11
ОТКРЫЛИСЬ ЗАЩИТНЫЕ ДВЕРИ, И СТАЛА ВИДНА темнеющая поверхность Луны. Солнце зайдет через час и не появится над Ахеронскими возвышенностями еще четырнадцать дней. Две недели во мраке, Море Ясности в объятиях космоса. Диск солнца на западе уже был наполовину скрыт хребтами Гемских гор. Его ярко-белые лучи начали преломляться в клубах лунной пыли, поднимающейся над равниной Моря Ясности, будто инопланетный туман. Дэкерт услышал, как Стэндэрд ахнул, глядя на то, как миллиарды крохотных частиц поднимаются на границе света и тени, окутывая все полупрозрачным облаком. Руки инспектора в толстых перчатках скафандра вцепились в трубчатые поручни ровера.
– Все нормально, Стэндэрд, это не галлюцинация, – сказал Дэкерт. – Это лунные фонтаны. Пыль поднимается с поверхности на закате.
– Это… невероятно, – ответил Стэндэрд. Он дышал быстро и неглубоко, будто ему требовалось усилие, чтобы всосать воздух через дыхательный шланг, и глядел на природное явление, которое всегда напоминало Дэкерту песчаные бури на закате в Ливане.
– А почему это происходит?
Дэкерт переключил коробку на пониженную скорость и начал выводить ровер наружу из подземного ангара, поглядывая по сторонам и убеждаясь в том, что у колес нормальное сцепление с поверхностью.
– Освещенная сторона Луны заряжена положительно, темная – отрицательно. На терминаторе, границе света и темноты, возникает электростатическое поле. Помните, как в детстве, когда потрешь воздушный шарик о голову, волосы дыбом встают, когда его в сторону отодвигаешь? Здесь тот же самый эффект. Частички пыли поднимаются и притягиваются к другим, с противоположным зарядом.
– Но это куда более впечатляюще, – сказал Стэндэрд. Лицевой щиток его шлема из поляризованного стекла все так же был повернут в сторону заходящего солнца и вздымающейся вверх серебристой стены пыли. – Я и не знал, что на Луне может быть нечто настолько активное.
– В космосе активно все, инспектор. Просто большую часть этого мы не в состоянии видеть.
Несмотря на пониженную передачу, ровер забуксовал задними колесами, съехав с пола ангара на мягкий лунный реголит и с трудом находя сцепление с белой, как мел, почвой в условиях пониженной гравитации. Вверх взлетели пыль и крохотные кусочки базальта, которые начали медленно оседать, кругами. Двери шлюза стали закрываться. Дэкерт вывел ровер на открытое место и остановил машину, чтобы проверить системы. До «Спирали-6» ехать пять километров, с освещенного участка в темноту, из печки в двести шестьдесят по Фаренгейту в морозильник минус двести девяносто.
– Вернон, мы у начала Гемской дороги. Приборы в порядке, радиация в норме. Первая и вторая батареи – сто процентов, скафандры для ВКД и связь работают. Запрашиваю разрешение двигаться к «Спирали-6».
Связь работала с перегрузкой на таком близком расстоянии, и голос Вернона был немного искажен:
– Слышимость пять из пяти, босс. Связь отличная, транспондер работает, как часики. Движение к «Спирали-6» разрешаю. Как там снаружи?
– Лунные фонтаны, Вернон. Кворлз будет нам завидовать.
– Вас понял. Он там нанотрубки стругает в «Аэросмите». Скажу ему, что он все пропустил.
Дэкерт поставил ногу в ботинке на педаль газа, и они выехали на Гемскую дорогу, идущую на северо-запад, в низины равнины Ясности. Дорога была размечена мигающими трилиптическими маячками, установленными через каждые десять метров, будто на взлетной полосе земного аэропорта, вот только эта полоса пересекала совершенно сухой инопланетный ландшафт. Маячки автоматически включались по мере того, как оказывались в темноте. Дэкерт и Стэндэрд смотрели на дорожку из огней впереди, в черноте неосвещенных участков дороги. Солнце продолжало садиться за горы, и включались все новые маячки.
