13
– КЭДЕН, ЧТО ЗА ХРЕНЬ ВОКРУГ ПРОИСХОДИТ?
У Лэйн был вид, будто она неделю не спала. Серые веки, а еще Дэкерт вдруг осознал, что она назвала его по имени, впервые с того момента, как они познакомились. Он закрыл люк ангара, услышал успокаивающий звук вставших по месту эластичных уплотнителей и дал Лэйн знак идти за ним. Ощущение от станции за последние пару недель кардинально изменилось. Если когда-то ему казалось, что теснота на «Ясности» уютна, будто утроба матери, то теперь у него было ощущение тюрьмы. Дэкерт вспомнил семинары УКД, на которых был несколько лет назад, и то, как их учили определять первые признаки стресса от пребывания на станции. «Если у кого-то из экипажа проявляются признаки клаустрофобии, если на еженедельном психологическом тестировании кто-то жалуется, что станция стала казаться ему меньше, чем раньше, и если естественные для станции шумы кажутся ему более громкими, пропишите сорок миллиграммов доподрана орально дважды в день. Если симптомы не проходят, отправьте члена экипажа на главную базу на «НОО», а лучше во временный отпуск на Землю».
Все это монотонно рассказывал им сутулый психолог, выглядевший так, будто приближался к космосу, максимум поднявшись на холм в Нью-Мексико, и все командиры, сидевшие в аудитории, смеялись. Стресс – это для бюрократов, застрявших на Земле, а не для звездных горняков.
А вот теперь Дэкерт никак не мог выбросить из головы слова психолога. Особенно учитывая то, что скоро к ним прибудут новые люди.
Он пришел в свою каюту, ведя за собой Лэйн. Уотерс и Тэтч работали в ангаре, готовясь к прибытию десантников. Им будет непросто. Одиннадцать человек на станции первого уровня. Боже. Все на взводе, и часть из них вооружена до зубов. В ожидании следующего кризиса, следующей общей тревоги. По крайней мере, с этим грузовым шаттлом, который привезет оружие и пайки для десантников, улетит Пэрриш. Дэкерту здесь для полного счастья репортера не хватало. Да еще он их воздухом дышит. Хотя, с другой стороны, возможно и хорошо, что молодой журналист прибыл вместе со Стэндэрдом. Если в ближайшие пару дней Дэкерту удастся узнать, что на самом деле случилось с «Молли Хэтчет», возможно, ему удастся устроить через Пэрриша утечку, чтобы разрядить ситуацию там, на Земле. Тонкинский инцидент, только в обратную сторону. Быть может, такой поступок будет стоить ему карьеры в УКД, но этот вопрос с каждым днем беспокоил Дэкерта все меньше.
Он открыл люк в свою каюту и отошел в сторону, махнув Лэйн свободной рукой. Над дверью была закреплена металлическая табличка «КОММАНДЕР». Дэкерт посмотрел на нее, скривившись, и вошел в свои спартанские апартаменты. Комната с белыми стенами, как и все личные модули членов экипажа на «Ясности-1»: минимум мебели, крохотная койка, откидывающаяся к переборке, черный винтовой стул, задвинутый под углепластиковый стол с тонкой рамой. Высокие узкие двери шкафа-купе для одежды. Уборная шириной с пусковой контейнер ракеты, в которую надо было заходить, прижав руку к боку. Одна картина над столом – фотография отца в комбинезоне летчика на летном поле авиабазы «Неллис» в Неваде, шлем под мышкой, довольная улыбка на лице.
Дэкерт хорошо помнил эту улыбку и хорошо знал это ощущение усталости и удовлетворения после успешного полета. Это всегда заставляло его чувствовать нечто общее с отцом. Он часто смотрел на фотографию, поражаясь, насколько близким чувствовал себя человеку, которого едва знал. Вспомнил письмо, которое полковник Филипп Дэкерт прислал его матери много лет назад, за год до того, как погиб во время суборбитального полета над Индийским океаном. Дэкерт нашел это письмо в старой деревянной коробке от сигар в сельском доме матери в Мэриленде, навсегда запомнил затхлый запах внутри коробки из кедра и одну из строк на хрупкой, желтеющей бумаге: «Две вещи доставляют мне радость в жизни, Молли. Быть рядом с тобой и детьми и летать. Надеюсь, ты простишь мне второе как самый большой из моих недостатков».
