Глава 10
«24 марта 1848 года
Моя дражайшая Мэри,
спасибо за твое письмо с высушенной фиалкой. Единственное мое сожаление состоит в том, что ты написала только одну страницу, а не больше. Я чувствую себя жадиной, но каждая весточка от тебя – это желанный свет, и я жажду знать все домашние подробности. Ужасно рада, что маленький Энгус оправился от лихорадки. Я знаю, что ты боялась, хотя и не говорила об этом; это читалось между строк. Пожалуйста, передай ему поцелуй от любящей тетушки и скажи, что он должен хорошо слушаться тебя и не играть в реке, пока на улице не потеплеет как следует.
Очень обидно находиться в роли новоиспеченной жены, когда тебя считают слишком молодой и глупой. В моем присутствии дамы не говорят об определенных вещах и быстро меняют тему, когда я оказываюсь поблизости. Я знаю это, так как ожидала за дверью салона во время моего последнего визита и слышала, как леди Анструзер спросила миссис Фрэзер, слышала ли она о новом инструменте, изобретенном мистером Симпсоном, который позволяет ему „с большой точностью определять форму…“. Я не расслышала конец фразы, а потом подошли другие дамы, и мне ничего не оставалось, кроме как войти в комнату, где разговор сразу перешел на обсуждения нового головного убора леди Анструзер. Это была красивая диадема с фестонами из дикой ежевики, удерживавшая ее темные длинные волосы. Ветки были не искусственные, а настоящие, колючие, собранные с куста. Другие дамы сочли это несказанно оригинальным, а я лишь подумала, как бы это выглядело в нашем милом Хаддингтоне, где так высоко ценятся искусственные цветы. Впрочем, если подумать, то я не понимаю, зачем отдавать предпочтение искусственному перед естественным.
Я стараюсь быть хорошей женой, но это не всегда бывает просто. У мистера Локхарта переменчивое настроение и желания, поэтому мне нечасто удается порадовать его. Мне следует помнить о переутомлении, которое он испытывает, и сглаживать его дискомфорт любыми доступными средствами. Хорошая жена должна быть верной спутницей и утехой для своего мужа. Я скучаю по тебе, Мэри, и мне хочется, чтобы ты была рядом и помогла мне разумным советом.
Твоя любящая Джесси».
* * *
Весь день после схватки с Джейми Стелла чувствовала себя подавленной. Она внушала себе, что просто выстраивает отношения с боссом, как она уже делала раньше, но сердце подсказывало иное. Ей было не все равно. И она по-настоящему рассердилась, а не устроила показательную сцену. Она не лгала Эсме, зато солгала Джейми. Как бы глупо или забавно это ни выглядело, она была немного встревожена тем, что происходило в Манро-Хаус, и в самые беспросветные моменты ей начинало казаться, что дом действительно проклят. В большом уединенном особняке рядом с широкой полосой серой воды было нечто зловещее. Известие о девушке, которая сорвалась со скалы и умерла за несколько недель до ее приезда, совсем не облегчало мрачное предчувствие.
Но ей не хотелось уезжать отсюда. Теперь она как будто пустила корни в этом месте.
Стелла чувствовала, что ее дыхание становится частым и затрудненным, и уже подумывала отменить встречу за ужином у Кэтлин и Роба. Люди склонны считать, что боли в груди имеют отношение к сердечным расстройствам, но на самом деле казалось, что проблема заключается в легких. Стелла делала мелкие вдохи, а потом стало невозможно сделать даже крошечный глоток воздуха. У нее закружилась голова от нехватки кислорода, стали подгибаться ноги. Потом появился звон в ушах и ощущение, что она тонет.
Она взяла мобильный телефон, все еще сомневаясь, стоит ли перенести приглашение на более поздний срок, но сообщение на экране заставило ее замереть на месте. «Сигнал отсутствует». Она огляделась по сторонам в поисках стационарного телефона, хотя жила в коттедже уже больше двух недель и не видела аппарат. В конце концов, зачем нужен стационарный телефон в коттедже для отдыхающих? Потому что здесь ужасное качество мобильной связи, и это элементарная мера предосторожности. Возможно, но большинство людей не отличается такой осмотрительностью. У большинства людей нет повышенного риска экстренной медицинской ситуации, напомнил тихий голосок в сознании Стеллы. Она почувствовала, как комок в груди уплотняется, и опустилась на маленький диван, делая медленные вдохи и заверяя себя в том, что еще не все потеряно.