Это действительно было совершенно неземное зрелище. Если и будет возможность получить от Стэндэрда правдивые ответы, так именно сейчас, подумал Дэкерт. Флетчер научил его этой уловке не один год назад. Помести человека в совершенно чуждую ему обстановку, туда, где его сознание будет кричать, что ему здесь делать нечего, и шок заставит его действовать предсказуемо. Он станет леммингом, будет цепляться за того, кто рядом с ним, за того, у кого больше опыта, – так потерявшийся человек взывает к Богу. Стараясь остаться в живых – не делать ошибок, могущих привести к безвременной смерти, – он забудет о привычке говорить только то, что в его интересах. Испугается так, что перестанет притворяться.
Но Стэндэрд – особый случай. Законченный бюрократ, обученный говорить расчетливо и блюсти исключительно интересы Управления космической добычи и его ангела-хранителя – правительства Соединенных Штатов. Вскрыть его будет нелегко. Если бы мы пару сотен столетий назад утопили в море политиков и их прислужников-бюрократов, то сейчас уже заселили бы всю Солнечную систему, подумал Дэкерт. Истинно верующие. История Земли усыпана осколками плодов их деятельности, а теперь – вот он, один из них, на Луне, прерывисто дышит, глядя на лунный закат. «Я могу покончить с ним прямо здесь, на этом реголите, и ни одна живая душа об этом не узнает, – думал Дэкерт. – Маленькая неисправность в скафандре для ВКД, и это пойдет всем только на пользу…»
– Постарайтесь дышать естественно, инспектор, – сказал он вслух, выкидывая из головы непрошеные мысли. – Система скафандра, конечно, сама подстроится под ваш ритм, чтобы не допустить гипервентиляции, но лучше сосредоточиться на том, чтобы дышать равномерно и медленно.
– Спасибо, коммандер. Я попытаюсь.
– У вас все получается. Нам четыре километра до «Спирали-6». Доедем минут за десять.
– Так быстро? – спросил Стэндэрд. И снова взялся руками за трубчатые поручни ровера. – Я и не думал, что мы можем ехать с такой скоростью.
Дэкерт тихонько усмехнулся и посильнее нажал на педаль газа.
– Мы не ездим быстрее тридцати километров в час по неразмеченным участкам, поскольку на Луне нарушается естественная для человека пространственная ориентация. По освещенной дороге можем разгоняться до шестидесяти. Единственное, чего надо остерегаться, это ударных воронок от метеоритов и осыпей, а я их тут уже пару недель не видел.
Стэндэрд продолжал крепко держаться за титановые поручни. Они окончательно погрузились в тень, и даже в скафандрах ощущалось, как упала температура, будто они мгновенно перенеслись из пустынного полудня в полярную ночь Антарктиды. Освещенные участки были в считаных метрах от них, но в тени царил полный мрак, нарушаемый лишь светом Земли. Пот в волосах и на шее Дэкерта остыл и стал липким; он поежился в ожидании того, что автоподогрев скафандра восстановит нормальную температуру внутри. Голубые маячки Гемской дороги ослепительно сверкали во мраке, и на темно-серой поверхности Моря мелькали длинные тени.
– Думаю, так все же лучше, чем в этих ваших реактивных скафандрах, – сказал Стэндэрд, немного расслабившись, но все так же упираясь в пол ровера ботинками. – На такое я еще не скоро соглашусь.
– Это… уникальный опыт. И совсем не для тех, кто не любит отрицательные перегрузки.
Дэкерт вспомнил свое свободное падение в черную яму кратера Дионис, ощущение беспомощности, когда он смотрел в бездну у себя под ногами. Как бы чувствовал себя таракан, будь у него разум и боязнь высоты, если бы человек взял его пальцами и швырнул в унитаз? Наверное, примерно так же, как Дэкерт в тот день, когда двигатели, закрепленные на его скафандре, швырнули его в черную пасть кратера.
