12
РУДНИК РАБОТАЛ БЕЗЗВУЧНО. ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ В НИХ ударила комета, выделив энергию термоядерной бомбы, они бы ничего не услышали аж до самого момента своей смерти. Дэкерт всегда дивился этому. Все звуки на поверхности Луны существовали лишь в пределах их скафандров. Монотонное пощелкивание регенераторов. Шорох собственных рук о теплоизоляцию скафандра и волос о стенки шлема, тихое урчание ходового компьютера. Но снаружи – завеса совершенного безмолвия. Ни ветра, ни воздуха, ни единого звука. Телескопический манипулятор, работающий на спирали, должен был бы потрескивать от соприкосновения переохлажденного газа с его алюминиевым кожухом. Передвижная платформа должна была бы завывать, как промышленный пылесос, всасывая внутрь реголит и пропуская его через нагреватели. Обработанная фракция должна была бы шуметь, как дождь по стеклу, по мере того как ее перекачивали к силовой станции и пропускали через герметичные башни, сжижая конечный продукт. Но ничего этого не было. «Человек не знает, что такое полная изоляция, пока не побывает в космосе, – подумал Дэкерт. – Здесь, даже когда ты сидишь рядом с кем-то, ты все равно полностью, совершенно изолирован от него. Ты один».
Стэндэрд тоже почувствовал это. Одно дело, ехать на ровере по безмолвной лунной поверхности – это в целом похоже на обычную поездку на машине, если разобраться. Но совсем другое, когда ты в полной тишине смотришь, как работают могучие машины. «Мы здесь чужие, – подумал Дэкерт, – и всегда будем чужими».
– Весьма впечатляющая штука, – сказал Стэндэрд, на мгновение забыв об их споре.
– Да.
– И вы приезжаете сюда всего раз в месяц?
Дэкерт остановил ровер у дороги, ведущей к силовой станции, и притемнил стекло шлема, чтобы сбавить яркость от освещающих поле огней.
– Обычно два-три раза в месяц. Один-два раза для проверки, когда оказываемся поблизости, и раз в месяц на транспортере с прицепом, чтобы увезти на «Ясность» баки с гелием-3, которые отправят на орбиту.
Он мельком глянул на Стэндэрда, не поворачиваясь. Инспектор знал, что это было больным местом для Гильдии горняков и предметом сильного недовольства самих горняков здесь.
– Очень жаль, что мы не можем сделать мобильную пусковую установку или закончить сооружение стационарных на основных спиральных рудниках, – сказал Стэндэрд, уловив в интонации Дэкерта пассивную агрессию. – Она столько стоит, что не окупится.
Он посмотрел на Дэкерта, ожидая ответа. Определенно привык, когда ему поддакивают, и его явно раздражало, когда этого не происходило.
– Иногда мне кажется, коммандер, что вы не одобряете вообще все, что здесь делается Управлением.
Дэкерт рассмеялся:
– Что вы хотите от меня услышать, Стэндэрд, черт побери? Что я ничего не имею против дополнительной опасности ежемесячных выходов к рудникам просто потому, что у ваших бухгалтеров живот болит денег выделить на электромагнитные пусковые? Вы правы. Мне не нравится, что мои люди подвергаются опасности ради того, чтобы УКД получило лишних два процента прибыли, а еще мне не нравится, что Луна становится игрушкой для людей, которые никогда не слышали, как щелкает пуля, пролетая у них над головой.
Стэндэрд напрягся:
– Я понимаю ваши умозаключения, но не стоит надо мной смеяться. Мы все служим, каждый по-своему, и иногда ты стоишь за правду, вне зависимости от того, есть на тебе форма или нет. – Он внимательно поглядел на Дэкерта: – Вы же верите в то, что мы правы, не так ли? По крайней мере признайте, что в данной ситуации мы – хорошие парни. Ради бога, ведь это ваш человек погиб там, в Посейдоне.
– Здесь есть только одна «правда», и она заключается в том, чтобы оставаться в живых. Умирать неправильно, вне зависимости, черт подери, от того, как это произошло.
Теперь уже засмеялся Стэндэрд:
– Нет, коммандер, это было бы слишком наивно. Так не пойдет. Если вы верите в то, что люди могут придерживаться подобной простоты и порядка, я бы порекомендовал вам повнимательнее посмотреть на Землю через купол вашей обсерватории. Посмотреть на то, как Китай оставил в беде своих соседей, умирающих с голоду во время Термического максимума, делая все, чтобы усилить свою власть. Или прочтите Ветхий Завет – там, где говорится о праведных и нечестивцах. Может, для вас это звучит нелепо, здесь, на вашей подземной станции, где вы можете позволить себе роскошь презирать грязные дела – такие как политика, – но что насчет Земли? Неужели вы думаете, что китайцы хоть пальцем пошевелят, чтобы защищать что-то, кроме собственных интересов? Вы действительно думаете, что они честно ведут себя здесь, на Луне?