Через несколько минут она надела сапоги для прогулок, шапку, дождевик и вышла на улицу. Она то и дело проверяла свой мобильный телефон, пытаясь найти место для приема сигнала и надеясь, что оно окажется не слишком далеко от ее коттеджа. Она миновала «большой дом», так и не обнаружив сигнала, но постаралась не слишком беспокоиться. Об этом можно было подумать в другой раз.
Небольшой холм, поднимавшийся от поместья Манро, а затем опускавшийся в сторону поселка, как будто увеличился в размерах с тех пор, как она в последний раз проходила там, и на полпути вверх по склону Стелла всерьез подумывала вернуться к своему автомобилю – и черт с ним, с красным вином. У нее сдавливало грудь, и она ощущала биение пульса в висках, что было дурным признаком. Она сунула руку в карман куртки и нащупала коробочку с бета-блокаторами, которую носила с собой для экстренных случаев, и несколько секунд стояла, хватая ртом воздух.
Через некоторое время она нашла в себе силы продолжить путь и преодолела остаток склона короткими, медленными шагами с частыми остановками.
Занавески в коттедже Кэтлин были задернуты, но внутри горел свет, весело игравший на заиндевелых стеклах снаружи.
Стелла чувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и на несколько секунд привалилась к двери в надежде, что тяжесть в мышцах немного пройдет. Когда она поняла, что это не помогает, то постучалась, справедливо рассудив, что сидеть в тепле будет лучше, чем рухнуть на мерзлое крыльцо.
К счастью, Кэтлин почти сразу же отворила дверь. Ее приветливая улыбка мгновенно исчезла.
– Господи, у тебя ужасный вид!
Стелле хотелось съязвить в ответ, но ей не хватило дыхания. Кэтлин взяла ее под руку и помогла войти в дом, а потом заперла входную дверь. Стелла не могла говорить; ощущение тяжести сменилось полным онемением губ, пальцев рук и ног. Поле зрения резко сузилось, и она почувствовала, что вот-вот упадет.
– Помоги нам! – крикнула Кэтлин, когда Роб появился в коридоре. Он мгновенно оказался рядом, подхватил Стеллу на руки и опустил ее на стул. Ей хотелось опустить голову пониже, чтобы кровь прилила к мозгу, но при наклоне вперед увеличивалось давление на легкие, поэтому она отклонилась назад. На потолке было небольшое пятно; она сосредоточилась на нем и стала делать частые, неглубокие вдохи в ожидании того, когда отступит чернота по краям зрительного поля.
– Что произошло? – Лицо Роба находилось в неприятной близости от ее лица, так что она видела поры на коже вокруг его носа. – Это он сделал?
– Нет, – выдавила Стелла, не вполне уверенная, кого он имел в виду.
– Я вызову «Скорую помощь», – сказала Кэтлин, державшая в руке мобильный телефон.
– Нет, – Стелла протянула руку. – Пожалуйста, не надо.
– Тогда врача, – сказал Роб, немного брызгая слюной. – Если что-то случилось, ты должна нам рассказать. Это не может продолжаться…
Стелла закрыла глаза. У нее кружилась голова, но теперь, когда она сидела, чувствовала себя лучше.
– Со мной все в порядке.
Ей стало легче дышать.
– Таблетки. – Она достала коробочку из кармана, но пальцы отказывались служить, и коробочка упала на пол. Кэтлин неуклюже наклонилась, чтобы поднять ее. Она открыла щелкнувшую крышечку, а Роб принес стакан воды.
– Сколько?
Стелла подняла один палец и проглотила таблетку. Еще через несколько минут она смогла нормально говорить.
– Извините, что напугала вас. Со мной все в порядке, просто небольшое переутомление.
– Он слишком загружает тебя работой? – Кэтлин хмурилась. – Или он расстроил тебя?
– Это не Джейми, – пробормотала Стелла.
– Предполагается, что ты занимаешься сидячей работой, – сказала Кэтлин. – Тихой и спокойной.