– Когда будут настроены все скафандры и какую выгоду, по вашим подсчетам, это даст? – спросил Стэндэрд. Он, очевидно, чувствовал себя более уверенно, заводя разговор на хорошо знакомую ему тему – о лунной экономике. Квартальные премии и снижение затрат – будто глоток тоника для его встревоженного желудка.
– Мы уже оборудовали три скафандра, но я опробовал только один, на дальней дистанции. Остальные испытывались только на короткие расстояния, рядом с «Ясностью». Как только они будут готовы окончательно – через пару недель, если война не случится, – их использование позволит повысить добычу льда и ильменита процентов на тридцать. Эффект в плане добычи гелия-3 будет слабее.
– Почему так?
– Потому что места добычи гелия-3 более легкодоступны. Там возможность работать на сложном рельефе не играет такой роли. Подобно «Спирали-6», они по большей части расположены на ровных участках Моря. А вот места добычи льда и ильменита, как правило, находятся в кратерах и лавовых трубках или на затененных склонах гор, и там выигрыш от использования реактивных скафандров значителен.
Дэкерт на мгновение умолк, поскольку надо было проехать сложный участок вдоль края глубокого ущелья. Здесь было необходимо следить за эрозией поверхности. Убедившись в том, что все в норме, он снова повел ровер вперед.
– Кроме того, большая часть участков по добыче гелия-3 теперь автоматизирована. Участие человека требуется при первоначальной разведке, разметке и регулярных проверках, одну из таких разведок мы проводим сегодня. Да еще ездить к ним на транспортере, чтобы забрать баллоны с гелием-3 для заброски на орбиту.
Они выехали на белесую эжекту, сильно отличающуюся цветом от темных потеков лавы на остальных участках Моря даже в слабом свете маячков. Похоже на снег в Вермонте, но на самом деле это пушистый слой вулканического вещества, выброшенного из кратера Менелай сотни миллионов лет назад. Последнее свидетельство катастрофы, случившейся задолго до того, как позвоночные стали теплокровными. С тех пор ничего не изменилось, кроме появившейся здесь дороги да двух человек, явственно ощущавших, насколько они здесь чужие.
– Что ж, любая мелочь будет полезна, – сказал Стэндэрд, прервав пару минут восхищенного молчания. – Мне незачем вам объяснять, насколько важно повышение выработки в текущей ситуации. Нам необходимо удержать позиции в туризме и внутрисистемных франшизах, когда завершатся следующие открытые торги. Малейшее повышение доли Китая на рынке станет катастрофой, и, хотя я не знаю всего, что обсуждают наверху, я точно знаю, что там очень озабочены нашим отставанием.
Дэкерту показалось, что он услышал, как Стэндэрд прищелкнул языком. Первый в истории бухгалтер, вышедший на поверхность Луны. Инспектор явно расслабился, забыв о том, что от космического вакуума его отделяет только скафандр. Они все глубже погружались в темноту, однако он воодушевлялся все сильнее:
– Луна помогла нам выкарабкаться из худшего в нашей истории кризиса, коммандер. Если мы потеряем хотя бы двадцать процентов доходов от космической добычи, это затормозит наше восстановление и заставит нас перераспределять энергетические субсидии, которые мы ввели, чтобы поддержать экономику.
Дэкерт покачал головой. Он никогда не мог понять, как все эти бюрократы не замечают смехотворность своих собственных действий. Могут сказать нечто, совершенно противоречащее заявленным ими же самими намерениям, даже не заметив этого. Разве это не безумие?
Он не сдержался.
– Тогда какого черта мы затеваем драку с китайцами? – спросил он. – Может, я и наивен в политике, Стэндэрд, но я не вижу никакого смысла портить хорошее дело. Мы получаем энергию для населения и деньги в бюджет. Что еще вам надо, черт возьми? Война, скажу я вам, не даст ничего хорошего.
Стэндэрд вздохнул так шумно, что это было слышно даже по системе связи.
– Вы мыслите как армейский командир, Дэкерт. Ближайшими перспективами, тактически. Будь вы генералом или тем более президентом, вы бы видели ситуацию более глобально.
– В чем, например?