Они доехали до башни с батареей желтых, синхронно мигающих огней, ровер отбрасывал длинную тень. Дэкерт поставил машину на тормоз, и они оба запрокинули головы, глядя на нависающую рядом платформу. Спираль рудника, будто ступица колеса, раскинулась на поверхности реголита, уходя за пределы видимости. Наполовину построенная электромагнитная пусковая пушка, которая должна была запускать баллоны на низкую орбиту за счет мощного импульса тока по проводящим рельсам, стояла в паре метров от башни, будто брошенное орудие.
– Я не думал, что наше правительство считает альтруизм одним из главных своих качеств, – наконец ответил Дэкерт. – Ведь именно поэтому мы выходим из договора о бесплатной поставке гелия-3 Новому Третьему миру?
Он принялся расстегивать ремни.
– Я думал, это делается для того, чтобы мы доказали высокому начальству, что можем выполнять их планы выработки.
– Туше, коммандер. Однако щедростью чаще всего пользуются, – ответил Стэндэрд, продолжая глядеть на платформу и пытаясь расстегнуть пятиточечную пряжку на ремне. – Половину той энергии, которую мы предоставляем из благотворительности, воруют полевые командиры в Африке и Северной Европе, и то, что должно было достаться нуждающимся, уходит в никуда, как пшеница, которую просыпали в порту.
Дэкерт протянул руку, чтобы помочь Стэндэрду; он отодвинул его руку и расстегнул пряжку.
– Значит, когда отключают энергию, надо просто обвинить полевых командиров и прочесть псалмы за тех, кто остался во мраке?
– Быть может, – ответил Стэндэрд, слезая с сиденья и касаясь носком ботинка лунной почвы. Поглядел на Дэкерта: – Похоже, ваш цинизм, Дэкерт, не имеет границ, достигая даже небес. Как можете вы, будучи свидетелем грандиозной работы человечества в этой пустыне, продолжать насмехаться над Творцом? Неужели вы действительно думаете, что эта искра гениальности зародилась сама, в результате случайного взрыва звезды несколько миллиардов лет назад?
Он сказал это совершенно спокойно, но Дэкерт знал, что Стэндэрд проверяет его. В Управлении не любили атеистов. И, вероятно, с этим как-то связано их нынешнее превращение в «ястребов». В окопах неверующих не бывает. Дэкерт обошел ровер, готовый помочь инспектору, чтобы тот не споткнулся, делая первые шаги в скафандре.
– Я насмехаюсь над нами, а не над Всемогущим. И я верю в высшую силу. Я просто не настолько самоуверен, чтобы считать, что она на моей стороне.
– А, так вы деист. Еще хуже.
Стэндэрд сделал осторожный шаг, приняв помощь Дэкерта. Они подошли к силовой станции и снова посмотрели вверх, выгибая шеи настолько, насколько это позволяли сделать скафандры. Тридцатиметровые башни выглядели как твердотопливные ракетные ускорители прошлого, готовые лететь на край Солнечной системы. Но им никуда не придется лететь. Они были прочно закреплены на лунной поверхности, а из вентилей на их стенах шел охлаждающий газ. Дэкерт постучал по стеклу шлема Стэндэрда, чтобы привлечь внимание, и подвел его к небольшому люку рядом с колонной номер три. Отцепил от пояса тонкий алюминиевый стержень, вставил в квадратное отверстие и повернул по часовой стрелке. Бороздки вошли в зацепление с замком, и из стенки выдвинулся небольшой пульт. Дэкерт ввел кодовую комбинацию на цифровой клавиатуре, и люк открылся. Из кабины управления вырвались остатки газа, сливаясь с разреженной атмосферой Луны. Мимо их шлемов пронесся небольшой кусок мусора – возможно, обрывок упаковки от одного из плазменных экранов – и, взлетев над поверхностью, будто на сильном ветру, исчез во тьме.
– Давайте пока оставим теологические дебаты, инспектор, – сказал Дэкерт. – В кабине управления мало места. Будьте осторожны, ни обо что не ударьтесь и, пожалуйста, спрашивайте, прежде чем что-то трогать.