Она уперлась руками в бедра и выглядела готовой взять штурмом Манро-Хаус и вытащить Джейми за ухо для праведного суда.
– Он не виноват.
– Как часто ты принимаешь их? – спросил Роб, разглядывавший таблетки.
– По-разному, – ответила Стелла. Она положила ладонь на грудь, слушая сердце, которое все еще билось слишком учащенно. – Не так уж часто.
– Я думал, тебе стало лучше. После той последней операции…
– В основном я чувствую себя хорошо. – Стелле хотелось научиться волевым усилием замедлять сердцебиение. Кровь все еще стучала у нее в висках, нарушая ход мыслей. Это было все равно что оказаться на морском дне и ощущать давление воды на глазные яблоки, ноздри и барабанные перепонки. Ее тело содрогалось от грохота потерявшего управление поезда в груди. Иногда ей казалось, что сердце слабо трепещет, а в другие моменты оно становилось достаточно мощным, чтобы разорвать ее пополам.
– Расскажи нам, что случилось, – сказал Роб, который по-прежнему находился слишком близко. Его лицо казалось причудливо увеличенным, а раскрасневшаяся кожа придавала ему скорее сердитый, чем озабоченный вид. Стелла всегда считала Роба мягким и обходительным, едва ли не слабым человеком.
– Мы не сможем помочь, если не будем знать всех обстоятельств, – продолжал он. – Если он…
Кэтлин метнула ему выразительный взгляд, означавший «заткнись», и Роб вышел из комнаты, что-то бормоча о намерении принести еще воды.
– Хочешь, я кому-нибудь позвоню? – спросила Кэтлин, когда они остались вдвоем. – Может быть, твоим родителям?
– Нет. Определенно нет. – Стелла уже чувствовала себя лучше. Таблетка сотворила свое волшебство. – А если они позвонят сюда, даже не смей говорить им.
– Они имеют право знать. Если тебе нехорошо…
– Ты знаешь, на что они имеют право? На душевное спокойствие, вот на что.
– Но…
– Нет. – Стелла вложила в это слово всю оставшуюся силу, а потом для убедительности повторила: – Нет.
– Ну, хорошо, – Кэтлин подняла руки.
– Ты знаешь, какую единственную вещь можно сделать, чтобы снова не отправить своих родителей в ад? Самое меньшее, что можно сделать для них до конца своей жалкой жизни? – Стелла знала, что она сорвалась на крик, но не могла остановиться. Из-за неглубокого дыхания крик больше напоминал хриплый клекот, звучавший еще более угрожающе. – Самое меньшее, что ты можешь сделать, – это… Больше. Не. Беспокоить их. Снова.
Она опять задохнулась и прикрыла глаза. Лента боли опоясала ее лоб и виски. Какое-то время она слышала тихий разговор Кэтлин и Роба в коридоре. Ну да, конечно. Стелла понимала, что такое бурное проявление эмоций с ее стороны могло стать настоящим потрясением для них. Кэтлин всегда отличалась обостренной чувствительностью.
Стелла почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее руке, и открыла глаза. Кэтлин протянула ей чашку чая.
– Извини, – сказала Стелла. – Со мной все нормально, правда.
– Я верю тебе, – сказала Кэтлин. – Роб по-прежнему за то, чтобы вызвать врача, но я ему не позволю, если ты сама не захочешь.
– Спасибо, – отозвалась Стелла и обхватила теплую кружку. Она невольно думала о Бене и о том, как у нее впервые произошел сердечный приступ в его присутствии. Бен сохранил спокойствие. Он ухаживал за ней, но не суетился. Он не предложил позвонить ее родителям и не настаивал на вызове врача. Ей нравилось, что он доверял ей и верил в то, что все будет хорошо. Это помогало ей чувствовать себя сильной. Теперь она гадала, было ли это хорошим признаком. Одна из главных трудностей после разрыва отношений заключалась в том, что она регулярно переживала старые события и разговоры, выискивая признаки своих промахов и упущений. Она видела все по-другому, как будто финальный акт расставания изменил все, что произошло раньше. Это заставляло еще ощущать, что она потеряла не только последние шесть лет своей жизни, но и свое будущее.