– Например, в плане долговременной стратегической жизнеспособности нашей программы космической экономики. Мы потеряли наше влияние в Тихоокеанском регионе, а вместе с ним – и влияние на мировую экономику. Термический максимум отбросил нас на двадцать лет назад, а Индия и Китай прыгнули вперед – на те же двадцать лет. Наши экономические показатели на Земле (сельское хозяйство, машиностроение, технологии – что хотите) все еще в нижней части таблицы. А если вы захотите сказать, что мы должны были готовиться к такой катастрофе, то просто поглядите на Канаду и Западную Европу.
Он умолк, попытавшись мотнуть головой в скафандре, но массивный шлем остался на месте. Интересно, подумал Дэкерт, сколько раз уже Стэндэрд произносил эту речь.
– Можно приготовиться к падению астероида, можно издавать законы против выбросов парниковых газов, но кто мог ожидать, что скопившиеся под водой газовые гидраты вырвутся наружу и отбросят нас в Темные века больше чем на десятилетие?
Дэкерту пришлось сосредоточиться, чтобы не смотреть на Стэндэрда. Трудная штука – не смотреть на человека, с которым разговариваешь, но он уже давно научился не отрывать взгляда от лунной поверхности, ведя ровер.
– Я понимаю, как повлиял Термический максимум, инспектор, и, насколько я помню, ученые пришли к выводу, что мы сыграли определенную роль в расплавлении гидратов. Но это не объясняет текущий кризис. Почему мы не послали людей на переговоры в Китай, в МКА, чтобы все решить там, а не расставлять фигуры здесь, рискуя всем, чего мы тут достигли? Вы хотите увеличить выработку? Присылайте сюда больше горняков, а не солдат. И не забывайте, что продолжать добычу станет очень сложно, когда над Морем начнут летать ракеты.
– Что же, в одном… – начал Стэндэрд и заорал, увидев, как над их головами сверкнула зеленая вспышка.
Дэкерт посмотрел вверх и увидел огромный огненный шар, пролетевший над ними в сторону Гемских гор. Стэндэрд вскинул левую руку, будто пытаясь загородиться от летящего объекта. Толкнул Дэкерта в плечо, и ровер накренился. Дэкерт ударил по тормозам. Машина пошла в занос, колеса по правому борту оторвались от поверхности больше чем на секунду, но потом ровер нехотя подчинился слабому лунному тяготению и снова стал на все четыре колеса. Они остановились перпендикулярно дороге, упершись задним колесом в один из маячков.
Дэкерт смотрел, как огненный шар беззвучно улетел за горизонт, осветив темную поверхность Луны изумрудным светом, будто призрак. Разжав вцепившиеся в рулевую колонку пальцы, стал дожидаться, пока успокоится пульс и осядет взметнувшаяся вокруг ровера пыль. Он слышал, как стучит его сердце и как прерывисто и хрипло дышит Стэндэрд. В ушах звенело от адреналина.
– Что это было, черт побери? – спросил Стэндэрд.
– Первое было метеором, – ответил Дэкерт, а затем сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. – А вот второе едва не стало несчастным случаем. Вы ударили меня по руке.
Стэндэрд долго не отвечал, а затем посмотрел по сторонам.
– Что? Извините. Эта штука… она летела совершенно беззвучно.
Дэкерт проехал полметра вперед, поставил ровер на тормоз, ослабил ремни и неуклюже спустился с машины, чтобы осмотреть колесо с титановыми грунтозацепами и дорожный маячок. Слегка подпрыгнул, приспосабливаясь к скафандру и отсутствию утяжеляющего костюма. «Иисусе Христе, – подумал он, глядя на обрыв у края дороги, до которого им осталось не больше трех метров. – Еще пара градусов заноса, и мы бы жопой вперед съехали в этот овраг. Если не хуже».
– У Луны есть атмосфера, пусть и очень разреженная, – сказал он. Крякнул, упершись ногой в ровер и толкая другой ногой трилиптический маячок обратно в металлическую подставку. – Если достаточно большой метеорит входит в нее на приличной скорости, то он светится.
Закончив свое дело, Дэкерт выпрямился.