Они включили фонари на скафандрах и вошли в темное помещение размером с гардеробную, с рядами приборов отображения телеметрии и покрытыми морозоустойчивым пластиком мониторами на дальней стене. Дэкерт подошел к экрану центрального сервера рудника. Экран был покрыт слоем льда и пыли, таким толстым, что он не мог ничего разобрать сквозь него. Дэкерт нахмурился. Всего пара недель, и уже столько пыли? Еще одна причина для беспокойства, когда казалось, что все и так ломается вокруг него. Стерев с экрана грязь, он ввел код на огромной клавиатуре и нажал «ВВОД».
– Отсюда к нам на «Ясность» приходит телеметрия, в реальном времени, но только самые основные параметры – питание башен и координаты ЛСП роверов-добытчиков.
Дэкерт глядел на бегущие по экрану ряды цифр.
– Все остальное сохраняется здесь и отсылается в ЦЕНТР одним пакетом раз в сутки.
– А что насчет данных по выработке?
– Они также хранятся здесь, как и селенологические данные, процентное содержание и аномалии добычи.
Стэндэрд глядел на стереоскопический дисплей, и Дэкерт понял, что его гипнотизирует поток данных, которые он привык читать в обработанном виде каждый первый вторник месяца там, на Земле, – вероятно, сидя в кабинете в офисной башне и положив ноги на стол, с чашкой чая в руке. На него это явно произвело впечатление.
– Сами понимаете, системы следующего поколения будут куда эффективнее, – сказал он. – Новые алгоритмы просто невероятны, квантовая факторизация и ДНК-системы – мы говорим о прибавке в зеттабайты в скорости обработки информации. И они будут полностью автономны.
– Да, я слышал, – ответил Дэкерт, не желая заводить спор на эту тему. Он читал отчеты специалистов по квантовым компьютерам; они предсказывали полную автоматизацию космической добычи, которая придет вместе со следующим поколением оборудования. Они то же самое говорили про летчиков-истребителей шестьдесят лет назад, когда над районами боевых действий на Ближнем Востоке и в Азии стали летать первые боевые дроны «Предэйторы». Однако большая часть самолетов и космических кораблей до сих пор управлялась людьми, и Дэкерт сомневался, что это когда-нибудь изменится, тем более сомневался в том, что колонизация Луны живыми и дышащими людьми когда-нибудь замедлится. «Люди не любят давать слишком много власти неживому, – подумал он. – Это одно из лучших наших качеств».
Вернувшись в реальность, Дэкерт поглядел на мерцающие на экране данные и нахмурился. Вот эти несколько цифр совершенно выпадают из логики. Телеметрия, которую он сам вчера проверял в ЦЕНТРе, изменилась, и с точки зрения статистики вероятность этого была такой же, как если бы снаружи по лунной поверхности бегал гепард. Он выполнил проверку, чтобы убедиться, что ничего не упустил. Данные остались такими же. Проверил ведомость погрузки – ничего не изменилось. В одном Стэндэрд прав – алгоритмы и процессоры никогда не выдают ошибочную информацию.
Включил связь:
– Вернон, это «Спираль-6».
В наушниках зашипело и затрещало.
– Ага, слушаю.
– Что у нас по списку последней доставки гелия-3?
Вернон умолк на пару секунд, проверяя.
– Четырнадцать баллонов на одиннадцатый день лунного дня, босс, или двадцать первого ноября по земному. Повторяю, один-четыре баллона, одиннадцать-двадцать один.
– Принято. А теперь проверь вчерашние данные по хранению в текущем цикле.
– Понял, – ответил Вернон. – Одиннадцать баллонов, девяносто восемь процентов месячной нормы выработки. Чертов ФМО нас немного затормозил.
– Еще раз.
– Один-один баллонов. Есть проблемы?
Дэкерт поглядел на Стэндэрда и вышел из рубки управления. Подошел к противоположной стороне башни, где стояли массивные баллоны с гелием-3 в вертикальных стеллажах, закрытых на замок.
– Да, вот оно, – сказал он, глядя на баллоны размером с автомобиль.
– Что такое? – спросил Стэндэрд.
– На руднике заполнено одиннадцать баллонов гелия-3 в текущем цикле, они установлены в стеллаж для отправки на «Ясность» и последующей заброски на орбиту.
– И?
– Посчитайте, мистер Стэндэрд.
Он уставился на Стэндэрда, и тот принялся считать баллоны, водя пальцем в перчатке.
– Четырех баллонов не хватает, – сказал Стэндэрд.
– Ага.
– Ну, это не здорово.
– Да, это совсем не здорово.
И Дэкерт задумался, что еще плохого принесет ему эта неделя.