– Но ты сделаешь кое-что для меня? – спросила Кэтлин. – Ты пройдешь обследование?
– Хорошо, – ответила Стелла, хотя не собиралась этого делать. – Ты же знаешь, что сейчас я в полном порядке. Это не то, что было в университете. Тогда у меня барахлил сердечный клапан, но теперь его поменяли, и я стала как новенькая.
– И все же это необходимо сделать для надежности, – сказала Кэтлин.
* * *
Обработав дневную корреспонденцию и составив короткий дайджест наиболее важных вещей, Стелла закрыла почтовое приложение и вытянула руки над головой, хрустнув плечевыми суставами.
Она слышала шаги Джейми за дверью, его уже знакомую поступь, когда он расхаживал по ковру и бормотал в свой цифровой диктофон. Когда она зашла в кабинет, то обнаружила, что его глаза сильно покраснели.
– Что-то случилось?
Он остановился.
– Ничего особенного.
– Мне отправить вам ежедневный дайджест или можно не беспокоиться?
Он улыбнулся:
– Вам больше не нужно беспокоиться об этом. Думаю, мы договорились, что я не буду их просматривать.
– Но все-таки пока я буду сохранять их, – сказала Стелла. – Вы можете изменить свое мнение.
Он покачал головой:
– Я больше не беспокоюсь о своей электронной почте. – Он потер руки, как будто у него затекли предплечья, и добавил: – Как вам известно, мой дед перестроил этот дом после пожара.
– Я читала об этом, – сказала Стелла. – Поэтому интерьер относится к 1930-м годам, хотя само здание построено в XIX веке.
Вход в Манро-Хаус оставлял необычное двойственное впечатление, потому что снаружи это был массивный серый образец шотландской аристократической архитектуры, а интерьер был наполнен прихотливыми и чувственными изгибами в стиле ар-деко.
– Он только успел завершить отделку и переехать туда, как здание было реквизировано для военных целей. Вы можете представить, что такое потратить годы жизни на перестройку дома для своей семьи, а потом снова потерять его?
– Должно быть, это было очень тяжело. Где же он жил в те годы?
– Не знаю, но думаю, что где-то в поселке. – Джейми стремительно прошел к своему заваленному бумагами письменному столу и стал рыться в кучах книг и документов.
– Здесь где-то есть фотография, сделанная незадолго до рождения моего отца. Он был поздним ребенком. Моей бабушке было уже за сорок, когда он появился на свет.
Внезапно Стелла кое-что поняла: Джейми опоздал с приемом ледяной ванны. Раньше этого никогда не происходило. Когда она спросила об этом, он круто развернулся и заморгал:
– Боже! Ну да, конечно. Пойдемте.
Глядя на его лицо, Стелла заподозрила, что он нездоров.
– Как вам спалось ночью?
– Я не спал, – ответил Джейми. – Не тревожьтесь, вздремну попозже. Может быть.
Она положила ладонь ему на лоб. Он был горячим.
– У вас температура. Надо немедленно ложиться в постель.
– Нет, мне нужно принять ледяную ванну. После того как я найду ту фотографию…
– Я посмотрю ее позже. Но сегодня вы откажетесь от ледяной ванны. Если вы заболели, это повлияет на результат эксперимента. А это недопустимо.
Стелла понимала, что любое обращение к здравому смыслу окажется бесполезным, поэтому сразу перешла к анализу научного метода.
– Вот черт!
– Пойдемте наверх.
– Но мне еще нужно просмотреть эти материалы, – он помахал рукой. – Я должен знать, что получил.
– Я могу это сделать, – сказала Стелла. – А вы отправляйтесь в постель на несколько часов. Заодно и поспите.
Стелла проводила Джейми наверх и вошла в его спальню. Это была просторная комната с высокими окнами, выходившими на море. Громадная деревянная кровать была застелены дорогим на вид серым бельем с мелким геометрическим рисунком, который выглядел вполне уместно на фоне обстановки в стиле ар-деко.
Джейми споткнулся, когда вошел в комнату, и Стелла поняла, что вдобавок к остальному он ничего не ел.
– Мне принести немного еды?
Он покачал головой:
– Сегодня я голодаю.