– Интересно то, что с момента нашего появления здесь мы увеличили лунную атмосферу на семьсот процентов – за счет выбросов газов с наших станций и выхлопа реактивных двигателей.
Дэкерт обошел ровер, в последний раз проверяя машину, забрался обратно и повозился с ремнями, на ощупь, поскольку шлем не давал возможности их видеть. Затянув ремни, включил мотор. Панель управления и ходовые огни засветились. Он проверил системы. Все огоньки светятся зеленым. Включив передачу, повел ровер по дороге, в тишине, выезжая из висящего кольца мерцающей пыли.
– Не самый лучший момент в моей жизни, – уныло сказал Стэндэрд. – Вероятно, мне лучше сидеть в офисе, а не ездить по поверхности Луны.
– Не стоит беспокоиться. Я тоже дернулся. Такова Луна, инспектор. Часами – скука смертная, а потом несколько секунд ужаса. Просто не забывайте, что здесь надо двигаться аккуратнее, даже когда испугался. Низкая гравитация усиливает амплитуду всех движений.
Стэндэрд оперся шлемом о подголовник и рассмеялся. Странный смех, высокий и застенчивый. Смех сборщика налогов.
– Точно. Что ж, постараюсь вспомнить это, когда в следующий раз увижу летящий над головой горящий железный шар.
– Как я уже сказал, не стоит беспокоиться.
– Благодарю.
Стэндэрд уселся поудобнее и снова взялся за поручень.
– Мы продолжим наш спор, чтобы отвлечься, и это помогло избавиться от тошноты?
– Хорошая мысль, поскольку вам явно не понравится провести следующие полчаса с собственной рвотой внутри скафандра. Мне кажется, что вы хотели объяснить, как мы сможем поддерживать выработку, когда китайцы начнут по нам стрелять.
Стэндэрд с трудом сдержался, чтобы не хрюкнуть от смеха.
– Я собирался объяснить, коммандер, что дипломатия – дорога с двусторонним движением. Не думаю, что вам известно, насколько скверными стали отношения между нашими странами.
Стэндэрд умолк – видимо, раздумывая, насколько много он может рассказать об этом Дэкерту.
– Новости в потоковых каналах не дают представления обо всем масштабе кризиса. Ваш горняк – не единственный погибший в последние дни.
– В смысле на Луне или на Земле?
– На Земле.
Стэндэрд заговорил тише, так, будто кто-то мог их подслушать, здесь, на безжизненной поверхности лунного моря.
– У меня нет разрешения вам это рассказывать, да и, возможно, этого не стоило бы делать, но я понимаю, что вы хотите знать ситуацию, после того что случилось с вашим человеком в кратере Посейдон.
– Я оценил.
– О’кей, ладно. Скажу то, что могу сказать.
Он натурально перешел на шепот, как будто кто-то мог наставить на них направленный микрофон. Дэкерт просто молчал. Именно этого он и дожидался.
– Американская атомная подводная лодка столкнулась с китайским ракетоносцем в Южно-Китайском море южнее Макао три недели назад. В китайских территориальных водах. Невероятно, учитывая совершенство наших систем обнаружения. Шла в режиме скрытности, на биоприводе, и наш капитан то ли повел себя слишком агрессивно, то ли просто слишком близко подошел. Китайская лодка дала полный назад и повернула на правый борт – видимо, чтобы проверить мертвую зону сонара на предмет того, не сидит ли кто-то у нее на хвосте. Наша лодка врезалась ей в корму. Погибли шестнадцать китайских моряков, коммандер, и китайцы едва лодку не потеряли. Среагировали весьма негативно.
– Надо думать.
– Да уж. И все это случилось в тот самый момент, когда наши юристы в Гааге бодались насчет интерпретаций Договора Альтшулера и устава МКА в части прав на добычу в центральных морях Луны и отчетов о добыче, не говоря уже о некоторых экономических спорах в Тихоокеанском регионе. Через пару дней после этого происшествия китайский посол известил нас, что они откроют огонь по любому кораблю или иному аппарату, принадлежащему США, если тот появится в пределах двухсоткилометровой зоны от их территорий – как на Земле, так и на Луне. После чего он покинул Вашингтон вместе со всеми остальными посольскими работниками.
