14

КОГДА КВОРЛЗУ ТРЕБОВАЛОСЬ УЕДИНЕНИЕ, он исчезал в Дыре. Инженеры построили этот отсек в качестве последнего убежища от солнечных бурь, какие случаются раз в столетие. Когда выброс плазмы мог ударить в Море Ясности с силой ударной волны ядерного взрыва. Даже изучающие Солнце ученые не могли предсказать, спасут ли защитные системы «Ясности-1» и слой лунного грунта от такого коронального выброса, и поэтому решили поместить во чреве станции, под Астролабораторией на втором уровне, свинцовый колпак. Последнее убежище для экипажа, с убирающейся свинцовой крышей и запасом готовой еды и воды на неделю. Кворлз превратил этот бункер в личную мастерскую, заполонив ее своими свежими причудливыми изобретениями, а потом провел туда прямую шину данных к флеш-серверам ЦЕНТРа, чтобы проводить диагностику своих уродцев, не отрываясь от дела. А еще установил там стереосистему объемного звучания с двумя сделанными на заказ большими черными сабвуферами, которых хватало, чтобы устроить тряску от нижнего уровня и до самого «Бычьего загона». Дэкерт ощутил басовый ритм музыки подошвами еще до того, как дошел до двери лаборатории. На этот раз вроде рэгги… Нет, блюз. Он свернул за угол, и его начал обволакивать характерный голос Джей Джей Кейла, который стал еще громче, когда Дэкерт вошел в лабораторию и подошел к Дыре. Очень хотелось зажать уши руками, но придется держаться за лестницу, спускаясь вниз. Как это еще Кворлз до сих пор слуха не лишился? Кейл пел, играя перебором на старой гармони, чьи звуки придавали песне резкий фон. Аудиосистема скрупулезно воспроизводила малейшие оттенки звука, вплоть до слабого повизгивания от скользящих по грифу пальцев левой руки.

Потрясающе – но песня была о Луне.

Дэкерт позволил себе слегка улыбнуться – казалось, впервые за несколько дней. Кворлз. Гениальный астроинженер с хрупкой психикой школьника-подростка и контрабандной марихуаной в количестве, которого хватило бы, чтобы погрузить весь экипаж станции в десятичасовую кому. Мысль о том, что можно было бы подозревать Кворлза, показалась Дэкерту параноидальным бредом, и он выбросил ее из головы. Дэкерт нашел парня три года назад среди инженеров-двигателистов, пинающих балду на «НОО-1», когда услышал, как тот спорит со студентом выпускного курса МИТ насчет возможности извлечь пропеллент для двигателя из метана, выпускаемого человеческим кишечником, а также использовать его в качестве топлива для микромеханизмов, обеспечивающих смазку и очистку подвижных добывающих платформ на лунной поверхности. Тот спор велся в грубом тоне и на заумном языке, но Дэкерт заинтересовался тем, что Кворлз, когда спорящие перешли к техническим подробностям, уложил парня из МИТ на лопатки, повергнув его в такую депрессию и неуверенность в себе, что он вскоре улетел на Землю. Позже, читая личное дело Кворлза, Дэкерт узнал, что у него IQ выше 160. Эйнштейн, Кеплер, Форгманн – где-то в этом районе.

Однако большие лобные доли мозга вовсе не обязаны содержать в себе серьезность, так что, несмотря на весь свой ум, в остальном Кворлз вел себя совершенно по-детски, и все на «Ясности-1» относились к нему как к малышу. Для Вернона он был младшим братом, который всегда хочет поиграть. Для Лэйн – младшим братом, который всегда хочет подколоть. Для Тэтча – младшим братом, который всегда хочет произвести впечатление. А для Дэкерта? Быть может, приемным сыном, если он сам себе такое позволил бы.

Кворлз сидел за рабочим столом спиной к лестнице с микропаяльным пистолетом в одной руке и пучком углеродных нанотрубок в другой. Дэкерт двинулся вперед к стереосистеме, обходя валяющиеся на полу коробки и инструменты. Коснулся гладкого круглого регулятора громкости и повернул его против часовой стрелки. Кворлз мгновенно развернулся к нему, сдвигая на лоб визор.