В отличие от отца у Дэкерта детей не было. Он воспринимал мужчин и женщин, которыми командовал в долине Бекаа, как своих приемных детей, но большинство из них давно погибло. Команда «Ясности-1» стала им заменой в эмоциональном плане, а теперь он опять не был уверен, что в состоянии их защитить. Так что любовь к полету осталась единственным, что связывало его с отцом, и теперь, впервые в жизни, он чувствовал, как эта связь слабеет.
– Выглядишь замученным, – сказала Лэйн.
– Ты тоже.
Она выкатила стул из-под стола и села на него, по-мужски, вытянув ноги вперед. Дэкерт не привык видеть своего офицера по безопасности в такой позе.
– Последний раз, когда была свободна от вахты, пялилась на инструкцию на случай аварийной декомпрессии, которая висит над койкой, – сказала Лэйн. – Ты же знаешь, я не могу принимать эти таблетки для быстрого сна.
Дэкерт кивнул. Он тоже никогда не принимал снотворное – от него похмелье хуже, чем от бурбона, – и тоже часто глазел на инструкцию на случай аварийной декомпрессии. Какой-то мазохист из числа разработчиков жилых модулей придумал крепить таблички с этой инструкцией над койками экипажа с помощью бесшлицевых винтов, чтобы так просто было не снять. Последнее, что ты видел перед сном, и первое, когда просыпался по будильнику к следующей вахте, было:
В СЛУЧАЕ АВАРИЙНОЙ ДЕКОМПРЕССИИ…
Это напоминало Дэкерту брошюрки на пассажирских авиалайнерах с инструкциями насчет того, что делать в случае посадки на воду, с картинками мультяшных людей, с безмятежными лицами болтающихся на небольшой волне. «Ложное утешение, – подумал он, – относительно экстремальной ситуации, результатом которой скорее всего будет медленная смерть».
– Когда-нибудь я приму окончательное решение насчет этих табличек, – сказал он. – Может, просто скажу Тэтчу, чтобы он их газовой горелкой расплавил.
– Было бы здорово.
Дэкерт откинул койку и сел на край с подушкой.
– Слышала насчет баллонов с гелием-3?
– Ага. Последняя сцена спектакля, который мне уже начинает надоедать.
– У Стэндэрда уже в голове видения того, как ниндзя ползают по Морю Ясности и ставят бомбы.
– А разве ниндзя не в Японии были?
– Какая разница? Шаолиньские монахи в скафандрах. По поводу ботинок никаких новостей?
– Отличные новости, если тебе нравится охота за пасхальными яйцами, – ответила Лэйн. – «Грумбридж» продали сорок восемь пар ботинок в комплекте со своими скафандрами для использования на Луне начиная с 2062 года. Это самая ранняя дата, по которой я смогла найти ведомости. Начиная с 2070 года ботинки они не продавали. Протектор одинаковый – ботинки можно использовать с более новыми моделями скафандров, если немного повозиться.
Она пропустила пальцы сквозь волосы.
– Они здесь повсюду. На «Кратере Пири», на «Спокойствии-1», две пары заказывали сюда, на «Ясность», пять лет назад. Даже китайцы и бразильцы их покупали, пары по две.
– Есть какой-то способ их отследить? – спросил Дэкерт.
– На самом деле, нет. Черт, у нас на станции они до сих пор могут валяться, хотя мы с 68-го года используем только «Проционы». Ты же понимаешь, что здесь в 2060-х было как на Диком Западе? Пытаться выяснить, что произошло со старым снаряжением, – все равно что искать конкретную покрышку на свалке. В смысле подумай хотя бы о хранилище в «Бычьем загоне». Я сомневаюсь, что даже Тэтч и Уотерс знают хотя бы половину из того, что там свалено.
«Еще один тупик, – подумал Дэкерт. – Одни тупики, ничего больше». И с его собственным расследованием то же самое.