Дэкерт ударил по тормозам. В шее бился пульс. Он изо всех сил сдерживал гнев. Повернулся к Стэндэрду, вцепившись руками в рулевую колонку:
– Какого черта никто мне об этом не сказал?
– Потому что проблем не должно было возникнуть. Мы не ведем операций по добыче настолько близко к Морю Дождей. Когда произошел взрыв, ваш транспортер находился на восточной стороне Моря Ясности, коммандер, в семистах километрах от границы зоны добычи, заявленной китайцами. У нас не было никаких причин думать, что вы подвергаетесь опасности.
Дэкерт с трудом удержался, чтобы не вознести к лунным небесам поток богохульств, а затем схватить Стэндэрда за плечо и бить его стеклом шлема о поручень, пока оно не треснет и его бюрократические легкие не лопнут, оказавшись под воздействием вакуума.
– У вас не было причин думать, что мы в опасности? Нам устроили диверсию, лишив нас хорошей доли добычи воды и кислорода, в долбаном морозильнике на «Кратере Пири» лежит мой горняк, мертвый, понимаете, Стэндэрд? Что вы сами всегда говорили? Безопасность превыше всего?
Его тело будто излучало гнев во все стороны. Стэндэрд сидел рядом, неподвижно. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Дэкерт снова включил передачу и повел ровер вперед.
– Поверить не могу, – сказал он в пустоту.
Они медленно выехали на изрытое ударами метеоритов плато, и Дэкерт сосредоточился на вибрации машины. Выглянул вбок, чтобы увидеть, насколько хорошее сцепление у колес. Они оба чувствовали, как колеса пробуксовывают по мягкому реголиту. Машина начала слегка соскальзывать вбок. Дэкерт включил полный привод и самую низкую передачу, а затем выпустил стабилизаторы всех шести колес, маленькие зубчатые колесики, впивающиеся в мягкую поверхность реголита. Сцепление улучшилось, и машина снова начала взбираться на холм. Индикатор на лобовом стекле показал, что угол наклона снизился с тридцати двух градусов до двадцати, а потом и до двенадцати. Оба астронавта выдохнули.
– О чем, черт подери, нам еще не рассказали, видя, какая тут у нас безопасность? – спросил Дэкерт, когда они достигли вершины холма.
– Ничего в голову не приходит.
– Здорово. Раз уж мы заговорили о «Молли Хэтчет», хотелось бы, чтобы вы ответили на пару вопросов, которые меня гложут. Для начала, как, черт подери, китайцы ухитрились прилепить на ее корпус бомбу? Мои источники в «Кратере Пири» говорят, что никаких улик в кратере Посейдон найдено не было. Никаких следов ни машин, ни ног. Никаких признаков вторжения. Тогда где же прилепили бомбу и каким образом?
– Ваши «источники» в «Кратере Пири»? И кто бы это мог быть?
– Не надо задавать вопрос, на который не будет ответа, Стэндэрд. Это выглядит глупо.
Стэндэрд поднял руку.
– Чудесно. Значит, доведение информации будет строго односторонним. Я не знаю, как китайцам удалось это сделать. Я читал полный отчет, и там нет ясного ответа на этот вопрос. Заряд мог быть установлен, когда транспортер находился у «Буровой станции-3», рядом с Кавказскими горами. Это менее трех сотен километров от кратера Архимед, и капитан Хейл сказал, что устройство было установлено в углубление, под люком отсека ВКД, где никому не мешало и его было трудно заметить.
Дэкерт принялся размышлять. «Новый Пекин-2» находится внутри кратера Архимед, у края Моря Дождей. Первая станция, построенная внутри лунного кратера, на склоне, для того чтобы стены кратера дали дополнительную защиту от радиации и позволили не так заглубляться в реголит. Однако «Молли Хэтчет» не была рядом с Кавказскими горами уже больше месяца, и Дэкерт с трудом мог поверить, чтобы кто-нибудь решил поставить бомбу, которая взорвется больше чем через тридцать дней, особенно на Луне, где перепады температур и выбросы солнечной радиации выведут из строя даже самую надежную систему. Тем более бомбу не поставят в том месте, где ее можно случайно задеть ботинком или рукой в перчатке и оторвать. И уж точно это не могло являться ответом на инцидент в Южно-Китайском море, потому что он, по словам Стэндэрда, произошел уже после выезда к Кавказу.