– Ай, нельзя же Джей Джей Кейла прикручивать, есть в этом что-то неправильное.

– Что-то «неправильное» – с тобой, Кворлз, – сказал Дэкерт, пытаясь пробраться к скамейке. – Как там насчет «Аэросмита»?

Кворлз положил паяльный пистолет, снял визор и похрустел суставами пальцев.

– Она – девочка с характером, но мы справляемся. Мне пришлось заменить одну из трансух и выдернуть половину проводов из вспомогательных процессоров. Это было похоже на тарелку протухших спагетти. Сами понимаете, она на холоде почти семь месяцев стояла.

– Ага, знаю. Будет готова?

– Уже почти. Тэтч вводит маршрут до Менелая прямо сейчас, а в семнадцать ноль-ноль начнем холодный прогон.

Дэкерт наконец-то сумел найти проход между грудами инструментов, труб и выпотрошенных электронных приборов и сел на скамейку напротив Кворлза. Полгода назад парень побрил голову и от этого стал выглядеть еще моложе, будто рано повзрослевший юный монах с худощавым телом подростка. На нем ни одна одежда нормально не сидела, даже утяжеляющий костюм висел, как летный комбинезон на вешалке, хотя его должны были изготавливать по индивидуальной мерке.

– Молодцы, Джонатан, что ее подготовили.

Дэкерт сцепил руки на затылке и наклонился вперед, ставя локти на рабочий стол. На пару секунд закрыл глаза, наслаждаясь темнотой. Его пронизывали печальные тона голоса Кейла. Белый парень из Оклахомы, поющий черный блюз Дельты. Поющий о том, как улетает на Луну. «Как, черт побери, ему это удавалось?» Дэкерт ощутил чувство вины. Доживет ли кто-нибудь из тех, кто на станции, до следующего восхода Солнца на Луне? Четыре года назад ему больше всего хотелось оказаться как можно дальше от армии, от ВВС, от штабных генералов. И он сделал это – бежал аж до самой Луны, понемногу набрал себе экипаж, который напоминал ему тех молодых парней, которых он когда-то вел на войну. И пообещал себе заботиться о них, потому что на этот раз, как он думал, у него это получится.

– По ходу, ты действительно счастлив, что послушался моего совета и прилетел на эту скалу.

– Что вы имеете в виду? – спросил Кворлз.

Дэкерт открыл глаза и посмотрел на него.

– Я о том, что сейчас ты мог бы все так же торчать на «НОО-1», пить пиво с другими заучками и обсуждать темную материю.

– Ха, в заучки меня записали, спасибо. Знаете, прямо сейчас я бы не хотел быть ни в каком другом месте.

– Ты серьезно?

Кворлз стучал ногой по основанию стула. Он никогда не мог сидеть неподвижно.

– Ага. В том смысле, что я бы и на Европу смылся, если бы они «Магеллан» достроили, но как вы думаете, почему я захотел полететь на «Ясность»? В космосе места лучше нет.

– Не знаю, Джонатан… быть может, потому, что в ближайшие пару дней ты легко можешь тут погибнуть.

– Ага, а еще меня в Балтиморе может автобус сбить.

Он помолчал, пристально глядя в глаза Дэкерту, чего обычно не делал.

– Вообще, как вы думаете, почему мы все здесь? В смысле я понимаю, что вы хотели подальше уйти от войны, а у Лэйн это какой-то трип с погружением (странный, мазохистский и мужененавистнический), но я, как и Вернон, Коул, Тэтч, прилетел сюда из дерзости.

– Повтори?

Кворлз продолжал смотреть в глаза Дэкерту; он заговорил медленно, выговаривая каждое слово:

– Незамутненное, безумное безрассудство. В смысле люди живут на Луне – Иисусе, подумать только! В пятидесяти футах от нас минус двести восемьдесят по Фаренгейту в тени и абсолютный вакуум, такой, что вода в твоем теле вскипит раньше, чем замерзнет. Нам здесь делать совершенно нечего, босс, и это самое чудесное.