– Я попытался просмотреть журнал одиночных вылетов, чтобы выяснить, кто из наших мог бы попасть на БС-7 незамеченным, – сказал он. – Ничуть не лучше. За последние три недели было тридцать семь одиночных вылетов с «Кратера Пири», «МС-1», «МЯ-1» и остальных наших баз. Логи просмотреть можно, а вот полетную телеметрию – нет: мы их просто не храним, каждая запись стирается, когда производится следующий вылет.
Он скривился:
– Черт, я сам на прошлой неделе в одиночку к Бесселю летал, а у Уотерса за этот месяц три одиночных полета. Один у Тэтча, в конце ноября, на «Спираль-5» и «Спираль-6» – для проверок. Но мы никогда не сохраняем профили полетов, если в этом нет особой нужды. Так что, получается, мы все под подозрением.
– Может, ты – да, но не Тэтч или Уотерс, – сказала Лэйн. – Когда они на выходах в море, у них нет времени по сторонам шастать.
– Чудесно, – сказал Дэкерт. – Старкс тебе ответил? – поспешно спросил он, не зная, как еще можно завести речь об этом.
Лэйн крутанулась на стуле и поглядела на фотографию отца Дэкерта над столом, сидя спиной к нему.
– Да. Цветов с шампанским не предлагал.
Дэкерту очень хотелось снова извиниться за то, что ему пришлось копаться в конфиденциальном разделе ее личного дела, но он понимал, что это не поможет. Одно упоминание имени Старкса – и она закрылась, как захлопнувшая створки раковина. Интересно, теперь Лэйн считает, что он хуже, чем все эти бюрократы с Земли, или нет, подумал Дэкерт. От них она по крайней мере знает, чего ждать. А вот от него такого предательства она не ожидала, и ощущение того, насколько ей неприятно находиться рядом с ним, наполняло каюту, будто делая ее меньше.
– Можешь сказать подробнее? – спросил он, помолчав пару секунд, раздраженный ситуацией, но слишком уставший, чтобы попытаться что-то исправить. И обругал сам себя. «Неужели она думает, это я виноват в том, что УКД следило за ней?»
Лэйн расстегнула «молнию» на нагрудном кармане утяжеляющего костюма и вытащила сложенный листок бумаги. Отдала Дэкерту, не глядя на него.
– Не беспокойся. Я стерла переписку при помощи одной из чистящих программ Кворлза. Если его приблуды работают, то это не отследили, с нашей стороны. А вот следят ли правительственные надзиратели за аккаунтом Старкса или нет – кто знает, черт их дери.
Дэкерт кивнул. Развернул листок и проглядел его. Нашел исходное сообщение Лэйн, в самом низу. Короткое и обтекаемое.
Шелдон, я знаю, что прошло уже немало времени, и извиняюсь, что не писала. У нас тут все с ума посходили. Помнишь Коула Бенсона, он был в Лас-Крусес? Мы все потрясены до глубины души. В Управлении действительно считают, что за этим стоят китайцы? Я вот сомневаюсь. Не могу прислать тебе оперативную сводку, но мы все беспокоимся, что будет дальше. Мы попали под мобилизацию. Черт подери, а ведь в вестернах помощники шерифов всегда гибнут первыми, так? Буду очень признательна, если ты поделишься со мной любой информацией. Как там Мило?
Твоя Лэйн.
Он прочел письмо дважды, обратив внимание на строки, за которыми скрывались их прежние чувства. Это показалось ему совершенно неуместным. Ответ Старкса тоже был коротким, и его старание соблюсти краткость было слишком очевидным, чтобы выглядеть хитростью. Дэкерт задумался, как же человеку пришлось сдерживать себя, чтобы не написать больше. Он провел с девушкой всего неделю, на яхте у берегов Косумеля, а потом она улетела с Земли и очень редко писала. Наверняка ему хотелось задать еще не один вопрос.
