стол и достал из кармана спички. На туалетном столике стояла свеча в подсвечнике, которую Стелла рассматривала как чисто декоративный предмет, пока Джейми не переставил ее на столик у кровати. Потом он зажег угловые свечи на полке над старым камином. Наконец он достал из кармана коробочку и показал ее Стелле.
– Налобный фонарик. А вот и лямка, – он потянул эластичную ленту и со щелчком отпустил ее. – Выключатель находится сбоку. Этим можно пользоваться для ближних прогулок, чтобы руки оставались свободными.
– Спасибо, – поблагодарила Стелла.
– Не за что. – Джейми замешкался, как будто хотел сказать что-то еще, но потом лишь улыбнулся и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь за собой.
Какое-то время Стелла смотрела на дверь, словно различая его фигуру, стоявшую с другой стороны. Спокойный и уверенный, улыбающийся так, как будто ему не все равно. Перед ее глазами заплясали черные точки, смешиваясь с мерцающими тенями, и Стелла поняла, что снова затаила дыхание.
* * *
Электричество включили только к ленчу на следующий день, и Стелла пошла задувать свечи и включать лампы, прежде чем устроиться перед уютным сиянием компьютерного экрана. Ветер немного успокоился, но дождь продолжал лить, а небо, затянутое черными тучами, казалось вечерним, а не полуденным. К трем часам дня совсем стемнело, и Стелла обошла дом, задергивая занавески.
– Я только что получил известие от Натана, – сказал Джейми, обнаруживший Стеллу в тот момент, когда она управлялась с последней упрямой портьерой в столовой.
– Ах да, – сказала она, не глядя на него.
– Он по-прежнему в Глазго. Не думает, что сможет вернуться до выходных.
– Разве ему не нужно работать?
Джейми улыбнулся:
– Натан может работать где угодно. Вероятно, пока мы тут говорим, он ищет таланты.
Стелле уже не впервые захотелось спросить, почему он работает с Натаном и сохраняет такую верность ему. Вместо этого она посмотрела на уголок сумрачного сада, еще видневшийся из-за портьеры.
– Насколько мощными должны быть облака, чтобы в середине дня стало так темно?
– Так или иначе, солнце скоро зайдет. – Джейми присоединился к ней у большого эркерного окна.
– Не знаю, как вы это переносите, – сказала Стелла.
– Не слишком хорошо. Отсюда и Калифорния.
– Ну да, конечно. Должно быть, вы скучаете по тем краям.
– На самом деле нет, – отозвался Джейми. – Приятно вернуться домой. Честно говоря, поверить не могу, как меня здесь не было так долго.
Стелла плотно закрыла портьеру, чтобы больше не видеть дождь, колотивший в стекло.
– Какая жалость. Здесь очень красиво, когда не разверзаются хляби небесные.
– Может быть, эта красота тем более ценна, что она мимолетна, – заметил Джейми. – И это заставляет потрудиться ради нее.
– Да, наверное. И если в Шотландии вдруг установится прекрасная погода, здесь будет не протолкнуться. Все приедут сюда жить.
– Именно так, – сказал он. – Вообще-то это государственная тайна. Мы поддерживаем холод и сырость, чтобы отпугивать англичан. Шутка, – поспешно добавил он. – Я ничего не имею против англичан.
– Ну, некоторые из нас еще ничего, – невозмутимо произнесла Стелла.
Он рассмеялся, и Стелла постаралась не слишком радоваться этому. Джейми много улыбался – это было частью его обаятельного имиджа, но он не часто смеялся. Когда это случалось, он выглядел гораздо моложе, а его лицо превращалось в веселую гримасу с лучами морщинок вокруг глаз. Когда он смеялся, ей хотелось снова рассмешить его.