Дэкерт улыбнулся. Парень явно слишком много травы курит. Но разве не так он сам себя чувствовал в тот день, когда в первый раз ехал на ровер по равнине Моря Ясности? В одной секунде от смерти – и это было самое возбуждающее ощущение свободы, какое он чувствовал впервые за многие годы. Никаких врагов. Никакого оружия. Просто крохотная точка человеческого существа внутри скафандра. Дэкерт поменял свое мнение о Кворлзе. Пусть парень и дуболом в чем-то, но в нем есть дух первооткрывателя, и, несмотря на все прочие его недостатки, это повод с ним считаться.

– Кроме того, – продолжил Кворлз уже серьезнее, – я не собираюсь сматывать с «Ясности», после того что случилось с Коулом. Пока мы не узнаем, что произошло. Я не могу встретиться с ним в следующей жизни, если в этой так вот просто сбегу.

– Аминь.

Песня закончилась, и они пару секунд сидели в тишине. Пара щелчков, и началась новая, более быстрая. Скорее городской блюз, чем музыка Дельты. Кейл пел про путешествие. Путешествие налегке.

Дэкерт подождал с полминуты и выключил стереосистему.

– Сейчас мне такая музыка по душе, Джонатан, но давай послушаем ее в другой раз, когда сможем выпить вместе. Мне нужно выйти на связь.

Кворлз кивнул и раздвинул оборудование в стороны, освобождая на рабочем столе место для тачпада. Его пальцы застучали по экрану легко и быстро, с изяществом машинистки.

– Хорошо. Надеюсь, что технари у Лин Цзы действительно настолько хороши, как хотят казаться.

Дэкерт стоял, наклонившись, в попытке разглядеть сложную кодовую комбинацию, которую набирал Кворлз, и поднял взгляд, встревоженный, не сразу поняв, что тот сказал.

– Погоди-ка. Ты не уверен, что соединение будет защищенным?

Кворлз ввел еще какие-то комбинации, и над столом повисло голографическое изображение сообщения Лин Цзы, полупрозрачное, но хорошо различимое со всех ракурсов. Последовательность действий для установления такой связи по виртуальному каналу, чтобы его не смогли отследить ни в Управлении космической добычи, ни в китайском Лунном агентстве, ни где-либо еще. Связь должна быть установлена в 12.40, менее чем через пять минут.

Кворлз пожал плечами.

– Не знаю. Пакеты информации разбиваются на фрагменты и ретранслируются через несколько коммерческих спутников связи, а потом снова собираются на удаленных защищенных серверах на Земле – типа того как та сцепленная программа, с помощью которой мы отправили сообщение от Лэйн ее бывшему, – но на этот раз это будет полноценная двусторонняя голографическая связь, что намного сложнее. Весьма большие пакеты данных, чтобы их вообще никто не заметил.

Дэкерт терпеть не мог эту манеру технических специалистов отвечать уклончиво. Они никогда ни в чем на сто процентов не уверены, и в данный момент его добрые чувства по отношению к Кворлзу улетучились, сменившись раздражением. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Мне нужен ответ «да» или «нет», Джонатан. Эту штуку отследят или нет?

– Э-э, нет. Я так не думаю.

У Дэкерта в голове пронеслись матерные тирады, достойные моряка, и он прикусил губу, чтобы не выкрикнуть все это вслух молодому инженеру.

– Ладно, устанавливай это чертово соединение.

Над рабочим столом, заваленным оборудованием и инструментами, появилось объемное изображение Лин Цзы по пояс, в высоком разрешении, будто они видели привидение. Лишь изредка по нему пробегали мелкие помехи, разрушая иллюзию того, что он здесь, в Дыре, в полуметре от них. Цзы сидел за простым белым столом, держа идеальную осанку. На нем была светло-серая форма с коричневым воротником-стойкой, и идеально ровная линия его губ слегка изогнулась в улыбке, когда он увидел Дэкерта. Командир китайской станции выглядел как всегда безупречно, с аккуратно зачесанными набок короткими черными волосами, идеально выбритый и с чистой кожей. Даже ногти безмятежно сложенных на груди рук были подстрижены и отполированы. Дэкерт вспомнил про свое небритое лицо, потертый и вылинявший утяжеляющий костюм и мысленно выругался. «Битву за внешний вид мы уже вдрызг проиграли», – подумал он. Лин выглядел, как владелец пятизвездочного казино, а Дэкерт – как рабочий с кухни, которого только что оттуда выгнали.