«Как бы, черт подери, мне добраться до этого засекреченного доклада?..» – спросил он себя. Готового ответа не было. Он уже связался со всеми знакомыми в «Кратере Пири», однако те немногие, что были перед ним в долгу, сочли за лучшее не лезть в секретные документы УКД.
– Значит, бомбу прилепили на борт «Молли Хэтчет» больше чем за месяц до того, как она взорвалась? – наконец спросил он вслух. – И она была установлена так, чтобы сработать по определенному сигналу с орбиты? А вам известно, насколько нестабильны каналы связи Лунной системы позиционирования, особенно когда ты посреди моря? Я бы им не доверил микроволновку к ланчу включить, не то что бомбу подрывать. И я знаю, что многие со мной согласятся. Если кто-то не выдвинет версию получше, ваши обвинения против китайцев практически ничего не стоят.
– В смысле? Мы же определили взрывчатку.
Дэкерт рассмеялся:
– Одному Богу известно, сколько раз она перешла из рук в руки, прежде чем попасть на Луну. Неужели вы думаете, что китайская разведка покупает такие вещи на «черном рынке»?
– Ну а кого бы еще вы могли обвинить, коммандер? – спросил Стэндэрд, махнув рукой в сторону черной лунной поверхности. – Насколько я помню, поблизости других подозреваемых нет. Вряд ли по Луне бегают бразильские повстанцы, а больше на нас никто зла не держит.
«Злость – отнюдь не единственная причина для убийства, – подумал Дэкерт, – и даже не самая частая, если уж на то пошло».
Ровер оказался в верхней части плато, и Дэкерт поставил машину на тормоз. Убрал стабилизаторы и сбавил яркость на пульте. Дорога сворачивала, уходя вниз, через каньон с отвесными стенами, а затем выходила на равнину, светящейся змейкой извиваясь вдаль и внезапно обрываясь во мраке. Вокруг было совершенно темно. Они уже приблизились к южной оконечности Гемских гор и оказались в ночной зоне. Дэкерт посмотрел в пустоту, включая связь. Уже в метре от дороги ничего не видно, ориентироваться было совершенно невозможно.
– Вернон, мы у Возвышенности Флетчера. Включи нам свет, будь добр.
В наушниках зашипело и затрещало. Послышался голос Вернона, на этот раз искаженный расстоянием:
– Включаю освещение, босс. Цикл 3, резерв от солнечных.
Они смотрели в тишине, как на темной равнине впереди начали зажигаться красные и желтые огни, будто точки на падающих костяшках домино, и в черноте появилась дуга света, протянувшаяся через десять акров лунной поверхности. Дэкерт увидел главную силовую станцию посередине, в конце Гемской дороги, – цилиндрическое сооружение с четырьмя гигантскими башнями, в которых из лунного грунта выделялся жидкий гелий-3. Освещенное поле добычи походило на гигантское колесо обозрения, которое положили на бок, только посреди Луны, с маячками, отмечающими места, где уже более метра реголита было перекопано и просеяно, чтобы добыть солнечный изотоп.
«И все эти инженерные чудеса лишь ради того, чтобы лунную пыль собирать», – подумал Дэкерт.
– Мощь звезд прямо у нас под ногами, – сказал он.
Стэндэрд кивнул, зачарованный видом сверкающей долины.
– Вот зрелище, что заставит поверить во славу Божию.
«Или во славу золота, – подумал Дэкерт. Но и его очаровал этот вид. – Будь я проклят, если это не прекрасно, даже после всего того, что случилось». Он снова включил системы ровера, и они проехали по Гемской дороге последний отрезок пути к главному сооружению добывающего комплекса, купающемуся в море огней.