Лэйн, рад тебя слышать. Я очень беспокоился, но я слишком упрямый, чтобы заставить себя написать первым. Не могу обсуждать с тобой оперативную информацию, но, знаешь, мне было бы куда спокойней, если бы ты была не на Луне. Не можешь временно перейти на другую работу, на «НОО-1»? Здесь все очень напряженно и суетливо. Мило в порядке, все такой же толстый, много ест и ленится бегать за палочкой. Да и у меня в последнее время не получается вывозить его на кроссы. Работы по уши. Помнишь, как мы ныряли у рифов Санта-Розы? Ты цитировала Ницше, и я спросил тебя, как ты можешь, после всей той красоты, которую мы увидели… Сказал тебе, что Эразм тоже циник, так мне кажется. Мне он до сих пор нравится, но ты же знаешь, что я люблю сатиру. Ладно, мне пора. Береги себя и подумай насчет временной смены работы. Тебе пора отдохнуть и восстановиться, наверняка тебе Луна уже надоедает.
Твой Шелдон.
Дэкерт нахмурился и снова перечитал ответ.
– Я так понимаю, Мило – это собака, а отсылки к философии – некий код?
«Простейший код», – подумал он. Неужели он действительно думает, что, если бы это перехватили в УКД – или, еще хуже, в Военной разведке, – он бы уже не получил двенадцатичасовой допрос в комнате без окон?
– Ага, – ответила Лэйн, накручивая на палец прядь волос и глядя в потолок. – Но это произошло не в тот день, когда мы ныряли. Перед самым моим вылетом из Нью-Мексико мы говорили об Управлении. Он сказал мне, что боится: что шишек из УКД пинают под зад федералы, заставляя вести себя более агрессивно по поводу прав на добычу. Украдкой нарушить Договор Альтшулера и скрыть это от МКА. Говорил, что правительственные чиновники проанализировали выработку за последние пару лет, и долговременные франшизы на гелий-3 выглядят не слишком хорошо.
Она посмотрела на Дэкерта:
– Он хотел, чтобы я разорвала контракт.
– А какое это имеет отношение к Ницше и Эразму Роттердамскому?
Лэйн перестала играть с волосами и взялась пальцами за колени. Кисти рук у нее были белыми от нехватки солнечного света, но идеальной формы. «Будто у греческой статуи», – подумал Дэкерт. Интересно, считает ли Старкс, что их отношения закончились? Видимо, нет.
– Он ссылается на то, что сказал в тот самый день, когда я улетела. Он тогда предсказал, что в течение ближайших пяти лет у нас начнется реальная война с Китаем из-за Луны. Сказал, что правительство сделает все, чтобы защитить интересы США в космосе. А потом начал что-то нести на латыни. Он реально без ума от всех этих древностей, и он знал, что это меня раздражает. «Dulce bellum inexpertis», – сказал он. Я спросила его, что это значит.
– Рассказывай. Мое знание латыни ограничивается словами «И ты, Брут».
– Ага. Это цитата из Пиндара, перефразированная Эразмом Роттердамским. Слова древнегреческого поэта, переведенные на латынь средневековым голландским писателем, если хочешь точное определение. «Война нравится тем, у кого в ней опыта нет», – примерно так.
Дэкерт резко откинулся спиной на переборку, и они молча посмотрели друг на друга. Дэкерт ощутил завистливое уважение к Старксу. «Сказать такое о войне человеку, который никогда ее в глаза не видел…»
– Он очень мудр для бюрократа. Как думаешь, он имел в виду США или Китай?
– Думаю, нас. Быть может, обе стороны, в какой-то степени, но по большей части – нас.
– Правда?
– Это было в контексте нашего разговора. Он ругался на бюрократов из правительства, которые давят на УКД. Перед тем, как на латыни заговорить. На китайцев он не ругался.
Дэкерт потер щетину на подбородке и поскреб затылок. Он устал, и мысли у него путались. Неужели США достаточно безумны, чтобы начать боевые действия на Луне? Достаточно безумны, чтобы ради этого налепить бомбу на один из своих собственных транспортеров? Убить одного из своих только потому, что долгосрочная перспектива выработки уступает китайской? Как, черт подери, им это удалось? С «Кратера Пири» никто бы до «Молли Хэтчет» не добрался так, чтобы Дэкерт этого не знал. Но и китайцы бы не смогли. Ни корабли, ни роверы не приближались к «Ясности-1» больше чем на восемьсот кило за последний месяц. И как кто-то из них смог бы спереть четыре баллона гелия-3 с автоматического рудника, не оставив следов на реголите, или вытащить вилку из розетки на водном руднике в кратере Дионис? Там не было никаких чужих отпечатков – ни в Посейдоне, ни на «Спирали-6», – а на Луне отпечатки ног никуда не исчезают.