– Лин, если бы я тебя хуже знал, то решил бы, что Луна – чудесное место.

– Дэкерт, – мягко, на грани жеманства, ответил Лин, кивая. – Ты знаешь, что говорил мой предок насчет необходимости обманывать врагов. Я выгляжу куда лучше, чем себя чувствую.

Если Цзы и позволял себе малую долю нарциссизма, то он имел на нее право, ведя свой род от Сунь Цзы, китайского военачальника, чью книгу и по сей день с почтением перечитывали военные по всей Земле, спустя двадцать пять столетий после того, как она была написана.

– Да, и ты не упускаешь шанс напомнить мне об этом, – сказал Дэкерт. – А еще я хорошо помню, что он писал насчет использования эффекта неожиданности.

Они некоторое время глядели друг на друга, прежде чем говорить дальше. Дэкерт в жизни не встречал человека, который бы мыслил и командовал настолько похоже на него самого. Они выросли в мирах, совершенно непохожих друг на друга, работали на правительства, которые еще даже не начали понимать друг друга, однако Дэкерт и Лин без проблем могли заканчивать начатую другим фразу. Дэкерт знал: Цзы ждет, когда он задаст первый вопрос.

– Мне нужно кое-что узнать, Лин, и у меня нет времени на дипломатию. Это твое правительство ударило по нашему транспортеру в кратере Посейдон?

Цзы едва заметно поежился в кресле – возможно, от прямоты вопроса, – но не моргнул, продолжая смотреть в глаза Дэкерту.

– Я так не думаю. Хотя, конечно, не могу быть совершенно уверен. Мои правители – как и твои, насколько я понимаю, – в последнее время не слишком посвящают меня в свои дела и в свои намерения.

Он откинулся назад, расцепив руки и положив их на стол.

– Тем не менее мне не кажется, что они бы решили такое сделать. Это… как это сказать по-английски? Было бы слишком агрессивно на данном этапе.

– Я слышал, что на Земле произошли некие «агрессивные» события, Лин. Может, твоя точка зрения несколько устарела?

– Возможно.

С секунду Цзы сидел неподвижно, обдумывая слова Дэкерта. Он не имел привычки отвечать поспешно, именно поэтому Дэкерт всегда был уверен в его словах.

– И все равно, я так не думаю. Я хорошо знаю свой народ, коммандер. Я неисправимый синофил. Наша страна существует более четырех тысяч лет, и мы привыкли действовать более осторожно, чем вы. Твоя страна, не сочти за обиду, преисполнена самоуверенности и энергии, свойственной молодости.

Дэкерт потер щетину на подбородке и снова пожалел, что не побрился. У него не было времени выслушивать рассуждения Цзы насчет незрелости Америки, как и высказывать свое мнение по поводу культурологических и психологических недостатков материкового Китая в качестве возражения.

– О’кей. Тогда кто, черт подери, прилепил бомбу на мой транспортер?

– Нам обоим надо найти ответ на этот вопрос, Дэкерт, пока это не стало неактуально. Позволю себе смелость сказать – и думаю, ты со мной согласишься – мое правительство не делало этого, по крайней мере на официальном уровне. Конечно, есть шанс, что случилось именно так, но мы оба так не думаем.

Голографическое изображение тихо жужжало. Оба они молчали. Дэкерт слышал, как Кворлз стучит ногой. Какими бы безумцами ни были люди из правительства, он никак не мог обвинить китайцев во взрыве на «Молли Хэтчет». У Дэкерта было хорошее чутье на такого рода дела. Партизанская война в долине Бекаа выработала у него отличный нюх на предательство. Каждый раз, когда в том Богом проклятом месте случалось очередное нападение, обвинить в нем можно было восемь разных группировок, и каждая из них пыталась свалить вину на другую. Друзы. Шииты. Сунниты. Христиане. Выяснить правду там было все равно что, глядя на оседающие в кружке чаинки, угадать, какая в результате возникнет картинка.