Стелла расправила плечи:
– Думаю, мы установили, что вы больны. Это означает, что на сегодня любые эксперименты отменяются.
– Это отбросит меня назад. Мне придется снова начинать схему лечебного голодания.
– Пусть даже так, – сказала Стелла. – Вы не можете этим заниматься, пока болеете.
Он помедлил, глядя на нее.
– Знаете, а ведь вы моя сотрудница. Вы не можете рассказывать мне, что…
– Я ваш ассистент. Я здесь ради того, чтобы ваша жизнь шла без перебоев, и это подразумевает, что ваша простуда не должна превратиться в нечто более серьезное, вроде пневмонии. Если вы будете испытывать на прочность свой организм, когда он находится в ослабленном состоянии, то рискуете пустить под нож целые месяцы, а не дни продуктивной работы. Вы сами прекрасно знаете это, но не можете мыслить ясно.
Его лицо помрачнело, и на какой-то ужасный момент Стелла решила, что он собирается выгнать ее из дома, но потом он сгорбил плечи:
– Прошу прощения. Вы совершенно правы.
– Ложитесь в постель, я скоро вернусь.
Стелла спустилась вниз и тщательно вымыла руки. Нет смысла рисковать собственным здоровьем. Потом она приготовила омлет и тост со сливочным маслом. Она поставила на поднос стакан апельсинового сока и пинтовый бокал воды рядом с двумя таблетками парацетамола.
Джейми покорно улегся в постель и сидел, обложившись подушками. Не обращая внимания на непривычную интимность такого общения, Стелла выставила поднос перед ним и сказала:
– Никаких возражений.
Позже в тот же день Эсме вернулась после прогулки с собаками, принеся с собой запахи свежего воздуха и морской воды. Радуясь возможности что-то сказать ей, Стелла поведала о текущем состоянии Джейми.
– Он в постели? – Эсме рассеянно похлопала Табиту по голове.
– Уже спит, – сказала Стелла, испытывая нелепую гордость за свои врачебные навыки. – И он съел тосты с омлетом.
– Ну, будь я проклята.
Стелла старалась не выглядеть чересчур довольной. Эсме отвернулась, чтобы наполнить чайник. Повернувшись спиной к Стелле, она добавила:
– Вам нужно жить здесь.
– Что?
– Наверху есть неплохая комната с отдельной ванной и туалетом. Я проветрила и убрала ее.
– Вы думаете, мне стоит переехать в дом?
– Нет смысла обогревать коттедж, когда здесь есть столько свободного места.
– Понятно, – сказала Стелла, радуясь сильнее, чем хотела показать. Она чувствовала себя так, как будто выдержала экзамен.
Ей не понадобилось много времени, чтобы собрать вещи и перенести их в дом. Небо было бледно-голубым с багряно-серыми краями, а деревья зеленели как будто ярче обычного. Даже бурая глина на тропинке выглядела густой и приятной на вид. Дом, как всегда, имел внушительный вид, но теперь в нем появилось ощущение уюта. Долгое знакомство с интерьерами и отсутствие страха перед собаками принесло свои плоды.
Эсме проводила ее в новую спальню с бледно-голубыми стенами, комодом из красного дерева и туалетным столом с большим овальным зеркалом. Бело-голубое постельное белье было подобрано в тон занавескам. Энгус взбежал по лестнице перед ними и теперь принялся возбужденно нарезать круги по комнате.
Он прыгнул на кровать, но Эсме прикрикнула на него.
– Да я не возражаю, – сказала Стелла.
– У вас появятся возражения в четыре часа утра, – заметила Эсме.
Стелла поставила зеленую чернильницу на туалетный столик, чтобы свет от окна падал на нее, и пузырьки в глубине стекла радужно заискрились. Когда она обустроилась в своей новой комнате, то позаботилась о том, чтобы Джейми получал достаточно питья. Когда она зашла к нему попозже, он крепко спал под пуховой периной и дополнительным одеялом. Его лоб был влажным от пота, хотя в комнате не было холодно, поэтому Стелла убрала второе одеяло и тихо вышла, не разбудив его.
Вечером он проснулся и встал с постели, но согласился больше не работать, а вместо этого посидеть на кухне и съесть тарелку супа.