Теории заговора прокатывались в уме Дэкерта, будто волны, разбиваясь о каменную стену логики. Уже не в первый раз он пожалел о своем не столь аналитическом складе ума. Но мысль начала оформляться, и он, складывая все вместе, почувствовал себя неважно.
– Лэйн, насколько хороши наши сенсоры чужеродных материалов?
– Ты имеешь в виду, на «Ясности»? Вполне хороши на предмет опасных веществ и разнообразной космической радиации, но полная хрень в отношении всего остального.
– А как насчет необычных взрывчатых веществ?
– Ты серьезно?
– Очень.
Лэйн на пару секунд задумалась, а потом посмотрела в глаза Дэкерту:
– Нужно проверить. Насколько я понимаю, обычную взрывчатку для горных работ они опознают, но следы всякой экзотики мне до сих пор искать не приходилось. Я даже не знаю, что именно придется искать.
– Поройся в библиотеке УКД и найди полимерный нитроген. И начинай искать, только тихо. У них должна быть его молекулярная структура, поскольку его иногда используют для маломасштабных разработок. А потом проверь ангар, «грязные» помещения и хранилища. Не забывай, если след есть, ему уже больше месяца, так что надо учитывать разложение.
Лэйн сжала губы.
– Самые лучшие следы должны были сохраниться в вакууме. Я проверю «Бычий загон», если, конечно, смогу выяснить, что, черт возьми, мне надо искать.
Лэйн пришла в голову хорошая мысль. «Бычий загон» – негерметизированный ангар, где стояли транспортеры и шаттл резерва, – контролировался не настолько тщательно, как герметичные отсеки станции. Вероятно, это единственное место, где можно было спрятать такую взрывчатку, как полимерный нитроген.
Дэкерт снова кивнул:
– Когда станешь искать, пользуйся тачпадом Кворлза, установленным на «Аэросмите». Джонатан поставил на него шифрование.
Они молчали с минуту, обдумывая последствия того, к чему вели их размышления. Могла ли бомба быть установлена здесь, на «Ясности-1»? Когда в последний раз прилетали снабженцы? Больше месяца назад? Дэкерт с трудом мог поверить, что кто-то мог бы надеть скафандр и провести больше часа в «Бычьем загоне», так чтобы никто этого не заметил. Но объяснение это было единственным, которое он смог найти и от которого у него в голове, будто ветряной колокольчик, звенел вопрос: «Неужели теперь на «Ясности-1» все под подозрением?»
«Даже члены моей команды?»
Дэкерт оттолкнулся плечами от стены и встал. Придется доверять по крайней мере Лэйн и Кворлзу, иначе у него нет никаких шансов выяснить, что происходит. От одной мысли, что их можно подозревать, его корежило. Черт, его корежило от мысли подозревать хоть кого-то из экипажа «Ясности-1». Поскольку это означало, что один из них убил Коула. Иисусе…
– О’кей. Я пошел искать Кворлза – спрошу его, как дела с сообщением для Лин Цзы. А ты попробуй просмотреть список прибывших за последние шесть месяцев. И, естественно, чтобы все это было между нами.
У Лэйн было такое лицо, будто она хочет что-то сказать, но она просто кивнула и пошла к люку. Мгновение Дэкерт надеялся, что их общая тайна поможет залечить рану, но Лэйн так и осталась отстраненной и холодной. Он тряхнул головой, злясь на себя. Думает, как ребенок. Лэйн держит дистанцию в эмоциональном плане, и сейчас это определенно лучше.
– Лэйн?
– Да, коммандер, – ответила она с акцентом на формальное обращение, уже наклонившись, чтобы выйти через люк. Остановилась вполоборота и посмотрела на него.
– А что насчет упоминания Ницше?
Она слегка улыбнулась:
– О, он просто имел в виду одну из моих любимых цитат, которая его злила всякий раз, когда я ее приводила.
– И какая же?
– «Бог мертв», – сказала она и вышла.