– Я согласен с тем, что это не в стиле руководства партии (по крайней мере ЦК), но как насчет самовольных действий?

– Это намного более вероятно, – согласился Цзы.

– А вчера мы обнаружили, что с одного из наших спиральных рудников пропала изрядная часть добытого гелия-3. Неужели ты думаешь, что Управление космической добычи станет само у себя воровать?

– Нет, как раз это скорее всего может иметь отношение к действиям моего правительства. Я думаю, что они могли бы охарактеризовать это как «пропорциональный ответ».

– Пропорциональный чему?

Цзы помолчал и вздохнул:

– Мне придется поверить в наши хорошие отношения, коммандер, чтобы допустить, что вы не изображаете неведение. Настолько же, насколько вам приходится верить мне, сообщая про уничтожение вашего транспортера и гибель человека. Четыре дня назад наш рудник в Заливе Лунника был выведен из строя. ЭМИ, с орбиты, небольшой мощности, вывел из строя электронику. У одного из наших людей была нарушена система энергопитания скафандра, и он чудом сумел восстановить подачу кислорода. Он едва не умер к тому моменту, когда мы до него добрались.

«Проклятье, – подумал Дэкерт. – Сколько еще раз меня подставят мои же люди?»

Цзы кивнул, будто услышав его мысли:

– Да, коммандер. Кто бы ни был в ответе за это, мне последовательность действий кажется ясной и логичной и ведущей к неизбежному исходу. Подумайте сами. Эскалация шла медленно, но верно, все последние шесть месяцев. Уверен, ваша пропаганда работает ничуть не слабее нашей и ведет к открытому конфликту. Вы уже наверняка заметили, что вам стало сложнее общаться с внешним миром – так же, как и нам. – Он наклонился вперед. – Подумай об этом, Дэкерт. Нас медленно отгораживают, изолируют, будто двух скорпионов в чаше, а богачи станут делать ставки, кто из нас победит. Я знаю про то, что твой рудник по добыче воды в Дионисе вывели из строя. А потом подорвали твой транспортер. Спустя пару дней ударили по нашему руднику. Потом украли у тебя гелий-3. Зачем? Я думаю, затем, что могущественные люди двух наших государств увидели пределы ресурсов, которые они раньше считали беспредельными. И это их испугало.

– Ты думаешь, что они рискнут начать войну после всего, что случилось на Земле?

Цзы пожал плечами.

– Быть может, они считают, что война не затронет Землю. Разве не так все войны начинаются? С огромного просчета относительно вероятности эскалации. Сначала деревня, потом полуостров, а потом – континент. Это холодное место, коммандер. Холодное и далекое, с их точки зрения. Простая точка в пространстве – имеющая ценность, но материальную, а не эмоциональную.

Цзы снова выдохнул и откинулся на спинку кресла. Это было максимальным выражением эмоций, какое когда-либо видел Дэкерт, общаясь с ним.

– Когда в следующий раз выйдешь наружу, посмотри под ноги, Дэкерт, и скажи мне, что ты увидел. Я вижу здесь нефтяные поля Гхавара и газовые месторождения Ковыкты, вместе взятые и умноженные на миллиард. Чистейшая энергия. Столько энергии, что хватит, чтобы контролировать планету тысячу лет. Столько энергии, что можно построить базы у Юпитера и Урана и начать готовить полеты в гелиопаузу. На секунду подумай об этом. Тираны и императоры тысячелетиями мечтали контролировать весь мир. А теперь представь себе искушение контролировать не только Солнечную систему, но и другие – те, что за ее пределами. Подумай, насколько огромной стала сокровищница, за которую идет борьба.

Дэкерт затряс головой, понимая логику Цзы, но не желая с ней соглашаться. Сколько договоров с 1966 года было подписано о свободном доступе на Луну для всех стран? Шесть? Или семь? Он не настолько наивен, чтобы думать, что договор не может быть нарушен, но… он надеялся. Быть может, до сих пор надеется.

– Лин, на Луне все должно было быть иначе. Луна должна была оставаться демилитаризованной. Она должна была оставаться общей.

– И нет ничего ценнее этого.

Кворлз повернулся в кресле и постучал костяшками пальцев по столу.

– Еще две минуты, – прошептал он. – Не больше.

Дэкерт кивнул.

– У нас не слишком много времени, Лин, так что хватит утопической ерунды. Я с тобой согласен, но я также знаю, что нам придется как-то перехватить у них тактическую инициативу. Пусть я и умру посреди лунного моря, но я не сделаю это, уподобившись тупой овце, которую гонят на бойню по железным коридорам.

– Вот поэтому ты мне и нравишься, Дэкерт, – с улыбкой сказал Лин. – Столько энтузиазма, в твои-то годы.

– Ага. У нас остается единственный выход: выяснить, кто стоит за диверсией на «Молли Хэтчет», и обнародовать это, прежде чем все развернется в полную силу. Давай сейчас заключим собственный договор. Между мной и тобой. Мы не делимся информацией насчет «Молли Хэтчет» с правительствами, каждый со своим, если это не поможет предотвратить войну.

– Я согласен с этим.

– Хорошо. Тогда я первый. На «Молли» взорвался полимерный нитроген, весьма экзотическая штука, и мое правительство заявляет, что последний раз его следы вели в китайскую разведку, которой его продал индонезийский торговец оружием в 2066 году. Звали его Серкаса. Не можешь порыться на этот счет?

– Хорошо, я задам пару вопросов.

Дэкерт встал.

– О’кей. Я, в свою очередь, попытаюсь выяснить, что случилось на твоем руднике в Заливе Лунника и откуда пришел приказ.

Кворлз снова постучал по столу.

– Тридцать секунд.

Неужели это последние тридцать секунд, когда у них есть возможность вот так поговорить друг с другом?

– Да будет так, Лин. Мы сделаем все, что сможем, чтобы остановить это.

Они поглядели друг на друга, понимая, как много осталось невысказанного. Они дружили, но два правительства у них на глазах становились врагами, и им обоим не нравились эти тайные операции. Дэкерт ждал, когда Цзы заговорит об этом, поскольку знал, что так и будет.

– Я не изменник, Дэкерт. И ты тоже. В этом-то и есть наша проблема. Как нам предупредить друг друга, если атака станет неизбежна и следует ли нам даже думать об этом? Выдавать государственные тайны на пороге войны – уже скверно, а предупреждать насчет грядущего удара – это совсем другое дело.

– Последнее время, Лин, я часто задавал себе этот вопрос. Я не для того десять лет прослужил, чтобы предать свою страну. Я предлагаю договориться о том, что мы предупредим друг друга лишь в том случае, если удар грозит «Ясности-1» или «Новому Пекину-2». Наши в «Кратере Пири» и твои на Южном полюсе пусть сами о себе заботятся. Предупреждение за пять минут, используем Систему предупреждения о солнечных вспышках. Такой знак никто другой не поймет, а времени будет в обрез – только для того, чтобы наши люди успели смыться.

Цзы обдумал его слова, кивнул и встал.

– Что ж, очень хорошо, я согласен, – сказал он. – Мы рискуем стать изменниками.

– Мы на Луне, Лин. Насколько я знаю, правило «безопасность для всех – превыше всего» еще не отменили.

– Я надеюсь, Дэкерт, что у тебя все будет хорошо, – сказал Цзы. – Если еще раз стану выходить с тобой на связь, это будет сделано по-другому.

– Удачи, Лин.

Дэкерт смотрел на гаснущее изображение Цзы и в последнее мгновение увидел на его лице печальную улыбку. Цзы верил в удачу не больше его самого. Они оба верили в теорию вероятности, и сейчас холодные математические расчеты их нисколько не утешали.